за красивых розовых цветочков по краям.
     Слеза упала на газетную бумагу, когда Джейн заворачивала его.
     Она не могла все это взять с собой. Не могла. Да и зачем одинокой женщине столько всего? Ведь каждый раз, при мытье или вытирая с них пыль, она будет осознавать, что рядом нет никого, кто бы всему этому был рад.
     Она купит себе немного новой посуды, какую она видела в каталоге Пенни. Бессмысленно было бы заполнять буфеты и стенные шкафы ненужными ей вещами. Теперь она далее не могла понять, зачем столько лет все это хранила. Бифф говорил ей, что все эти вещи только пыль собирают. Он был прав и тут. Сколько часов она потратила, вытирая с них пыль.
     Она завернула маленькую фарфоровую кошку и, чувствуя себя виноватой, сунула ее в коробку, приготовленную к отъезду.
     Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Джейн отряхнула фартук и пригладила волосы, прежде чем пошла открывать. Она искренне надеялась, что это не была опять Мин Атертон, пришедшая разнюхать все в доме под видом заботливой подруги и соседки.
     Джейн чуть было не рассмеялась при одной этой мысли. Мин с первых лет своей жизни была хлопотуньей, совавшей во все свой нос. Если бы она не подцепила Джеймса, никто на свете не смог бы ее вынести. Но Джейн тут же ощутила сожаление и зависть. Возможно, Мин и вызывала раздражение, как соринка в глазу, от которой никак не избавишься, но муж-то у нее был. Когда Джейн открыла дверь, на пороге стоял ее сын.
     - Мама. - Он не мог припомнить в своей жизни ничего, что бы вызывало у него большее сожаление, чем то, что он собирался сделать сейчас. - Мне надо поговорить с тобой.
     - Я занята, Кэмерон. - Она боялась, что он пришел говорить о ферме. Она ждала, что он явится выражать недовольство из-за того, что она затеяла продажу фермы. Но он не упрекал ее. Он не сказал об этом ни слова. - Аукцион через три недели, и я должна упаковать все вещи в доме.
     - Спешишь от него избавиться? - Он поднял руку, ругая себя. - Это твое дело. Но мне надо поговорить с тобой о Биффе.
     - О Биффе? - Ее пальцы потянулись к пуговицам на блузе и начали их крутить. - Ты что-нибудь обнаружил? Ты знаешь, кто убил его?
     - Мне надо поговорить с тобой, - повторил он. - Ты впустишь меня?
     ...Джейн отступила назад. Кэм заметил, что она уже занялась гостиной. Там ничего не осталось, кроме дивана, телевизора и столика с лампой. На выцветших обоях виднелись темные квадраты, оставшиеся от висевших там картин; на полу, там, где лежал ковер, угадывался слабый след от него.
     Ему хотелось закричать на нее, потрясти, заставить опомниться. Она ведь упаковывала частицы и его жизни. Но он пришел сюда не как ее сын. Она не хотела, чтобы он был им. - Почему ты не присядешь? - Он показал на диван и подождал немного. - Я должен задать тебе несколько вопросов.
     - Я уже рассказала тебе, все, что знаю.
     - Та ли это? - Он не садился, а изучающе смотрел на нее. - Почему бы тебе не рассказать мне об увлечениях Биффа?
     - Увлечениях? - Ее лицо побледнело. - Я не понимаю.
     - Чем он еще занимался кроме выпивки? Ее рот сжался в тонкую прямую линию. - Я не позволю тебе дурно говорить о нем в его собственном доме.
     - Этот дом никогда не был его собственным, но оставим это в стороне. На что он тратил свое время?
     - Он занимался фермой.
     "Какого черта занимался", - подумал Кэм про себя, но и это решил оставить в стороне. - Свободное время.
     - Он любил смотреть телевизор. - Она пыталась на-ощупь найти, что определенного могла бы сказать о человеке, с которым прожила более двадцати лет. - Он любил охотиться. Сезона не проходило, чтобы он не подстрелил оленя.
     "Или двух", - подумал Кэм, Он незаконно выделывал кожу в лесу, обманывал контролеров на рынке и продавал мясо.
     - Он читал что-нибудь?
     Она удивленно заморгала. - Иногда.
     - Что именно он читал?
     Она вспомнила о журналах, которые нашла и сожгла в сарае. - То, что обычно читают мужчины, мне кажется.
     - А как насчет религии?
     - Религия? У него ее не было. Я думаю, он вырос в методистской семье, но всегда говорил, что в церкви лишь зря тратишь час каждую неделю.
     - Сколько раз в неделю он уходил из дома?
     - Я не знаю. - Она стала раздражаться. - Не понимаю, какое это имеет отношение к его убийству?
     - Он уходил в какие-то определенные вечера?
     - Я не следила за ним. Это меня не касалось.
     - Кого же это тогда касалось? С кем он уходил?
     - С разными людьми. - Ее сердце забилось слишком сильно, но она сама не могла понять, чего именно боялась. - Чаще всего он уходил один и встречался с Лессом Глэдхиллом или Сканком Хэггерти, или еще с кем-то. Иногда они играли в покер или просто шли в заведение Клайда. "А иногда он отправлялся во Фредерик к проституткам". Но вслух она об этом не сказала.
     - Мужчина имее право расслабиться.
     - А он когда-нибудь расслаблялся с помощью наркотиков?
     Ее лицо побелело, порозовело, затем снова побелело. - Я бы не потерпела этой гадости у себя дома.
     - Мне нужно осмотреть его берлогу.
     Цвет ее лица снова изменился, став тускло-красным. - Я не позволю этого. Не позволю. Ты являешься сюда, когда человек уже мертв и не может защитить себя сам, и пытаешься сказать, что он был кем-то вроде наркомана. Почему ты не ищешь его убийцу, а приходишь сюда, чтобы облить его. грязью?
     - Я ищу его убийцу. А теперь мне надо посмотреть его вещи. Я могу сделать это вот так или же получить ордер на обыск. Решать тебе.
     Она медленно поднялась. - Ты это сделаешь?
     - Да.
     - Ты не тот сын, которого я воспитала. - Голос ее дрожал.
     - Да, наверное, не тот. Лучше, чтобы ты пошла вместе со мной. Если я найду что-нибудь, я хочу, чтобы ты видела, где и как это обнаружено.
     - Делай то, что ты должен делать. Но после этого я не хочу, чтобы ты еще раз сюда возвращался.
     - Сюда больше незачем возвращаться.
     Он поднялся вверх по лестнице, видя перед собой ее одеревеневшую спину. Он с облегчением увидел, что она не начала разбираться в берлоге Биффа. Все выглядело так, как описала Клер. Замусоренная, покрытая пылью, источающая затхлый запах пива.
     - Как я понимаю, ты не очень-то часто сюда заходила.
     - Это была комната Биффа. Человек имеет право на уединение. - Но пыль поразила ее почти так же, как и журналы, сложенные стопкой на полу.
     Он начал с одного угла, работая молча и последовательно. В ящике с патронами, спичками он обнаружил пачку "Драма", в которой находилась примерно унция травы.
     Он взглянул на нее.
     - Это просто табак.
     - Нет. - Он протянул ей пачку, чтобы она посмотрела как следует. - Это марихуана.
     Она ощутила мимолетную тупую боль в животе. - Это табак "Драм", - упрямо повторила она. - Так написано на на обертке.
     - Можешь мне не верить. Я пошлю на экспертизу в лабораторию.
     - Это ничего не докажет. - Она стала заворачивать и разглаживать подол фартука. - Кто-то дал это ему в шутку. Он, наверное, даже не знал, что это такое. Откуда ему было знать?
     Он отложил пачку в сторону и продолжил поиски. Внутри подставки для чучела белки оказались два пузырька с кокаином.
     - Что? - Джейн поднесла ко рту пальцы. - Что это? Кэм открыл пузырек, коснулся влажным пальцем порошка и попробовал на язык. - Кокаин.
     - О, нет. Боже мой, нет. Это ошибка.
     - Сядь. Ну сядь же, мама. - Он подвел ее к стулу. Какая-то часть его существа хотела обнять ее и сказать, чтобы она все это забыла, немедленно выбросила это из головы. Но другой его половине хотелось трясти ее и злорадствовать. Я ведь говорил тебе, кто он такой. Я говорил тебе. Он разъединил эти две части, две половины, составлявшие ее сына.
     - Я хочу, чтобы ты вспомнила и сказала мне, кто обычно приходил сюда? Кто поднимался сюда наверх вместе с Биффом?
     - Никого. - Она посмотрела на пузырьки в руках у Кэма и затем в ужасе отвернулась. Она ничего не понимала в лекарственных таблетках, за исключением тех, какие доктор Крэмптон прописывал от несварения желудка или приступов артрита. Но она боялась их. - Он никому не разрешал сюда входить. Если он собирался играть в покер, то сначала обычно закрывал дверь. Говорил, что не хочет, чтобы его приятели рылись в его вещах. Обычно он сидел здесь в одиночестве.
     - О'кей. - Он попробовал сжать ее руку, но никакого ответного движения не было. - Я должен продолжить поиски.
     - Какая теперь разница? - пробормотала она. Ее муж изменял ей. Не просто изменял с другой женщиной. Это она могла бы понять, особенно, если речь шла о женщине, берущей деньги. Но он изменял ей с этими маленькими пакетиками порошка. А вот этого она никогда бы понять не смогла.
     Он нашел еще несколько пакетиков. Все в небольших количествах, совершенно явно для собственного употребления. Если бы он занимался торговлей наркотиками, решил Кэм, он бы не держал товара здесь. - Ты когда-нибудь видела, чтоб у Биффа была порядочная сумма наличными?
     - У нас никогда не было денег, - устало ответила она. - Ты это знаешь.
     - Как ему удалось выплачивать взносы за "Кадиллак"?
     - Я не знаю. Я никогда не спрашивала. Он посмотрел лежащие на полках книжки в мягких обложках и нашел среди них пачку книжонок о сатанизме, культовом поклонении и ритуальных жертвоприношениях. Две из них были чистой воды порнографией, с явно срежессированными фотографиями обнаженных женщин, истязаемых мужчинами в масках. Другие же представляли собой основательные писания о поклонении дьяволу. Отложив в сторону самые вопиющие, он принес остальные к стулу, где сидела Джейн. - Что ты знаешь об этом? Джейн смотрела на заголовки остекленевшими от ужаса глазами. Ее католическое воспитание всколыхнулось в ней и сжало ей горло. - Что это? Почему они здесь? Как они сюда попали?
     - Это книги Биффа. Скажи мне, ты знала о них что-нибудь.
     - Нет. - Она сложила руки на груди, боясь дотронуться до книг. Это было еще гораздо хуже наркотиков. - Я никогда их не видела. Я не хочу их видеть. Убери это.
     - Посмотри. - Он указал на пентаграмму на обложке. - У Биффа была такая?
     - Что это?
     - У него была такая?
     - Я не знаю. - Но она вспомнила о предметах, найденных ею в сарае. - Что это означает?
     - Это означает, что Бифф был замешан в чем-то. Возможно, поэтому его и убили.
     Она вытянула руки, чтобы отстранить его, но сил подняться у нее не было. - Он был хороший человек, - упрямо сказала она. - Он не ходил в церковь, но он не стал бы вот так кощунствовать. Ты пытаешься сделать из него какое-то чудовище.
     - Черт побери, открой же глаза. - Он почти ткнул ей в лицо книги. - Вот как он представлял себе хорошее времяпрепровождение. И вот. - Он схватил одну из отложенных книг и резко раскрыл ее на большой цветной фотографии. - И я не думаю, что он просто читал обо всем этом. Ты понимаешь? Я не думаю, что он просто сидел здесь, посасывал кока-колу и разглядывал грязные картинки. Я думаю, он шел и занимался этим на практике.
     - Прекрати! Прекрати! Я не хочу этого слышать! Теперь он действительно схватил ее и начал трясти. Но не в его натуре было злорадствовать. - Почему ты его защищаешь? Ты не была с ним счастлива, ни одного дня в своей жизни. Он был сукиным сыном с садистскими наклонностями. Он разрушил эту ферму, разрушил тебя и делал все, чтобы разрушить меня.
     - Он заботился обо мне.
     - Он превратил тебя в старуху. Испуганную, побитую старуху. Если бы не было других причин для ненависти, я бы за одно это возненавидел его.
     Она прекратила попытки смотреть прямо перед собой. Хотя губы ее шевелились, слова не получались.
     - Раньше ты смеялась. - В его полном отчаянии и гнева тоне слышались ноты мольбы. - Черт возьми, раньше ты проявляла интерес к разным вещам, к себе. А за последние двадцать лет ты ничего не видела, кроме работы и постоянных забот. А когда вечером ты шла спать, слишком усталая, чтобы еще о чем-нибудь думать, он уходил зажигать черные свечи и резать жертвенных козлов. Или что-нибудь похуже. Боже упаси. Что-нибудь еще хуже.
     - Я не знаю, что делать. - Раскачиваясь взад и вперед, она начала тихо и нараспев повторять. - Я не знаю, что делать. - Джейн глубоко, суеверно верила в существование дьявола. Он представлялся ей то змеем, заползшим в райский сад, то ангелом тьмы, дразнящим и искушающим Христа, то владыкой огненной пропасти. Ее сердце сковало леденящим ужасом оттого, что тот нашел прибежище в ее доме.
     Кэм снова взял ее руки в свои. На этот раз она их не отдернула. - Ты расскажешь мне все, что знаешь.
     - Но я не знаю. - Слезы покатились у нее из глаз. - Кэм, я не знаю. А он... а он продал свою душу?
     - Начнем с того, была ли она у него.
     - Как я могла прожить с ним двадцать лет и не знать этого?
     - Теперь, когда ты знаешь, может быть, ты вспомнишь какие-то вещи. То, на что раньше не обращала внимания. То, на что не хотела обращать внимания.
     Крепко сжав губы, она смотрела на книжку, упавшую на пол в раскрытом виде. Она увидела обнаженную женщину с окровавленной грудью. Между ее ног была свеча.
     Ее хорошо вышколили, приучили быть верной, смотреть на многое сквозь пальцы, находить оправдания. Но еще раньше она получила и другое воспитание, прорвавшееся сейчас наружу и вызвавшее у нее страх перед Божьим гневом и наказанием.
     - Сарай, - слабым голосом произнесла она. - В сарае.
     - Что в сарае?
     - Я нашла там вещи. Я сожгла их.
     - О, Боже.
     - Я должна была это сделать. - Ее голос дрожал. - Я должна была это сжечь. Я не могла допустить, чтобы кто-нибудь увидел...
     - Увидел что?
     - Журналы. Такие, как эти. - Она показала рукой на пол и отвернулась.
     - Это все, что ты сожгла? Она покачала головой.
     - Что еще?
     Тошнотворный стыд охватил ее всю. - Свечи. Такие, как на картинке. Черные свечи. И ряса с капюшоном. Она пахла, - желчь подкатила ей к горлу, - кровью. И там были фотографии.
     Кэм сжал ее руки. - Что за фотографии?
     - Девушки. Две молодые девушки. Одна темноволосая, другая - блондинка. Раздетые и связанные, там на матрасе в сарае. Я порвала и сожгла их.
     Его желудок налился свинцовой тяжестью. - Ты сожгла фотографии?
     - Я должна была. - В ее голосе послышалась истерика. - Я должна была. Я не знала, что еще с ними делать. Это было так отвратительно. Я не могла, чтобы люди узнали, что он приводил сюда женщин и платил им за то, что они позировали для этих грязных снимков.
     - Если бы ты снова увидела этих девушек или другие их фотографии, ты бы вспомнила?
     - Я не забуду. Я никогда не забуду, как они выглядели.
     - Хорошо. Я вызову Бада. Потом ты проводишь меня во двор и покажешь.
     - Люди узнают.
     - Да. - Он отпустил ее руки, чтобы она могла закрыть ими лицо и выплакаться. - Люди узнают.
     - Так что тут у нас, шериф?
     - Я еще не знаю. - Кэм взглянул на дом, на пороге которого, ломая руки, стояла его мать. - Ты все принес?
     - Как было сказано.
     - Давай наденем перчатки и приступим. Натянув тонкие хирургические перчатки, они вошли в сарай. "Она сожгла даже этот чертов матрас", - подумал Кэм, хмуро глядя на железную раму для матраса. В сарае мало что осталось, кроме нескольких инструментов, скопища пыли и разбитых пивных бутылок. Нагнувшись, Кэм стал исследовать внутреннюю поверхность верстака.
     - А мы знаем, что ищем? - спросил Бад.
     - Я дам тебе знать, когда мы найдем это.
     - Ну и воскресный денек выдался, черт побери. - Бад присвистнул сквозь зубы. - У меня вечером свидание с Элис.
     - Вот как?
     - Я поведу ее в мексиканский ресторанчик, а потом в кино.
     - Стараешься изо всех сил?
     - Ну... - Бад немного покраснел, проводя пальцами сверху и снизу по металлическим полкам. - Она стоит того. Может, тебе тоже сводить как-нибудь Клер в мексиканское заведение. Там такая приятная обстановка. Знаешь, бумажные цветы и все такое. Женщинам это нравится.
     - Буду иметь в виду.
     - Как ты думаешь, "Маргарита" - это женский напиток?
     - По Джимми Баффету - нет.
     - Кому-кому?
     - Неважно. Попробуй "Дос Эквис" и придерживайся его.
     - "Дос Эквис". - Бад повторил название, стараясь запомнить. - Интересно, о, черт.
     - Что такое?
     - Здесь что-то острое, чуть перчатку не прокололо. Да это такая сережка с острым замком. - С чувством некоторой неловкости Бад поднял ее. Все знали, что Бифф гулял налево, но совсем другое дело, когда именно ты нашел женскую серьгу в его сарае. - Мне, наверное, надо положить ее в мешочек с вещдоками.
     - Да. И вот это тоже. - Кэм отлепил пакетик с кокаином, приклеенный к внутренней стороне верстака.
     - Черт возьми, неужели это оно и есть? У Бада вылезли глаза на лоб. Если бы Кэм вытащил пятиголовую жабу, то и это поразило бы его меньше. - Боже мой, Кэм, что же ты скажешь своей матушке?
     - Нацепи ярлычок на это, Бад.
     - Конечно. Хорошо. - Он взял пакетик, сложив горстью руки так, словно это был извивающийся младенец.
     С помощью карманного фонаря Кэм исследовал каждый сантиметр пола, ползая по нему на четвереньках.
     Среди разбитых пивных бутылок он наткнулся на тонкую пластинку дымчатого стекла. Поднял и посмотрел сквозь нее. Стекло с диоптрией. Карли Джеймисон была близорука. Порывшись среди осколков, он нашел еще два таких же.
     Когда они закончили обыск, он вышел во двор на солнце. - Ты привез фотографию дочки Джеймисонов?
     - Конечно, как ты сказал. Она в машине.
     - Иди и займись отпечатками пальцев.
     - Конечно. - Бад мгновенно оживился. К этому действию он относился с религиозным благоговением, но ему редко приходилось применять это на практике. - Немедленно займусь этим.
     Кэм вынул фотографию из машины и пошел к дому, где мать стояла в ожидании. Она выглядела старой, подумалось ему, старее даже, чем два часа тому назад, когда открыла ему дверь.
     Он протянул фотографию. - Эта девушка была на снимке, который ты нашла в сарае?
     Облизав пересохшие губы, Джейн заставила себя взглянуть. Личико было хорошенькое, юное и хорошенькое. Она вынуждена была отвести глаза. - Да.
     - Попробуй вспомнить, что было примерно во время Пасхи. Ты видела эту девушку где-нибудь поблизости?
     - Я никогда ее не видела. - Джейн посмотрела поверх его головы в сторону полей. - Она мертва?
     - Боюсь, что это вполне вероятно.
     - Ты считаешь, что ее убил Бифф? - Он имел отношение к тому, что с ней случилось. Она была в этом сарае. Ее связали и держали там.
     Она думала, что выплакала все слезы, но они снова полились ручьем из ее обоженных от рыданий глаз. - Я Не знала. Клянусь жизнью, я не знала.
     - Кто болтался здесь в то время? Кто приходил тогда к Биффу?
     - Кэм, это ведь было много недель тому назад. Перед Пасхой я лежала с гриппом. Помнишь, ты принес мне цветы?
     - Помню.
     - Бифф приходил и уходил. Может быть, они и собирались на покер, а может, это уже было после Пасхи. - Она нервно провела рукой по неприбранным волосам. - Я никогда не обращала внимания на такие вещи. Он этого не хотел. Да и какая сейчас разница? Теперь он в аду. Он продал свою душу и попал за это в ад.
     - Ладно. - Он бил лежачего и понимал это. - Если ты что-нибудь вспомнишь, позвони мне. Я не хочу, чтобы ты говорила об этом с кем-нибудь.
     - С кем я буду говорить? - тупо спросила она. - И без этого все вс„ узнают. Так ведь обычно и бывает.
     Он вздохнул. - А ты не хочешь пожить пока у меня... какое-то время?
     Первым ее чувством было удивление. Потом стыд. - Нет, здесь мне будет лучше, но с твоей стороныэто очень любезно.
     - Черт побери, ты моя мать. Это никакая не любезность. Я люблю тебя.
     Слезы мешали ей как следует рассмотреть его. Но он выглядел таким, каким она помнила его еще подростком. Высокий, прямой, непослушный. Рассерженный, подумалось ей. Казалось, он был рассержен на нее с того самого дня, когда умер его отец.
     - Я все равно останусь здесь. Пусть этот дом еще немного побудет моим. - Она направилась к дому, затем остановилась. Ей потребовалс