Такер подождал, пока  она
не повернется к нему. Радужная оболочка казалась зеленой  аурой,  в  которой
плавали зрачки. - Сейчас я отведу тебя наверх. Пойдем со мной. Нет, я  лучше
отнесу тебя и вызову врача.
   - Не надо. - Она глубоко и протяжно вздохнула, когда Никудышник лизнул ее
в подбородок. - Я не собираюсь биться в истерике.  Я  не  собираюсь  рухнуть
замертво, как  однажды  в  Торонто.  Я  тогда  словно  разбилась  на  тысячу
кусков... Но больше это не повторится. -  Она  прижалась  щекой  к  пушистой
шерсти щенка. - Я пекла кукурузный хлеб. Я  никогда  его  раньше  не  пекла.
Хэппи дала свой рецепт, и я собиралась отвезти хлеб к Сьюзи... Мне было  так
приятно чувствовать  себя  здесь  не  чужой!  -  Никудышник  слизнул  слезу,
покатившуюся у нее по щеке. - Понимаешь,  я  сначала  радовалась,  что  буду
здесь жить совершенно одна, но я даже не  подозревала,  как  сильна  у  меня
потребность быть частью целого.
   - Теперь все будет хорошо, - пробормотал он беспомощно. - Я тебе  обещаю,
что все наладится.
   - Я пекла кукурузный хлеб в бабушкиной духовке. И потом застрелила Остина
Хэттингера из дедушкиного револьвера. Разве это не странно?
   Глаза Такера мерцали сдерживаемой яростью. Он все-таки  подхватил  ее  на
руки вместе со щенком, перенес на кушетку и сам сел рядом.
   - Я останусь здесь на ночь, -  заявил  он.  -  Буду  спать  вот  на  этой
кушетке.
   - Но, Такер, я вовсе не собираюсь разваливаться на куски.
   - Я знаю, любимая.
   - Таймер все еще жужжит. -  Кэролайн  закусила  губу,  стараясь  говорить
спокойно. - Я, наверное, совсем сожгла свой кукурузный хлеб...
   Она уткнулась лицом ему в плечо и заплакала.

Глава 19

   Кэролайн сошла вниз, чувствуя себя совершенно опустошенной. Она не  имела
представления о времени, хотя солнце светило ярко и в доме было тихо, как  в
могиле. Решив, что надо поскорее  выпить  кофе,  Кэролайн,  босая,  в  одной
ночной  рубашке,  отправилась  на  кухню,  но  внезапно   остановилась   как
вкопанная.
   Она убила человека!
   Осознав этот факт,  Кэролайн  прижала  кулаки  к  сердцу,  словно  бегун,
потерявший завод, но которого заставляют пробежать всю дистанцию  до  конца.
И, как у спринтера, ноги у нее подкосились, и она  опустилась  на  ближайший
стул, обхватив голову руками.
   О, Кэролайн прекрасно понимала, что действовала в целях самозащиты.  Даже
без  тактичных  наводящих  вопросов  Берка  и  без  его  твердой,  спокойной
поддержки  она  это  знала.  Какой-то  винтик  в  голове  Остина  Хэттингера
повернулся не в ту сторону, и он напал на нее.
   Но ведь  обстоятельства  не  могли  изменить  результата.  Она  отняла  у
человека жизнь. Она, которая прежде не была способна ни  на  какое  насилие,
всадила две сорокапятимиллиметровые пули в человека, с которым даже не  была
знакома.
   Внезапно она услышала, что кто-то скребется в заднюю дверь,  и  сердце  у
нее покатилось вниз. Лишь узнав скулеж Никудышника, она облегченно вздохнула
и отворила дверь.
   Благодарный пес вбежал и стал высоко прыгать около  нее,  отчаянно  виляя
хвостом от восторга.
   - А что ты делал на дворе? - Она нагнулась, чтобы почесать ему уши,  и  в
ответ он с обожанием лизнул ее в руку. - И каким это образом ты вышел?
   Щенок тявкнул,  царапая  когтями  натертый  дощатый  пол,  и  бросился  в
гостиную.
   - Куда ты меня ведешь?..
   И тут голос ей изменил. Она  увидела,  что  Никудышник  удобно  устроился
около кушетки, а на ней, в расстегнутой рубашке и босой, распростерся Такер.
"Нет, и во сне у  него  отнюдь  не  ангельский  вид,  -  заметила  про  себя
Кэролайн. - Слишком много земного в этом умном лице".
   Такеру явно было  очень  неудобно  спать.  Ноги  свешивались  с  короткой
кушетки, и он, наверное,  едва  не  свернул  себе  шею,  стараясь  поудобнее
пристроить голову  между  подушкой  и  подлокотником.  Однако,  несмотря  на
неудобную позу и поток солнечного света, бьющего прямо в лицо, Такер  крепко
спал.
   Кэролайн вспомнила, как он был добр к ней накануне, как нежно обнимал ее,
пока она рыдала на его плече, выплакивая  пережитое  потрясение.  И  как  он
просто, спокойно и твердо поддерживал ее, взяв за руку,  когда  Берк  снимал
первый допрос.
   Это ведь Такер отнес  ее  в  постель,  отклоняя  все  возражения,  словно
заботливый отец, укладывающий спать перевозбудившегося и уставшего  ребенка.
Он сидел рядом с ней, пока снотворное не начало действовать,  и  рассказывал
какую-то смешную и глупую историю о своем двоюродном брате Хэме. И сердце ее
распахнулось ему навстречу.
   - У тебя неистощимый запас сюрпризов, Такер.  Никудышник  подпрыгнул  при
звуке знакомого имени ив мгновение  ока  облизал  Такеру  лицо.  Тот  что-то
проворчал, пошевельнулся и сказал:
   - О'кей, детка. Одну минутку... Кэролайн подошла поближе.
   - Ну что ж, стоит подождать.
   - Ждать всегда стоит... - Такер улыбнулся, открыл глаза и обнаружил прямо
перед собой мохнатую собачью морду. - Нет, это не совсем то,  что  я  ожидал
увидеть.
   Нисколько не  смутившись.  Никудышник  встал  на  задние  лапы  и  уперся
передними Такеру в грудь. Такер рассеянно потрепал щенка по голове.
   - Слушай, друг, разве я тебя не выставил из дома?
   - Но он Опять захотел войти.
   Такер поднял глаза и, казалось, только сейчас заметил Кэролайн.
   - Привет.
   - Доброе утро.
   Он слегка отодвинулся, Кэролайн восприняла это как приглашение и  присела
рядом.
   - Жаль, что мы тебя разбудили...
   - Ну, наверное, все равно придется вставать, так или иначе. -  Он  провел
пальцем по ее щеке. - Как ты себя чувствуешь?
   - Я в порядке. Это действительно так. И я хочу поблагодарить тебя за  то,
что ты не оставил меня одну. Он немного сморщился, выпрямляя шею.
   - Да я могу спать где угодно.
   - Я вижу. - Она растроганно отвела ему волосы со лба. - И все  равно  это
очень мило с твоей стороны.
   - Ну, наверное, мне надо бы  ответить,  что  так  принято  между  добрыми
соседями. - Он поймал ее руку и прижал к губам. - Но  ты  меня  до  чертиков
напутала. Когда ты наконец заснула, у тебя в лице не было ни кровинки.
   - Но ведь ты хотя бы мог лечь на свободную кровать наверху. Такер  только
пожал плечами: ему не хотелось говорить, что  это  был  бы  слишком  большой
соблазн. Когда он зашел проверить, как она - в четвертый или  пятый  раз  за
ночь, - то едва удержался, чтобы не забраться в  ее  постель.  Просто  чтобы
держать ее в своих объятиях, прижимать к себе, довольствуясь сознанием,  что
она в безопасности.
   - Иди ко  мне,  -  произнес  он  неожиданно  для  самого  себя.  Кэролайн
заколебалась, но потом поддалась искушению и свернулась  клубочком  рядом  с
ним. Она положила голову ему на плечо, а пес устроился у них в ногах.
   - Я рада, что ты со мной.
   - Я не был с тобой в самый нужный момент. Простить себе не могу, что  так
поздно прибежал тогда.
   - Не казнись, Такер. Он поцеловал ее в голову.
   - Но мне надо это высказать, Кэролайн. Я терзался почти  всю  ночь.  Ведь
это по моей вине он вышел на тебя. Это меня он хотел убить. Получается,  что
я вроде бы тобой заслонился.
   Кэролайн положила руку ему  на  грудь  и  подумала,  что,  наверное,  еще
никогда не чувствовала себя так уютно и в такой безопасности.
   - Знаешь, я тоже всегда думала,  что  во  всем  виновата.  Наверное,  это
своеобразная форма эгоцентризма. Чувство вины - вообще опасная вещь;  иногда
оно приводит к тому, что приходится лечить расстроенные нервы.
   - Но меня все это просто сразило! - Он прижал ее к  себе  еще  теснее.  -
Когда я услышал выстрелы и понял, что не успею добежать... Я еще  никогда  в
жизни так не пугался.
   - А вот я пугалась очень часто. Но никогда еще не справлялась  со  своими
страхами таким ужасным образом. Это в первый раз. - Она сжала руку в кулак и
затем медленно его разжала. - Конечно, плохо, что все так обернулось, Такер,
и, наверное, я никогда не забуду, с каким  чувством  нажала  на  курок.  Но,
знаешь, я поняла, что смогу жить с этим воспоминанием.
   Он взглянул на пылинки,  плясавшие  в  солнечном  луче.  Да,  есть  вещи,
которые  он  тоже  никогда  не  забудет.  Например,  тот  безмолвный   ужас,
охвативший его, когда он бежал по вспаханному полю, а  в  голове  отдавалось
эхо выстрелов. И выражение лица Кэролайн, когда она прошла мимо него в дом с
остекленевшим взглядом, неся на руках бесчувственное тело щенка.
   - Кэролайн, я не герой  и,  бог  свидетель,  никогда  не  стремился  быть
героем. Но я сделаю все, чтобы ничего плохого с тобою больше не случилось.
   Она улыбнулась и откинула голову, чтобы взглянуть на него.
   - Если ты и не герой, то отважный и смелый честолюбец. Однако  его  глаза
не улыбнулись ей в ответ, и, когда он дотронулся до ее подбородка, пальцы  у
него были очень напряженные.
   - Ты мне нужна, - медленно произнес Такер,  словно  сам  вникая  в  смысл
сказанного. - Никто никогда не был мне так нужен, и это трудно осознать.
   У Кэролайн перехватило дыхание - так бывало всегда, когда она выходила на
сцену и на нее падал луч софита. В глазах  у  нее  мелькнул  страх,  но  она
твердо выдержала его взгляд.
   - Знаю, нам обоим нелегко придется. Такер покачал головой.
   - Поразительно! Я по уши влюблен  в  женщину,  которую  еще  ни  разу  не
раздел. Стоит кому-нибудь об этом узнать, и моя репутация будет  непоправимо
испорчена.
   - Но почему бы тебе не попытаться это сделать сейчас? Его пальцы  застыли
у нее на щеке.
   - Что ты сказала?..
   - Я сказала: почему бы тебе не попытаться это сделать сейчас? - И,  глядя
ему в глаза со страхом и сомнением, она запрокинула голову и сама поцеловала
его.
   Такеру вдруг показалось, что он растворяется в ней целиком.
   Это  тоже  было  совершенно  новое  ощущение:   постепенное,   прекрасное
скольжение в блаженство. Он не почувствовал жаркого приступа похоти, которая
так часто его  посещала  и  так  охотно  им  принималась.  Вместо  этого  он
испытывал медленное, тихое движение чувств, как бывает, когда небо  светлеет
перед восходом солнца.
   Кэролайн прижалась к нему, ее дыхание смешалось  с  его  дыханием,  и  он
понял, что она предлагает ему нечто большее, чем  страсть.  Она  дарила  ему
доверие! И Такер испугался. Ведь она  не  такая  женщина,  которая  отдается
мужчине запросто и беспечно. А он... Он всегда  брал  то,  что  женщина  ему
предлагала, с легкомысленной улыбкой и не думая о последствиях.
   - Кэролайн... - Такер провел пальцами по ее  щеке,  зарылся  лицом  в  ее
волосы. - Я хочу тебя.
   Он произнес это так серьезно, что она улыбнулась.
   - Я знаю.
   - Нет, я хочу сказать, что действительно, на  самом  деле  хочу  тебя!  -
Рубашка соскользнула с ее плеча, и он прижался  губами  к  теплому,  нежному
изгибу. - Я мечтал, что ты позволишь мне  это,  уже  через  полминуты  после
нашей первой встречи.
   Кэролайн не могла понять, почему они говорят.  Зачем  слова,  когда  все,
чего она хочет, - это только ощущать?
   - Да, я и это знаю.
   - Но только вот...  -  Ее  грудь  была  совсем  рядом  -  такая  упругая,
соблазнительная, - и все-таки Такер нашел в себе силы слегка отстраниться. -
Видишь ли, я не очень-то прилично веду себя, когда дело касается женщин.  Но
я не хочу, чтобы ты потом об этом пожалела. Я не переживу, если ты  об  этом
пожалеешь!
   Его глаза потемнели от какого-то нового, незнакомого Кэролайн чувства, но
она предпочла об этом не думать.
   - Вот уж не думала, что ты способен все так усложнять.
   - Меня самого это чертовски  удивляет.  -  Его  пальцы  запутались  в  ее
волосах. - Просто мне показалось, что я должен тебе все объяснить.
   Но зачем объяснять, когда все так ясно  можно  прочесть  в  его  взгляде?
Пусть даже то, что она видит там, заставляет ее тревожиться.
   - Не хочу никаких объяснений! - Она в отчаянии потянулась  губами  к  его
губам. - Я ведь живой человек и хочу чувствовать себя соответственно.
   Такер вдруг понял, что Кэролайн хочет от него того, чего  он  всегда  сам
искал в женщине:  простой,  незамысловатой  плотской  радости.  Но  если  он
почувствовал в душе некоторое разочарование и сожаление,  то  сразу  подавил
их. Отвечая желанию Кэролайн, он быстро  стащил  с  нее  рубашку  и  отдался
пиршеству плоти. Эта плоть была тонкой, бледной и мягкой, словно  бархат.  И
хотя Такер знал, что Кэролайн - не просто еще одна женщина на его  пути,  он
предпочел не додумывать тревожащие его мысли. Ведь это так несложно  -  дать
ей то, что она хотела, и взять то, что она предлагала.
   А Кэролайн бездумно излучала этот лихорадочный жар, упиваясь  собственным
желанием. Она ощущала себя только телом, которое ищет наслаждения, даруемого
другим телом. Она приказала себе ни о чем не думать и не испытывать  никаких
нежных чувств.
   Кэролайн слышала, как тяжело он дышит, чувствовала, как  нежно  его  руки
касаются ее плеч. Такер что-то тихо сказал, и хотя слов она не разобрала, но
голос был такой ласковый, что ей вдруг захотелось заплакать.
   Боже, неужели она все-таки испытывает какое-то чувство к нему? Эта  мысль
ужаснула Кэролайн. Она не хотела ничего чувствовать и отодвинулась -  резко,
даже грубо, чтобы сразу отсечь эти нежности. Его  губы  еще  шептали  что-то
ласковое, а она протянула руку и спустила  его  джинсы  пониже.  Такер  весь
напрягся, когда ее жадная, горячая  ладонь  завладела  его  плотью.  Комната
покачнулась и поплыла вокруг, а пока он старался вновь  обрести  равновесие,
она уже обвилась вокруг него.
   - Кэролайн, подожди...
   Но она не желала ждать и тянула его в эту  прекрасную  бархатную  бездну,
навязывая свой бешеный ритм.
   Такер попал в ловушку  ее  и  своих  желаний  и  помчался  вместе  с  ней
навстречу наслаждению, за которым, он это знал, нет ни радости, ни покоя.
   Потом они долго лежали молча, не размыкая  объятий.  Кэролайн  испытывала
какую-то странную раздвоенность. Ее тело ликовало и пело, оно вновь ожило  и
радовалось жизни. Но почему же  она  сама  чувствует  себя  при  этом  такой
опустошенной?
   Если бы Такер сказал хоть  слово!  Неужели  ему  трудно  поднять  голову,
усмехнуться,  отпустить  одну  из  своих  глупых  шуточек,  чтобы  разрядить
ощущение  неловкости?  Кэролайн  слышала,  что  сердце  у  него  уже  бьется
спокойно, но он все молчал...
   Такер знал, что ей тяжело, но медлил и  не  освобождал  ее,  отдаляя  тот
момент, когда  придется  взглянуть  ей  в  лицо  и  спросить  себя,  что  же
произошло.
   "Это был  просто  хороший,  честный  секс,  исключающий  всякие  глубокие
чувства, - подумал он с некоторым  отвращением.  -  И  нет  никакой  причины
чувствовать себя.., употребленным. А лучше всего было бы обратить все это  в
шутку".
   Такер вдруг вспомнил, что Эдда Лу всякий раз обижалась и была недовольна,
когда наступал конец  и  момент  освобождения  для  него.  Может  быть,  она
испытывала нечто похожее? Такер вздохнул и уставился в стену. Нет,  Эдде  Лу
сам он был безразличен. Ей были нужны его деньги, имя, положение в обществе,
но не он сам. И секс был для нее только средством всего этого достичь...
   Но ведь в его жизни  наверняка  были  какие-то  женщины  -  между  первой
юношеской обжимкой и этой последней бездушной спортивной гонкой с  Кэролайн,
- которым он был небезразличен. Женщины, которым хотелось от него  большего,
чем он мог дать, и которым приходилось мириться с меньшим. И они вот так  же
лежали в уязвленном молчании после того, как схлынет страсть...
   Что и говорить, он получил по заслугам. Впервые в своей жизни он  захотел
чего-то большего, чем просто секс, и наткнулся на  женщину,  которая  ему  в
этом отказала.
   Ну что ж, у него еще осталась гордость. Как ни горько этим утешаться, это
все же лучше, чем ползать на брюхе.
   Такер наконец освободил ее от своей тяжести, застегнул джинсы  и  сел  на
кушетке.
   - Ты меня захватила врасплох, детка, - сказал он, улыбнувшись,  но  глаза
его не улыбались. - Я даже не успел облачиться соответствующим образом.
   Кэролайн не сразу поняла, что он говорит о презервативе. А когда  поняла,
заставила себя беспечно пожать плечами.
   - Не волнуйся. - Избегая его взгляда, она поправила рубашку. - Я принимаю
таблетки.
   - Ну, тогда порядок. - Ему захотелось  протянуть  руку  и  пригладить  ее
растрепанные волосы, но вместо этого он встал и  сунул  руки  в  карманы.  -
Послушай, Кэролайн...
   - Пожалуй, я пойду сварю кофе. - Она вскочила  с  кушетки,  словно  слова
Такера  включили  какое-то  невидимое  пусковое  устройство.  -  И   завтрак
приготовлю. Ты заслужил хороший завтрак.
   Он внимательно взглянул на нее и заметил, что она закусила нижнюю губу  и
упорно смотрит куда-то в сторону, через его плечо.
   - Ну, если тебе так хочется. Ты не против, если я приму душ?
   - Конечно,  нет.  -  Кэролайн  глубоко  вздохнула  -  то  ли  от  чувства
облегчения,  то  ли  от  разочарования  -  и  поспешила  замаскировать  этот
неуместный вздох потоком слов:
   - Наверху, вторая дверь направо, там  на  полке  есть  чистые  полотенца.
Только учти: вода нагревается не сразу.
   - Да я и не спешу.
   И Такер вышел из комнаты.

***

   Натягивая на ходу рубашку, Такер спустился вниз. Пахло кофе и беконом. Он
уже прошел полкоридора на пути к кухне, когда послышался  шум  подъезжающего
автомобиля.
   В расстегнутой рубашке он вышел на  крыльцо  и,  сунув  руки  в  карманы,
принялся  наблюдать,  как  агент  по  делам  особой  важности  Мэтью   Бернс
припарковывает машину. Они внимательно оглядели друг друга:  один  в  черном
костюме и шелковом галстуке, другой - полуодетый  и  небритый.  Если  бы  их
взаимные чувства могли материализоваться, между ними оказалась  бы  огромная
ощетинившаяся злая собака.
   - Вам не кажется, что сейчас рановато для визитов? Бернс запер  машину  и
положил ключ в карман.
   - Я по официальному делу, - сухо заявил он и, поджав тонкие губы, оглядел
голую  грудь  Такера,  его  влажные  после  душа  волосы.  -  Мое  вторжение
совершенно необходимо в интересах безопасности мисс Уэверли.
   - Ну, положим, тут вы несколько опоздали, - мирно заметил  Такер.  -  Так
что мы можем сделать для вас?
   - Вы очень гордитесь этим, не так ли, Лонгстрит? Такер вздернул бровь:
   - Чем - этим?
   - Да своим умением ухаживать за женщинами.
   - Неужели вы прикатили сюда, чтобы  набраться  опыта?  На  этот  раз  его
улыбку отнюдь нельзя было назвать обворожительной: в  ней  появилось  что-то
волчье. Бернс сжал челюсти: простая мысль о том, что Кэролайн предпочла  ему
Такера, жалила его, как пчела.
   -  Бросьте,  Такер.  Я  прекрасно  знаю,   что   производит   неотразимое
впечатление на беззащитных женщин.
   - Видите ли... - Такер почесал  покрытый  щетиной  подбородок.  -  Я  еще
никогда в жизни не встречал беззащитной женщины. И Кэролайн к  их  числу  не
принадлежит, будьте уверены. Конечно, сейчас она еще не  совсем  успокоилась
после всего пережитого и чувствует себя не вполне уверенно. Она нуждается  в
том, чтобы на кого-то опереться, пока снова не  обретет  твердую  почву  под
ногами. Ну, а то, что она выбрала меня... Таково  было  ее  желание.  И  она
сможет располагать мной столько, сколько ей заблагорассудится. И  вам  лучше
принять это к сведению.
   - Насколько я понимаю,  вы  без  зазрения  совести  используете  в  своих
собственных интересах ранимость женщин.  Вы  вообще  большой  специалист  по
использованию людей, Лонгстрит,  а  эмоциональная  зрелость  ваша,  судя  по
всему, на самой нулевой  отметке.  Эдда  Лу  Хэттингер  стала  последней  из
использованных вами и отброшенных  за  ненадобностью.  Ну,  а  что  касается
Кэролайн...
   - Позвольте уж мне самой за себя отвечать. - Кэролайн выступила вперед  и
положила ладонь на руку Такера - то ли  ища  поддержки,  то  ли  призывая  к
сдержанности. - Вам нужно поговорить со мной, Мэтью?
   Бернс подавил всплеск темной нерассуждающей  злости.  На  ней  ничего  не
было,  кроме  пеньюара,  и  то