шел в слезы, но у Нее не хватило духу подойти поближе и успокоить его. - Эрни, давай я лучше твоих родителей позову.
     - Какого черта? - Слезы сменились вспышкой ярости. - Что они знают? О чем беспокоятся? Они думают, что смогут все исправить, если заставят меня пойти к психиатру. Может, им это и поможет. Ненавижу их. Ненавижу обоих.
     - Ты так не думаешь.
     Он зажал уши руками, как будто желая заглушить слова, ее и свои собственные. - Они не понимают. Никто не понимает, кроме...
     - Кроме? - Она шагнула к нему. Белки его глаз блестели в темноте. Она видела капельки пота над верхней, еще безусой губой. - Эрни, сядь. Сядь и расскажи мне. Я попытаюсь понять.
     - Дороги назад уже нет. Я знаю, что я должен делать. Я знаю, с кем я. - Повернувшись, он бросился бежать.
     - Эрни! - Она выбежала за ним, помедлив посреди двора, когда он вскочил в свой грузовик. - Эрни, подожди. - Когда он промчался мимо, она в отчаянии оглядела улицу. Его дом не был освещен. Клер чертыхнулась и бросилась к своей машине. Ей не удалось предотвратить то, что случилось с Лайзой. Может быть, ей удастся помочь Эрни.
     Он повернул на Главную улицу, и она потеряла его из вида. Нетерпеливо крутя руль, она кружила, обследуя боковые улочки в поисках его грузовика. Через десять минут она уже была готова бросить эти поиски, решив, что самое правильное будет поехать в пиццерию "Рокко" и рассказать обо всем его родителям.
     Тут она вдруг заметила его грузовичок, припаркованный на заднем дворе "Похоронного бюро Гриффитса". Клер подъехала к нему. Здорово, - подумала она. - Что он там делал? Взламывал покойницкую?
     Она не задумывалась о последствиях. Она войдет и вытащит его оттуда, тихо и быстро. А затем передаст его родителям.
     Задняя дверь не была заперта, и она открыла ее, пересиливая возникшее неприятное чувство оттого, что ей предстояло войти туда, где смерть была обыденным явлением. Мысленно быстро помолилась о том, чтобы там не оказалось покойника, и проскользнула внутрь.
     - Эрни? - прошептала она. Ее приглушенный, приличествующий месту шепот отдавался где-то внизу. Должно быть, там дверь для выноса тел, подумала она, глядя вниз на железные ступени. - Черт возьми, Эрни, почему здесь?
     Внезапно ей пришло в голову, что все это имеет символический смысл. Гробы и свечи. Клер была хорошо знакома со статистикой подростковых самоубийств. Эрни был тут первым и верным кандидатом. В отчаянии она остановилась на верхней ступеньке. Она не врач. У нее нет специальной подготовки. А если она не сможет его остановить...
     "Лучше всего пойти разыскать Кэма", - решила она, правда, почувствовав себя при этом чуть ли не доносчицей. - А еще лучше - доктора Крэмптона. Она двинулась было к двери, но услышав внизу шум, заколебалась. Почему вдруг мальчик послушается полицейского - особенно того, которого возненавидел? И уж, конечно, он не отзовется на слова какого-то там провинциального докторишки. Если это просто проявление подростковой депрессии, то как тяжело воспримет Эрни то, что за ним приедет полицейский? Она вспомнила его слезы, его отчаяние и вздохнула.
     Она просто спустится вниз и постарается сначала его там найти. Неважно, было ли у нее профессиональное умение, она все-таки поговорит с ним, и если удастся, успокоит. В темноте она стала медленно спускаться по ступенькам.
     Голоса. "С кем, черт побери, мог там разговаривать Эрни", - удивилась она. Скорее всего, Чарли был занят своей работой, а Эрни наткнулся на него. Она постарается все объяснить, смягчить, успокоить, а за тем вернуть Эрни его родителям до того, как случится непоправимое.
     "Нет, не голоса", - поняла она. Музыка. Органная музыка Баха. Она подумала, что для создания соответствующей обстановки Чарли предпочитал торжественную музыку.
     Она повернула в узкий коридор. Мерцанье настенных светильников с трудом пробивалось сквозь густоту теней. Вновь послышалось какое-то движение и бормотанье под музыку. Клер неуверенно протянула руку к длинному черному занавесу и раздвинула его.
     В этот момент прозвучал гонг.
     На помосте лежала женщина. Сначала Клер решила, что та мертва, настолько бледной казалась ее кожа при свете свеч. Но голова женщины шевельнулась и, охваченная самым настоящим первобытным ужасом, Клер поняла, что та жива.
     Руки ее были скрещены на обнаженной груди, в каждой руке по черной свече. Меж раздвинутых бедер стояла чаша, прикрытая тонким металлическим кружком-диском, на котором лежал маленький круглый черный хлебец.
     Там стояли мужчины, целая дюжина, в длинных балахонах с капюшонами. Трое приблизились к алтарю, изображаемому женщиной, и низко поклонились.
     Послышался громкий голос, нараспев произносящий что-то на латыни. Узнав голос. Клер задрожала. Но это не может быть, пронеслось у нее в голове, слегка закружившейся от первого потрясения. Тогда там были деревья, костер и запах дыма и сосен. Суставы ее пальцев, вцепившихся в черную ткань занавеса, побелели, она неотрывно смотрела сквозь его щель. Голос, тот, что звучал в ее снах, заполнил маленькое холодное помещение.
     - Пред лицом Владыки Ада и демонов бездны, пред вами, братья мои, провозглашаю я законы Сатаны. Пред этим сообществом вновь клянусь быть верным Ему и чтить Его. В ответ ожидаю Его помощи в исполнении всех моих желаний. Призываю вас, братья, совершить то же самое.
     Стоящие по обе стороны от него люди в унисон повторили за ним эту клятву.
     "Так ведь все и было на самом деле, - в ужасе подумала Клер, в то время как священник и его дьяконы продолжали распевать по латыни. - Так ведь все и было. Ее сон, ее отец. Боже милостивый, отец. И все остальное".
     - Сатана Повелитель, Владыка Ада, Всемогущий император.
     Священник поднял дискос, поднес его к груди, где покоилась тяжелая серебряная пентаграмма, и нараспев произнес эти кощунственные слова на мертвом языке. Положил дискос на место, повторил ту же процедуру с чашей, поставив ее обратно меж худых белокожих бедер женщины.
     - Всемогущий Владыка Тьмы, прими с благосклонностью жертву, приготовленную нами тебе.
     Сладковатый и густой запах ладана напомнил ей длинные, торжественные мессы ее детства. Это тоже была месса, подумалось ей. Черная месса.
     - С тобой и с нами Владыка Ада.
     Чувствуя, что буквально леденеет, она попыталась заставить себя двинуться, отступить назад, бежать, но не смогла даже оторвать от занавеса окоченевшей руки. Как во сне продолжала звучать музыка. Запах ладана окутывал ее голову. Священник поднял руки ладонями вниз. Он снова возвысил голос, звучавший громко, властно, гипнотически. И она узнала его. Хотя разум и противился, она узнала этот голос и лицо человека, которому он принадлежал.
     - Salve! Salve! Salve!
     Трижды прозвучал гонг.
     И тут она побежала.
     Она не думала об осторожности. Паника, охватившая ее, побуждала ее бежать, скрыться. Спастись. То же самое было и в ту ночь много лет назад, когда она как заяц пробиралась сквозь чащу назад к отцовской машине. Она так и лежала там, трясясь от шока, пока отец не обнаружил ее.
     Молчаливо и таинственно мерцал вокруг нее свет в коридоре, отбрасывая глубокие тени на лестничные ступени. На секунду ей показалось, что она видит своего отца, стоящего внизу, с грустными глазами и руками, запачканными кровью.
     - Я же не разрешил тебе приходить, детка. Это не место для маленьких девочек. - Его руки протянулись к ней. - Это только сон, дурной сон. Ты все забудешь.
     Она бросилась к нему, но видение исчезло. С рыданиями она метнулась сквозь него вверх по лестнице. Толкая дверь, ведущую к выходу, она уже почувствовала начинающийся приступ истерики, перехвативший ей горло и не дававший дышать.
     Она попала в ловушку. Пот грядом лил с нее, когда она яростно пыталась открыть дверь. Она мысленно молилась о спасении. Они доберутся и до нее. Они найдут ее. И она погибнет, как погибла Карли Джеймисон.
     Они возьмут нож и зарежут ее, как маленького испуганного козлика.
     Она чуть было не закричала в ужасе, но тут нащупала, наконец, щеколду и спотыкаясь, выбралась наружу. От страха плохо соображая, пересекла темную стоянку машин. Тяжело дыша, мокрой щекой прислонилась к дереву.
     "Думай же, черт побери, думай", - приказала она себе. Нужно позвать на помощь. Нужно разыскать Кэма. Можно было бы добежать до полицейского участка, но ноги явно не слушались ее. Кроме того, он мог и не оказаться там. Лучше она отправится к нему домой. Там будет безопасно. Вдвоем они справятся со всем этим.
     Обернувшись, она увидела свою белую машину, мерцающую в темноте рядом с грузовиком Эрни. Она не могла оставить ее здесь. Не осмеливалась. Она сделала шаг назад, и ее охватил приступ отвращения. Сжав зубы, Клер поспешила дальше. Она сядет в автомобиль, поедет к Кэму и расскажет ему о том, что увидела.
     Когда ее осветили фары, она застыла, как кролик.
     - Клер? - Доктор Крэмптон высунул голову из машины. - Клер, что ты здесь делаешь? Что случилось?
     - Док? - У нее отлегло от сердца, и она метнулась к автомобилю. Теперь она уже не была одна. - Слава Богу. О, слава Богу.
     - В чем дело? - Он поднял вверх очки и внимательно посмотрел на нее, отметив, что зрачки у нее расширились. - Ты больна, ушиблась?
     - Нет, нет, нам надо быстрее отсюда уехать. - Она бросила быстрый, отчаянный взгляд назад, на дверь похоронной конторы. - Не знаю, сколько времени они еще пробудут там;",.
     - Они? - Его глаза за сверкающими стеклами очков смотрели сочувственно.
     - Там, у Гриффитса. В подвале. Я видела их Балахоны, маски. Раньше я думала, что это только сон, но это не так. - Она вытянула руку, пытаясь остановить поток слов. - Я говорю бессвязно. Мне нужно добраться до Кэма. Поедете со мной?
     - По-моему ты сейчас не в состоянии вести машину. Давай я довезу тебя домой.
     - Я в полном порядке, - сказала она ему, когда он вышел из машины. - Нам нельзя здесь оставаться. Они уже убили дочку Джеймисонов и, скорее всего, и Биффа тоже. Это очень опасно. - Она с трудом выдохнула, почувствовав, как игла вонзилась ей в руку.
     - Да, это так. - В его голосе, когда он вводил ей прямо в кровь наркотик, звучало сожаление. - Мне очень жаль, Клер. Я всячески старался оградить тебя от этого.
     - Нет. - Она попыталась было вырваться, но зрение ее уже затуманилось. - О, Боже, нет!

ГЛАВА 29

     Это был сон. Во сне ведь ты ничего не чувствуешь, и голоса просто плывут вокруг и над тобой. Заставив себя открыть глаза, она проснулась и обнаружила, что лежит калачиком на диване с тяжелой от позднего сна головой.
     Но когда ей удалось поднять отяжелевшие веки, она увидела маленькую комнатку, обтянутую черным. Изображение Бафомета подмигивало ей. В панике она пыталась пошевелить своими ставшими пудовыми конечностями, борясь с воздействием наркотика. Запястья и лодыжки оказались связанными. Крик, раздавшийся у нее в голове, вырвался изо рта лишь слабым стоном. Никто не смог бы ее услышать, и ей оставалось лишь слушать самой.
     - Она не может здесь оставаться.
     Чарли Гриффитс расхаживал взад и вперед с другой стороны помоста. Капюшон на нем был откинут, открывая голову с мягкими каштановыми волосами и озабоченными глазами. - Черт побери, пока она здесь, никто из нас не может чувствовать себя в безопасности.
     - Предоставь мне заботиться о безопасности, как я всегда и делал. - Своими длинными, костлявыми пальцами мэр провел по пентаграмме. Он слабо, даже чуть насмешливо улыбнулся, но Чарли был слишком возбужден, чтобы это заметить.
     - Если бы Док не опоздал и не столкнулся с ней на улице...
     - Но он столкнулся, - подчеркнул Атертон. - Мы защищены. Как ты можешь в этом сомневаться?
     - Я не сомневаюсь, просто...
     - Твой отец помогал создавать наше братство. - Атертон положил руку на плечо Чарли, скорее, чтобы остановить его жалобы, чем утешить. - Ты был первым из нового поколения. И я полагаюсь на твой разум, твою осторожность и верность.
     - Конечно, конечно. Но проводить здесь службу это одно, а держать женщину здесь - совсем другое. Я должен думать о своей семье.
     - Мы все думаем о своих семьях и о семьях друг Друга. Ее отсюда увезут.
     - Когда?
     - Сегодня вечером. Я сам займусь этим.
     - Джеймс... - Чарли заколебался, боясь, что его слова обнаружат не только страх, но и сомнения. - Ты можешь Рассчитывать на мою преданность, как во все десять лет с тех пор, как мой отец привел меня для посвящения, но Клер... я ведь вырос рядом с ней.
     Как бы благословляя, Атертон сжал плечо Чарли. - Уничтожь раньше, чем уничтожат тебя. Разве не таков Закон?
     - Да, но... если бы существовал другой путь.
     - Существует только один путь. Его путь. Я верю в то, что она была послана. Чарльз, мы знаем, что случайностей не бывает, и вот она явилась сюда этой ночью. Я верю, что ее кровь очистит, смоет всю ту грязь, которой ее отец пытался замазать нас когда-то. Она явится той жертвой, которая умилостивит Его и искупит предательство одного из наших рядов. - Глаза Атертона восторженно и алчно заблестели в притушенном свете. - Недалек тот день, когда и твой сын присоединится к нам.
     Чарльз облизал пересохшие губы. - Да.
     - Утешься мыслью о том, что следующее поколение добьется успеха и будет процветать благодаря Его всемогуществу. Я хочу, чтобы ты связался с остальными и велел им вести себя тихо и спокойно. Мы встретимся в ночь солнцестояния, принесем Ему жертву и станем сильнее.
     - Хорошо. - Другого пути нет, И закон не оставляет места для сомнений и угрызений совести. - Вам понадобится какая-нибудь помощь?
     Атертон улыбнулся, сознавая, что он в который раз подавил более слабого. Его высшим наслаждением было повелевать. - Мне поможет Мик.
     Атертон подождал, пока Чарльз скрылся за черным занавесом, и повернулся к Клер. Он знал, что она пришла в себя и слушала. Это доставляло ему удовольствие. - Тебе следовало оставить юношу в покое, - сказал он. - Он уже принадлежит мне. - Склонившись, он взял в руки ее лицо, поворачивая его из стороны в сторону. - Глаза еще немного тусклые, - отметил он, - но ты вполне все понимаешь.
     - Я понимаю. - Ее собственный голос донесся до нее как-будто из туннеля. - Это были вы, все эти годы. Вы убили ту бедную девочку.
     - Ее и других. Повелитель требует жертв.
     - Вы не верите в это. Не можете.
     Он сжал губы, как он делал всегда, готовясь объяснить классу урок.
     - Ты вскоре узнаешь, что важно не то, во что верю я, а то, во что верят они. Они не задумываясь прольют твою кровь, если я им прикажу.
     - Зачем?
     - Я получаю от этого удовольствие.
     Он снял с себя балахон и засмеялся, увидев в ее глазах ужас. - О, нет. Я не собираюсь насиловать тебя. У меня для этого нет ни времени, ни желания. Но мэру не подобает появляться в чем-либо ином, кроме соответствующего костюма. - Как ни в чем ни бывало, он начал одеваться, продевая сквозь трусы тощие ноги.
     - Ничего у вас больше не получится. - Она резко дернула запястья, но лишь сильно поранила их о веревку. - Вы сделали слишком много ошибок.
     - Ошибки, конечно, совершались и исправлялись. - Он встряхнул свою дорогую белую рубашку, рассматривая, нет ли на ней складок. - Первой ошибкой был твой отец. Он меня очень разочаровал, Клер.
     - Мой отец никогда никого не убивал. Он не мог быть участником этого.
     - Однако, он был. - Атертон аккуратно застегнул все пуговицы снизу доверху. - И, при этом, очень важным, Такой способный, честолюбивый человек, так жаждавший знаний. Когда он стал одним из нас, в нем так сильно горел этот огонь, он стал мне как брат. - Он уселся на треножник, чтобы натянуть черные носки с подвязками. - Меня глубоко ранил его уход от нас. А для него возвращение к какой-то бессмысленной религии с ее бестелесным богом... - Он со вздохом покачал головой. - И куда же это его привело? Я спрашиваю, куда? К бутылке и ложному чувству праведности. А все из-за того, что он не был готов идти дальше в поисках высшей власти.
     Положив руки на волосатые ляжки и наклонившись к ней, он продолжил с учительской интонацией. - Дорогая, человеческие жертвоприношения - вряд ли мое изобретение. Это существует с незапамятных времен. По одной простой причине, что человек не только испытывает потребность проливать чью-то кровь, но еще и получает от этого удовольствие. - Он посмотрел на нее. - Да, я вижу, что это приводит тебя в ужас, как и Джека. Но задай себе честный вопрос, не является ли твое отвращение просто рефлекторным?
     Она только покачала головой. - Скольких? Скольких людей вы убили?
     - Тебе не кажется, что цифры здесь не играют роли. Первая жертва явилась испытанием, которое выдержали все, кроме твоего отца. А женщина, в конце концов, была всего лишь шлюхой. Ее убийство было символично. Возможно, если бы я сначала обсудил это с Джеком, привел бы аргументы, он бы не реагировал так резко и отрицательно. Что ж, это моя вина.
     Он протянул руку и взял свои черные брюки с наутюженными складками. - Можно сказать; что Джек оставил меня ради женщины, хотя наши отношения всегда были духовными, а не плотскими. Он оставил меня, вернувшись к своему розарию и холодному, бесплотному богу. И я простил его. - Встав, Атертон застегнул молнию на брюках и потянулся за поясом. - Он не мог себе позволить предать меня и рискнуть семьей. Мы дали клятву, скрепив ее кровью. Джек исполнял то, что ему было велено, пока мог.
     - Вы угрожали ему.
     - Он знал правила игры еще до того, как стал посвященным. Впечатление, что именно земельная сделка подтокнула его к крайности. Не могу понять, почему. Он сказал мне, что больше не желает в этом участвовать. А ведь речь шла лишь о деньгах. Сделка гарантировала нам еще больше богатства и могущества. Но Джек пил все сильнее и сильнее и уже потерял ясность мысли.
     Полная отчаяния она вдруг ощутила искорку надежды.
     - Он собирался рассказать о вас, обо всем этом.
     - О, да. Думаю, что собирался. Или, по крайней мере, надеялся, что у него хватит решимости сделать это. - Атертон протянул под воротничок свой серо-красный полосатый галстук. - Паркер и Мик отправились к нему, чтобы убедить его в безрассудности его возможного шага, но, как я понял, Джек и слышать ничего не хотел. Он совсем взбесился. Началась драка, ну, а дальнейшее тебе известно.
     - Они убили его, - прошептала она. - Боже мой, они убили его.
     - Ну, ты вряд ли можешь обвинять Паркера и Мика в том, что твой отец оставил на террасе те подпорки для цветов. Знаешь, он ведь вполне мог и выжить после падения. Мне больше нравится думать, что это была справедливая рука судьбы. - Завязав узел на галстуке, он разгладил его. - Я все еще скучаю по нему. - Вздохнув, он взял свой пиджак. - Теперь же я воспринимаю твой приход сюда, как завершение некоего круга. С Джеком я допустил ошибки. Моя привязанность к нему помешала мне отнестись к нему, как к обычному предателю. Мне придется исправить это в деле с тобой.
     - Вы убили моего отца.
     - Нет, дорогая, меня даже не было рядом.
     - Вы убили моего отца, повторила она, пытаясь разорвать веревки, опутавшие ее. Ей хотелось кусаться, царапаться, вонзить в него когти. Совершенно невозмутимо Атертон взял кусок ткани и свернул его в кляп.
     - Боюсь, тебе придется вести себя тихо, пока мы будем перевозить тебя.
     - Пошел к черту в преисподнюю.
     - Никакой преисподней не существует. - Затыкая ей рот кляпом, он улыбался. - Кроме той, которую создаем мы сами.
     Со стоическим терпением Мик понес ее наверх по лестнице и затем к ее же машине. Клер билась и извивалась, но все было впустую. Когда он ткнул ее на сидение ее собственного автомобиля, ей удалось развернуться и ударить его связанными руками в плечо. Он молча принял удар, а затем стянул ее ремнем.
     - С твоей стороны было неосторожно оставлять ключи в машине, - произнес Атертор, забираясь на водительское место. - У нас здесь, конечно, маленький провинциальный городок, но молодым людям трудно удержаться от соблазна при виде такой машины. Японс