ь, прижалась к его груди. - Я
не говорила тебе, что как только приехала сюда, сразу облюбовала твой дом? Я
прекрасно помню, как подумала тогда: "Вот здесь я хотела  бы  жить".  Пойдем
домой, Эд!
   - Идем. - Он помог ей подняться.
   - Только с одним условием: свои рубашки ты будешь гладить сам!



   Нора РОБЕРТС
   ОТЧАЯННЫЙ ШАНТАЖ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Младший из четырех приемных детей в семье Куипов  поразительно  похож  на
усыновившего его профессора. Погибший в автомобильной аварии профессор  Куин
уносит эту семейную тайну с собой. Один из  братьев,  Филип,  считает  своим
долгом докопаться до истины, не подозревая, какие  встречи  и  открытия  его
ждут.

Пролог

   Филип  Куин  умер:  распрощался  с  жизнью  в  тринадцать  лет.  Но,  как
оказалось, не совсем. В отделении "Скорой помощи" его  за  девяносто  секунд
сумели выдернуть с того света.
   В него угодили две пули, выпущенные субботним вечером через открытое окно
угнанной "Тойоты". На спусковой  крючок  нажал  его  близкий  друг..,  если,
конечно, допустить, что у тринадцатилетнего вора есть на балтиморских улицах
близкие друзья.
   Пули не  задели  сердце,  и  оно,  молодое  и  здоровое,  хотя  чертовски
измученное, продолжало биться, когда Фил лежал  на  водосточной  решетке  на
углу улиц Файетт и Пак, поливая своей кровью использованные  презервативы  и
битые бутылки.
   Боль была не просто жуткой - будто острые ножи вонзились в  грудь,  -  но
еще и злобной. Ухмыляясь, она не давала  ему  провалиться  в  благословенную
черную пропасть. Фил лежал в полном сознании и слышал крики других  жертв  и
случайных свидетелей, визг тормозов, гул моторов  и  собственное  судорожное
дыхание.
   Он только что продал видеотехнику, украденную всего в  четырех  кварталах
отсюда,  и  с  двумястами  пятьюдесятью  баксами  в  кармане  отправился  за
наркотиками... Фил считал, что  ему  повезло:  ведь  всего  несколько  часов
назад,  когда  он  вышел  из  исправительного  учреждения   для   малолетних
преступников, отсидев три месяца за предыдущий взлом,  у  него  не  было  ни
денег, ни выпивки, ни дозы.
   Похоже, теперь они ему никогда уже не понадобятся.
   Позже Фил вспомнит, что  думал  тогда:  "Черт  побери,  как  же  больно!"
Правда, в мозгу крутилась и другая мысль: он просто оказался не в том  месте
и не в то время. Пули предназначались не ему. В те три секунды, что он,  как
завороженный,  смотрел  в  дуло  пистолета,  мелькнула  эмблема  банды.  Его
собственная эмблема.
   Если бы он освободился вчера, он знал бы, что они замышляют, и  не  лежал
бы сейчас на этой улице, истекая кровью и таращась в грязную  пасть  сточной
канавы.
   Вспыхнули огни.., голубые, красные, белые.  Фил  тупо  смотрел,  как  они
превращают мусор в сверкающие драгоценности. Вой сирен перекрыл человеческие
вопли. Копы! Инстинкт прорвал липкую пелену боли:  бежать,  надо  бежать.  И
мысленно он вскочил - полный сил, умеющий выживать на  грязных  улицах  -  и
растворился в темноте.., но даже от одного мысленного  усилия  холодный  пот
заструился по лицу.
   Фил почувствовал чью-то руку на плече, чьи-то пальцы  прижались  к  слабо
пульсирующей жилке на шее.
   "Этот дышит. Медиков сюда".
   Кто-то перевернул его. Боль была невыносимой, но крик  застрял  в  горле.
Фил увидел смутные пятна лиц, жесткие глаза копа, мрачный  взгляд  санитара.
Разноцветные  вспышки  света  обожгли  глаза.   В   ушах   зазвенел   чей-то
пронзительный вопль.
   "Держись, парень..."
   Зачем? Он хотел спросить - зачем, но голос не слушался его.  Он  не  смог
сбежать, как когда-то обещал себе. Все, что осталось от его  жизни,  красным
потоком вытекало в сточную канаву. Позади  только  мерзость.  Сейчас  только
боль.
   Так зачем держаться?
   Фил отключился на какое-то время, нырнул под боль в кроваво-красный  мир.
Откуда-то снаружи в этот мир проникали вой сирен, тяжесть  в  груди,  тряска
автомобиля "Скорой помощи".
   Затем снова огни, нестерпимо белые огни, слепящие  даже  сквозь  закрытые
веки. И он взлетел.
   Он слышал голоса:
   "Пулевые ранения в грудь. Давление восемьдесят  на  пятьдесят  и  падает.
Пульс нитевидный, пропадает. Зрачки в норме.
   Анализ крови на группу и совместимость. Нужны снимки... Перекладываем  на
счет "три". Раз, два, три..."
   Его  тело  дернулось,  но  ему  уже  было  все   равно,   кроваво-красное
превращалось в серое. В его горло засовывали какую-то трубку, а он  даже  не
пытался вытолкнуть ее. Он ее почти не чувствовал. Почти ничего не чувствовал
и благодарил за это бога.
   "Давление падает. Мы теряем его..."
   "Я давно потерялся", - подумал Фил.
   Он равнодушно следил за ними, за полудюжиной людей в зеленом,  суетящихся
в маленькой комнатке, где на операционном столе лежал светловолосый  парень.
Кровь была повсюду.
   "Моя кровь, - понял Фил. - Это я лежу на столе с раскуроченной грудью".
   Он смотрел на себя с сочувствием, но с  ощущением,  что  это  был  кто-то
другой. Боль куда-то исчезла, и Фил  чуть  не  улыбнулся  от  облегчения.  И
взлетел  повыше.  Сцена  внизу  окуталась   жемчужным   сиянием,   а   звуки
превратились в слабое эхо.
   Вдруг боль снова пронзила его, тело на  операционном  столе  дернулось  и
всосало его в себя. Фил попытался выбраться, однако быстро  понял,  что  это
бесполезно. Он снова стал самим собой, ощущения и чувства вернулись к нему.
   Следующее его воспоминание: он  плывет  в  наркотическом  тумане.  Темно.
Слабый  свет  проникает  сквозь  стеклянную  дверь,   захватанную   грязными
пальцами. Кто-то храпит, монотонно жужжат аппараты. Чтобы избавиться хотя бы
от звуков, он опять нырнул в свой спасительный мир.
   Двое суток Фил то приходил в себя, то  снова  терял  сознание.  Когда  он
открывал  глаза,  хорошенькая  медсестра  с  усталыми  глазами   или   седой
тонкогубый врач говорили, что ему повезло. Фил пока не был готов им  верить.
Не  хватало  сил  поднять  голову,  ужасная  боль  возвращалась   будто   по
расписанию: каждые два часа, не задерживаясь ни на секунду.
   Когда явились два копа, Фил был в сознании, а боль, приглушенная морфием,
дремала.  Он  сразу  понял,  что  это  копы.  Его  инстинкты  не   настолько
притупились, чтобы не узнать эту походку, эти ботинки, эти глаза. Они  могли
и не махать перед его носом значками.
   - Покурить не найдется? - Филип задавал этот вопрос  всем,  кто  проходил
мимо. Организм нуждался в никотине, хотя Фил сомневался, сможет ли хоть  раз
затянуться сигаретой.
   - Ты слишком молод, чтобы курить. Первый коп нацепил  на  лицо  отеческую
улыбку и пристроился на краешке кровати.  "Хороший  Полицейский",  -  устало
подумал Филин.
   - Я старею с каждой минутой.
   - Тебе  повезло,  что  ты  остался  жив,  -  строго  сказал  второй  коп,
вытаскивая блокнот.
   "И Плохой Полицейский, - решил Филип. -  Все  как  положено".  Ему  стало
почти весело.
   - Именно это мне здесь все твердят. Так что же случилось, черт побери?
   - Вот ты нам и расскажи. - Карандаш Плохого Полицейского замер над чистым
листом блокнота.
   - Кажется, меня пристрелили.
   - Что ты делал на той улице?
   - Наверное, шел домой. - Фил уже решил, как сыграть свою роль, и  прикрыл
глаза. - Я не могу  вспомнить  точно.  Я  был..,  в  кино?  -  Сформулировав
заявление  в  виде  вопроса,  он  приоткрыл  глаза  и  увидел,  что   Плохой
Полицейский не заглотнул наживку. Но что они могут сделать?
   - Какой фильм? Кто был с тобой? - Вопросы сыпались один за другим.
   - Послушайте, я не знаю. Все смешалось. В одну секунду я шел, в следующую
- целовал асфальт.
   - Просто расскажи нам, что помнишь. - Хороший Полицейский положил  ладонь
на плечо Филипа. - Не торопись.
   - Все случилось так быстро. Я  услышал  выстрелы..,  наверное,  это  были
выстрелы. Кто-то кричал.., что-то взорвалось в груди.
   Очень близко к истине.
   - Ты видел машину? Ты видел, кто стрелял?
   И то, и другое навечно отпечаталось в его памяти.
   - Кажется, я видел машину.., темную. И вспышку.
   - Ты принадлежишь к банде Воронов?
   Филип перевел взгляд на Плохого Полицейского.
   - Ошиваюсь с ними иногда.
   - Мы соскребли с мостовой три тела. Они были членами Племени. Им  не  так
повезло, как тебе. Вороны и Племя здорово враждуют.
   - Я тоже это слышал.
   - Фил, ты получил две пули. -  Хороший  Полицейский  придал  своему  лицу
озабоченное выражение. - Один дюйм в ту или другую сторону, и ты бы умер еще
до того, как упал на мостовую. Ты, похоже, умный  парень.  Умный  парень  не
станет выгораживать каких-то идиотов.
   При чем тут это? Речь идет о выживании. Если он  начнет  трепать  языком,
его можно считать мертвецом.
   - Я ничего не видел.
   - У тебя в кармане было больше двух сотен. Филип пожал плечами, но тут же
пожалел об этом. Снова проснулась боль.
   - Да? Ну, тогда, пожалуй, я смогу оплатить счет в "Хилтоне".
   - Не дерзи мне, сопляк. - Плохой Полицейский  навис  над  кроватью.  -  Я
смотрю на таких, как ты, каждый поганый день. Не прошло  и  двадцати  часов,
как тебя выпустили, а твои кишки уже текут в канаву.
   Филип даже не вздрогнул.
   - Огнестрельное ранение - нарушение условий досрочного освобождения?
   - Где ты взял деньги?
   - Я не помню.
   - Ты явился в этот район за дозой?
   - Вы нашли при мне наркотики?
   - Может быть. Ты ведь не помнишь? "Вот  вам  и  Хороший  Полицейский",  -
подумал Фил.
   - Я бы сейчас не отказался от дозы.
   - Притормози. - Хороший Полицейский закинул ногу  на  ногу.  -  Послушай,
сынок, если будешь сотрудничать, мы пойдем  тебе  навстречу.  Ты  достаточно
хорошо знаком с государственной исправительной системой,  чтобы  знать,  как
она работает.
   - Если бы система работала, я бы тут не валялся. Вы не можете сделать  со
мной ничего нового. Поймите же наконец, если бы я знал, что затевается, меня
бы там не было.
   Неожиданный шум в коридоре  отвлек  внимание  полицейских.  Филип  закрыл
глаза. Он узнал этот разъяренный голос.
   "Накачалась", - подумал он с тоской. И когда она, пошатываясь,  ворвалась
в палату. Фил открыл глаза и увидел, что не ошибся.
   Она принарядилась ради этого  визита.  Новые  джинсы  и  открытый  лиф  с
завязками на шее. Соломенного цвета волосы начесаны  и  налачены,  и  полная
боевая раскраска. Красивое лицо - только под толстым слоем  грима  не  сразу
разглядишь. Хорошее тело.., иначе она не  удержалась  бы  в  своем  бизнесе.
Стриптизерки, подрабатывающие проституцией, должны поддерживать форму.
   Цокая трехдюймовыми каблуками, она подбежала к кровати.
   - Кто будет платить за это, черт побери? От тебя одни неприятности.
   - Привет, ма. Я тоже рад тебя видеть.
   - Помолчи. Меня уже тошнит от копов. И все из-за тебя. - Она взглянула на
мужчин по обе стороны кровати и, как  и  сын,  мгновенно  распознала  в  них
полицейских. - Ему почти  четырнадцать.  Я  его  назад  не  возьму.  Копы  и
социальные крысы больше не будут дышать мне в затылок.
   Она оттолкнула  медсестру,  схватившую  ее  за  руку,  и  склонилась  над
кроватью.
   - Почему ты просто не сдох, черт тебя побери?
   - Не знаю, - спокойно ответил Филип. - Я старался.
   - От тебя никогда не было никакой пользы. - Она на секунду отвернулась и,
как змея, зашипела на Хорошего Полицейского, попытавшегося  оттащить  ее  от
кровати. - Никогда никакой пользы. Когда выйдешь  отсюда,  ищи  себе  другой
дом! - Это она уже орала, когда ее выволакивали  из  палаты.  -  Я  с  тобой
покончила!
   Филип ждал, прислушиваясь к ее ругательствам  и  крикам.  Она  требовала,
чтобы ей немедленно дали подписать бумаги, позволяющие выбросить его  из  ее
жизни. Затем Фил поднял глаза на Плохого Полицейского.
   - И вы думаете, что можете напугать меня? Я живу с этим. И на  свете  нет
ничего хуже.
   Два дня спустя в его палату зашли какие-то люди. Мужик  был  огромным,  с
синими глазами, горящими, как фары, на широком лице.  Лицо  женщины  усыпано
веснушками и окружено рыжими кудрями, выбившимися из  небрежно  закрученного
на шее узла. Женщина сняла со спинки кровати медицинскую карту,  просмотрела
и постучала ею по ладони.
   - Привет, Филип. Я - доктор Стелла Куин, а это - мой муж, Рэй.
   - Ну и что?
   Рэй подтащил стул  к  кровати,  уселся,  вытянул  ноги  и  с  облегчением
вздохнул. Затем он поднял голову и внимательно взглянул на Фила.
   - Знаешь, парень, мне кажется, что ты влип. Хочешь выбраться?

Глава 1

   Филип ослабил завязанный модным узлом широкий шелковый галстук от "Фенди"
и  запрограммировал  компакт-диск-плейер  с  учетом   неблизкого   пути   до
Восточного побережья Мэриленда. Как обычно,  Балтиморская  кольцевая  дорога
была забита транспортом, однако сегодня машины еле ползли  из-за  противного
моросящего дождя и  неистребимой  человеческой  привычки  глазеть  на  чужие
несчастья:  водители  притормаживали   и   выворачивали   шеи,   завороженно
разглядывая три изуродованных в столкновении автомобиля.
   Когда Филип наконец свернул на Пятидесятое шоссе,  ведущее  на  юг,  даже
"Роллинг Стоунз" времен их расцвета, сменившие  вкрадчивых  "Хартбрей-керс",
не смогли поднять его  настроение.  Реклама  для  фирмы  "Шины  Майерстоуна"
должна быть готова к понедельнику, а Фил  даже  не  надеялся  выкроить  хоть
немного свободного времени в этот уикенд.
   Заказчик потребовал  совершенно  новый  подход  к  рекламной  кампании...
Может: "Только шины от Майерстоуна принесут вам счастье!" -  подумал  Филип,
барабаня по рулю в такт обезумевшей гитаре  Кейта  Ричардса.  Чушь  собачья!
Никакие шины не сделают счастливым водителя, пробирающегося по мокрому шоссе
в час "пик"!
   Ничего. В конце концов он обязательно внушит потребителям, что только тот
защищен, счастлив и сексуален, кто  мчится  на  железном  коне,  подкованном
"Майерстоуном". Это его работа, и он в ней ас. Он настолько хорош, что может
одновременно руководить  четырьмя  полномасштабными  рекламными  кампаниями,
контролировать  еще  шесть  не  таких  значительных,  причем  без   видимого
напряжения.  В  "Инновациях",  самой   крупной   рекламной   фирме   округа,
руководящим работникам платят за блестящие идеи, безукоризненный внешний вид
и жизнерадостность, а если идеи иногда рождаются в  тяжелых  муках,  то  это
никого не волнует. За пот ему не доплачивают.
   Однако сейчас мысли его были заняты  другим.  Мало  того,  что  за  шесть
месяцев, прошедших со смерти отца, он так и не  смирился  с  утратой,  новые
обязательства  оставили  одни  воспоминания  от  беззаботного  образа  жизни
состоятельного холостяка. Сможет ли он снова наладить жизнь, которую  Рэй  и
Стелла подарили ему семнадцать лет назад, когда вошли  в  унылую  больничную
палату  и  предложили  малолетнему  преступнику   переехать   к   ним?   Фил
воспользовался предоставленным шансом, так как и тогда был достаточно  умен,
чтобы понимать: выбора у него, в общем-то, нет.
   Грязные,  полные  опасностей  улицы  Балтимора  уже  не  казались  такими
романтичными, как до ранения. О жизни с матерью и думать не  хотелось,  даже
если бы она смилостивилась и впустила его в свою тесную квартирку. Чиновники
социальной службы вцепились в него мертвой хваткой, и он прекрасно  понимал,
что  не  успеет  выйти  из  больницы,  как  его  проглотит   государственная
исправительная система.
   Фил не собирался возвращаться ни в каталажку, ни к матери, ни  в  канаву,
если уж на то пошло.  Необходимо  было  выиграть  время,  чтобы  разработать
какой-нибудь план, однако пока это не представлялось возможным: отказывались
работать мозги, затуманенные наркотиками, которые - впервые в  жизни!  -  не
приходилось ни покупать, ни красть.., однако  и  это  маленькое  счастье  не
обещало быть долговечным.
   Умиротворенный скользящим по жилам димедролом, Фил окинул  Куинов  беглым
взглядом и, как ему показалось, прекрасно понял, что они собой представляют:
парочка  чокнутых  благодетелей.  Им  нравится  играть   добрых   самаритян?
Прекрасно. Они хотят предоставить ему убежище? Еще лучше. Он перекантуется с
ними, пока не выздоровеет.
   У них есть дом  на  Восточном  побережье?  Филу,  выросшему  в  городских
кварталах Балтимора, залив казался краем  света,  но  он  решил,  что  смена
обстановки ему не повредит. У них есть два сына приблизительно его возраста?
Можно себе представить, каких слизняков воспитали эти зануды!
   Придется  подчиняться  определенным  правилам,  а  главное   -   учиться?
Подумаешь! Учеба давалась ему легко, конечно, когда он  брал  на  себя  труд
появиться в школе.
   - Никаких наркотиков, - сказала Стелла таким  строгим  голосом,  что  Фил
изменил первоначальное мнение о ней и придал своему  лицу  самое  ангельское
выражение.
   - Конечно, мадам, - вежливо согласился он, абсолютно уверенный в том, что
как только захочет  обкуриться,  то  раздобудет  косячок  даже  в  захудалом
городишке на берегу залива.
   Стелла улыбнулась, прищурилась и склонилась над кроватью.
   - У тебя, парень, лицо ангела с картин эпохи Возрождения, но ты все равно
хулиган, воришка и лжец. Мы поможем,  если  тебе  нужна  помощь,  только  не
считай нас идиотами.
   А Рэй разразился  низким  раскатистым  смехом,  одной  рукой  сжал  плечо
Стеллы, другой - плечо Фила, словно соединяя их, и сказал:
   - Думаю, в ближайшее время у меня не будет недостатка в развлечениях. Я с
огромным удовольствием предвкушаю ваши сражения.
   В течение следующих двух недель Куины  заходили  к  нему  несколько  раз.
Филип разговаривал с ними и с приставленной  к  нему  чиновницей  социальной
службы, обмануть которую оказалось гораздо легче, чем Куинов.
   В конце концов они забрали его из больницы и привезли к себе, в  красивый
белый дом на самом берегу залива. Фил познакомился с их сыновьями,  а  когда
узнал, что Кэмерона и Этана взяли в семью так же, как его самого, то  больше
не сомневался: все они чокнутые!
   Фил рассчитывал хорошенько поживиться, но, к своему изумлению, не нашел в
доме  врача  и  университетского  профессора  особых  ценностей.   Ну,   что
поделаешь. Он сгреб то, что было, и стал дожидаться удобного момента,  чтобы
удрать... Но вместо того, чтобы обокрасть их и скрыться, влюбился в них.  Он
стал носить их имя и прожил десять лет в их уютном доме.
   Когда умерла Стелла, Филипу показалось, что вместе с нею умерла часть его
души. Если бы не Стелла, он никогда не поверил бы, что на свете бывают такие
матери: надежные, понимающие, любящие.  Ее  смерть  стала  для  него  первой
настоящей потерей, и, чтобы хоть как-то притупить боль, он с головой ушел  в
учебу и учился  как  проклятый,  продираясь  к  поставленной  цели:  успеху.
Университетское образование и приобретенный внешний лоск открыли ему путь  в
"Инновации", однако он не собирался долго  оставаться  на  нижней  ступеньке
служебной лестницы.
   Назначение на руководящий пост стало его личным  маленьким  триумфом:  он
вернулся в город своих страданий победителем. Никому и в  голову  не  пришло
бы, что этот со вкусом одетый мужчина, прекрасно разбирающийся в  искусстве,
французской  кухне  и  винах,  был  когда-то  мелким   воришкой,   временами
подрабатывающим торговлей наркотиками.
   И все, чего Фил добился за последние семнадцать лет,  уходило  корнями  в
тот момент, когда Рэй и Стелла Куин вошли в его больничную палату.
   Неожиданная смерть Рэя, кроме горя, принесла множество вопросов. Мужчина,
которого Филип любил так,  как  только  сын  может  любить  отца,  погиб  на
пустынной дороге в разгар чудесного весеннего дня, когда его  автомобиль  на
большой скорости врезался в телеграфный столб.
   И опять была больничная палата. Только, окруженный жужжащими  аппаратами,
на больничной койке лежал неподвижный Рэймонд Куин. А  когда  перед  смертью
отец на пару минут пришел в себя, Филип и два его брата  пообещали  защитить
последнего из подобранных Рэймондом никому  не  нужных  мальчишек..,  только
этот мальчи