утину. Их опутывали липкими нитями анкет, справок и других бумажек, их хватали за горло жирные пальцы бюрократов. В конечном итоге многие не выдерживали и, плюнув на все, уходили прочь, чтобы найти хотя бы временное убежище под кровом грязной ночлежки.
     Еве подумалось, что, получив роль Драко, Проктор мог рассчитывать на приличную зарплату. А деньги во все века были самым весомым мотивом убийства.
     Покрутившись по автостоянке, Ева наконец поставила машину между ржавым седаном и битым пикапом, марки которых уже невозможно было определить.
     - Если Драко прикончил этот парень, то он сделал меткий выстрел, - проговорила она. - Теперь у него появился шанс получить главную роль, пусть даже временно. А это даст толчок его карьере, подарит уверенность в себе и деньги - все в одном флаконе. Раньше он никогда не преступал закон, но ведь каждый преступник когда-нибудь с чего-то начинает.
     - Мне нравится ваш оптимистический взгляд на человеческую природу, - усмехнулась Пибоди.
     - Да, я отличаюсь огромным человеколюбием, - согласилась Ева, направляясь к входу в мрачное здание. Пибоди поспешила за ней.
     Когда-то этот дом знавал лучшие времена, однако уже очень давно пришел в упадок. Кодовый замок на входной двери был с корнем вырван - вероятно, каким-нибудь шаловливым юнцом, у которого теперь, скорее всего, уже выросла борода. Вестибюль цвета засохшей грязи было тесным и затхлым, почтовые ящики на стене - поломаны и искорежены. Посмотрев на хлипкий лифт, поддерживаемый двумя ржавыми тросами, Ева хмыкнула и стала подниматься по лестнице.
     Откуда-то доносился жалобный плач и всхлипывания, из-за двери на втором этаже слышались звуки телевизора: показывали футбольный матч, и кто-то смачно поносил игроков за скверную игру. В воздухе пахло плесенью, мочой и марихуаной. На третьем этаже звучала классическая музыка - эту мелодию Еве как-то играл Рорк. Ей аккомпанировали тяжелые удары, и Ева поморщилась: ей не хотелось отвлекаться от дела, которое их сюда привело.
     - Бьют кого-то, - буркнула она.
     - Нет, танцуют, - возразила Пибоди. - Мой кузен исполняет этот танец в Региональной балетной труппе в Денвере. Я когда-то тоже мечтала туда попасть...
     - Ты мечтала стать танцовщицей? - Ева изумленно воззрилась на свою помощницу. От подъема по лестнице щеки Пибоди порозовели.
     - Да. Правда, тогда я была еще маленькой девочкой. Но у меня не та конституция. Вот вы с вашим сложением вполне могли бы танцевать. Пару недель назад мы с Чарльзом ходили в балет. Все балерины такие длинные, тощие! Меня от них тошнит.
     - Гм... - Это было все, что Ева могла сказать в ответ. Признание Пибоди, что она продолжает общаться с профессиональным жиголо Чарльзом Монро ей совсем не понравилось.
     - А я сложена скорее как оперная певица, - сказала Пибоди, скорчив рожицу. - Я... пухленькая.
     - Теперь пойдешь в оперу?
     - Я уже несколько раз там была. Мне понравилось. - Они наконец добрались до площадки четвертого этажа, и Пибоди с облегчением выдохнула. - Чарльз вообще помешан на культуре.
     - У тебя, наверное, очень напряженно со временем. Это надо же - разрываться между Макнабом и Монро!
     Пибоди хихикнула:
     - А я думала, что для вас не существует "нас с Макнабом".
     - Заткнись, Пибоди! - раздраженно одернула помощницу Ева и постучала в дверь Проктора.
     Держа наготове полицейский жетон, она прислушивалась к шагам за дверью. Послышалось звяканье и щелчки. Ева считала и пришла к выводу, что на двери как минимум пять замков. Наконец дверь приоткрылась. Лицо, которое виднелось сквозь образовавшуюся щель, поразило Еву. Оно могло быть либо творением гениального скульптора, либо даром божьим. Гладкая золотистая кожа, высокие скулы, квадратная челюсть античного героя, подбородок с ямочкой, за которую тысячи женщин, не раздумывая, продали бы душу дьяволу. Полные губы, красиво очерченный рот, прямой тонкий нос, а глаза... Два изумруда чистейшей воды. Все это великолепие венчала пышная шапка светло-каштановых волос с несколькими мальчишескими вихрами.
     Переведя глаза с Евы на Пибоди и обратно, Майкл Проктор пригладил длинными пальцами шевелюру и, приведя себя таким способом в порядок, неуверенно улыбнулся:
     - M-м... Лейтенант Даллас?
     - Даллас.
     - Точно! Я помню, что-то связанное с Техасом. - Проктор явно нервничал, и голос его то и дело срывался. Но все же он отступил и широко распахнул дверь, приглашая женщин войти. - До сих пор не могу прийти в себя. Мне все еще кажется, что произошла какая-то ошибка...
     - Если так, то ее уже не исправишь.
     Ева окинула взглядом квартиру, которую, впрочем, можно было так назвать лишь с большой натяжкой. В единственной комнате стояло убогое кресло-кровать со смятым бельем, которое Проктор даже не удосужился убрать, шаткий стол с обшарпанным телефонным аппаратом, торшер с дырявым абажуром и комод с тремя выдвижными ящиками. "Да, - подумала Ева, - для некоторых служение музам оказывается не слишком прибыльным делом".
     - Гм... позвольте... я сейчас... - Слегка зардевшись, хозяин вытащил из-за комода складной стул. - Извините. По сути дела, я здесь только ночую, это место не слишком подходит для приема гостей...
     - Не воспринимайте нас в качестве гостей. Пибоди, включи диктофон. Вы можете присесть, мистер Проктор, если так вам будет удобнее.
     Проктор уселся на кровать, предложив Еве складной стул. Пибоди осталась стоять.
     - Я... - Его пальцы нервно перебирали пуговицы не слишком свежей рубашки. - Я просто не знаю, как себя вести. Никогда не играл в криминальных драмах такого рода. Только в сериалах и романтических комедиях.
     - А мое сильное место - как раз криминальные драмы, - спокойно откликнулась Ева. - Вы просто отвечайте на мои вопросы, и все будет в порядке.
     - Хорошо. Ладно.
     Обведя комнату взглядом, словно видел ее впервые, Проктор закинул ногу на ногу, затем снял ее и улыбнулся, словно просил о снисхождении. Он смотрел на Еву взглядом школьника, которого вызвали в кабинет директора за нарушение дисциплины.
     - Беседа лейтенанта Евы Даллас с Майклом Проктором в квартире вышеозначенного. Присутствует офицер Делия Пибоди.
     Проктор слушал, барабаня пальцами по коленям, и вид у него был такой виноватый, будто его застукали с килограммом героина в хозяйственной сумке.
     - Знаете ли вы свои права и обязанности?
     - Да, наверное... Скажите, мне нужен адвокат? - Он посмотрел на Еву взглядом щенка, умоляющего, чтобы его не наказывали за то, что он испачкал ковер. - У меня есть одна знакомая, юрист из театра. Может, мне ей позвонить?
     - Решайте сами. Вы можете вызвать адвоката в любой момент нашей беседы. Или, если хотите, мы можем перенести разговор в Управление полиции.
     - О господи... - Он судорожно выдохнул и в нерешительности посмотрел на телефон. - Нет, пожалуй, я не буду ее беспокоить. У нее и так дел невпроворот.
     - Расскажите, пожалуйста, о том, что произошло вчера вечером.
     - Вы имеете в виду... - Проктор нервно поежился. - Я был за кулисами, с левой стороны от сцены. Блестящая постановка, просто блестящая! Помню, я думал, что, если спектакль будет долго не сходить со сцены, у меня, возможно, появится шанс сыграть Воула. В течение сезона Драко наверняка пропустил бы один или два спектакля...
     Он вдруг осекся и побледнел.
     - Я вовсе не имел в виду, что... Я никогда не желал, чтобы с ним что-нибудь случилось! Я скорее думал, что он может заболеть, простудиться. Или ему просто понадобится свободный вечер... Вы понимаете?
     - Конечно. И что вы видели из-за кулис с левой стороны во время последней сцены?
     - Драко был великолепен! Высокомерный, холодный, безжалостный. Как Воул торжествовал, будучи выпущен на свободу! И это притом, что он только что отшвырнул Кристину, как обглоданную кость. Он победил, он обвел вокруг пальца систему, он обманул всех! А потом - шок. Шок в его глазах, паралич, когда она бросилась к нему с ножом в руке. Я смотрел и думал, что мне никогда не достичь таких вершин мастерства. Я ни за что не найду в себе столько... - Он на секунду задумался. - Столько всего.
     - Когда вы поняли, что Драко уже не играет?
     - Я думаю... Я думаю, в тот момент, когда Айрин закричала. По крайней мере, я понял, что случилось нечто ужасное. Но все произошло так быстро! Люди бежали к нему, кричали... Тут же опустили занавес, а он по-прежнему лежал.
     "Да, трудновато встать и выйти на поклоны, когда у тебя в сердце застряло восемь дюймов стали", - подумала Ева.
     - Какие у вас были отношения с Ричардом Драко?
     - Никаких.
     - Вы не общались, не разговаривали?
     - Ну-у... - Пальцы Проктора снова начали свой нервный танец. - Конечно, пару раз мы разговаривали, но, боюсь, по отношению ко мне он испытывал только раздражение.
     - Почему?
     - Видите ли, лейтенант, я постоянно наблюдаю. За людьми, - уточнил он с неуверенной улыбкой. - Я изучаю людские типы, характеры. Я наблюдал и за Драко, и это выводило его из себя. Однажды он сказал мне, чтобы я не попадался ему на глаза, иначе он... гм... сделает так, чтобы я мог реализовывать свое актерское дарование только в порнографических представлениях. Я, конечно, тут же извинился.
     - И что дальше?
     - Он швырнул в меня пресс-папье. Бутафорским пресс-папье со стола сэра Уилфреда. - Проктор моргнул. - Он промахнулся. Но он и хотел промахнуться, я в этом уверен.
     - Вы на него, наверное, страшно разозлились?
     - В общем-то, нет. Я смутился, поскольку рассердил великого актера во время репетиции. Ему понадобился целый день, чтобы успокоиться.
     - Человек угрожает поломать вам всю жизнь, швыряет в вас пресс-папье, а вы на него даже не сердитесь?
     - Но ведь это Драко! - благоговейно произнес Проктор. - Один из лучших актеров столетия. Я думаю, он бы им не стал, если бы не обладал таким темпераментом.
     - Судя по всему, вы им восхищаетесь, - заметила Ева.
     - О да! Я очень давно начал изучать его творчество. У меня есть записи всех работ Драко. И когда у меня появилась возможность стать его дублером на роль Воула, я ухватился за нее обеими руками. Мне кажется, это поворотный пункт в моей карьере. - Теперь глаза Проктора сияли. - Всю жизнь я мечтал оказаться на одной сцене с Ричардом Драко - и вот моя мечта сбылась.
     - Но вам едва ли удалось бы его заметить, если бы с ним чего-нибудь не произошло.
     - Дело не в этом. - Загоревшись, Проктор подался вперед и чуть было не упал с шаткой кровати, которая угрожающе заскрипела. - Я репетировал те же сцены, что и он, разучивал его диалоги... Это все равно как стать им самим! В некотором смысле, конечно...
     - И теперь вы сможете занять его место, правильно?
     - Да! - На лице Проктора расцвела и тут же погасла улыбка. - Я понимаю, насколько эгоистично, насколько ужасно все это звучит. Мне самому это неприятно...
     - Вы испытываете финансовые затруднения, мистер Проктор?
     Он вспыхнул, моргнул и безуспешно попытался улыбнуться.
     - Да, но... В театр ведь приходят не из-за денег, а из-за любви!
     - Однако деньги оказываются весьма кстати, когда хочется кушать и иметь крышу над головой. Насколько мне известно, вы задолжали за квартиру?
     - Да, немного...
     - Ваша нынешняя работа дает вам заработок, вполне достаточный для того, чтобы оплачивать жилье, мистер Проктор. Так в чем же дело? Вы - игрок?
     - О нет, ни в коем случае!
     - Значит, просто не научились обращаться с деньгами?
     - Нет, это тоже неверно. Видите ли, я... вкладываю деньги. В себя. Я беру уроки мастерства и сценической речи, я стараюсь поддерживать себя в соответствующей форме. Все это обходится недешево - особенно здесь, в Нью-Йорке. Возможно, вам, лейтенант, это покажется глупостью, но это неотъемлемая часть моего ремесла. Так сказать, средства производства. Я даже думал найти какой-нибудь приработок, чтобы залатать дыры в моем бюджете...
     - Но теперь, со смертью Ричарда Драко, в этом отпала необходимость, не так ли?
     - Пожалуй. - Проктор помолчал, размышляя. - Откровенно говоря, я не представлял, как выбраться из этой пропасти. Безденежье занимало все мои мысли, хотя я и привык к бедности. Теперь мне, конечно, будет легче... Нет, не подумайте чего, лейтенант! Как бы то ни было, театр потерял своего выдающегося представителя, а я - своего кумира. Но если говорить откровенно, что-то во мне трепещет от счастья при мысли о том, что теперь я смогу играть Воула.

***

     Внимательно глядя под ноги, Ева спускалась по вонючей лестнице.
     - Как же можно быть таким наивным? Таким простодушным? - недоумевала она.
     - Он из Небраски, - сообщила Пибоди, на ходу раскрывая свой блокнот.
     - Откуда?
     - Из Небраски. - И Пибоди неопределенно махнула рукой куда-то на восток. - Деревенский парень. Подвизался в местных театрах, снимался на видео, в рекламных роликах, в эпизодических ролях. В Нью-Йорке он всего три года. Там, в Небраске, до сих пор выращивают такую простодушную деревенщину, а еще - сою и кукурузу.
     - Так или иначе, но он остается в списке главных подозреваемых. Раньше он торчал за кулисами, а теперь имеет реальный шанс получить главную роль. Кроме того, он живет как нищий в этом логове. Деньги и честолюбие - очень сильные побудительные мотивы. Он мечтал стать Драко, а кратчайший путь к этому - устранить самого Драко.
     Ева и ее помощница сели в машину.
     - У меня родилась одна идея, - проговорила Пибоди.
     Ева посмотрела на часы.
     - Ух, чертова пресс-конференция! Так что там у тебя за идея?
     - Да так, одна теория.
     - Валяй, выкладывай.
     - Только сначала, если можно, я хотела бы купить соевую сосиску.
     - О господи! Что за теория-то?
     - Я тут все думаю об актерах... Хороший актер во время спектакля влезает в шкуру своего персонажа. Но другая его часть остается как бы в отдалении: оценивает партнеров, вспоминает, в какую часть сцены идти после тех или иных слов, следит за реакцией зрителя... Так вот моя теория заключается в том, что человек, подменивший нож, был актером.
     - Скорее уж режиссером, который поставил взаправдашнее убийство.
     - Он мог быть даже техническим работником, но в душе являлся актером. Хорошая теория?
     - Идиотская! - отрезала Ева и повернула за угол. Там, у края тротуара, дымился лоток, с которого бородатый турок продавал горячие хот-доги. Ева затормозила. - Иди за своей сосиской.
     - Вы что-нибудь хотите?
     - Кофе, но только не из этой помойки на колесах.
     Пибоди вздохнула:
     - Умеете вы испортить аппетит.
     Тем не менее она вылезла из машины, перешла улицу и вернулась с гигантской соевой сосиской и огромным стаканом диетической коки. Это был способ самообмана: таким образом Пибоди пыталась уверить себя в том, что следит за фигурой.
     - Ну что, теперь довольна? - спросила Ева, когда помощница плюхнулась на сиденье и засунула в рот один конец сосиски.
     - М-м-м... Вкуснятина! Не хотите куснуть?
     Пибоди спасло только то, что в этот момент запищал телефон и включился автоответчик. Это была Надин Ферст, репортер с "Канала-75".
     - Даллас, это я. Возьми трубку! Мне нужно срочно с тобой поговорить.
     - Ага, сейчас... - сварливо проговорила Ева и трубку, естественно, не сняла. Еще раз завернув за угол, она поехала по направлению к штаб-квартире полиции. - С какой стати она решила, что я дам ей эксклюзивное интервью до официальной пресс-конференции?!
     - Может, потому, что вы подруги? - промычала Пибоди с набитым ртом.
     - Не до такой же степени!
     Однако Надин все еще не отключилась.
     - Даллас, - вновь заговорила она, и в голосе ее звучало странное напряжение. - Это очень важное дело и... личное. Если ты меня слышишь, пожалуйста, ответь. Назначь мне встречу где угодно и когда угодно.
     Выругавшись, Ева сорвала трубку с рычагов.
     - В "Голубой белке", прямо сейчас.
     - Даллас...
     - В твоем распоряжении десять минут, так что советую поторопиться.

***

     Вскоре Ева уже входила в "Голубую белку". Она давно здесь не была и сейчас отметила, что помещение выглядит еще более запущенным и пропыленным, чем раньше. В воздухе витал все тот же запах марихуаны.
     И все же это невзрачное место всколыхнуло в душе Евы ностальгические чувства. Когда-то здесь выступала ее подруга Мевис. В нарядах, которые не поддаются никакому описанию, она прыгала по сцене, извивалась и даже не пела, а кричала песни. А как-то раз, расследуя особо запутанное дело, Ева пришла сюда с единственной целью - напиться до положения риз, чтобы только не думать о работе. Однако Рорк вычислил ее и забрал раньше, чем она успела осуществить задуманное. В ту ночь она впервые оказалась в его постели.
     Тогда же Ева выяснила, что секс с Рорком - гораздо более эффективное средство для того, чтобы забыться, нежели виски, грохочущая музыка и скачущая толпа.
     Так или иначе, "Голубая белка" с ее неаппетитными кушаньями и равнодушными официантами все занимала определенное место в жизни Евы Даллас.
     Ева скользнула за столик, отгороженный от зала высоким барьером, и решила, что в память о прежних временах можно даже выпить чашечку здешнего чудовищного кофе. В следующую секунду она увидела входящую Надин.
     - Спасибо, что согласилась встретиться, - сказала Надин, остановившись у столика и разматывая длинный разноцветный шарф. - Пибоди, ты не обидишься, если я попрошу тебя оставить нас на минутку вдвоем?
     - Без проблем, - откликнулась Пибоди. Увидев, что глаза журналистки затуманены какой-то неведомой печалью, она ободряюще сжала ее руку. - Я посижу в баре и посмотрю телевизор.
     - Спасибо, - сказала Надин, усаживаясь напротив Евы. - Давно мы здесь не бывали.
     - Ну и слава богу. Не то это место, чтобы по нему скучать.
     Подошел официант, и, чтобы его поскорее отвадить, Ева вынула полицейский жетон и положила его на середину стола. Она полагала, что ни у нее, ни у Надин нет особого желания выпивать, а тем более есть.
     - Итак, в чем проблема? - спросила она.
     - Сама не знаю. Может, ее и вовсе нет...
     Надин закрыла глаза и тряхнула головой. Ева заметила, что в ее волосах появились светлые "перья". Она никогда не могла взять в толк, зачем женщины то и дело меняют цвет волос. Вся эта мышиная возня была ей глубоко противна.
     - Ричард Драко, - наконец выпалила Надин.
     - Я не собираюсь обсуждать с тобой ход расследования. - Нетерпеливым жестом Ева смела свой жетон со стола и встала. - Пресс-конференция в четырнадцать часов.
     - Я с ним спала.
     Ева снова опустилась на стул и пристально посмотрела в лицо Надин.
     - Когда?
     - Незадолго до того, как меня впервые выпустили в прямой эфир "Канала-75". Я тогда готовила какие-то смешные репортажи, зарисовки, делала портреты звезд. В общем, он сам связался со мной. Сказал, что хочет выразить мне свое восхищение по поводу того, как я талантлива, как прекрасно смотрюсь на экране, как ему нравятся мои репортажи.
     Надин намотала шарф на руку. Размотала его. Снова намотала.
     - Короче, он пригласил меня поужинать. Я трепетала, он царил. Одно за другим...
     - Ладно. Но это же было пять лет назад.
     - Даже шесть.
     Надин потерла пальцами лоб. Ева никогда раньше не замечала у нее этого жеста. Звезды прямого эфира не трут без особой надобности свои физиономии, боясь испортить макияж.
     - Я же сказала: одно за другим, - продолжала Надин. - Все выглядело весьма романтично. Нет, мы не прыгнули в койку в первый же вечер. Мы встречались не меньше двух недель. Обеды в уютных ресторанах, театры, прогулки, вечеринки. А затем он предложил мне съездить на выходные в Париж.
     На сей раз Надин просто уронила голову на руки.
     - Боже мой, Даллас, боже мой!
     - Ты в него влюбилась?
     - Да, влюбилась. Влюбилась в этого сукина сына, как последняя дура, сошла с ума, осатанела от любви! Мы были вместе три месяца, и я... Даллас, ты не поверишь, но я начала мечтать о том, чтобы выйти за него замуж, родить от него детей, предст