- Да, наверно.
     - Ты все еще работаешь на базе?
     - Летом, в каникулы. - "Неужели другие мужчины смотрят на меня так же?" - думала Оливия. Неужели она не заметила бы, если бы кто-нибудь смотрел на нее так, словно на свете нет ничего, кроме ее лица? - Я... А ты так и не научился ловить рыбу?
     - Нет. - Он снова улыбнулся и провел пальцем по ее ладони.
     - По-прежнему ешь в "Макдоналдсе" сандвичи с тунцом?
     - Они там никогда не кончаются. Но иногда я ем кое-что получше. Ты не пообедаешь со мной?
     - Пообедать?
     - Ну да. Так называется вечерняя трапеза. Даже студенты, изучающие природоведение, должны знать, что такое ритуальная вечерняя трапеза. Может быть, сходим куда-нибудь?
     Ее ритуальная вечерняя трапеза обычно состояла из того, что удавалось сунуть в холодильник, а если там было пусто, то из какого-нибудь сандвича, купленного по дороге домой после дополнительных занятий.
     Оливии нужно было закончить доклад, подготовиться к зачету и сделать лабораторную. Но у него были такие красивые глаза...
     - А что? Неплохая мысль.
     - Вот и отлично. Тогда я заеду за тобой в семь. У тебя есть любимое место?
     - Место? Гм-м... Вообще-то нет.
     - Ну, тогда это будет для тебя сюрприз. - Ной встал и рассеянно пожал Оливии руку, когда она проводила его до двери. - Только чур, до тех пор не зарасти плесенью! - Он улыбнулся на прощание и ушел.
     Оливия тихо закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Потом тяжело вздохнула, сказала себе, что это смешно и что она давно переросла свою детскую влюбленность. И все же ей впервые в жизни пришла в голову несерьезная мысль.
     О господи, что же ей надеть?

***

     "Во время обеда я заговорю о ее отце и о книге. Но только осторожно, - сказал себе Ной. - Нужно дать ей время подумать, понять то, что я хочу сделать, и осознать ту роль, которую она должна будет сыграть в этом".
     "Без ее помощи из этой затеи ничего не выйдет. Без помощи ее семьи. И без помощи Сэма Тэннера", - думал он, снова поднимаясь в квартиру Оливии.
     Она больше не ребенок. Она достаточно разумна. Если она поймет его намерения, поймет, чего он хочет добиться, то не ответит отказом. Книга, которую он хочет написать, будет не об убийстве, не о крови, не о смерти, а о людях. Человеческом факторе. О мотивах, ошибках и ложных шагах. О душе, думал он.
     Такие истории начинаются и кончаются только в душе. Именно это он должен был заставить ее понять.
     Ной был связан с этим делом если не с той минуты, как его отец ответил на звонок с просьбой приехать в дом на Беверли-Хиллз, то с того мгновения, когда он увидел лицо девочки на экране стоявшего в гостиной телевизора.
     Он не просто хочет написать об этом. Обязан.
     И скажет ей об этом прямо.
     Не успел он нажать на кнопку квартиры 2-Б, как открылась дверь квартиры 2-А.
     - Привет!
     Должно быть, это Линда, подумал он, инстинктивно улыбнувшись жгучей брюнетке с ярко-голубыми глазами. При виде короткого красного платья, облегавшего женственную фигуру, кровь в его жилах заструилась немного быстрее.
     Он знал этот тип женской красоты и ценил его. Ценил и крутые бедра, закачавшиеся, как метроном, когда девушка вышла в коридор, цокая высокими каблуками туфель того же жаркого сексуального цвета, что и ее платье.
     - Вы не поможете мне? Я... Что-то сегодня у меня ничего не получается.
     Она позвякивала тонким золотым браслетом, свисавшим с кончиков пальцев, и дышала медленно и глубоко - на случай, если он не заметил действительно красивую грудь, обтянутую гладкой красной тканью.
     - Конечно. - Ничто так не льстит мужскому самолюбию, как явное внимание красивой женщины. Он взял браслет, надел его на запястье Линды и испытал удовлетворение, когда она придвинулась ближе, откинула голову и всмотрелась в его лицо.
     - Если Лив прятала вас, ничего удивительного, что она никогда не показывается на людях.
     Ной застегнул браслет и вдохнул вызывающе пряный аромат ее духов.
     - А она действительно никуда не выходит?
     - Наша Лив вся в работе. - Она засмеялась и тряхнула головой, искусно продемонстрировав роскошные черные кудри. - А я больше люблю отдыхать!
     - Не сомневаюсь. - Ной все еще держал в руке запястье Линды и дружески улыбался, когда дверь позади открылась.
     Он тут же забыл про существование Линды. Забыл про книгу. И чуть не забыл собственное имя.
     В Оливии ничто не бросалось в глаза. Она стояла в дверях, одетая в скромное голубое платье, прикрывавшее куда больше, чем красное платье Линды. Но заставлявшее думать о том, что находилось под тонкой материей. Ее распущенные прямые волосы падали на плечи дождем того же цвета, что и крохотные сережки в ушах.
     Он уже знал, что должен будет придвинуться как можно ближе, чтобы уловить ее запах. Губы Оливии были не накрашены, глаза не подведены.
     "Нет, она явно больше не ребенок, - подумал Ной. - И слава богу".
     - Потрясающе выглядишь.
     Она подняла бровь и скользнула взглядом по Линде.
     - Я только возьму жакет.
     Оливия стремительно повернулась и вошла в квартиру, уверенно ступая красивыми длинными ногами.
     Злиться не на что, сказала себе девушка, схватив жакет и сумку. Нет причины для этого грызущего чувства досады. Она бы и не узнала, что Ной флиртует с Линдой, если бы не следила за его машиной, как влюбленный подросток. Если бы не подкралась к двери, не стала смотреть в глазок за тем, как он подходит к ее двери.
     И нечего было расстраиваться из-за того, что она два часа мучилась, пытаясь найти подходящее платье и выбрать нужную прическу. Это ее проблемы. И ее трудности.
     Она устремилась к двери и чуть не врезалась в Ноя.
     - Извини. Давай помогу. - Он взял у Оливии жакет и оказался достаточно близко, чтобы ощутить ее запах. Запах был божественным. Просто божественным.
     - Я не хотела мешать.
     - Чему мешать? - Ной помог ей надеть жакет и позволил себе вдохнуть аромат ее волос.
     - Вам с Линдой.
     - С кем? Ах, да! - Он засмеялся, взял ее за руку и повел к двери. - Ее не назовешь застенчивой, правда?
     - Нет.
     - Ты закончила свой доклад?
     - Да, почти.
     - Отлично. Теперь ты можешь рассказать мне о плесени все.
     Эта реплика развеселила Оливию. Ной не отпускал ее руки, пока не довел до машины. А когда Оливия садилась, провел ладонью по ее волосам и спине.
     Ее сердце застучало и провалилось вниз.

***

     Ной нашел итальянский ресторан, достаточно уютный, чтобы не напугать ее. На скатертях нежно-персикового цвета в подсвечниках мерцали тонкие белые свечи. Негромкие разговоры посетителей перемежались смехом. В воздухе витали соблазнительные запахи.
     Ной оказался приятным собеседником. Он был первым мужчиной (кроме родственников), который во время обеда по-настоящему интересовался ее учебой и дальнейшими планами. А потом она вспомнила его мать.
     - Она все еще борется за охрану природы?
     - Еще как! Со всеми конгрессменами на "ты". Она никогда не успокоится. Кажется, сейчас у нее на уме бедственное положение мустангов... Ты позволишь мне отведать это?
     - Что? - Она посмотрела на грибное ассорти. - Ах, да. Конечно.
     Когда она попыталась положить кусочек себе на тарелку, Ной взял запястье Оливии и поднес ее руку к губам. Увидев, что он пристально смотрит на нее, Оливия ощутила жар внутри.
     - Просто объедение.
     - В тропических лесах много съедобных грибов.
     - Ага. Может быть, я как-нибудь приеду, и ты покажешь их мне.
     - Я... Мы надеемся создать при базе отдыха натуралистический центр. Там будут читать лекции и учить отличать съедобные грибы от несъедобных.
     - Съедобная плесень <Игра слов "Fungus" по-английски означает и "грибы", и "плесень">. Звучит не слишком аппетитно.
     - Вообще-то грибы - это не плесень, а плодовое тело грибкового организма. Так же, как яблоко является плодом яблоневого дерева.
     - Ты не шутишь?
     - Когда видишь "кольцо фей", нужно знать, что оно является продолжением плодового тела грибницы, которая растет в почве, распространяясь, год за годом... - Она осеклась. - Наверно, тебе это неинтересно.
     - Интересно. Мне хочется знать, что именно я ем. А почему их называют "кольцами фей"? В вашем лесу есть феи?
     - Я так думала. Когда я была маленькой, то смотрела на зеленый свет и думала, что, если сидеть тихо, можно будет увидеть их игры.
     Оливия попробовала пасту "Волосы ангела", щедро приправленную креветками и дольками свежих помидоров.
     - В ресторанах всегда кладут больше, чем ты можешь съесть.
     - Смотря кто ест. - Ной углубился в "маникотти" - ракушки, наполненные сыром со специями.
     Оливию поразило, как быстро Ной расправился со своей порцией. И в его желудке еще осталось место для десерта и кофе капуччино.
     - Как можно столько есть и при этом не весить сто пятьдесят килограммов?
     - Обмен веществ. - Он улыбнулся и положил себе на тарелку изрядную порцию взбитых сливок с шоколадом. - Такой же, как у моего отца. Это сводит мать с ума. Слушай, попробуй. Просто объедение.
     - Нет, не могу... - Но Ной уже поднес ложку к ее губам, и Оливия поспешно открыла рот. Густые сливки действительно таяли на языке. - Ум-м... Правда, вкусно.
     Ему нужно было слегка остыть. Ее полузакрытые глаза и слегка приоткрытые губы наводили на мысль о сексе. Ною хотелось прижаться к ее губам и узнать их вкус.
     - Давай прогуляемся. - Ной достал ручку, расписался на счете и вынул кредитную карточку. Свежий воздух, сказал он себе. Нужно глотнуть воздуха, чтобы выкинуть из головы все эти фантазии.
     Однако дурацкие фантазии не исчезли, и когда он привез Оливию домой.
     Девушка увидела его глаза, потемневшие от желания и ожидания первого поцелуя, и ощутила трепет внутри.
     - Все было чудесно. Спасибо, Ной.
     - Что делаешь завтра?
     - Завтра? - В голове было совершенно пусто. - Завтра у меня лекции.
     - Нет, завтра вечером.
     - Вечером? - Занятия, еще один доклад, еще одна лабораторная... - Ничего.
     - Вот и отлично. Тогда в семь.
     Сейчас, подумала она. Сейчас он ее поцелует. И тогда она просто взорвется.
     - Ладно...
     - Спокойной ночи, Лив. - Он только погладил ее руку, чуть сжал трепещущие пальцы и вышел.

Глава 10

     Он повел ее в "Макдоналдс", и она влюбилась в него, когда ела сандвич с тунцом и жареную картошку, при ослепительно ярком свете ламп, под шумную болтовню детей.
     Она забыла данную в детстве клятву никогда-никогда не любить никого так, чтобы стать беззащитной. Никогда не отдавать свое сердце мужчине.
     Просто взошла на чудесную, пустынную и продуваемую всеми ветрами вершину первой любви.
     Она рассказала ему о своих надеждах, описала натуралистический центр, план которого составила, но еще не делилась им ни с кем, кроме родных.
     С ним было легко делиться самой главной мечтой в ее жизни. Он слушал, следил за ее лицом. И она видела, что это для него важно.
     Он был так очарован ею, что отложил всю намеченную на этот день работу - набросок плана книги, заметки, перечень нужных интервью - ради общения с ней.
     Он говорил себе, что времени еще уйма. В конце концов, у него впереди еще почти две недели. Почему бы не провести первые несколько дней с ней?
     Не является ли центр, о котором она говорит с такой страстью, ее попыткой вырваться из витрины, о которой говорила мать? Или она просто стремится расширить пространство этой витрины, оставаясь внутри?
     - Там будет масса работы.
     - Если ты делаешь то, что любишь, это не работа.
     Это он понимал. Работа в газете угнетала его, но, когда он приступал к книге, погружался в исследование, составлял досье и делал заметки, им каждый раз овладевало волнение.
     - Тогда ничто не сможет тебя остановить.
     - Нет. - Ее глаза светились. - Еще несколько лет, и я обязательно это сделаю.
     - А я приеду и увижу твой центр. - И тебя, подумал он, накрыв ладонью руку Оливии, лежавшую на столе.
     Они говорили о музыке, о книгах, о спорте и обо всем на свете, как делает каждая пара, стремящаяся изучить друг друга и найти общие интересы.
     - Оливия, я познакомил тебя с прелестями "фаст фуд" <Буквально: быстрая еда>, рассказал тебе о значении спорта в жизни современного общества. Что дальше?
     - Я не знаю, Ной, как благодарить тебя за расширение моего кругозора.
     - Это самое малое, что я мог сделать.
     Ной уже знал, что будет дальше, так как часть дня изучал окрестности колледжа и прекрасно представлял себе, что Оливия нуждалась в ликвидации пробелов не только по части сандвичей с тунцом и спорта.
     Он пригласил ее на танцы...
     Клуб был шумный, переполненный, и это вполне устраивало Ноя. Брэди уже знал, что, если они останутся с Оливией наедине, он просто не сможет сдержаться.
     Он был наблюдателем, знатоком человеческих душ. Ему хватило одного вечера, чтобы понять: Оливия по-прежнему так же одинока, как та девочка на берегу реки. И так же неопытна.
     Существовали правила. Он твердо верил в правила, в добро и зло и в то, что каждый поступок имеет свои последствия. Оливия не была готова разделить чувства, которые она вызывала в нем.
     Он сомневался, что и сам готов к этим чувствам.
     Когда они пробирались сквозь толпу, вид у Оливии был настороженный и слегка испуганный. Довольный, Ной наклонился к ее уху и сказал:
     - Массовые ритуалы человечества. Ты могла бы написать об этом доклад.
     - Я природовед.
     - Малышка, это и есть природа. - Он нашел свободный столик, наклонился и, перекрикивая грохот музыки, закончил мысль:
     - Ритуал ухаживания самца за самкой.
     Она уставилась на крошечную танцплощадку, где прижимались друг к другу дюжины пар.
     - Не думаю, что это можно назвать ухаживанием.
     Но следить за этим процессом было интересно. Она всегда избегала таких мест. Слишком много людей в замкнутом пространстве. От этого начинало давить в груди и становилось страшновато. Но сегодня вечером она не чувствовала неловкости. С ней был Ной, и его рука сжимала ее пальцы.
     Он заказал пиво, а Оливия - минеральную воду.
     Музыка была громкой и не слишком высокого качества, но идеально сочеталась с барабанной дробью, звучавшей в сердце Оливии. То был первобытный ритм ее желания.
     Поскольку Оливия не слышала собственных мыслей, она просто сидела и смотрела.
     Ухаживание. Да, пожалуй, Ной был прав. Оперение - в данном случае яркая одежда. Дерзкие цвета или чисто черный. Откровенные телодвижения, символизирующие сексуальный призыв.
     Оливия улыбнулась своим мыслям и наклонилась к Ною, чтобы поделиться с ним забавным наблюдением.
     Не успела Оливия открыть рот, как Ной потянул ее за руку.
     - Мы уходим? - огорченно спросила Оливия.
     - Наоборот, присоединяемся. Тут ей стало страшно.
     - Нет, я не могу. - Пока Ной вел девушку вперед, она пыталась вырвать руку. - Я не танцую, я не умею танцевать!
     - Все танцуют.
     - Нет, правда. - Жар, шедший изнутри, палил кожу. - Я не умею, говорю же тебе!
     Они оказались на краю площадки, в окружении пар, и руки Ноя легли на ее бедра.
     - Просто двигайся. - Тело Ноя прижималось к ее телу, и паника Оливии уступила место настоящему страху, всеобъемлющему и жаркому. - Неважно, как.
     Он управлял ее бедрами, покачивая ими из стороны в сторону, и направлял ее так, что оба они двигались в такт. Музыка была быстрой; голосу певца вторила электрогитара. Рядом с ними раздавался громкий смех. Кто-то сильно толкнул ее сзади и почти бросил в объятия Ноя.
     Она обняла его за плечи. Ее лицо пылало, испуганные темные глаза смотрели в глаза, губы приоткрылись, дыхание стало сбивчивым.
     Царившие вокруг запахи терпких духов, пота и пива не мешали Ною слышать ее аромат. Свежий и покойный запах зеленого цветущего луга.
     - Оливия... - Она не слышала его голоса, но с изумлением увидела, как губы Ноя произнесли ее имя. В этот миг ею владело лишь одно чувство - острое и сладкое томление.
     - К черту все... - Он должен был узнать ее. Хотя бы вкус ее губ. Руки Ноя обвились вокруг талии Оливии и приподняли ее. Он ощущал ее прерывистое дыхание, трепет тела и медлил, медлил, оттягивая момент, чувствуя сладкую боль и ожидание, пока у обоих не закружилась голова.
     А потом нежно и бережно коснулся губами ее губ. Смакуя их вкус, неторопливо раздвинул их языком и скользнул внутрь, как в собственный дом.
     В висках застучала кровь, но это не помешало ему услышать ее негромкий протяжный стон. "Легче, легче, - приказал он себе. - Боже милостивый..." Ему хотелось погрузиться в нее, впиться в ее губы, требовать все большего и большего; вызываемое ею влечение оказалось поразительно, ошеломляюще острым.
     К нему прижималось стройное, сильное тело. Сомкнутые руки обвивали его шею. Обнимали его. И только стыдливость полных губ говорила об их неопытности.
     "Еще немного", - подумал он и слегка наклонил голову.
     Вокруг гремела музыка. Гитары бесились, неистово били барабаны, голоса взвивались вверх.
     А Оливия плыла, парила, летела по ветру. Она казалась себе одиноким белым перышком, не имеющим веса, медленно и бесконечно кружащимся в зеленом полумраке леса. Сердце заполнило всю грудь, его тихий стук превратился в оглушительный грохот. В животе похолодело, как будто Оливия падала в бездонную пропасть. Она запустила пальцы в его волосы, откинула голову, сдаваясь, и чуть не заплакала от сделанного ею открытия. "Это жизнь. Это начало. Это все", - думала она.
     - Оливия, - снова сказал он, прервав поцелуй, пока еще мог это сделать, и склонил ее голову к своему плечу.
     Группа заиграла другую мелодию, еще более быструю и ритмичную.
     Пока они выбирались из гущи разгоряченных тел, Ной размышлял о том, как ему быть дальше.
     Он снова поцеловал Оливию на пороге ее квартиры, но на этот раз девушка ощущала исходивший от него жар и неудовлетворенность, и это странно возбуждало ее. А затем резко он захлопнул дверь, заставив Оливию растерянно мигать и смотреть на твердую деревянную панель.
     Она прижала руку к гулко бившемуся сердцу. Разве это не чудо? Так вот что значит любить и быть любимой? Она смаковала это чувство, закрыв глаза. А потом внезапно раскрыла их. Нужно было пригласить его войти. Что на нее нашло? Почему она такая идиотка в том, что касается мужчин? Ной желал ее; она была уверена в этом. А они желала его. Наконец-то нашелся человек, который заставил ее испытать это чувство.
     Она распахнула дверь, сбежала по лестнице и выскочила наружу в тот момент, когда машина Ноя отъехала от тротуара. Оливия следила за мигающими красными задними огнями и ломала себе голову над тем, почему она никогда не умела идти в ногу с кем-нибудь другим.

***

     Он работал все утро. Но то и дело порывался позвонить ей. Наконец он выключил компьютер и надел шорты. Интенсивная тренировка в спортзале гостиницы слегка облегчила чувство вины и досады.
     "Нужно сменить тактику", - решил он после третьего комплекса упражнений с отягощениями. Отношения с Оливией зашли дальше, чем он хотел.
     Ной тяжело дышал, пот тек по спине.
     Он побился бы об заклад на годовое жалованье, что Оливия девственница. У него не было права прикасаться к ней. Каким бы ужасным ни было ее прошлое, первые восемнадцать лет она прожила в полном уединении, как сказочная принцесса в зачарованном лесу. Он был старше ее на шесть лет и неизмеримо опытнее. Нельзя было пользоваться своим преимуществом.
     Однако практическая сторона натуры Ноя подсказывала, что она сильна, умна и может за себя постоять. Оливия честолюбива, а глаза у нее всезнающие, как у древней богини. Именно эти черты влекли его к ней.
     Он не воспользовался своим преимуществом. Но он же знает, она отвечала ему и таяла при этом. Чувствовала по крайней мере нечто похожее на то, что чувствовал он. Тягу, влечение и абсолютную уверенность в правильности того, что происходило.
     Но тут он опомнился и выругал себя за то, что думает не мозгами, а железами внутренней секреции