екретарей,  в
подготовительную  школу  якобы  для   того,   чтобы   избавить   от   хорошо
сдирижированного раздора. На  самом  деле  он  знал,  что  и  отец,  и  мать
чувствовали себя неуютно с мальчишкой, который задавал прямые вопросы  и  не
довольствовался логичными, но трусливыми ответами.
   Так что ему  пришлось  пожить  в  Манхэттене,  и  на  Лонг-Айленде,  и  в
Коннектикуте,  и  в  Вермонте.  Лето  он  проводил   в   Бар-Харбор   и   на
Мартаз-Вайньярд.  Вспоминались  ему  и  священные   коридоры   трех   лучших
подготовительных школ Новой Англии.
   Может быть, поэтому  Финн  вырос  таким  непоседой.  Как  только  у  него
вырастали  и  начинали  вкапываться  в  землю  корешки  привязанностей,   он
чувствовал делом чести оборвать их и двинуться дальше.
   Теперь он снова вернулся в Нью-Йорк.  На  время.  Вся  подноготная  этого
города  была  знакома  ему  так   же   хорошо,   как   элегантный   дом   на
Сентрал-Парк-Вест с фешенебельной квартирой его матери.
   Он даже не смог  бы  решить,  что  из  них  нравится  ему  больше.  И  уж
совершенно точно, ему совсем не нравилась перспектива несколько  дней  вести
"Утренний звонок".
   Но в этот момент Финн был вынужден забыть о Нью-Йорке  и  сосредоточиться
на  мяче,  со  свистом  летевшем  к  его  носу.  Какой  там,  к  черту,  дух
соперничества - речь шла уже  просто  о  самообороне!  И  одному  Богу  было
известно, как он был счастлив почувствовать напряжение  корта  после  многих
часов, проведенных в кресле за последние четыре дня.
   Он взмахнул ракеткой,  хрюкнув  от  усилия,  и  напрасно:  мяч  рикошетом
отпрыгнул от стенки. От мощи размаха его  рука  взлетела  вверх,  эхо  удара
отразилось в барабанных перепонках. Новая порция адреналина бурлила в крови,
тем временем соперник опять отправил мяч Финну.
   Тот встретил его ударом слева.  Пот  приятно  тек  по  спине,  пропитывая
изношенную майку с надписью "Си-би-си".  В  следующие  пять  минут  не  было
ничего, кроме сокрушительных ударов, эха  от  ударов  мяча,  запаха  пота  и
звуков тяжелого дыхания.
   - Сукин сын, - Джеймс Бэрлоу оперся о стену, проиграв очередную партию, -
ты меня доконаешь.
   - Черта с два! - Финн не смог даже дойти до стены. Он опустился прямо  на
пол "Вертикального клуба". Все мышцы тела ныли. - В следующий раз  я  возьму
пистолет. Это будет проще для нас  обоих.  -  Он  нащупал  полотенце,  вытер
мокрое лицо. - Какого черта ты не стареешь?
   Отрывистый смех Бэрлоу эхом отразился от стен  теннисного  корта.  Бэрлоу
был мускулистым мужчиной шести  футов  роста,  с  плоским  животом,  широкой
грудью, плечами, как цементные блоки. В шестьдесят три года он еще ни в  чем
не уступал молодым. Подходя к Финну,  он  стянул  ярко-оранжевую  повязку  с
гривы серебряных волос. Финн всегда считал, что у Бэрлоу лицо - как скала на
горе Рашмор. Такое же большое, сильное и словно высеченное из камня.
   - Зато я добрею, малыш. - Бэрлоу достал из спортивной сумки бутылку  воды
"Эвиан" и, сделав обманное движение, бросил  ее  Финну.  Вторую  бутылку  он
оставил себе и стал пить большими жадными глотками. - В  этот  раз  я  почти
выиграл.
   -  Это  потому,  что  я  привык  играть  с  британцами,  -  еще  даже  не
отдышавшись, Финн улыбнулся ему. - Они не такие злючки, как ты.
   - Что ж, добро пожаловать обратно в Штаты, - Бэрлоу подал  Финну  руку  и
рывком помог ему встать на ноги. Все равно что попасть в лапы  к  дружелюбно
настроенному гризли. - Ты же знаешь, очень многие восприняли бы назначение в
Лондон как повышение по службе или даже везение.
   - Это милый городишко. Бэрлоу только вздохнул.
   - Пошли под душ.

***

   Двадцать минут спустя они  лежали  на  массажных  столах,  выгибаясь  под
умелыми руками.
   - Сегодня утром было чертовски хорошее шоу, - заметил Бэрлоу.
   - У тебя хорошая команда, опытные сценаристы. Надо немного  подождать,  и
эта передача наберет силу.
   - Сейчас у нас меньше времени для раскрутки, чем бывало раньше. Я  всегда
ненавидел чертовых скряг. - Он оскалил зубы. - А теперь сам  стал  таким  же
чертовым скрягой.
   - По крайней мере ты скряга с воображением.  Бэрлоу  ничего  не  ответил.
Финн молчал, зная, что у этой неофициальной встречи была своя причина.
   - Расскажи мне, что ты думаешь о чикагском отделении Си-би-си.
   - Неконкретный вопрос, - осторожно ответил Финн. - Эй, Бэрлоу, ты был там
начальником больше десяти лет и знаешь, что  там  происходит.  Там  надежные
ребята, удачная комбинация опыта и свежей крови. Мне нравится там работать.
   - У местных вечерних новостей очень низкий рейтинг. Что нам надо, так это
сильную программу. Я хотел бы, чтобы они перенесли  "У  Анджелы"  на  четыре
часа, тогда мы привлечем вечернюю аудиторию.
   Финн пожал плечами. Он не мог не обращать внимания на  рейтинги,  но  ему
претило, что эти цифры имеют такое значение.
   - Она уже много лет выходит в девять - и в  Чикаго,  и  в  большей  части
Среднего Запада, Думаю, тебе будет нелегко передвинуть ее на другое время.
   - Даже сложнее, чем ты думаешь, - буркнул Бэрлоу. - Ты и Анджела... Между
вами ничего нет, а? Финн широко открыл глаза, приподнял брови.
   - Что, папочка, сейчас состоится беседа с сыном?
   - Хитрая ты задница, - захихикал Бэрлоу, но его взгляд оставался таким же
проницательным.  Финн  хорошо  знал  этот  взгляд.  -  Мне  было  интересно,
вернулись ли вы к тому же месту, на котором расстались.
   - Мы расстались у черта в заднице, - сухо ответил Финн.
   - Хм-м... У вас дружеские или натянутые отношения?
   - На людях дружеские. На самом деле она ненавидит меня до мозга костей.
   Бэрлоу снова усмехнулся. Хорошие новости,  подумал  он,  потому  что  ему
нравился мальчишка. И в то же время плохие, потому что это значило,  что  он
не сможет больше его использовать. Приняв решение, он повернулся  на  столе,
закрылся простыней и отпустил обеих массажисток.
   - У меня проблемы, Финн. Несколько дней назад до моих ушей  долетел  один
неприятный слушок.  Финн  приподнялся.  В  другой  ситуации  он  обязательно
сострил  бы  по  поводу  двух  взрослых  полуобнаженных  мужчин,   пахнувших
женьшеневым кремом, но ведущих серьезную деловую беседу.
   - Не хочешь шепнуть мне его на ушко?
   - Если он там и останется.
   - Хорошо.
   - Говорят, что Анджела Перкинс собирается смыться из Чикаго, из  Си-би-си
и от "Делакорт".
   - Я об этом ничего не слышал. - Финн задумчиво откинул волосы с лица. Как
любой репортер, он ненавидел получать новости из вторых рук. Даже  если  это
были только сплетни. - Видишь ли, подходит  время  окончания  ее  контракта,
верно? Она, наверное, сама пустила этот слух, чтобы начальство предложило ей
на один грузовик с деньгами больше.
   - Нет. На самом деле она ведет себя тихо. Слишком тихо. Я слышал, что  ее
агент что-то заявлял о предстоящих переговорах, но все это  мало  похоже  на
правду. А слухи просочились из "Стармедиа". Если она уйдет. Финн, то  у  нас
будет большая дыра.
   - Это проблемы отдела развлечений.
   - Их проблемы - это наши проблемы, ты же знаешь.
   - ...Твою мать!..
   - Верно сказано. Но я упомянул об этом только потому,  что  думал,  вы  с
Анджелой еще...
   - Нет. - Финн нахмурился. - Попробую что-нибудь разузнать, когда  вернусь
в Чикаго.
   - Я ценю твою помощь. Теперь пойдем пообедаем. И поболтаем о политических
журналах.
   - Я не имею никакого отношения к политическим журналам.
   Это был старый спор, и они крайне любезно его продолжили, волоча простыни
за собой в раздевалку.

***

   - Гавайи - это чудесно, - сказала Дина в телефонную трубку.
   - Я рад, что ты так считаешь. Как насчет второй недели июня?
   В восторге от этой идеи. Дина налила себе чашку кофе. Она перенесла ее  и
телефон к столу, где уже стоял ее "лэп-топ".
   - Не против. Я еще ни разу не  была  в  отпуске  с  тех  пор,  как  здесь
работаю, так что не думаю, что возникнут какие-нибудь проблемы.
   - Хочешь, я заеду к тебе? Мы  обо  всем  поговорим,  посмотрим  рекламные
проспекты.
   Она закрыла глаза, не в силах смотреть на резкое  изображение  на  экране
компьютера.
   - Я бы с  удовольствием.  Но  мне  надо  работать.  Кой-какую  информацию
прислали в последнюю минуту, и пришлось задержаться. - Она не упомянула  тот
час,  который  потратила  на  редактирование  речи  Анджелы.  -  Я  подменяю
директора в эти выходные, и у  меня  совершенно  не  будет  времени.  Может,
позавтракаем вместе в воскресенье?
   - Давай в десять? Встретимся в "Селезне". Сможем посмотреть  проспекты  и
решить, что нам подходит.
   - Отлично. Я буду ждать.
   - Я тоже.
   - Извини, что не могу сегодня.
   - Не извиняйся. У меня тоже есть работа. Спокойной ночи, Дина.
   - Спокойной ночи.
   Маршалл повесил трубку. Из стереопроигрывателя звучала музыка Моцарта,  в
очаге теплился слабый  огонь,  в  воздухе  повис  запах  лимонного  масла  и
ароматного дыма.
   Медленно допив бренди, он поднялся по лестнице в спальню. Там, под  звуки
скрипок, струившиеся из спрятанных колонок, он снял  свой  сшитый  на  заказ
костюм. Под ним было шелковое белье.
   Да, небольшая претенциозность. Маршалл  любил  мягкие  дорогие  вещи.  Он
любил женщин, в чем без стыда признавался. Он помнил,  что  его  жена  часто
подшучивала над этим, хоть и понимала его восхищение противоположным  полом.
Пока, конечно, не застала его откровенно восхищавшимся юной Анни Гилби.
   Он вздрогнул, вспомнив, как его жена вернулась домой на целый день раньше
из командировки. Выражение ее лица, когда она вошла в спальню и увидела, что
они с Анни шумно и  бурно  занимаются  любовью.  Это  была  ужасная  ошибка.
Трагическая  ошибка.  Все   его   объяснения,   целиком   оправданные,   что
озабоченность жены лишь своей карьерой и ее невнимание  к  семейной  спальне
сделали из него легкую добычу, - все было как о стенку горох.
   Ей было все  равно,  что  девчонка  вполне  сознательно  соблазнила  его,
сыграла на его слабости, на его разочарованиях. Да, у  него  были  и  другие
женщины. Но это были лишь кратковременные  развлечения,  тайный  сексуальный
отдых, когда его жена была  в  отъезде  или  слишком  занята  своей  работой
декоратора. Об этом не стоило даже говорить.
   Он никогда не обидел бы Патрисию, думал теперь  Маршалл,  выбирая  темные
брюки и рубашку. Он безумно любил ее и очень по ней скучал.
   Он относился к типу мужчин, которым необходимо быть  женатым.  Ему  нужна
была женщина, с которой всегда можно поговорить, с которой хочется разделить
и жизнь, и дом. Яркая, умная женщина, как Патрисия. Правда,  для  стимуляции
ему нужна была красота. Но это ведь  не  минус.  Патрисия  была  красивой  и
честолюбивой; у нее было чувство стиля и безупречный вкус.
   Иными словами, она подходила ему совершенно. Всем,  кроме  того,  что  не
сумела понять обыкновенной человеческой слабости.
   Когда она застала их, то стала бессердечной, как камень.  И  он  навсегда
потерял ее.
   Он до сих пор тосковал по ней. Но понимал, что жизнь должна продолжаться.
   Теперь ему встретилась другая женщина. Дина была красивой,  честолюбивой,
умной. Идеальная спутница жизни, лучшей и не пожелаешь.  И  он  хотел  ее  -
хотел с тех пор, как впервые увидел ее лицо на телеэкране. Теперь она  стала
не просто изображением, она стала реальностью. С ней  он  будет  вести  себя
очень осторожно.
   В сексуальном плане она немного подавлена, но он  будет  терпеливым.  Это
была блестящая мысль - увезти ее из Чикаго,  подальше  от  забот  и  работы.
Когда  Дина  расслабится  и  почувствует  себя  в  безопасности,  то   будет
принадлежать ему. А до этого  придется  сдерживать  свои  желания,  скрывать
огорчение.
   Но он надеялся, что скоро это все кончится.

Глава 8

   - Да ну! - сказала Фрэн, жуя чизбургер. - На уикэнд! Не похоже на Дину.
   - Правда? - Дина оторвалась от еды и  задумалась.  -  Может  быть,  но  я
собираюсь насладиться каждой минутой этого отдыха. Мы снимем номер  в  отеле
прямо на пляже, и в проспекте написано,  что  оттуда  можно  увидеть  китов.
Бинокль, - неожиданно проговорила она. - Мне нужен хороший бинокль.
   Фрэн вытянула шею и прочла аккуратный список, лежавший у Дины под рукой.
   - Вот теперь это наша Дина. Ты будешь есть картошку?
   - Нет, бери. - Уже поглощенная своим списком, Дина  подвинула  тарелку  к
Фрэн.
   - Уик-энд на Гавайях - это звучит очень серьезно. - Фрэн  полила  жареный
картофель кетчупом. - А?
   - Может быть. - Она опять подняла голову, ее щеки пылали. -  Я  и  правда
думаю, что это может быть серьезно. Я так уютно чувствую себя с Маршаллом.
   Фрэн скорчила гримасу.
   - Золотце мое, уютно ты себя чувствуешь в старых кроличьих шлепанцах.
   - Это совсем не то. Я могу расслабиться, когда он рядом. Я знаю,  что  он
не станет давить на меня, так что... пусть все идет,  как  идет.  Пусть  все
случится, когда наступит подходящий момент. Я могу  говорить  с  ним  о  чем
угодно.
   Скорое объяснение. Слишком скорое, размышляла Фрэн. Она хорошо знала Дину
и была готова поспорить на свою месячную  зарплату,  что  сейчас  ее  лучшая
подруга просто уговаривает саму себя.
   - У него удивительное чувство справедливости, - продолжала Дина. - Мы оба
любим одно и то же. Он  такой  романтик!  Я  раньше  не  понимала,  как  это
чудесно, когда кто-то присылает цветы и приглашает на ужин при свечах.
   - Это потому, что раньше ты всегда ждала какого-нибудь подвоха.
   - Ага. - Дина вздохнула и закрыла блокнот. - Я  расскажу  ему  про  Джеми
Томаса.
   Фрэн инстинктивно потянулась к ней и в знак поддержки накрыла  руку  Дины
своей.
   - Хорошо. Значит, ты ему доверяешь.
   - Да. - Ее глаза потемнели от решимости. - И я хочу, чтобы  у  меня  были
нормальные, здоровые отношения с мужчиной. Так и будет, клянусь Богом. Но  я
не смогу, пока не расскажу ему, что со  мной  произошло.  Завтра  мы  вместе
ужинаем...
   Фрэн оставила в покое картофель и положила руки на стол.
   - Если тебе нужна будет моральная поддержка, только позови.
   - Все будет в порядке. Мне надо возвращаться,  -  добавила  Дина,  бросив
взгляд на часы. - В восемь тридцать надо будет прочитать сводку новостей.
   - И потом в десять вечера, верно? - Фрэн бросила в рот последнюю  палочку
картофеля. - Мы с Ричардом посмотрим твой выпуск, когда  будем  тискаться  в
постели. Я прослежу, чтобы он полностью разделся.
   - Спасибо. - Дина отсчитала деньги за ужин. - Теперь, когда я буду читать
новости, у меня перед глазами возникнет эта очаровательная картинка.
   Была уже почти полночь, когда Дина добралась до постели. Как всегда,  она
проверила будильник, убедилась, что  рядом  с  телефоном  на  столике  лежат
блокнот и карандаш. Телефон  зазвонил  как  раз  в  тот  момент,  когда  она
потянулась к выключателю  лампы.  Она  автоматически  схватила  одной  рукой
трубку, а другой - карандаш.
   - Рейнольдс.
   - Сегодня вечером ты выглядела замечательно. Чувствуя приятное  волнение.
Дина улыбнулась и откинулась на подушку.
   - Маршалл. Спасибо.
   - Я просто хотел, чтобы ты знала, что я  тебя  видел.  Смотреть  на  твое
изображение почти так же приятно, как и быть рядом с тобой.
   - Приятно слышать. - Это было просто чудесно: уютно улечься в постель  и,
почти засыпая, слушать голос мужчины, которого она,  наверное,  любит.  -  Я
весь день сегодня думала о Гавайях.
   - Я тоже. И о тебе. - На экране его телевизора  застыло  видеоизображение
Дины, и он медленно возбуждался от ее  лица  и  голоса.  -  Я  очень  обязан
Анджеле Перкинс за то, что она нас познакомила.
   - Я тоже. Спокойной ночи, Маршалл.
   - Спокойной ночи, Дина.
   Согревшаяся и довольная. Дина положила трубку. Обхватив себя руками,  она
засмеялась и погрузилась в полусон-полуфантазию. Они  с  Маршаллом  идут  по
пляжу, а солнце медленно садится в воду. Нежный ветер. Нежные слова.  Легкая
приятная тяжесть внизу живота. Это нормально, сказала  себе  Дина.  Конечно,
это доказывает, что она - нормальная женщина  с  нормальными  потребностями.
Она готова была сделать следующий шаг  и  удовлетворить  свои  желания.  Она
очень этого хотела.
   Прошло всего несколько секунд, как  она  выключила  свет  и  прижалась  к
подушке, а телефон зазвонил опять. Хихикнув, она на ощупь взяла трубку.
   - Привет, - прошептала она, - ты что-нибудь забыл?
   В ответ только тишина.
   - Маршалл? - В ее сонном голосе послышалось удивление. - Алло! Кто это? -
Полная тишина, и удивление сменилось тревогой. - Алло! Кто  это  говорит?  -
Быстрый щелчок, а за ним короткие гудки:
   Кто-то не правильно набрал номер, заверила себя Дина,  вешая  трубку.  Но
внезапно ей стало холодно. И прошло  еще  немало  времени,  пока  она  опять
согрелась и заснула.

***

   Еще один человек не спал, лежа в  темноте.  Призрачный  свет  струился  с
экрана телевизора. Дина улыбалась, глядя в комнату,  прямо  в  глаза  своему
единственному  зрителю.  Ее   голос,   такой   нежный,   такой   сладкий   и
обворожительный, повторял опять и опять, повинуясь перемотке ленты:
   - Я Дина Рейнольдс. Спокойной ночи. Я Дина Рейнольдс. Спокойной  ночи.  Я
Дина Рейнольдс. Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, - тихим шепотом прозвучал ответ, нежнее, чем мурлыканье
кошки.
   Анджела  тщательно  распланировала  все  детали.  Стоя  в  центре  своего
кабинета, она медленно осмотрелась. Все было готово. В воздухе витал  слабый
цветочный аромат от вазы с жасмином, стоявшей на столике у широкого двойного
кресла. Телевизор, против обыкновения, был выключен.  Тихая  мелодия  Шопена
лилась  из  колонок  стереопроигрывателя.  Бикер  всегда  очень  старательно
составлял  свои  отчеты.  Маршалл  Пайк  предпочитал  классическую   музыку,
романтическую обстановку и женщин со своим стилем. На  Анджеле  был  тот  же
самый костюм от известного дизайнера, в  котором  она  снималась  утром,  но
блуза показалась ей лишней. У пиджака был довольно глубокий узкий  вырез,  а
из-под него выглядывал многозначительный и изящный, дразнящий  край  черного
кружева.
   Ровно в одиннадцать часов раздался звонок, и  Анджела  нажала  кнопку  на
письменном столе.
   - Да, Кесси.
   - Доктор Пайк здесь, мисс Перкинс.
   - А, хорошо. - Коварная улыбка мелькнула на ее лице, пока она шла к двери
кабинета. Анджеле нравилось, когда мужчины приходили вовремя. -  Маршалл.  -
Она протянула ему  обе  руки,  наклонилась  вперед  и  подставила  щеку  для
поцелуя. Так, чтобы он мог мельком заметить загадочный край черного кружева.
- Спасибо, что нашел время зайти ко мне сегодня.
   - Ты сказала, что это важно.
   - Да, так и есть. Кесси, отнеси, пожалуйста, прямо сейчас эти  письма  на
почту.  Потом  можешь  сразу  пойти  пообедать.  До  часа  дня  ты  мне   не
понадобишься. - Повернувшись, Анджела пропустила Маршалла  в  свой  кабинет,
проверив, чтобы дверь осталась открытой на несколько дюймов. - Что ты будешь
пить? Что-нибудь холодное? - Она медленно провела пальцем по ткани  пиджака.
- Или горячее?
   - Спасибо, ничего.
   - Хорошо, тогда давай сядем, - она опять взяла его за  руку  и  повела  к
креслу. - Так приятно опять тебя видеть.
   - Я тоже рад  тебя  видеть.  -  Заинтригованный,  он  наблюдал,  как  она
облокотилась о спинку кресла и закинула ногу на ногу так, что  юбка  заметно
приподнялись вверх, обнажая бедро.
   - Ты знаешь, как я  благодарна,  что  ты  помогаешь  Мне  во  время  шоу,
Маршалл. Но сегодня я попросила тебя  прийти,  чтобы  обсудить  нечто  более
личное.
   - Да?
   - Ты часто встречаешься с Диной.  Он  расслабился  и  попытался  смотреть
только ей в лицо.
   -  Да,  правда.  На  самом  деле,  я  даже  собирался  тебе  позвонить  и
поблагодарить за то, что ты косвенно помогла нам познакомиться.
   - Я очень люблю ее. Уверена,  что  ты  тоже,  -  добавила  она,  небрежно
опуская руку ему на колено. -  Ее  энергию,  этот  молодой  задор.  Красивая
девушка.
   - Да, красивая.
   - И нежная. И такая здравомыслящая. - Пальцы Анджел