го не сможете с ним сделать! Он очень влиятелен, никто не  в
состоянии ему помешать...
   - Я помешаю. Вы ведь потому и позвонили  мне,  что  почувствовали:  я
сумею его остановить.
   - Он вас боится, - прошептала Кэтрин. -  Боится!  Уж  я-то  знаю.  Он
вообще боится женщин. Потому и мучает их. Я уверена: он дал нашей матери
какое-то средство, чтобы она погрузилась в кому. Отец боялся,  что  мама
заговорит: она ведь все знала.
   - Ваша мать знала, что отец вас совращал?
   - Знала. Делала вид, что не знает, но я все понимала  по  ее  глазам.
Она ничего не хотела знать, стремилась к покою и  порядку,  чтобы  можно
было устраивать приемы, продолжать жить как жена  сенатора...  -  Кэтрин
прикрыла ладонью глаза. - Каждый раз, когда он приходил ко мне ночью, на
следующее утро я видела: она знает. Но если я пыталась заговорить с  ней
об этом, она делала вид, будто не понимает, о  чем  речь.  Она  твердила
мне: "Перестань выдумывать, будь хорошей дочерью, уважай свою семью".
   Кэтрин убрала от лица руку, взяла обеими руками  чашку,  но  пить  не
стала.
   - Когда я была еще маленькой, семи-восьми лет,  он  приходил  ко  мне
ночью и.., трогал. Твердил, что в этом нет ничего  плохого:  мол,  он  -
папа, а я должна изображать маму. Он называл это игрой, тайной игрой. Он
приказывал мне... трогать его. Мне приходилось...
   - Не обязательно все называть своими именами, -  сказала  Ева,  видя,
что Кэтрин снова бьет дрожь. - Говорите то, что можете.
   - Ему нельзя было не подчиниться. Он был  в  нашем  доме  всесильным.
Правда, Ричард?
   - Да, - Ричард сжал руку жены. - Почему ты мне  ничего  не  говорила,
Кэт?
   - Потому что мне было стыдно и страшно!
   А мама отворачивалась... Я думала, что обязана  ему  повиноваться,  -
она судорожно глотнула.  -  А  когда  мне  исполнилось  двенадцать  лет,
родители устроили праздник. Друзья, огромный торт, пони... Помнишь пони,
Ричард?
   - Помню, - по его щекам уже бежали слезы. - Я все помню.
   - В ту ночь он пришел ко мне снова. Он сказал, что я уже  взрослая  и
что у него есть для меня подарок - особый подарок. Сказал и изнасиловал!
- Кэтрин закрыла лицо руками и стала раскачиваться. - В этом  заключался
его особый подарок. Я умоляла его перестать, потому что мне было больно.
Я была уже достаточно взрослой, чтобы  понимать,  что  происходит  нечто
ужасное.
   Я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание. Но он не останавливался.
Потом он приходил еще и еще. Так продолжалось год за годом,  пока  я  не
уехала. Я выбрала колледж как можно дальше от дома, чтобы он не  мог  до
меня дотянуться. Я твердила себе, что этого не было. Не было,  не  было,
не было...
   Я хотела построить нормальную жизнь. Вышла замуж, потому что  думала,
что это принесет мне безопасность. Джастин всегда был добр и  нежен.  Он
никогда меня не обижал. Но я  не  говорила  ему  правды:  боялась,  что,
узнав, он станет меня презирать. Я  снова  уговаривала  себя:  этого  не
было, не было, не было...
   Кэтрин опустила руки и взглянула на Еву.
   - Иногда я даже начинала в это верить. Я уходила с головой в  работу,
в семью. Но, очнувшись, понимала, что теперь он делает  то  же  самое  с
Шерон. В такие минуты я хотела ей помочь, только не знала как.  А  потом
снова отталкивала от себя реальность, как раньше это делала моя мать.
   И вот теперь он убил Шерон. Боже, скоро он убьет меня!
   - Почему вы считаете, что это он убил Шерон?
   - Она была не такой слабой, как я. Она превратила это в оружие против
него. Однажды я  слышала  их  ссору.  Это  было  на  Рождество.  Мы  все
съехались к нему - изображали дружную семью. Я увидела, как они  идут  к
нему в кабинет, тайком последовала за ними,  приоткрыла  дверь  и  стала
подсматривать в щелку. Он был взбешен,  обвинял  ее  в  том,  что  своим
образом жизни она издевается над всем, что ему дорого. Она сказала:
   "Это ты сделал меня такой, мерзавец!" У меня  потеплело  на  душе  от
этих ее слов. Я чуть не захлопала в ладоши: наконец-то ему дают отпор!
   Шерон угрожала, что выдаст его, если он  не  будет  ей  платить.  Она
предупредила, что у нее все записано, ни  одна  грязная  подробность  не
осталась без внимания. "Так что раскошеливайся,  любимый  дедушка!"  Они
ругались, обзывали друг друга, а потом...
   Кэтрин оглянулась на Элизабет, на брата и спрятала глаза.
   - Шерон сняла блузку, - прошептала она  и  вздрогнула,  услышав,  как
застонала Элизабет. - Она сказала, что готова отдаваться ему, как любому
из своих клиентов, только ему придется платить больше,  гораздо  больше.
Он глазел на нее - знаю я это его выражение: блестящие глазки,  слюнявый
рот, - а потом схватил за грудь.
   И тут Шерон посмотрела на меня. Наверное, она с самого начала  знала,
что я за ними наблюдаю.
   В ее взгляде  было  такое  отвращение!  Может  быть,  это  даже  была
ненависть: она ведь знала, что я не  посмею  ничего  сделать.  Она  была
права: я просто закрыла дверь и убежала. Прости меня, Элизабет!
   - Здесь нет твоей вины. Она должна была все рассказать мне. Боже, как
я могла ничего не замечать? Это я во  всем  виновата!  Я,  мать,  ее  не
уберегла!
   -  Ты  делала  все,  что  могла.  Помнишь,  ты  просила  меня  с  ней
поговорить? - Кэтрин крепко сцепила пальцы. - Я была тогда  в  Нью-Йорке
по делам и встретилась с ней. Она сказала, что я выбрала  свой  путь,  а
она - свой. И ее путь лучше: я играю в политику и прячу голову в  песок,
а она играет во власть с широко раскрытыми глазами.
   Узнав, что она погибла, я сразу все поняла. На похоронах я  наблюдала
за ним, а он - за мной.
   Он подошел ко мне, обнял, прижал к себе, якобы утешая.  И  сказал  на
ухо, чтобы я вела себя осторожнее. Помнила, что случается в  семьях,  не
хранящих свои секреты. Назвал Франклина чудесным мальчиком, сказал,  что
у него на Франклина большие виды. Я  должна  им  гордиться  -  и  беречь
его... - Кэтрин закрыла глаза. - Что мне  было  делать?!  Ведь  это  мой
единственный сын!
   - Никто не причинит вашему  сыну  вреда.  -  Ева  дотронулась  до  ее
ледяной руки. - Даю вам слово!
   - Я так и не узнаю, в силах ли была спасти твою дочь, Ричард...
   - Зато вы знаете, что делаете все возможное сейчас! - Не замечая, что
держит руку Кэтрин, Ева стиснула кулаки. - Вам будет  трудно  через  все
это пройти, миссис Дебласс, но придется.
   Предстоит огласка, выступление в суде со свидетельскими показаниями -
если дело дойдет до суда.
   - Суда он ни за что не допустит, - безнадежно проговорила Кэтрин.
   - Я не оставлю ему выхода! - Ева была уверена, что если не  обвинение
в убийстве, то развращение несовершеннолетних она  на  него  повесит.  -
Миссис Барристер, думаю, теперь Кэтрин  лучше  отдохнуть.  Проводите  ее
наверх.
   - Да,  конечно.  -  Элизабет  встала,  подошла  к  Кэтрин  и  помогла
подняться ей. - Тебе надо прилечь, дорогая.
   - Мне очень жаль. - Кэтрин двинулась  к  двери,  тяжело  опираясь  на
Элизабет. - Видит бог, мне жаль!
   - При управлении полиции работает служба  психиатрической  помощи,  -
сказала Ева, когда дверь за ними закрылась.  -  Думаю,  мистер  Дебласс,
вашей сестре следовало бы туда обратиться.
   - Боюсь, что да, - рассеянно отозвался Ричард. -  Без  помощи  ей  не
обойтись.
   "Как и всем вам", - подумала Ева.
   - Вы в состоянии ответить на несколько вопросов?
   - Постараюсь, хотя это непросто, лейтенант.
   Отец  всегда  тиранил  семью,  но  теперь  он   предстает   настоящим
чудовищем! Как смириться с мыслью, что твой родной отец - чудовище?!
   - У него есть  алиби  на  тот  вечер,  когда  погибла  ваша  дочь,  -
напомнила  Ева.  -  Для  предъявления  обвинения  нужны   дополнительные
доказательства.
   - Алиби?
   - Согласно материалам дела Рокмен работал  вместе  с  вашим  отцом  в
Вашингтоне до двух часов ночи.
   - Рокмен повторит любую версию, продиктованную отцом.
   - Даже если речь идет об убийстве?
   - Конечно! Ведь это простейший  способ  избежать  неприятностей.  Кто
поверит в виновность  моего  отца?  -  Ричард  содрогнулся,  словно  ему
внезапно стало холодно. - Своими показаниями Рокмен снимает подозрения с
хозяина и продолжает вести жизнь, которая его очень устраивает.
   - Скажите, мог бы ваш отец совершить поездку из Вашингтона в Нью-Йорк
и обратно таким образом, чтобы о ней нигде не осталось упоминаний?
   - Не знаю. Если бы он воспользовался своим личным самолетом, остались
бы упоминания в бортжурнале.
   - С бортжурналом всегда можно поработать, - вставил Рорк.
   -  Наверное.  -  Ричард  поднял  глаза,  только  теперь  вспомнив   о
присутствии друга. - Ты разбираешься в этом лучше меня.
   - Это он о тех временах,  когда  я  был  не  в  ладах  с  законом,  -
усмехнувшись, объяснил Рорк. - А исправления в бортжурнале внести можно,
но за немалые деньги. Пришлось бы подкупить пилота, механика, а главное,
бортинженера.
   - Что ж, теперь мне по крайней мере ясно, за кого  взяться.  Доказав,
что самолет сенатора совершил полет в тот роковой вечер,  мы  получим  в
руки решающий козырь и возможность сломить подозреваемого...  Вы  хорошо
знакомы с отцовской коллекцией оружия? - обратилась она к Ричарду.
   - Лучше, чем хотелось бы. - Ричард подошел к буфету, плеснул в  рюмку
виски и опрокинул одним глотком, как лекарство. - Он  обожает  кремневые
пистолеты, часто ими хвастается.
   В детстве он пытался и меня заинтересовать, но я не поддался  -  Рорк
может вам это подтвердить.
   - Ричард считает,  что  коллекция  огнестрельного  оружия  -  опасный
символ превышения власти. А  я  со  своей  стороны  могу  добавить,  что
Дебласс нередко прибегает к услугам черного рынка.
   - Почему ты молчал раньше?
   - Потому что ты не спрашивала.
   Ева решила не развивать эту тему - пока.
   - Ваш отец разбирается в системах безопасности? В их устройстве?
   - Безусловно. Он гордится тем, что способен сам себя  защитить.  Это,
кстати, одна из тем, которые мы с ним можем обсуждать, не ссорясь.
   - Вы назвали бы его экспертом?
   - Нет, - ответил Ричард, подумав. - Скорее, талантливым любителем.
   - Теперь - о его отношениях с шефом полиции Симпсоном. Как бы  вы  их
охарактеризовали?
   - К Симпсону у него корыстный интерес.
   Отец считает его дураком, а дураков  он  обычно  использует  в  своих
целях. - Ричард обессиленно упал в кресло. - Не могу больше!  Мне  нужно
передохнуть, побыть с женой...
   - Хорошо. Но учтите: я установлю за вашим отцом наблюдение. Любой ваш
контакт с ним будет зафиксирован. Лучше держитесь от него подальше.
   - Думаете, я попытаюсь  его  убить?  -  Ричард  мрачно  усмехнулся  и
уставился на свои руки. - Признаться, у меня была такая  мысль.  Что  он
сделал с моей дочерью, с моей сестрой, со всей моей жизнью?! Но  мне  не
хватит смелости...
   Покинув дом, Ева, не глядя на Рорка, заторопилась к машине.
   - Ты что-нибудь подозревал? - на ходу бросила она.
   - Что тут замешан Дебласс? Не исключал такой возможности.
   - И ничего не сказал мне?!
   Ева остановилась как вкопанная, ее глаза метали молнии.
   - Это была просто  смутная  догадка.  О  Кэтрин  я  ничего  не  знал.
Совершенно ничего! А вот насчет Шерон... Когда мы с ней единственный раз
ужинали вместе, она очень странно говорила о своем дедушке. Но догадка -
еще не факт! Мои догадки ничем бы тебе не  помогли.  К  тому  же,  -  он
опустил глаза, - познакомившись с тобой, я решил держать эту догадку при
себе, чтобы не причинять тебе лишнюю боль.
   Ева резко отвернулась, но Рорк ласково взял ее за  плечи  и  заставил
смотреть на себя.
   - Может быть, тебе станет легче, если ты расскажешь мне что-нибудь?
   - Сейчас речь не обо мне! - Она задыхалась.  -  Я  не  могу  об  этом
вспоминать,  Рорк.  Не  могу!  Если  начну,  то  наделаю  ошибок,  и  он
вывернется. Изнасилование,  убийство,  совращение  несовершеннолетних...
Представляю, сколько линий обороны он выстроил! Я должна вывести его  на
чистую воду.
   - Ты же сама сказала Кэтрин, что единственный способ  преодолеть  все
это - высказаться!
   - У меня другой случай. Мне некогда расслабляться, я должна работать.
   Рорк огорченно вздохнул и открыл машину.
   - Наверное, тебе не терпится попасть в  вашингтонский  аэропорт,  где
Дебласс держит свой самолет?
   - Да. - Рорк занял место водителя, а она села рядом с ним.  -  Можешь
высадить меня на ближайшей станции.
   - Я с тобой, Ева.
   - Хорошо, едем.
   Пока он разворачивался, она позвонила Фини.
   - Я напала на след! - торопливо объявила Ева. - Спешу в Вашингтон.
   - Лучше  послушай,  что  я  тебе  скажу!  -  В  голосе  Фини  звучало
торжество. - Открываю ее последнюю запись, датированную утром того  дня,
когда ее убили, а там... Одному богу известно, почему она сразу  отнесла
дневник в банк. Нам везет.
   В полночь у нее была назначена встреча.  Никогда  не  догадаешься,  с
кем!
   - С дедом.
   Фини был сражен.
   - Черт, Даллас, как ты до этого додумалась?!
   Ева зажмурилась и облегченно перевела дух.
   - Потом. Лучше скажи, что в дневнике.
   - Она называет его "сенатором"  и  "старым  пердуном-дедулей".  Очень
красочно описывает, как зарабатывает  каждой  встречей  с  ним  по  пять
тысяч. Цитирую: "Сколько бы слюны он на меня ни изводил, оно того стоит.
Сколько же еще энергии в моем стареньком дедушке! Вот подонок!  По  пять
тысяч каждые две недели - не так  плохо.  Он  расплачивается  сполна,  я
ничего не делаю бесплатно. Не то что в детстве... Теперь  мы  поменялись
ролями. Я не собираюсь превращаться в выжатый  лимон,  как  бедная  тетя
Кэтрин.
   Я торжествую! В один прекрасный день, когда мне все это  наскучит,  я
познакомлю со своими дневниками прессу. Наделаю копий и разошлю!
   Я пугаю этим дедулю, и он приходит  в  бешенство.  Так  ему  и  надо,
пускай покорчится! Как же чудесно держать его в руках и крутить им,  как
мне вздумается, в отместку за все, что он со мной сделал..."
   Ева представила, как Фини качает головой.
   -  Это  был  настоящий  бизнес,  Даллас.  Она  неплохо   зарабатывала
шантажом. Я посмотрел, что она тут понаписала: имена, факты... В  общем,
сенатор побывал у нее в ночь ее смерти. Теперь он наш.
   - Сможешь оформить мне ордер?
   - Запросто. Начальник приказал дождаться твоего звонка и действовать.
Нам ведено его сцапать. Убийство первой степени!
   Ева торжествующе раздувала ноздри.
   - Где мне его искать?
   - В Сенате. Он как раз проталкивает свой законопроект об общественной
нравственности.
   - Чертов лицемер! Я еду за ним! - Она выключила связь и повернулась к
Рорку:
   - Какую скорость развивает эта машина?
   - Сейчас узнаем.
   Если бы не инструкции Уитни о соблюдении осторожности, Ева  ворвалась
бы в Сенат и  при  всех  заковала  Дебласса  в  наручники.  Но  ей  было
приказано дождаться перерыва, и она покорно ждала, пока он закончит свою
пламенную речь о моральном упадке в  стране,  проистекающем  из  половой
распущенности    и    повсеместного    употребления    наркотиков.    Он
распространялся  об  аморальности  молодого  поколения,  об   отсутствии
религиозного  воспитания  в   семье   и   школе,   в   результате   чего
богобоязненный народ превратился  в  нацию  безбожников.  Сенатор  сыпал
цифрами,   говорящими   о   разгуле   преступности,   упадке    городов,
наркоторговле. Самым страшным злом он считал легализованную проституцию.
   Еву чуть не стошнило. Рорк погладил ее по спине, призывая к терпению,
но она не могла молчать:
   -  Перед  тем,  как  легализовали  проституцию,  каждые  три  секунды
совершалось  изнасилование  или  попытка   изнасилования!   Конечно,   с
изнасилованиями еще не покончено, потому что в  их  основе  не  секс,  а
жажда  подавлять  и  подчинять,  но  цифры   упали.   Зарегистрированные
проститутки обходятся без сутенеров, их  не  избивают,  не  калечат,  не
убивают.  Они  не  могут  пользоваться  наркотиками.  А   контроль   над
рождаемостью?
   В свое время женщины были вынуждены обращаться к настоящим  мясникам,
чтобы избавиться от нежелательной беременности.  Они  рисковали  жизнью,
превращались в инвалидов! Дети рождались слепыми,  глухими,  калеками...
Разумеется, мир  по-прежнему  несовершенен,  но,  слушая  его,  нетрудно
понять, что могло быть гораздо хуже.
   - Знаешь, что сделает с ним пресса, когда обо всем пронюхает?
   - Распнет, - прошептала Ева. - Только бы он не превратился в мученика
за идею!
   - Выразитель  нравственных  чаяний  правого  крыла,  заподозренный  в
инцесте, связях с проститутками и убийстве? Не  думаю.  Ему  конец.  Его
проткнут десятком осиновых кольев.
   Конец сенаторской речи потонул в бурных аплодисментах. Судя по всему,
сторонники Дебласса на галерее для посетителей преобладали.
   "К черту  осторожность!"  -  решила  Ева,  как  только  удар  молотка
оповестил о  часовом  перерыве.  Она  ворвалась  в  толпу  помощников  и
прихлебателей   сенатора,   которые   восхищались   его    красноречием,
поздравляли с успехом, хлопали по спине.
   Ева дождалась, пока он сам ее увидит. Взгляд  Дебласса  скользнул  по
ней, по Рорку, и лицо его окаменело.
   - Лейтенант? Если вам необходимо со мной поговорить, мы можем  пройти
в мой кабинет.
   У вас есть десять минут.
   - Теперь у меня будет гораздо больше  времени.  Сенатор  Дебласс,  вы
арестованы по подозрению в убийстве Шерон Дебласс, Лолы Старр и  Джорджи
Касл! - У  сенатора  отвисла  челюсть,  а  Ева  продолжала,  не  обращая
внимания на ропот вокруг:
   - Помимо этого,  вы  обвиняетесь  в  неоднократных  кровосмесительных
насилиях над Кэтрин Дебласс, вашей дочерью, и Шерон Дебласс, внучкой.
   Он стоял, не в силах шелохнуться, пока Ева  заламывала  ему  руки  за
спину и застегивала наручники на запястьях.
   -  Ознакомьтесь  с  правами  арестованного.  Вы  не  обязаны   давать
немедленный ответ на предъявленные обвинения. Вы...
   - Это беззаконие! - взорвался Дебласс, наконец обретя дар речи. - Я -
сенатор Соединенных Штатов! Вы находитесь на федеральной территории!
   - Вас сопроводят двое федеральных агентов. - Ева  сверкнула  глазами,
заставив попятиться зевак. - Вам понятны ваши права?
   - Ты у меня лишишься значка, сучка! - взвизгнул Дебласс.
   Лицо его побагровело, воздух со свистом вырывался из легких.
   - Будем считать брань  утвердительным  ответом.  Спокойнее,  сенатор,
зачем вам сердечный приступ? А моего значка тебе не видать, как свободы,
скотина! - сказала она ему в самое ухо. - Ты будешь у  меня  извиваться,
как черт на сковородке!
   В это время подошли федеральные агенты, и Ева передала им Дебласса.
   - Его ждут не дождутся в Нью-Йорке.
   Сенат  потонул  в  возгласах,  превратился  в  месиво  из  тел.   Ева
высмотрела в людской каше  Рокмена.  Тот  приближался  к  ней,  кипя  от
ярости.
   - Вы совершаете большую ошибку, лейтенант.
   - Нет. А вот вы уже однажды дали ложные показания. Это превращает вас
в соучастника преступления. Мы еще к этому вернемся.
   - Сенатор Дебласс - великий человек, а вы - всего лишь пешка в  руках
либералов, стремящихся его уничтожить!
   - Сенатор Дебласс - кровосмеситель, растлитель малолетних,  насильник
и убийца. А я - всего лишь полицейский, схвативший его за руку.
   Если не хотите пойти на дно вместе с ним, наймите адвоката.
   Рорк был вынужден прибегнуть к силе, чтобы расчистить Еве дорогу.  Ей
пытались преградить путь журналисты, но  она  миновала  их,  не  моргнув
глазом.
   -  Мне  нравится  ваш  стиль,  лейтенант   Даллас,   -   заявил   он,
протолкавшись с ней к машине. - Очень нравится! Между прочим, мне больше
не кажется, что я в тебя влюблен. Отныне я в этом уверен.
   Как ни приятно  было  выслушать  признание  в  любви,  Ева  с  трудом
боролась с тошнотой.
   - Уедем отсюда! Быстрее!
   В машине она еще как-то справлялась с собой, но стоило  им  подняться
на борт самолета, ей стало совсем плохо. Четко и бесстрастно  доложив  о
произведенном аресте начальнику, Ева вырвалась из рук Рорка и кинулась в
туал