инут! Если она пострадает, сукин ты сын, я лично приду и намотаю тебе на шею все ваши провода!
     Ева швырнула трубку и повернулась к Рорку.
     - Рождество, все это чертово Рождество! Они оставили дежурить самых последних идиотов и минимальное количество офицеров. Рорк, не можешь ли ты заставить эту штуку двигаться побыстрее?
     Он уже летел со скоростью больше ста восьмидесяти километров в час, не обращая внимания на скользкую дорогу и дождь со снегом. И все-таки прибавил еще.
     - Почти приехали, Ева. Мы будем вовремя.
     Ева испытывала нечеловеческие муки, слыша голос Саймона по телефону. Она слишком хорошо представляла, что там сейчас происходит.
     Проверив крепость веревок, он медленно срезает с нее одежду...
     У Евы пересохло во рту. Она выскочила из машины раньше, чем та успела остановиться, поскользнулась, упала и по инерции пробежала на четвереньках еще пару шагов. Когда она смогла подняться, Рорк уже был рядом. И только теперь вдали послышались полицейские сирены.
     Ева достала универсальный ключ и открыла дверь квартиры.
     - Полиция!
     С оружием на изготовку она вошла в спальню.
     Глаза Пибоди был широко открыты и наполнены ужасом. Голая, привязанная к кровати, она дрожала от холода, которым веяло из открытого настежь окна.
     - Он убежал по пожарной лестнице! Он убежал! Со мной все в порядке.
     Ева остановилась, чтобы отдышаться, затем подошла к окну.
     - Оставайся с ней, - бросила она Рорку.
     - Нет, нет! - Беспомощно мотая головой, Пибоди натягивала веревки, пытаясь вырваться. - Она убьет его, Рорк! Она хочет убить его! Остановите ее!
     - Держитесь. Полицейские сейчас будут здесь.
     Он поднял одеяло с пола и накрыл ее, затем шагнул в окно вслед за женой.

***

     К тому времени, как Ева спустилась на землю, ее ноги и руки были стерты в кровь. Она спрыгнула с лестницы, поскользнулась и упала на колени, но тут же вскочила. А в следующее мгновение увидела его. Он бежал на восток, освещенный праздничными огнями улиц, в своем ярко-красном наряде - как в крови.
     - Полиция! Стоять!
     Разумеется, Ева не рассчитывала, что он остановится, и уже бежала за ним. Тысячи ос жужжали в ее голове, тысячи ос жалили все ее тело. Оружие Ева сунула в карман. Она хотела взять его голыми руками.
     Ее прыжку позавидовал бы голодный тигр. Хищник, оказавшийся дичью, рухнул лицом на тротуар. А она сидела на нем и била изо всех сил, не чувствуя этого, она выкрикивала самые грубые ругательства, не слыша саму себя.
     Затем она перевернула его на спину и приставила к горлу дуло пистолета.
     - Ева, - послышался спокойный голос Рорка. Он стоял около нее.
     - Я же велела тебе оставаться с ней! Уходи отсюда!
     Она смотрела на бледное, потное лицо Саймона и - о боже - видела лицо отца.
     Оружие было на взводе, оставалось только сделать легкое движение пальцем. Ева сильнее прижала дуло к его горлу. Она хотела этого! Ей это было необходимо!
     - Ты взяла его. Ты сумела остановить его. - Рорк подошел еще ближе, присел на корточки и заглянул ей в лицо. - Если ты сделаешь следующий шаг - это уже будешь не ты.
     Ее палец задрожал на курке. Пуля ударилась об обледеневший асфальт и рикошетом обожгла ей щеку. Ева опустила голову.
     - А могла бы быть я...
     - Нет. - Он погладил ее по волосам. - Теперь уже нет.
     - Наверное, ты прав. - Она, задумавшись, посмотрела на оружие. - Теперь уже нет.
     Ева поднялась. На тротуаре, свернувшись клубком, лежал Саймон. Он звал свою маму, по его нарумяненным щекам текли слезы.
     Он был жалок.
     - Приведи полицейских, - сказала она Рорку. - Боюсь, я не смогу сдержаться.
     - Я смогу. - К ним подошел Фини. - У нас с Макнабом телефоны были настроены на ту же линию, и мы все слышали. Мы прибыли буквально вслед за вами. - Он бросил взгляд на мостовую. - Хорошая работа, Даллас. Я оставлю его для тебя. А сейчас тебе следует навестить твою помощницу.
     - Да, конечно. - Ева стерла со щеки кровь - то ли свою, то ли Саймона. - Спасибо, Фини.
     Рорк обнял ее за плечи. В спешке ни один из них не успел накинуть пальто, ее блузка промокла насквозь, и Ева начала дрожать.
     - Обойдем или - по пожарной лестнице?
     - По пожарной лестнице. - Она посмотрела на металлическую лестницу над своей головой. - Так быстрее. Подсади меня, и я дам тебе фору в скорости.
     Рорк взял ее за талию и подсадил на первую ступеньку.
     - Я буду ждать тебя внизу около входа. Вам надо побыть немного вдвоем.
     - Да, ты прав. - Она стояла на ступеньке лестницы, продуваемая насквозь ледяным ветром. - А ведь я не смогла сделать этого, Рорк. Думала, что смогу. Боялась, что смогу... Но когда пришло время, я не смогла!
     - Я знаю. Ты взрослеешь, Ева. Полезай скорее, ты замерзла. Я буду в машине.

***

     Спуститься из квартиры было намного легче, чем подняться в нее. Ева пару раз глубоко вздохнула, затем толкнула окно и встала на подоконник.
     Пибоди сидела на кровати, закутанная в одеяло. Макнаб обнимал ее за плечи.
     - С ней все в порядке, - проговорил молодой полицейский. - Этот гад не успел... Она только потрясена и в шоке. Я приказал полицейским пока не входить сюда.
     - Правильно. Мы здесь все контролируем, Макнаб. Иди домой и отдохни немного.
     - Я... Я могу прилечь на кушетке, - сказал он, искоса взглянув на Пибоди.
     - Нет, спасибо. Со мной все в порядке. Честное слово!
     - Я только... - Не зная, что делать и что говорить, Макнаб покраснел. - Даллас, когда мне представить вам рапорт обо всем, что здесь произошло?
     - Не раньше чем послезавтра. Празднуйте Рождество. Вы заслужили это.
     Он бросил быстрый взгляд на Еву.
     - Полагаю, мы все заслужили. Увидимся через пару дней.
     - А он милый, - глубоко и печально вздохнула Пибоди, когда Макнаб вышел из комнаты. - Он выставил всех за дверь, развязал меня и укутал. Закрыл окно, потому что страшно дуло. Такой холод! О боже!
     Она в ужасе закрыла лицо руками.
     - Может, вас отвезти в больницу? - встревожилась Ева.
     - Нет, я в порядке. Вы взяли его?
     - Да, я взяла его.
     Пибоди опустила руки. Она старалась держаться спокойно, но лихорадочный блеск глаз выдавал ее.
     - Он жив?
     - Да.
     - Хорошо. Я подумала...
     - И я тоже. Я не сделала этого, Пибоди!
     Ева увидела, что у ее помощницы из глаз вдруг хлынули слезы.
     - О боже! - пробормотала Пибоди. - Чёрт! Вот, началось.
     - Это хорошо. Поплачьте. Со слезами уходит напряжение и страх.
     Ева села на кровать и обняла ее.
     - Я так испугалась, так испугалась... Я не думала, что он такой сильный! Я не смогла достать оружие.
     - Вам надо было убежать.
     - А вы бы убежали? - Пибоди едва сдерживала дрожь. Они обе знали ответ. - Я не сомневалась, что вы придете мне на помощь. Я была уверена в этом. Но когда мы оказались в квартире, и он... Я решила, что вы не успеете.
     - Вы все сделали правильно. Вы тянули время разговорами и продержали его под дверью достаточно долго. - Ева хотела поддержать ее, похвалить за стойкость, но не находила слов. Вместо этого она встала. - Хотите, я дам вам успокоительное? Или, может быть, стимулятор?
     - Нет, думаю, что не стоит. Алкоголь и транквилизаторы плохо сочетаются, а я выпила с Макнабом пару стаканчиков.
     - Я пойду и выскажу патрульным полицейским все, что я о них думаю. К вам кого-нибудь позвать?
     - Нет.
     Пибоди заметила, как служебная дистанция между ними растет сантиметр за сантиметром, и ей это не понравилось.
     - Даллас, я извиняюсь за вчерашний вечер.
     - Сейчас неподходящее время обсуждать это.
     Пибоди уселась прямо и на секунду приоткрыла одеяло, в которое была закутана.
     - Как видите, я не в форме, поэтому говорю не как подчиненный со старшим офицером. А это означает, что я могу говорить все, что мне, черт побери, взбредет в голову! Да, мне не понравилось, что вы тогда сказали. Мне и сейчас это не нравится. Но я рада, что небезразлична для вас и что вы захотели дать мне это понять. Я не жалею, что набросилась на вас. Но сожалею, что не рассмотрела в ваших словах озабоченности друга.
     - Ладно. Но если вы когда-нибудь купите двенадцать жиголо, чтобы они переспали с вами вслепую, мне будут необходимы детали.
     Пибоди покраснела, потом позеленела.
     - Это была просто фантазия. Я не собираюсь, да и не смогу принять сразу двенадцать мужиков. Но сегодня вечером мне в голову пришла другая фантазия. Рорк видел меня голой.
     - Боже, Пибоди! - Сотрясаясь от смеха, Ева вновь обняла свою помощницу. - Вот теперь я вижу, что вы в порядке!

***

     "Она выглядит такой суровой, - подумал Рорк, наблюдая, как Ева разговаривает с полицейскими перед домом. - Она - при исполнении обязанностей и полностью контролирует себя. Даже не верится, что она стоит растрепанная на ледяном ветру в одной промокшей блузке - так внимательно и почтительно слушают ее полицейские".
     Руки Евы были в крови, но она этого не замечала.
     Неожиданно Рорка захлестнула мощная волна любви. Он подошел и, взяв жену за руку, решительно повел к автомобилю.
     - Может быть, ты хочешь остаться с Пибоди?
     Ева поудобнее устроилась в кресле, всей кожей ощущая блаженное тепло.
     - С ней все в порядке. Она хороший полицейский.
     - И ты тоже.
     Он поднял ее лицо за подбородок и поцеловал нежным, страстным поцелуем.
     Ее глаза заблестели, и она положила ладонь на его руку.
     - Сколько сейчас времени?
     - Около полуночи.
     - Ну вот, наконец наступает это проклятое Рождество. - Ева обняла Рорка за шею и вернула ему столь же нежный поцелуй. - На память - в шкатулку. И, по традиции, счастливого Рождества!


68


69
Нора РОБЕРТС:  ЕЙ СНИЛАСЬ СМЕРТЬ



Библиотека OCR Альдебаран:  http://www.aldebaran.ru/
1





ПОЦЕЛУЙ СМЕРТИ

Нора РОБЕРТС
Перевод с английского В. Тирдатова. OCR Альдебаран






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     В какие только переделки не попадала лейтенант нью-йоркской полиции Ева Даллас, но такого с ней еще не бывало. Во время сложнейшего расследования странных, на первый взгляд бессмысленных убийств она сама оказывается под подозрением. Ее даже отстраняют от работы! Но Ева не может сидеть сложа руки. И как бы убийца ни старался ей помешать, вместе с друзьями и верным Рорком она блестяще раскрывает еще одно запутанное дело.

     Каждый думает, что все люди
     Смертны, кроме него самого.
     Эдуард Янг

     Давай подружимся со смертью
     Теннисон

ПРОЛОГ

     В моих руках власть. Власть, позволяющая исцелять и уничтожать, даровать жизнь - и смерть. Я благоговею перед собственным талантом, который мне удалось превратить в искусство, не менее великое и впечатляющее, чем любая картина в Лувре.
     Да что искусство?! В тех областях, которые хоть сколько-нибудь имеют значение, я - бог.
     Бог должен быть безжалостным и дальновидным. Он изучает и сортирует свои творения. Лучшие из них следует оберегать и лелеять, а неудачные - отбрасывать без сожаления.
     Мудрый бог постоянно экспериментирует, творя чудеса с тем, что попадает ему в руки. Зачастую он действует безжалостно, как судья, выносящий приговор. Но того, в чьих руках власть, не могут касаться жалкие и мелочные законы, которым подчиняются обычные люди. Они слепы, их умы затуманены страхом - страхом перед болью и смертью. Они слишком ограниченны, чтобы понять, что смерть можно победить.
     Мне это почти удалось.
     Если бы мои деяния раскрыли сейчас, эти людишки с их нелепыми законами и предубеждениями прокляли бы меня.
     Но когда мой труд завершится, они будут поклоняться мне.

ГЛАВА 1

     Для некоторых смерть не являлась врагом, поскольку жизнь была для них куда менее милосердной. Боль, отчаяние и страх были постоянными спутниками бедных и бездомных обитателей Нью-Йорка. Для умственно и физически неполноценных город служил всего лишь разновидностью тюрьмы. Для призраков, плывущих в ночи, словно тени, наркоманов с их бледно-розовыми глазами и трясущимися руками жизнь представляла собой всего лишь бессмысленное путешествие от одной дозы к другой, зачастую наполненное болью, отчаянием, а иногда и ужасом.
     Разумеется, существовали социальные программы. В конце концов, человечество вступило в просвещенный XXI век - по крайней мере, так утверждали политиканы. Либеральная партия требовала создания новых приютов, образовательных и медицинских учреждений, учебных и реабилитационных центров, не предлагая при этом сколько-нибудь подробных планов развития таких программ. Консервативная партия бодро урезала бюджеты уже имеющихся программ, а потом напыщенно заявляла о необходимости повышения жизненного уровня и укрепления семьи.
     Конечно, тот, кто был способен переваривать скудную диету благотворительности, мог существовать и в тюрьме, а программы обучения и помощи предлагались людям, способным оставаться в здравом уме, петляя по бесконечным милям бюрократической волокиты. Однако эта система слишком часто душила получателя, прежде чем спасти его, и поэтому в приютах что-то не было заметно очередей.
     Дети, как всегда, голодали, женщины торговали своим телом, а мужчины изнемогали в поисках денег. Каким бы просвещенным ни было время, человеческая натура оставалась такой же предсказуемой, как смерть.
     Спящим на тротуарах нью-йоркский январь приносил кошмарные ночи, пронизанные леденящим холодом, который лишь изредка удавалось отогнать бутылкой пива или чего-нибудь покрепче. Некоторые не выдерживали и отправлялись в приют храпеть на горбатых койках или есть водянистый суп и безвкусные соевые булки, подаваемые расторопными студентами-социологами. Но другие держались до последнего, слишком растерянные или слишком упрямые, чтобы пожертвовать своим кусочком тротуара.
     В эти страшные ночи многие переходили от жизни к смерти.
     Город убивал их, но никто не называл это убийством.

***

     Морозным утром лейтенант Ева Даллас ехала в центр города. Ее пальцы беспокойно барабанили по рулевому колесу. Обычная смерть бездомного на Бауэри вроде бы не являлась ее проблемой. Это было задачей отдела, который часто называли "трупоискателями" - его сотрудники патрулировали районы скопления бомжей, отделяя живых от мертвых и отвозя тела в морг для обследования, опознания и уничтожения.
     Эту скверную работенку обычно исполняли те, кто все еще питал надежду поступить в более элитарный отдел расследования убийств, и те, кто уже в подобные чудеса не верил. Сотрудников же "убойного" отдела вызывали лишь в тех случаях, когда смерть выглядела явно подозрительной или насильственной.
     Если бы в это злосчастное утро не была ее очередь для подобных вызовов, Ева могла бы все еще нежиться в теплой постели с любимым мужем.
     - Возможно, какой-то наивный новичок рассчитывает, что нарвался на серийного убийцу, - пробормотала она.
     Сидящая рядом с ней Пибоди широко зевнула.
     - Мне кажется, я только зря занимаю место в машине. - Из-под прямой темной челки она метнула на Еву полный надежды взгляд. - Ты могла бы высадить меня у ближайшей остановки, и я через десять минут была бы дома в постели.
     - Если я страдаю, то страдай и ты.
     - Спасибо на добром слове, Даллас!
     Ева усмехнулась. Вряд ли можно было найти кого-нибудь надежнее ее помощницы. Несмотря на ранний вызов, зимняя униформа Пибоди была безупречно выглажена, а пуговицы и черные полицейские ботинки начищены до блеска. Глаза на квадратном лице, обрамленном коротко стриженными черными волосами, возможно, были немного сонными, но Ева не сомневалась, что они ничего не упустят.
     - Вчера вечером у тебя, кажется, было грандиозное мероприятие? - заметила Пибоди.
     - Да, в Вашингтоне. Рорк устроил прием с танцами для какой-то благотворительной организации по спасению кротов или чего-то в этом роде. Еды было достаточно, чтобы накормить всех бомжей на Лоуэр-Ист-Сайд.
     - Да, круто. Держу пари, тебе пришлось разодеться в пух и прах, лететь на личном самолете Рорка и накачиваться шампанским.
     Ева и бровью не повела в ответ на суховатый тон Пибоди. Обе знали, что внешняя, эффектная сторона жизни Евы, возникшая с тех пор, как в эту жизнь вошел Рорк, нисколько ее не занимала и скорее раздражала.
     - Да, все так и было. А еще мне пришлось много раз танцевать с Рорком.
     - На нем был смокинг? - Пибоди как-то видела Рорка в смокинге, и этот образ навеки запечатлелся в ее сознании.
     - Разумеется. - Ева вспомнила, с каким нетерпением она стащила смокинг с Рорка, когда они вернулись домой. Без смокинга он выглядел ничуть не хуже.
     - Вот это мужчина! - Пибоди закрыла глаза, используя методику воссоздания зрительного образа, которой овладела в детском возрасте.
     - Наверное, многие женщины сдохли бы от злости, если бы мужья стали объектом романтических фантазий их же помощниц.
     - Но вы выше этого, лейтенант! Это мне в вас и нравится.
     Ева фыркнула, расправив затекшие плечи. Она сама виновата, что прошлой ночью поддалась страсти и проспала всего три часа. А теперь ничего не поделаешь - долг превыше всего.
     Ева смотрела на ветхие здания и замусоренные улицы. Бетон и сталь казались обезображенными многочисленными шрамами, бородавками и опухолями. Сквозь канализационные решетки вырывался пар, свидетельствуя о некоем подобии жизни, протекающей под землей. Ехать сквозь него было все равно что пробираться через туман, клубящийся над грязной рекой.
     После того как Ева вышла замуж за Рорка, она жила словно в ином мире, среди полированного дерева, сверкающего хрусталя, запаха свечей и оранжерейных цветов - аромата богатства. Но Ева не забывала, что пришла в этот мир из таких же мест, как то, где находилась сейчас. Она знала, что эти места во всех городах походят друг на друга особой атмосферой безнадежности, пронизывающей весь уклад жизни.
     Улицы были почти пустыми - немногие обитатели мрачного района рисковали выходить так рано. Наркодилеры и проститутки, окончив ночную работу, заползли в свои норы до восхода солнца. Торговцы, которым хватало смелости содержать здесь магазины и лавки, еще не раскодировали запоры на дверях и окнах. Продавцам, отваживавшимся торговать вразнос с передвижных лотков, приходилось вооружаться и работать парами.
     При виде черно-белой патрульной машины Ева нахмурилась.
     - Почему, черт возьми, они до сих пор возятся с сенсорами? Поднять меня с постели в пять утра и все еще не обеспечить охрану места происшествия! Неудивительно, что эти идиоты не дослужились ни до чего выше "трупоискателей"!
     Пибоди ничего не сказала. "Идиотов", - не без сочувствия подумала она, - ожидает знатная головомойка. Не хотела бы я оказаться на их месте".
     К тому времени когда Пибоди вышла из машины, Ева уже пересекала тротуар, решительным шагом направляясь к двум ежившимся на ветру фигурам в униформе. Заметив ее, полицейские сразу расправили плечи. "Лейтенант умеет произвести впечатление на других копов, - подумала Пибоди, вынимая из машины чемоданчик со снаряжением. - Она сразу привлекает к себе внимание".
     Дело было не в ее высокой стройной фигуре и, уж конечно, не в спутанных каштановых волосах со светлым рыжеватым отливом. Причина скорее заключалась в глазах цвета доброго ирландского виски - глазах истинного копа - и в неожиданно жесткой складке полных губ.
     Лицо Евы казалось Пибоди особенно выразительным отчасти потому, что она никогда не пользовалась пудрой.
     Ева Даллас была лучшим копом из всех, которых знала Пибоди. Такие без колебаний пойдут на любой риск и будут стоять до конца. "И такие пнут любой зад, который в этом нуждается", - подумала Пибоди, подойдя достаточно близко, чтобы услышать окончание суровой лекции Евы.
     - Подведем итоги, - холодно продолжала Ева. - Если вы вызываете отдел убийств и вытаскиваете меня из постели, то должны как следует организовать охрану места происшествия и подготовить рапорт к моему прибытию, а не стоять здесь, открыв рот, как пара слабоумных. Вы ведь копы