тихое,  что  и  говорить.  Мне  бы  здесь  жить  не
захотелось. Всю ночь, наверное, лягушки квакают и совы ухают.
   - Ну, к ним можно привыкнуть, - сказал Кейд, и они направились к дому,  -
так что и не слышишь их вовсе.
   - Да, наверное. Когда привыкаешь, то не слышишь обычных звуков. И  только
когда слышишь что-то необычное, пугаешься. Как вы думаете?
   - Да, наверное. Однако я не слышал ничего такого. Он вошел в кухню, мигая
от яркого света, и вежливо снял фуражку.
   - Доброе утро, мисс Боден.
   - Шеф Расе. Извините за беспокойство.
   - Об этом не тревожьтесь. А что, не кофейком ли попахивает?
   - Да, я только что сварила. Позвольте, я налью вам чашку.
   - Буду душевно вам благодарен. Слышал, у вас и сегодня  ожидается  наплыв
посетителей. Моя жена  вчера  получила  большое  удовольствие  от  посещения
вашего магазина. Купила колокольчик, который звенит на ветру. Я  лишь  порог
дома успел переступить, как она стала рассказывать и восхищаться. Он приятно
звенит.
   - Да. С чем вы пьете кофе? Со сливками? С сахаром?
   - С сахаром. Хватит полфунта, - и он подмигнул. - Я не  против  послушать
про вашего визитера. Тори посмотрела на Кейда и подала Карлу кофе.
   - Кто-то стоял у окна, окна спальни, когда мы с Кейдом...
   Шеф полиции вытащил блокнот и огрызок карандаша.
   - Понимаю, вы испытываете неловкость, мисс Беден, но вы успокойтесь и  не
смущайтесь. Вы успели разглядеть этого человека?
   - Нет... Я проснулась и пошла в кухню выпить воды. И  когда  я  стояла  у
раковины... Я... Он следил за домом. За мной. За нами. Ему не нравится,  что
я сюда приехала. Его злит, что я вернулась.
   - Кто же это?
   - Это тот самый человек, который убил Хоуп Лэвелл.
   Карл положил карандаш, сунул жвачку за щеку и отхлебнул кофе.
   - Откуда вам это известно, мисс Боден?  "Да,  голос  у  него  мягкий,  но
взгляд холодный, как полагается полицейскому", - подумала  Тори.  Ей  хорошо
был знаком такой взгляд.
   - Оттуда же, откуда на следующее утро я знала место гибели Хоуп.  Вы  там
были. - Голос у нее стал  резким,  она  взъерошилась,  точно  защищалась.  -
Правда, тогда вы еще не были шефом полиции.
   - Да, я всего лишь шесть лет занимаю  эту  должность.  Ужасное  убийство.
Хуже всего, что здесь, в округе, когда-либо случалось. Шеф Тэйт тогда решил,
что это дело рук заезжего маньяка. Не было ни одного доказательства, что  он
не прав.
   - Вы просто ничего не нашли, - возразила Тори. - Тот, кто ее убил, был  с
ней знаком. Так же, как со мной, вами и Кейдом. Он знает Прогресс. Он  знает
болото. Это он сегодня ночью подходил к окну моего дома.
   - Но вы же его не видели?
   - Не видела в том смысле слова, который вы подразумеваете.
   Карл Расе откинулся на спинку стула. Он размышлял. Потом сказал:
   - Бабушка моей жены, с материнской  стороны,  ведет  беседы  с  покойными
родственниками. Не могу сказать, так ли это в действительности или нет, но в
моем деле, мисс Боден, требуются факты.
   - Но ведь факт, что я знала о случившемся с  Хоуп  и  где  ее  искать.  И
человек, ее убивший, знает о моей способности. Шеф Тэйт мне не  поверил.  Он
думал, что я была в ту  ночь  с  Хоуп,  а  потом,  испугавшись,  убежала.  И
оставила ее. Или что я ее нашла уже мертвую, но ушла домой и ждала до утра.
   Взгляд Расса смягчился. Он сам вырастил двух дочек.
   - Да ведь вы тогда были еще ребенком.
   - Но теперь я взрослая и говорю вам, что сегодня ночью здесь был человек,
который убил Хоуп. Он и других убивал, во всяком случае, еще  одну  девушку.
Он подсадил ее в свою машину, когда она "голосовала" на шоссе в Миртл-Бич. И
он уже наметил себе новую жертву. Не меня. Меня он не желает.
   - Вы все это мне рассказываете, но не можете назвать, кто же он.
   - Я могу только сказать, что он собой представляет. Это психопат, который
считает,  что  имеет  право  совершать  такое.  Это  его  возбуждает,   дает
почувствовать вкус власти.  Он  женоненавистник.  Он  считает,  что  женщина
создана лишь для того, чтобы мужчина ее  употреблял.  Это  серийный  убийца,
который не желает остановиться  и  не  верит,  что  его  могут  поймать.  Он
занимается этим уже восемнадцать лет, - добавила она тихо, - так с  чего  бы
ему перестать этим заниматься?

***

   - Не очень-то хорошо я с этим справилась... Кейд закрыл входную  дверь  и
сел за стол.
   - Ты рассказала все, что знаешь.
   - Но он мне не поверил.
   - Поверил или нет, но он свое дело сделает.
   -  Так  же,  как  они  сделали  восемнадцать  лет  назад.  Он   помолчал.
Воспоминание о том утре, как всегда, было для него словно удар ножа в грудь.
   - Кого ты винишь, Тори? Полицейских? Себя?
   - И их, и себя тоже. Никто мне тогда не поверил, и я не смогла объяснить,
что чувствую. Я боялась, знала, что меня  опять  накажут,  и  чем  больше  я
скажу, тем накажут больнее. И в конечном счете я как могла спасала себя.
   - Как все мы, не так ли? - Он встал и подошел к плите, чтобы налить кофе,
которого ему совсем не хотелось.
   - Я знал о ее планах в ту ночь. И ничего  не  сказал,  ни  тогда,  ни  на
следующий день, вообще не сказал, что видел, где спрятан ее  велосипед.  Что
из того, ведь, возможно, она  просто  ездила  поездить  на  велосипеде  пару
часиков?
   Он обернулся.
   - На следующий день, когда Хоуп  нашли,  я  тоже  ничего  не  сказал.  Из
чувства самосохранения. Меня осуждали, считали виноватым в ее  смерти.  И  я
сам так считал. Но я возвращался памятью к той ночи.  Если  бы  я  рассказал
отцу, что Хоуп спрятала свой велосипед, он бы его запер, а Хоуп  выругал.  И
все было бы в порядке. Утром она бы  проснулась  в  своей  постели  живая  и
невредимая.
   - Мне очень жаль.
   - Да, Тори, и мне тоже, и я жалею уже восемнадцать лет. Жалею, потому что
обращал мало внимания на сестру. Жалею,  потому  что  на  моих  глазах  отец
порвал  узы  с  нами  со  всеми,  словно  наше  присутствие  доставляло  ему
невыносимую боль. А мать постепенно все больше  отдалялась  от  нас.  Однако
исправить мы ничего не можем, ни ты, ни я.
   - Но я могу его найти. И рано или поздно, я его найду.
   "Или же он найдет меня, - подумала Тори. - Впрочем, он меня уже нашел".
   - Но  я  не  намерен  оставаться  в  стороне  и  смотреть,  как  человек,
небезразличный мне, рискует своей жизнью. - И он отодвинул чашку с  кофе.  -
Собери самые необходимые вещи и поживи у дяди с тетей.
   - Я не могу этого сделать. Я должна оставаться здесь. Ничего не могу тебе
объяснить, просто должна остаться, и все  тут.  Если  я  ошибаюсь,  никакого
риска нет. Если я права, не имеет значения, где я нахожусь.
   - Ну что ж, тогда  я  соберу  кое-какие  свои  вещи.  Тори  вопросительно
посмотрела на него.
   - Я собираюсь много времени проводить здесь. И ради удобства  надо  иметь
кое-что под рукой. Не смотри на меня с таким удивлением. Одна ночь с тобою в
постели еще не делает нас любовниками, но, - он встал и поставил ее на  ноги
тоже, - мы будем ими.
   - Ты чересчур многое загадываешь на будущее, Кейд.
   - Не думаю. - И он поцеловал ее. Поцелуй был  долгим,  и  ее  губы  стали
мягче и теплее. - Ты многое знаешь, не умея объяснить почему. И  я  тоже.  У
меня есть предчувствие насчет тебя. И я  собираюсь  быть  рядом,  во  всяком
случае, до тех пор, пока не найду этому предчувствию объяснения.
   - Взаимное сексуальное тяготение, Кейд, не такая уж таинственная загадка.
   - Тори, ты меня впустила. И отделаться  от  меня  тебе  не  так-то  легко
будет.
   - Удивительно, как ты ухитряешься одновременно и уязвлять и утешать.  Она
отодвинулась.
   - А я совсем не уверена в том, что вообще  "впустила"  тебя.  Ты  бродишь
повсюду, где хочешь.
   - Ну что ж, раз мы встали и  уже  оделись,  почему  бы  нам  не  заняться
делом?
   - Делом?
   - Я привез те образцы тканей, о которых мы говорили. Сейчас принесу, и мы
попробуем договориться. Тори взглянула на часы. Было почти семь.
   - А почему бы и нет? Но теперь кофе варить будешь ты.

***

   Фэйф подождала до половины десятого, когда можно было уже не сомневаться,
что и Лайла уехала в церковь. Мать давно оставила надежду,  что  Фэйф  будет
посещать воскресную службу, но  Лайла  была  очень  упряма  и  считала  себя
посланцем божиим, который  должен  вытаскивать  из  постели  неверующих  под
угрозой вечного проклятия.
   Если Фэйф бывала в воскресное утро дома, то она  пряталась,  и  пряталась
очень успешно, но время от времени, чтобы  заслужить  прощение  Лайлы,  Фэйф
надевала темное строгое  платье  и  являлась  в  кухню,  чтобы  Лайла  могла
притащить заблудшую овцу в церковь  во  искупление  грехов.  Однако  сегодня
утром Фэйф была не расположена быть паинькой  и,  сидя  на  жесткой  скамье,
слушать проповедь. Ей хотелось посидеть над шоколадным мороженым,  ругая  на
чем свет стоит этих "ублюдков-мужчин".
   Подумать только, как она изощрялась ради Уэйда Муни: вымазала себя всю  с
ног до головы душистым кремом, облачилась в самое дорогое сексапильное белье
и была полна готовности сорвать с себя эти шелковые  лоскутки  с  кружевами,
как только представится возможность! Она также надела  туфли  на  высоченных
каблуках и затянулась в маленькое черное платье, которое так и кричит: "Хочу
грешить!" Она утащила из винного погреба две бутылки вина, что стоят столько
же, сколько все годы обучения в колледже, и, когда Кейд об этом узнает, он с
нее шкуру спустит.
   И надо же: когда сияющая,  надушенная,  ухоженная,  она  пришла  к  Уэйду
домой, его там не оказалось.
   Мерзавец!
   И что хуже всего, она стала его ждать. Она  убрала  его  спальню,  словно
образцовая немецкая женушка, зажгла свечи, включила музыку.
   Фэйф ждала его почти до часу ночи. О, как ей хотелось, чтобы он пришел, а
она бы дала ему пинка под зад, да так, чтобы он кубарем скатился опять вниз.
   Это по его вине она выпила лишнего,  а,  будучи  в  нетрезвом  состоянии,
поцарапала машину, въезжая в ворота. И в том, что она сейчас уплетает за обе
щеки мороженое, виноват исключительно он.
   Видеть она его больше не желает. "И  вообще,  -  подумала  Фэйф,  -  надо
послать мужчин ко всем чертям. Не стоят они тех усилий, которые  затрачивают
женщины, якшаясь с ними". Она  выбросит  мужчин  из  своей  жизни  и  найдет
какой-нибудь новый источник интереса в жизни.
   Кейд вошел в тот момент, когда Фэйф накладывала себе  еще  мороженого  из
большой картонной коробки. Он  сразу  оценил  атмосферу  и  постарался  было
улизнуть незамеченным, но не проявил необходимой сноровки.
   - Садись. Я не кусаюсь. Фэйф закурила и так, с сигаретой  в  одной  руке,
продолжала есть.
   - Все умчались в  церковь,  спасать  свои  бессмертные  души.  Тетя  Рози
поехала с Лайлой, наверное, ее церковь нравится тетушке больше, чем  мамина.
И поэтому она напялила на голову шляпу величиной с блюдо для индейки,  а  на
ногах у нее зеленые кроссовки. Мама бы такого не вынесла.
   - Жаль, не видел.
   Кейд тоже запустил ложку в коробку с мороженым.
   - Итак, что случилось?
   - Почему обязательно должно что-нибудь случиться? Я довольна, как курица,
которая снесла золотое яйцо.
   И она пристально поглядела на Кейда. Взгляд его синих, как  у  нее,  глаз
был утомленно-ленив, а  на  губах  мелькала  удовлетворенная  усмешка.  Фэйф
знала, какой вид активности заставляет мужчину так улыбаться.
   - Ты только явился. Ну-ну-ну. Кого-то ты в эту ночь осчастливил.
   Кейд облизал ложку и в свою очередь внимательно посмотрел на Фэйф.
   - А ты никого. Но я не собираюсь  обсуждать  свою  сексуальную  жизнь  за
мороженым.
   - Значит, ты был с Тори Боден. Ну разве это не замечательно?
   - Мне понравилось. - И Кейд наскреб вторую  ложку.  -  Но  ты  в  это  не
вмешивайся, Фэйф.
   - Да с чего бы? Какое мне дело? Просто я не понимаю, что ты в ней  видишь
такого особенного. Да, она достаточно хорошенькая, но такая холодная. Она же
тебя заморозит. Она совсем другая, чем мы.
   - Ты переменишь мнение,  когда  узнаешь  ее  поближе.  Тебе  не  помешает
завести подругу, Фэйф.
   - Я скверная подруга, можешь хоть кого спросить. Да и нравится она мне не
очень. Ты можешь несколько раз с ней трахнуться, это твое дело. Эй!
   И она оскорбленно взглянула на Кейда, когда  он  схватил  ее  запястье  и
пригвоздил руку к столу.
   - Нет, это не то, что ты думаешь. - Голос его прошелестел, как шелк, а  в
глазах загорелся гневный огонек. - Секс не всегда способ убить время.
   - Мне больно.
   - Ты сама в этом виновата.
   Он отпустил ее руку и бросил ложку в раковину.
   Фэйф задумчиво потерла запястье.
   - Вот этого я как раз избегаю, а ты позволяешь топтать свое сердце.  Дело
твое, но вот что я тебе скажу. Не понимаю, как можно  хотеть  быть  с  Тори.
Есть в ней что-то, не позволяющее ее любить.
   - А я не знаю, хочу я или нет, и не  желаю  этого  знать.  Между  прочим,
Фэйф, ты и не подозреваешь, как вы с ней похожи. Вы обе не  позволяете  себе
отдаться чувству из страха, что это может причинить боль. Но она из-за этого
замыкается в себе, а ты клин клином вышибаешь.
   - И совсем я на нее не похожа! - крикнула Фэйф ему вслед. - И я вообще ни
на кого не похожа. Я сама по себе.
   В ярости она швырнула ложку через всю кухню  и  взбежала  по  лестнице  в
спальню переодеваться.

***

   Злость и  ярость  надо  было  на  ком-то  выместить,  и  ее  мысли  снова
обратились к Уэйду. Оделась она с особой тщательностью.
   Она желает выглядеть сногсшибательно, когда растопчет его сердце,  а  его
самого разорвет на кусочки под звуки ликующей песни. На ней было темно-синее
шелковое платье, подчеркивающее цвет ее глаз. Он его запомнит надолго.
   Фэйф хотела распахнуть дверь его квартиры,  но  сдержалась  и  постучала.
Никто не ответил, она вошла, и до ее слуха донеслись странные звуки,  словно
кто-то слегка хныкал и поскуливал. Фэйф округлила глаза. Неужели он притащил
наверх какого-нибудь больного щенка? Как она  могла  связаться  с  мужчиной,
который больше думает о бродячих собаках, чем о женщине?
   Слава богу, она наконец прозрела.
   А потом он открыл дверь, взъерошенный,  заспанный.  На  нем  были  только
джинсы, которые он не позаботился застегнуть.
   Она схватила Уэйда за руку и сунула ему ключ от его квартиры.
   - Это для начала. И еще я скажу тебе пару  ласковых,  а  потом  -  прости
навек.
   - А сколько сейчас времени?
   - Уже почти полдень.
   - Господи, но я должен быть у матери через час.
   - Да от тебя разит, как из бутылки с дешевым пойлом.
   - Нет, это был дорогой "Бурбон".
   - Вот как! - И Фэйф подбоченилась. -  Ты  полночи  пьянствовал,  а  потом
развратничал. Надеюсь, тебе понравилось. С кем, черт побери?
   - С кем?
   - Да, кто  эта  шлюшка,  с  которой  ты  меня  чередуешь?  Фэйф  схватила
настольную лампу, выдернув шнур из розетки, и запустила ею  в  Уэйда.  Лампа
грохнулась, разбилась, и из спальни послышалось хныканье.
   - Ах ты, сукин сын! Так она еще здесь?
   - Кто? Черт побери, что это с тобой? Ты разбила мою лампу!
   - Я разобью тебе всю физиономию. - И Фэйф в ярости бросилась в спальню.
   На кровати, прижавшись к подушке, скулил черный щенок.
   - Где она?
   - Да кто?
   - Сука, с которой ты спишь.
   - Единственная сука, кроме тебя, с которой я сплю, -  вот  эта,  -  и  он
указал на щенка. - И она со мной только пару часов.
   - Ты считаешь, что над этим можно шутить? Где ты был вчера ночью?
   - Да, черт возьми, уезжал проветриться.  Он  зашаркал  в  ванную  и  стал
искать в аптечке аспирин.
   - Я приехала сюда в девять и прождала почти до часу.  Уэйд  вынул  четыре
таблетки и запил их тепловатой водой.
   - Не помню, чтобы мы договаривались насчет вчерашнего вечера. Ведь ты  не
любишь ничего планировать  заранее.  Тебе  не  нравятся  обязательства,  они
лишают вдохновения.
   - Но это был субботний вечер. Ты знал, что я могу приехать.
   - Нет, Фэйф. Я ничего не  могу  знать  заранее.  Ты  не  даешь  мне  этой
возможности.
   "Он увиливает от темы разговора", - подумала Фэйф.
   - Я желаю знать, где ты был и с кем.
   - А не слишком ли много требований со стороны той, которая отвергает  все
требования? Которую интересует лишь грубый секс,  для  которой  все  игра  и
забава? Ты же сама утвердила эти правила.
   - Но я не вру тебе, - с чувством собственного достоинства возразила Фэйф.
- Когда я сплю с одним мужчиной, я не бегаю на свиданки к другим.  И  ожидаю
такого же отношения к себе.
   - Но я не был с женщиной. Мы пили с Дуайтом.
   - Врешь! Дуайт Фрэзир - женат, и он не мог ночью пить и шляться с тобой.
   - Я не знаю, где он был после десяти  вечера.  Наверное,  под  одеялом  с
Лисси. Но сначала они поехали в кино, и я  увязался  с  ними.  А  потом  они
отправились к себе, а я купил бутылку  и  поехал  проветриться.  Я  напился.
После этого вернулся домой. Но если бы я занялся еще чем-нибудь, то  ведь  я
свободен делать то, что хочу. Так же, как ты. Ты сама всегда хотела  свободы
отношений.
   - Никогда этого не говорила!
   - Но ты никогда не говорила обратного.
   - А теперь вот говорю.
   - Фэйф, не может все быть только по-твоему. Если ты хочешь быть со  мной,
тогда мы будем следовать и моим правилам поведения.
   - Я хоть слово сказала о правилах? Я говорю о цивилизованных  отношениях,
обыкновенной корректности.
   - А это значит, что я должен постоянно сидеть дома и ждать, когда у  тебя
появится желание разделить мое одиночество? Я так не считаю. Оба мы свободны
от обязательств и можем встречаться, когда захочется тебе или мне. Или же  у
нас будут прочные отношения, настоящие. Никаких тайных встреч  здесь  или  в
мотелях. И мы не будем больше притворяться, что между нами ничего  нет.  Или
мы с тобой пара, или нас ничто серьезное не связывает.
   -  Ты  предъявляешь  мне  ультиматум?  -  Фэйф  была  потрясена.   -   Ты
предъявляешь ультиматум после того, как заставил прождать тебя полночи?
   - Утомительно, не правда ли? Ждать. С ума сходить. - И он подошел к  ней.
- Такое чувство, словно тебя использовали и бросили, и тебе очень  больно  и
стыдно. Это чувство мне хорошо знакомо.
   - Но ты никогда об этом не говорил.
   - Вчера ночью, когда я сидел на берегу реки в обществе бутылки, я  понял:
я себе не нравлюсь, и  мне  не  нравится  также  то,  что  я  позволяю  тебе
обращаться со мной таким образом. Вот  поэтому  сейчас  я  тебе  об  этом  и
говорю. Или мы ведем себя так, словно что-то друг для друга значим,  или  же
расходимся навсегда. Было время, когда я принимал тебя без  всяких  условий.
Это время прошло. Теперь мне нужно больше, Фэйф. Если ты не хочешь мне этого
дать, что ж,  я  как-нибудь  переживу.  Но  больше  я  не  намерен  питаться
крошками, падающими с твоего стола.
   - Не понимаю тебя... - И в потрясении Фэйф присела на край постели. Щенок
на брюхе подполз к ней и  обнюхал.  -  И  не  понимаю,  как  ты  можешь  мое
отношение к тебе обращать против меня же.
   - Не против тебя. Против нас, теперешних. Я хочу, чтобы мы были вместе  с
тобой, Фэйф. Я тебя люблю.
   - Что? Ты сбрендил? - И она в панике соскочила с постели. - Не  смей  так
говорить.
   - Я и прежде тебе говорил об этом, но ты никогда  меня  не  слушала.  Для
тебя это было неважно. Сейчас ты должна это услышать. Я  тебя  люблю.  -  Он
схватил ее за плечи. - А теперь поступай как хочешь.
   - И как я, по-твоему, должна поступать? -  Она  была  в  панике.  -  Черт
знает, какая неразбериха.
   - Когда я тебе говорил о любви, ты в ответ  бежала  от  меня  и  выходила
замуж за другого.
   Фэйф хотела было возразить, но он закрыл ей рот ладонью.
   - Мы можем сделать еще одну попытку. Будем вести себя как нормальные люди
и посмотрим, что из этого выйдет. Мы должны больше времени проводить вместе,
и не только валяться в постели. Нас  связывает  нечто  большее,  чем  только
секс.
   - Откуда ты знаешь? - фыркнула  Фэйф.  Он  засмеялся  и  потрепал  ее  по
голове.
   - Ладно, давай проверим, действительно ли это так.
   - А что, есл