ода  подогревалась  до  приятных  двадцати
восьми градусов по Цельсию, ни больше ни меньше.
   Уверенно рассекая теплую воду, Финли сам  считал  круги,  находя  в  этом
необыкновенное удовлетворение.
   Бассейн принадлежал ему и только ему. Ни слугам, ни приятелям, ни  гостям
не позволялось осквернять его воды.
   Как-то во время одного из приемов подвыпивший гость упал  в  бассейн.  На
следующий же день Финли приказал спустить воду,  выскрести  дно  и  стены  и
заполнить бассейн чистой водой.  Излишне  говорить,  что  злосчастный  гость
больше никогда не получал приглашения к Финли.
   Наконец  он  нащупал  ногами  дно  и  выпрямился,  наслаждаясь  ощущением
скользящей по телу воды. Пока он поднимался на бортик по  широким  ступеням,
слуга распахнул белоснежный махровый халат.
   - Время? - спросил Финли, быстро растираясь.
   - Двенадцать минут восемнадцать секунд, сэр.  Слуга  всегда  останавливал
секундомер точно  на  этом  времени.  Однажды  он  совершил  ошибку,  доведя
хронометраж до тринадцати  минут  с  хвостиком.  Последовала  отвратительная
сцена, когда он чуть не потерял прекрасно оплачиваемую  работу.  С  тех  пор
Финли проплывал свои  пятьдесят  кругов  за  двенадцать  минут  восемнадцать
секунд ровно.
   - Отлично. - Довольный собой, Финли взял  бокал  с  витаминным  напитком,
созданным  специально  для  него  его  личным  тренером.  Даже  поданная   в
хрустальном бокале, густая смесь трав, овощей и настоя  женьшеня  не  только
выглядела отвратительно, но и была омерзительна на вкус. Финли залпом  выпил
напиток, напомнив себе, что это эликсир молодости... во что он, в  общем-то,
свято верил.
   Затем Финли отпустил слугу и, покончив на этом с первой частью  утреннего
ритуала, позволил себе сосредоточиться на Айседоре Конрой.  Он  не  стал  бы
называть эту проблему неприятной. Перспектива  общения  с  молодой  красивой
женщиной не может раздражать.
   Финли принял душ и оделся, затем с наслаждением позавтракал во внутреннем
дворике свежими фруктами, пшеничным гренком и травяным чаем... всего в  паре
шагов от того места, где пристрелил Ди Карло. И все это время  он  думал  об
Айседоре. Когда решение было  готово,  он  улыбнулся,  даже  тихо  хихикнул,
вытирая салфеткой рот.
   Прекрасно сработает, решил он. А если нет... ну, тогда  он  просто  убьет
ее.

***

   Дора изо всех сил пыталась  подавить  бушующее  в  ней  раздражение.  Она
повторяла себе, что ее реакция слишком предсказуема, слишком типична.  Любая
женщина пришла бы в ярость, если бы проснулась в  одиночестве,  не  имея  ни
малейшего представления о том, куда девался ее любовник и когда он вернется.
   Но она не любая  женщина,  напомнила  себе  Дора.  И  она  не  собирается
злиться... она возьмет себя в руки и подавит это идиотское раздражение.  Они
оба свободны, они оба имеют право приходить и уходить, когда вздумается. Она
даже не спросит его, где он был, черт его побери.
   Услышав стук в дверь, Дора одернула  огромную  хлопчатобумажную  фуфайку,
гордо вскинула голову и промаршировала в гостиную.
   - Ну, Скиммерхорн, чертова свинья, - пробормотала она. - Сейчас я с тобой
разберусь.
   Дора распахнула дверь, готовая повторить свою тираду,  но  жалящие  слова
замерли на ее языке. Перед ней стояла Онория Скиммерхорн Роджерс собственной
персоной.
   - О! - Дора дернула себя за  волосы,  небрежно  сколотые  на  затылке.  -
Миссис Роджерс. Здравствуйте.
   - Доброе  утро,  Дора.  -  Наблюдая  за  яростью,  изумлением  и  наконец
смущением, промелькнувшими на выразительном лице девушки, Онория у глазом не
моргнула. - Я не вовремя?
   - Нет, нет. Просто я... - Дора подавила нервный смешок  и  улыбнулась.  -
Если вы ищете Джеда, его здесь нет.
   - Вообще-то я надеялась поговорить с вами. Можно войти?
   - О, конечно. - Дора отступила.
   Как жаль, что она сегодня не собиралась открывать магазин,  а  потому  не
оделась для работы. В  потрепанной  перепачканной  фуфайке,  босоногая,  она
чувствовала себя  жалкой  побирушкой  в  сравнении  с  благоухающей  Парижем
Онорией.
   - Как прелестно! - Искреннее восхищение старой дамы  несколько  успокоило
Дору. -  Как  очаровательно.  -  Снимая  перчатки,  Онория  окинула  комнату
одобрительным взглядом. - Должна признать, мне всегда  было  любопытно,  как
выглядят квартиры над магазинчиками Саут-стрит. Большая, не так ли?
   - Мне нужен простор. Позвольте взять ваш жакет?
   - Да, благодарю вас.
   Пока Дора вешала норковый жакет в шкаф, Онория бродила по комнате.
   - Я была очень  разочарована,  найдя  магазин  закрытым,  и  заглянула  в
витрину. Но это... - она провела  пальцем  по  изящной  лампе  в  стиле  арт
деко... - это просто восхитительно.
   - Самое чудесное в моем бизнесе то, что я могу жить среди  своих  товаров
столько, сколько захочу. Выпьете кофе? Чаю?
   - Я с удовольствием выпила бы кофе, если вас это не затруднит.
   - Вовсе нет. Пожалуйста, садитесь, не стесняйтесь.
   - Благодарю вас.
   Онория не  считала  себя  любопытной...  просто  заинтересованной.  И  ей
понравился вид на  шумную  и  претенциозную  Саут-стрит,  как  и  обстановка
квартиры, очень уютная, несмотря на некоторую эклектичность и театральность.
Да, чудесная квартира... и зеркальное отражение личности Доры.
   Дора внесла  поднос  с  ярким  керамическим  кофейным  сервизом,  пытаясь
придумать предлог, чтобы улизнуть в ванную и хотя бы подкрасить губы.
   Онория быстро освободила часть журнального столика.
   - Какой  чудесный  аромат!  Лепешки?  -  Ее  глаза  засверкали.  -  Какая
прелесть.
   - Я всегда держу под рукой лепешки. В них есть что-то очень домашнее.
   Онория рассмеялась и уселась поудобнее.
   - Я ценю вашу тактичность. Вы даже не  спросили,  почему  я  появилась  у
вашей двери в девять часов утра. - Онория изящно  отпила  кофе,  замерла  на
мгновение и сделала еще один глоток. - Необыкновенно.
   - Я рада, что вам нравится. -  Дора  помолчала,  пока  Онория  намазывала
лепешку  черносмородиновым  джемом.  -   Если   честно,   мне   труднее   не
расспрашивать вас о картине.
   - Изумительно. - Онория задержала кусочек лепешки на  языке,  затем  чуть
вздохнула и проглотила его. - Дорогая, моя мама была бы восхищена вами. Я не
пробовала ничего вкуснее с тех пор, как она умерла.
   - Я с удовольствием дам вам рецепт для вашего повара.
   - Благодарю вас. А теперь... - Онория выпрямилась  в  кресле,  балансируя
чашкой   и   блюдечком   с   поразительной   ловкостью,   доступной   только
представительницам высшего класса. - Полагаю, мы  с  вами  можем  обменяться
информацией.
   - Я не совсем понимаю.
   - Мой внук просит меня приютить в моем доме некую картину и позволить его
старой подружке поработать  над  ней.  Все  это  под  защитой  полиции  и  в
строжайшей секретности. -  Онория  улыбнулась  и  чуть  склонила  голову.  -
Естественно, эта просьба не сопровождается никакими объяснениями.
   - Естественно, - подтвердила Дора с такой же заговорщической  улыбкой.  -
Просветите меня, миссис Роджерс, почему мы терпим все это?
   - Зовите меня Рией... мой муж всегда так меня  называл.  Мы  терпим  его,
дорогое дитя, потому что он нам небезразличен. - Многозначительная пауза.  -
Я права?
   - Да. Да, вы правы. Но это  не  дает  никаких  прав  ему.  -  Раздражение
вспыхнуло в Доре с новой силой. - Рия, я расскажу вам все, что  знаю,  потом
вы расскажете мне о ваших результатах.
   - Именно это я и имела в виду.
   Дора начала с самого начала.  Конечно,  она  предполагала,  что  понимает
причины, по которым Джед держит свою бабушку в неведении, однако  он  вполне
осознанно втянул Онорию в рискованное предприятие. Дора решила,  что  старая
дама имеет право знать все.
   Онория слушала, не перебивая. Ее  реакция  выражалась  лишь  в  том,  что
иногда темнели  глаза,  строго  поджимались  губы,  приподнимались  красивые
брови. Сказывалось безупречное воспитание. И самообладание.
   Вот от кого Джед унаследовал железную волю, подумала Дора.
   - Вы пережили ужасные моменты, - наконец сказала Онория.
   - Миссис Лайл пострадала гораздо больше. И что  бы  ни  говорил  Джед,  я
чувствую себя виноватой.
   - Конечно, дорогая. -  Решительное  согласие  утешило  Дору  больше,  чем
дюжина вежливых протестов. - Иначе вы не были бы тем, кто вы есть.  Этот  Ди
Карло... -  Онория  произнесла  имя  с  отвращением,  сдерживаемым  хорошими
манерами. - Власти представляют, где он может прятаться?
   - Вряд ли. А если и знают, то не сочли нужным сказать мне.
   - Типично мужское поведение. Я думаю, его  корни  уходят  в  те  времена,
когда мужчины выползали из  пещер  и  охотились  на  мамонтов  с  камнями  и
палками.   Добытчики.   -   Онория    улыбнулась    с    восхитившей    Дору
снисходительностью--  Женщины,  естественно,  оставались  в  грязных  темных
пещерах рожать детей, дубить шкуры и варить  мясо  на  кострах  из  высохших
экскрементов.
   - Джед даже не сказал мне, что собирается делать с этой картиной.
   - Вот видите! - Удовлетворенная подтверждением своей точки зрения, Онория
подлила кофе себе и Доре. - Как бы я хотела рассказать вам о его планах,  но
он не счел нужным поделиться ими даже со мной. Однако я могу рассказать  вам
о самой картине. Она бесподобна. - Лицо  Онории  просияло.  -  Конечно,  еще
предстоит экспертиза, но я уверена, что это  подлинный  Моне.  Один  из  его
этюдов с кувшинками. - Ее глаза подернулись мечтательной дымкой, голос  стал
нежным. - А свет... прозрачный и лирический. Та мягкая  непреодолимая  сила,
что втягивает вас в картину,  заставляет  ощущать  запах  влажных  цветов  и
стоячей воды. - Ее глаза снова прояснились. - Он нарисовал более  семнадцати
этюдов в этой серии.
   - Я знаю. Из импрессионистов  я  больше  всего  люблю  Моне.  Никогда  не
думала, что окажусь собственницей его этюда, пусть даже косвенно.
   - У меня есть один этюд с садом... подарок моего  мужа  на  нашу  десятую
годовщину. Рядом они смотрятся потрясающе. Я поставила обе картины  рядом  в
спальне, смотрю на них и рыдаю. Как бы хотелось верить, что Ди  Карло  украл
ее из-за красоты, а не цены. Тогда я смогла бы понять.
   - Я ее купила, а мне даже не разрешили посмотреть.
   Я просыпаюсь утром, кровать пуста. Джед смылся и не сказал  мне,  куда  и
зачем. Даже не сунул записку под магнит на холодильнике. Мне кажется...
   Дора в ужасе осеклась, только сейчас осознав, что жалуется бабушке Джеда.
Его бабушке! И тихо сказала:
   - Простите.
   - Ничего, ничего. - Онория рассмеялась. - О господи. Я просто в восторге.
Дорогая  моя,  надеюсь,  когда  он  вернется,  вы  сдерете  с  него   шкуру.
Необходимо, чтобы это сделал кто-то, кто его любит. Видит бог, слишком часто
этим занимались те, кто его не любил. А это совсем другое дело.
   - Да, наверное. - Смущение почти испарилось, но злость осталась. - Миссис
Роджерс... Рия, я бы не хотела, чтобы вы думали, будто я обычно... вступаю в
интимные отношения со своими жильцами.
   - Вы все еще думаете,  что  можете  шокировать  меня.  -  Удовлетворенная
реакцией Доры, Онория  улыбнулась  и  взяла  вторую  лепешку.  -  Хотите,  я
расскажу вам, почему  вышла  замуж  за  дедушку  Джеда?  Он  был  невероятно
красивым мужчиной... белокурым сексапильным атлетом. Другими  словами,  меня
охватило вожделение.
   Онория изящно надкусила лепешку.
   - К счастью, Джед унаследовал все физические качества своего  деда  и  ни
одного из эмоциональных. Уолтер Скиммерхорн был холодным, часто  жестоким  и
всегда бесконечно скучным человеком. Непростительные  недостатки  для  мужа.
Мне хватило меньше года совместной жизни,  чтобы  осознать  свою  ошибку.  К
моему сожалению, чтобы исправить ее, понадобилось гораздо больше времени.
   И горечь тех лет еще напоминала о себе.
   - В отличие от меня, - продолжала Онория, -  вы  уже  обнаружили  в  моем
внуке гораздо, гораздо больше внешней привлекательности. Если бы современные
молодые люди спросили моего совета, я  бы  сказала.  Что  очень  важно  жить
вместе - как вы и Джед - до брака.
   - Мы не... - К своему глубочайшему  замешательству,  Дора  ощутила  чисто
женский трепет. - Я надеюсь, у вас не создалось впечатление, что мы думаем о
браке.
   - Вовсе нет, - беспечно отозвалась Онория, хотя уже представляла красивых
внуков, которых могли бы подарить ей Джед и Дора. - Джед  говорил  мне,  что
ваши родители - основатели  театра  "Либерти".  Я  наслаждалась  многими  их
постановками. Надеюсь, что смогу познакомиться с ними лично.
   - Ах... - Дора не успела ответить, поскольку в дверь снова  постучали.  -
Простите, я на минутку.
   Встревоженная упоминанием о браке и  явным  желанием  Онории  изучить  ее
семью, Дора открыла дверь. На пороге стоял  Джед.  Он  окинул  Дору  быстрым
взглядом - от босых ног до  растрепанных  волос,  -  и  она  показалась  ему
чертовски соблазнительной.
   - Конрой. - Он притянул ее к себе и жадно поцеловал, не  дав  сказать  ни
слова. - Под этой фуфайкой что-нибудь есть?
   - Скиммерхорн. - Дора покраснела. - Твоя...
   - Ну, я сам это выясню. - Он подхватил  ее  на  руки  и,  снова  впившись
губами в ее губы, внес в комнату. Дора уперлась руками в его грудь.
   - Скиммерхорн. - Она глотнула воздух. - Думаю, тебе лучше поставить  меня
и поздороваться со своей бабушкой.
   - Что?
   - Доброе утро, Джедидая. -  Онория  невозмутимо  вытерла  пальцы  льняной
салфеткой. - Мы с Дорой как раз пьем кофе. Не хочешь присоединиться?
   - Бабушка. - Надо отдать  ему  должное,  он  сказал  это  спокойно,  хотя
поставил Дору на пол довольно резко. - Ты ждала меня?
   - Вовсе нет. Я просто пришла с дружеским визитом.
   Мы с Дорой обменивались нашими впечатлениями о Моне. Оказывается, мы  обе
его любим.
   - Теперь это дело полиции.
   - И где же твой жетон, Скиммерхорн? - ласково спросила Дора, наливая  ему
кофе.
   - Заткнись, Конрой.
   - Его плохие манеры - моя недоработка, - Объяснила Онория. - Надеюсь,  вы
меня простите.
   - Не обращайте внимания, - отмахнулась Дора, восхищенная злобным  оскалом
Джеда. - Я не обращаю. Джедидая, твоя бабушка и я хотели бы знать, что будет
дальше с картиной.
   Джед решил, что выдать кое-какую информацию безопаснее,  чем  бороться  с
ними обеими..
   - Мы... то есть Брент сегодня утром изложил дело комиссару Райкеру.  Пока
решено держать все в секрете. Онория стала размышлять вслух:
   - Итак,  он  действовал  через  голову  этого  отвратительного  Голдмена.
Разумно. Не понимаю, как Голдмену вообще поручили командовать.
   -  Бабушка,  это  твое  профессиональное  мнение?  -  спросил  Джед,  чем
заработал пристальный взгляд, который  в  юности  так  часто  заставлял  его
краснеть. - Видите ли, Дора, - продолжала Онория, - моя ошибка в том, что  я
до конца не одобряла решение Джеда стать офицером полиции, пока он не  вышел
в отставку. Боюсь, я слишком поздно сказала ему, как горжусь им.
   - Это никогда не поздно, - утешила Дора.
   - У вас изумительное чувство  сострадания.  -  Онория  поднялась,  вполне
довольная результатами своего визита. - Ему  это  необходимо.  Благодарю  за
кофе. Надеюсь, я не злоупотребила вашим вниманием.
   - Всегда буду рада видеть вас. - Дора  взяла  протянутую  руку  Онории  и
сделала то, что еще предстояло сделать Джеду: поцеловала старую даму в щеку.
- Я принесу ваш жакет.
   Онория натянула перчатки.
   - Жаль, что я спешу и не успела осмотреть вашу квартиру.
   - Здесь нечего смотреть, - спокойно возразил Джед, помогая бабушке надеть
жакет. - Спасибо за помощь. - Он наклонился и поцеловал  щеку  Онории,  хотя
чувствовал себя довольно неловко под взглядом Доры. - И буду благодарен  еще
больше, если ты забудешь об этой картине.
   Онория только улыбнулась.
   - Я бы хотела, чтобы ты привел Дору ко мне на ужин. И поскорее.  Позвони,
и мы договоримся. Еще раз спасибо, дорогая. Я загляну, когда  магазин  будет
открыт. Я кое-что видела в витрине... бронзовую охотницу.
   - Да, я знаю, о чем вы говорите.
   - Она меня заинтересовала.
   И, подмигнув Доре, Онория выплыла из квартиры.
   - Какая потрясающая леди.
   - Что ей было нужно?
   - Информация. - Дора взялась за поднос и с грохотом опустила его  обратно
на столик, поскольку Джед схватил ее за плечо.
   - Если бы я счел нужным дать ей информацию, я бы сделал это сам, - сказал
он с едва контролируемым гневом.
   - Ты отдал картину Рии и тем самым подверг ее  опасности.  Прости,  Джед,
но, когда она задала прямой вопрос, я ответила без уверток.
   - Проклятье. - Ее искренность победила его гнев. - Ты представляешь, чего
нам стоит держать все это в тайне?
   - Представляю. Ты считаешь, что твоя бабуля побежит давать  объявление  в
газете?
   Его губы дернулись.  Надо  же!  Она  назвала  элегантную  Онорию  Роджерс
бабулей!
   - Чем меньше людей будет знать детали, тем лучше.
   - Включая меня. - Дора подняла поднос и понесла его в кухню.  -  Так  вот
почему ты исчез сегодня без всяких объяснений.
   - Постой. О чем ты говоришь?
   - Ни о чем, - прошипела Дора, переставляя сервиз в раковину. - Ни о чем.
   - Конрой. - Разрываясь между весельем и раздражением, Джед прислонился  к
дверному косяку. - Ты злишься, потому что я улизнул утром?
   - С чего бы мне злиться? - Дора обернулась, и он увидел в ее глазах  гнев
и обиду. - Я привыкла просыпаться в одиночестве.
   - Черт побери. - Джед озадаченно поскреб лицо. - Послушай, я рано  встал.
Я не хотел будить тебя... - Он вдруг отчетливо  вспомнил,  как  она  лежала,
свернувшись клубочком, как разметались по подушке ее волосы. Нет,  он  хотел
разбудить ее. Но не для того, чтобы предупредить об уходе. - Я провел час  в
спортзале, перехватил Брента,  и  мы  вместе  позавтракали.  Нам  надо  было
поговорить.
   - Я просила объяснений? - холодно спросила она, проталкиваясь мимо него.
   - Да. - Джед осторожно прошел за ней в гостиную. - Просила.
   - О, забудь! - Злясь на себя, она ущипнула переносицу двумя пальцами.
   - И мне  действительно  интересно,  что  носят  женщины  под  мешковатыми
спортивными фуфайками.
   Он снова подхватил ее и понес в спальню, целуя на ходу в шею.
   - Ничего особенного... - Они свалились на кровать, и Дора рассмеялась.  -
Совсем ничего.
   - У тебя на плече дырка.
   - Знаю. Мне было очень стыдно, когда твоя бабушка застала  меня  в  таком
виде.
   - И пятно. - Он провел пальцем между ее грудями. - Прямо здесь.
   - Отличное бургундское. Я забрызгалась, когда готовила  лазанью.  -  Дора
вздохнула и погрузила пальцы в его волосы. - Я все собиралась порезать ее на
тряпки, но... - Она  задохнулась,  поскольку  Джед  рванул  фуфайку,  и  она
разлетелась прямо посередине.
   - Проблема решена. - Не успела Дора ни рассмеяться, ни отругать его,  как
он впился губами в ее грудь. - Я хотел разорвать  твою  одежду,  как  только
увидел тебя в первый раз.
   - Ты... - Потрясенная,  возбужденная,  она  судорожно  задышала  под  его
ласками. - Когда ты увидел меня в первый раз, то захлопнул дверь перед самым
моим носом.
   - Тогда эта реакция показалась мне нормальной. - Одним  резким  движением
он разорвал ее спортивные брюки. - Возможно, я ошибся.
   Джед навис над нею,  разведя  ее  руки  и  прижав  их  к  кровати.  Яркий
солнечный свет врывался через раздвинутые шторы и  щедро  заливал  ее  лицо,
тело, волосы. Она  лежала  на  разорванной  одежде,  и  он  чувствовал  себя
завоевателем, готовым насладиться военными трофеями.
   Ее тело трепетало под его взглядом, словно он касался его руками.
   Опустив голову, он стал ласкать языком ее груди, и  ее  тело  напряглось,
как тетива. Жилки на запястьях запульсировали под его пальцами.
   - Я хочу следить за тобой, - хрипло прошептал  он.  Оргазм,  как  готовая
ужалить змея, развернул свои кольца  и  ударил  ее  быстро  и  яростно.  Она
вскрикнула.
   - Еще, - прошептал он, удивляясь, что еще может дышать. Наслаждение  Доры
было изумительно эротичным зрелищем.  Она  поглощала  ласки  жадно