"Волшебной Двери" ушел на пенсию и уехал в Лас-Вегас еще три года назад. Но вместо этого опять крепко сжала губы и кивнула:
     - Хорошо, папа.
     Кое-как одолев лестницу, она отправилась разыскивать Лили.
     Роксана нашла ее во дворе, где Лили кормила голубей хлебными крошками.
     - Леклерк сердится, что я это делаю, - она бросила пригоршню раскрошенного хлеба в воздух и засмеялась, глядя, как голуби толкаются и дерутся. - Они измажут нам весь двор. Но они такие лапочки, так смешно поворачивают головки и смотрят своими черными глазками.
     - Лили, что случилось с папой?
     - Случилось? - рука Лили замерла внутри целлофанового пакета. - Он ушибся? - она повернулась и бросилась бы к дому, если бы Роксана не остановила ее.
     - Нет, он не ушибся. Он внизу, в кабинете, читает свои книги.
     - 0-ох, - с явным облегчением Лили прижала руку к сердцу. Она сомневалась, что сердца голубей могли биться быстрее. - Ты меня напугала.
     - Я и сама напугана, - спокойно отозвалась Роксана, и нерешительная улыбка Лили дрогнула. - Он болен, да?
     Вначале та ничего не ответила. Потом из светло-голубых глаз исчезло обычное беспомощное и мечтательное выражение. Теперь ее взгляд казался твердым и решительным.
     - Нам надо поговорить, - Лили обняла Роксану за талию. - Пойдем сядем.
     И она повела Роксану к металлической скамейке, под прозрачную тень дуба. В маленьком фонтанчике журчала вода, словно где-то рядом ручей бежал по гальке.
     - Дай мне минуточку, солнышко, - Лили села, крепко сжимая кисть Роксаны одной рукой, а другой продолжая кидать крошки птицам. - Я люблю это время года, - пробормотала она. - Не потому, что мне не нравится жара, как здесь бывает... Но просто весной, ранней весной происходят чудеса. Расцветают нарциссы и гиацинты, проростают тюльпаны. На этом дереве есть гнездо, - она посмотрела вверх, но ее улыбка казалась тоскливой и немного потерянной. - Каждый год одно и то же. Они всегда возвращаются. Птицы, цветы. Я могу приходить сюда, садиться и смотреть. И знать, что что-то останется здесь навечно.
     Голуби ворковали у их ног. Из-за ограды доносился непрерывный шум проезжавших мимо машин. Грело солнце, легкий бриз шелестел в нежной, молодой листве. Где-то рядом, во Французском Квартале, флейтист играл старинную ирландскую мелодию. "Парнишка Дэнни". Роксана узнала ее и вздрогнула - это была песнь о смерти и разлуке.
     - Я заставила его пойти к врачу, - Лили растирала руку Роксаны, успокоившись сама и теперь успокаивая ее. - Макса всегда можно уговорить, только надо запастись терпением. Они взяли анализы и обследовали его. Потом я уговорила его пойти туда еще раз, и они опять обследовали его. Он не лег бы в больницу, поэтому им пришлось сделать все за один раз. И я... ну, я не настаивала. Я тоже не хотела, чтобы он ложился в больницу.
     У Роксаны тяжело застучало в висках. Ее голос звучал отрешенно, как будто и вовсе не ее:
     - И что они делали?
     - Много всего. Так много, что я даже сбилась со счета. Они подсоединяли к нему какие-то приборы и изучали графики. Брали кровь и попросили его пописать в пробирку. Делали рентген, - она пожала плечами, потом они безвольно поникли. - Может, я не правильно поступила, Рокси, но я попросила их сказать мне, что они нашли. Не хотела, чтобы они сказали Максу, если что-то не так. Я знаю, что ты - его дочь, его кровь, но я...
     - Ты все сделала правильно, - Роксана положила голову к Лили на плечо, - Совершенно правильно, - ей понадобилась минута, чтобы набраться храбрости:
     - Что-то плохо, да? Ты должна мне сказать, Лили.
     - Он все забывает, - произнесла Лили дрожащим голосом. - Иногда целыми днями все в порядке, а иногда он не может сосредоточиться даже при помощи лекарств. Как будто поезд сходит с рельс. Они сказали, что это заболевание может развиваться медленно, но мы должны быть готовы к тому, что когда-нибудь он вообще перестанет нас узнавать, - слезы тихо катились по ее щекам и капали на их соединенные руки. - Он может сердиться, обвинять нас в том, что мы хотим обидеть его, а может просто выполнять то, что ему скажут, без лишних вопросов. Он может дойти до угла за пол-литром молока и забыть, как вернуться домой. Он может забыть, кто он, и если они не смогут это остановить, то однажды он просто уйдет в себя, и никто из нас не сможет его вернуть.
     Это ужасно, поняла Роксана. Намного страшнее, чем смерть.
     - Мы... мы найдем специалиста.
     - Врач порекомендовал одного специалиста. Я звонила ему. В следующем месяце нам надо будет отвезти Макса в Атланту, к нему на прием, - Лили достала один из своих бесполезных кружевных платочков и промокнула глаза. - Пока что он должен изучить результаты обследования. Эта болезнь называется "синдром Альцеймера", Рокси, и она не лечится.
     - Значит, мы найдем, как ее лечить. Мы не позволим, чтобы такое случилось с Максом, - она вскочила и, пошатнувшись, упала бы на колени, если бы Лили не удержала ее.
     - Солнышко мое, что с тобой? Мне не надо было все это тебе рассказывать.
     - Нет, я просто слишком быстро встала, - но в голове у нее все кружилось, желудок сжался от подступавшей тошноты.
     - Ты такая бледненькая. Пошли в дом, выпьешь чая или еще чего-нибудь...
     - Со мной все в порядке, - твердила она, пока Лили тащила ее к дому. - Это просто какой-то дурацкий вирус, - но когда они открыли дверь на кухню, то от аромата густого, кипевшего на медленном огне супа Леклерка ее бледное лицо позеленело. - Черт побери, - прошипела она сквозь сжатые зубы. - У меня на это нет времени. И бросилась в ванную, а за ней следом порхнула Лили. Когда приступ кончился, Роксана настолько ослабела, что даже не могла сопротивляться, и Лили отвела ее наверх в спальню и уложила в постель.
     - Это все нервы, - поставила Лили свой диагноз.
     - Это вирус, - Роксана закрыла глаза и взмолилась, чтобы у нее в желудке не нашлось больше ничего такого, от чего он захотел бы избавиться. - Я думала, все уже прошло. Вчера после обеда со мной было то же самое. Но вечером я уже чувствовала себя нормально. Сегодня утром тоже.
     - Ну, - Лили сжала ее руку, - если ты говоришь, что тебя тошнит два дня подряд, то не беременна ли ты?
     - Беременна! - от удивления Роксана даже опять открыла глаза. Она хотела было рассмеяться, но вообще-то подобное предположение не казалось ей смешным. - Беременных не тошнит после обеда.
     - Думаю, нет, - но ум Лили работал. - Ты случайно не пропустила месячные?
     - Вот именно, не пропустила, - Роксана почувствовала первый толчок паники и что-то еще. Это был не страх, нет, а простое и едва уловимое удовольствие. - У меня небольшая задержка, вот и все.
     - На сколько?
     Пальцы Роксаны теребили край покрывала.
     - На пару недель. Может быть, на три.
     - Ой, солнышко! - в голосе Лили чувствовался нескрываемый восторг. У нее в голове плясали картины маленьких пинеток и детского талька. - Ребеночек.
     - Лили, ты торопишь события, - Роксана осторожно прижала руку к животу. Если там и в самом деле был ребенок, то он рос злючкой. От этой мысли она невольно улыбнулась. Никто и не ждал, что ребенок Люка будет прирожденным добряком, правда?
     - Сейчас есть такие тесты на беременность, которые можно сделать прямо дома. Мы сразу же все узнаем. Люк с ума сойдет!
     - Мы никогда об этом не говорили, - страх медленно возвращался. - Лили, мы никогда даже не говорили о детях. Может быть, он не захочет...
     - Не будь глупенькой, конечно, он захочет. Он любит тебя. А теперь оставайся здесь. Я спущусь вниз и принесу тебе немного молока.
     - Чаю, - поправила ее Роксана. - Думаю, мой организм сможет принять немного чаю. И несколько крекеров.
     - А клубнички с маринованной приправой? - она захихикала, услышав в ответ стон Роксаны. - Извини, любимая моя. Я так взволнована! Сейчас вернусь.
     Ребенок, думала Роксана. Почему же ей даже в голову не пришло, что она может забеременеть? Да и так ли это? Она вздохнула и осторожно перевернулась на бок. Сама возможность ее не удивляла. И она не жалела о случившемся, хотя все время принимала противозачаточные таблетки.
     Ребенок - ее и Люка. Что он скажет? Что он почувствует?
     Для того, чтобы это узнать, надо было его найти.
     Протянув руку, Роксана поставила телефон рядом с собой, на кровать, и набрала номер.
     Когда Лили вернулась обратно с чаем, сухим тостом и прелестным бутоном пунцовой розы, Роксана опять лежала на спине и тупо смотрела в потолок.
     - Он улетел, Лили.
     - Мммм... Кто?
     - Люк улетел, - она рывком села на кровати. Даже тошнота не могла заглушить бушевавших в ее груди чувств. - Я звонила в аэропорт. Он вылетел из Теннесси сегодня утром в девять тридцать пять.
     - В девять тридцать? - Лили поставила поднос на тумбочку. - Но ведь сейчас уже давно двенадцать. От Теннесси до Нового Орлеана лететь всего час, или что-то в этом роде.
     - Он летел не в Новый Орлеан. Мне пришлось долго пререкаться, чтобы узнать его план полета, но я все-таки узнала.
     - Что ты имеешь в виду: не в Новый Орлеан? Конечно же, он полетел сюда.
     - Мехико, - прошептала Роксана. - Он полетел в Мехико.
     На следующее утро Роксана была уверена в двух вещах. Во-первых, она была беременна, и во-вторых, человек действительно мог исчезнуть с лица земли. Но то, что могло исчезнуть, с помощью волшебства можно вызвать обратно. Ведь недаром же она была волшебницей во втором поколении.
     Роксана как раз застегивала сумку, когда в дверь постучали. Ее первая мысль, как удар молнии, была: это Люк! Она бегом бросилась из спальни в прихожую.
     - Где ты... ой. Мышка.
     - Извини, Рокси, - его большие плечи опустились.
     - Все в порядке, - она собралась с силами и улыбнулась. - Слушай, я уже должна бежать.
     - Я знаю. Лили сказала, что ты летишь в Мехико искать Люка. Я еду с тобой.
     - Это очень мило, Мышка, но у меня уже свои планы.
     - Я еду с тобой, - он мог быть медлительным, мог быть добряком, но еще он мог становиться крайне упрямым. - Ты не полетишь в такую даль в таком... в таком положении, - залпом закончил он и залился темно-красной, свекольной краской.
     - Лили уже вяжет пинетки? - и она погладила его по руке, смягчая сарказм. - Мышка, волноваться не о чем. Я знаю, что делаю, и не думаю, что малыш размером с игольное ушко может меня остановить.
     - Я буду заботиться о тебе. Люку не понравилось бы, если бы я отпустил тебя одну.
     - Черт побери, да если бы Люку было не наплевать, он был бы здесь, а не в Мехико, - выпалила она и тотчас же пожалела о своих словах. Мышка съежился и опустил голову. - Извини. Похоже, что беременность перепутывает все гормоны, и из-за этого становишься раздражительной. Я уже заказала себе билет, Мышка.
     Но он не собирался уступать.
     - Отмени заказ. Мы полетим на своем самолете.
     Она хотела было возразить, но только пожала плечами. Может быть, в компании ей будет веселее.

***

     Следующий приступ загнал Роксану в женский туалет в аэропорту Канкун. Пока ее рвало, ей пришло в голову, что приступы повторялись в одно и то же время и с одинаковой продолжительностью. Хоть засекай по секундомеру. По-видимому, малыш унаследовал ее чувство времени.
     Когда Роксана почувствовала, что опять может держаться на ногах, она вернулась к обеспокоенному Мышке в маленький, залитый солнцем терминал.
     - Все в порядке, - сказала она. - Всего лишь одно из удовольствий приближающегося материнства.
     - Тебе что, придется это терпеть все девять месяцев?
     - Спасибо, Мышка, - слабо отозвалась она. - Спасибо за поддержку.
     Они потратили почти целый час, пытаясь получить хоть какую-нибудь информацию о Люке от диспетчера с вышки управления полетами. Да, по плану он должен был сесть в этом аэропорту. Нет, он так и не прилетел. Он не связывался с вышкой и не просил разрешения изменить курс. Он просто исчез где-то над Мексиканским заливом.
     Или в заливе, как предположил весельчак-диспетчер.
     - Он не разбился, черт побери! - Роксана, как ураган ворвалась обратно в самолет. - Нет, ни за что!
     - Он хороший пилот, - Мышка суетливо бежал следом за ней, поглаживая ее то по плечу, то по голове. - И я сам проверил самолет перед тем, как он улетел.
     - Он не разбился, - повторила она. Развернув одну из карт Мышки, она принялась изучать мексиканское побережье залива. - Куда он мог полететь, Мышка? Если решил не садиться в Канкуне?
     - Мне было бы легче догадаться, если бы я знал, почему.
     - Мы не знаем, почему, - она прижалась потным лбом к холодной бутылке "коки", которую купил ей Мышка. - Мы можем только гадать. Может быть, он хотел замести следы. Мы же не можем позвонить Сэму и спросить, не пропали ли сапфиры его жены. В криминальной хронике ничего не сообщали, но они часто так делают, пока идет следствие. Если в Теннесси у него возникли какие-нибудь осложнения, то по своим собственным идиотским причинам он мог решить отправиться на запад и сделать так, чтобы Джон Кэррол Брейкман исчез.
     - Но почему он ничего не сообщил?
     - Не знаю, - ей хотелось закричать, но она сдержалась и ответила спокойно. - Посмотри вот на эти острова, На некоторых из них есть посадочные площадки. Официальные и подпольные, для контрабанды.
     - Да, конечно.
     - Хорошо, - она протянула карту Мышке. - Полетели.
     Они провели три дня в поисках на Майанском полуострове. Они распространили описание Люка по всему побережью, раздавая деньги в жадные руки и проверяя ложные следы.
     Приступы тошноты у Роксаны заставляли Мышку заламывать руки и горевать, что рядом нет Лили. Если он пытался суетиться или баловать ее, Роксана набрасывалась на него, как терьер. Но, с другой стороны, ее ярость успокаивала Мышку. Он великолепно понимал, что будь у нее такая возможность, она бросилась бы одна в джунгли, вооруженная лишь флягой с водой и стремлением идти вперед. Пока они не нашли Люка, Мышка считал, что он отвечает за Роксану. Поэтому, когда она казалась ему слишком бледной, или слишком покрасневшей, он заставлял ее остановиться и отдохнуть, не обращая внимания на ее возмущение, как дуб не обращает внимание на стук
     Дятла - молча и с важным достоинством.
     Они уже настолько привыкли к поиску, что обоим казалось, будто за этим занятием им суждено провести всю оставшуюся жизнь.
     И тогда они нашли самолет.
     Роксана заплатила тысячу американских долларов за десятиминутный разговор с одноглазым мексиканским предпринимателем, чей офис разместился в землянке посреди майанских джунглей недалеко от Мериды.
     Он чистил ногти перочинным ножиком, а рядом женщина со встревоженными глазами и запыленными ногами жарила черепах.
     - Он говорит - он хочет продать, хочу я купить? - Хуарес налил текилы в оловянный стаканчик, потом великодушно предложил бутылку Роксане.
     - Нет, спасибо. Когда вы купили самолет?
     - Два дня назад. Я плачу хорошую цену, - он его разве что не украл, и весьма довольный этой сделкой Хуарес почувствовал неожиданное расположение к симпатичной сеньорите. - Ему нужны деньги, я даю ему деньги.
     - Куда он уехал?
     - Я не спрашиваю.
     Ей хотелось выругаться, но заметив пугливость женщины у плиты, она решила поступить более хитро. В ее улыбке читалось явное восхищение.
     - Но вы знали бы, если бы он был еще где-то здесь. Такой человек, как вы, с вашими связями - вы знали бы.
     - Si, - он оценил то, что она проявила уважение. - Он уехал. Он остается на одну ночь в джунглях, потом-пуфф!... - Хуарес щелкнул пальцами, - - Уехал. Он ходит мягко и быстро. Если знает, какая красивая леди его хочет, может быть, будет идти медленнее.
     Роксана отвернулась от стола. Люк знал, что она его хотела, устало подумала она. И все равно убежал.
     - Вы не возражаете, если я взгляну на самолет?
     - Смотри, - Хуарес махнул рукой, и что-то в ее глазах не дало ему попросить отдельную плату за эту привилегию, - - Но ты его там не найдешь.
     Она ничего не нашла, даже пепла от его сигары. Ничто не говорило о том, что Люк когда-либо сидел в кабине, или держал штурвал, или изучал сквозь стекло звездное небо.
     - Мы можем теперь пойти на север, - произнес Мышка, когда Роксана села в кресло пилота и замерла, глядя в пустоту. - Или вглубь материка, - он не знал, что делать, напуганный бессмысленным и потрясенным выражением ее лица. - Очень может быть, что он пошел вглубь.
     - Нет, - она только покачала головой. Хотя тропический жар раскалил крышу самолета, Роксана была слишком холодна для слез. - Он оставил здесь свое послание.
     Смешавшись, Мышка оглядел кабину.
     Но, Рокси, здесь ничего нет.
     - Знаю, - она закрыла глаза, чтобы боль разорвала ее сердце и позволила надежде навсегда покинуть его. Когда она вновь открыла их, ее взгляд был ясным и жестким. - Здесь ничего нет, Мышка. Он не хочет, чтобы его нашли. Давай вернемся домой

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

     Вы все еще не до конца свободны
     От власти волшебства.
     Вильям Шекспир, "Буря"

25

     Теперь он вернулся. Его фокус с исчезновением на пять лет закончился, и, как настоящий ветеран сцены, Люк обставил свое возвращение с надлежащими помпой и торжественностью. А в итоге пленил своего единственного зрителя.
     На мгновение.
     Этот прижавший ее к полу мужчина, проворно осаждавший ее рот и рассудок, не был иллюзией. Он был из плоти и крови. Все казалось знакомым до боли: тяжесть его тела, вкус его кожи, стучавшие у нее в висках молоточки и эти сильные, быстрые пальцы, гладившие ее по щеке.
     Он был настоящим.
     Он вернулся.
     Он был самым низким в мире существом, которое когда-либо появлялось из грязи.
     Ее руки замерли в его волосах, и внезапно она дернула с такой силой, что он завизжал:
     - Боже, Роксана!...
     Но она уже больше не притворялась. Изогнувшись, она сильно дала ему локтем под ребра и попыталась достать коленом между ног. Люку удалось остановить согнутое колено, и тогда она изо всех сил вмазала ему тем же локтем по подбородку.
     У него из глаз посыпались искры. Когда он пришел в себя, то уже лежал на спине, а Роксана сидела сверху, широко расставив ноги и сердито ворча, а ее ногти с безупречным маникюром тянулись к его лицу.
     Он схватил ее за запястья, сжал их и дернул вниз, пока эти скрюченные пальцы не содрали кожу с его физиономии. Они замерли в этом положении, и у каждого в памяти всплыли неуместные чувственные картины. Оба тяжело дышали и смотрели друг другу в глаза с откровенной взаимной неприязнью.
     - Отпусти меня, Каллахан.
     - Я пришел сюда с неисцарапанным лицом и уйти хочу с неисцарапанным.
     Она еще раз дернулась, пытаясь освободиться, но он не ослабел за те пять лет, которые провел Бог знает где. Как и прежде, он был силен, как бык. Укусить его было бы неплохо, но недостойно. Роксана остановила свой выбор на презрении.
     - Не беспокойся, твое лицо меня не интересует. Хоть он и разжал руки, но оставался в напряжении, пока она не встала - с изяществом и надменностью богини, поднимающейся из лужи.
     Тогда он тоже вскочил с этой сверхъестественной скоростью и экономией движений, которую она так хорошо помнила, и стал перед ней, покачиваясь на носках. Ничего не говоря, Роксана повернулась к нему спиной и налила себе шампанского. Даже пузырьки, которые лопались у нее на языке, казались безвкусными и сухими. Но за это мгновение, такое нужное ей мгновение, она успела закрыть последний замок на своем сердце.
     - Ты еще здесь? - спросила молодая женщина, поворачиваясь обратно.
     - Нам надо о многом поговорить.
     - В самом деле? - она отпила еще. - Странно, не представляю даже, о чем.
     - Тогда говорить буду я, - он перешагнул через лужу и раскрошил бутон розы к себе в бокал. - А ты попробуй послушать, тебе это будет полезно, - его рука метнулась вперед, чтобы перехватить ее запястье до того, как она успела выплеснуть шампанское ему в лицо. - Хочешь еще подраться, Рокс? - его голос был низким и угрожающим, и - Господи помоги ей! - от этого тембра у