той давней эпохи. - Еще  здесь  были  расшитые
туфли, гребень, шкатулка слоновой кости. Каждую вещь Миранда  выбрала  сама,
как  следует  все  обдумав  и  взвесив.  На  стенах,   дабы   передать   дух
средневековья, были укреплены старинные канделябры.
   - Впечатляет, - заметил Райан.
   - Да,  почти  все  готово.  Тут  искусство  середины  XV  века,  а  также
необходимые  сведения  по  социальному,  экономическому,   политическому   и
религиозному  аспектам  Лоренцо   Великолепный,   Лодийский   мир,   хрупкое
равновесие, достигнутое в борьбе итальянских государств.
   Она показала на большую карту 1454 года, висевшую на стене.
   - Вот видишь: Флоренция, Милан, Неаполь, Венеция и, конечно, Рим.  Именно
тогда зародилось новое течение в искусстве, получившее название  "гуманизм".
Пытливость и разум - вот ключ к эпохе.
   - Искусство никогда не бывает рациональным.
   - Еще как бывает! Райан покачал головой:
   - Ты слишком внимательно изучаешь произведения  искусства  и  поэтому  не
видишь в нем самого главного - красоты. - Он показал на лицо Мадонны. -  Тут
нет ничего  рационального.  Ты  только  взгляни.  -  Взяв  ее  за  руку,  он
нахмурился. - Ты нервничаешь? Почему пальцы такие холодные?
   - Да, я волнуюсь. Ты видел остальные залы?
   - Я думал, ты покажешь мне их сама.
   - Хорошо, но не сейчас. С минуты на минуту должна появиться  моя  мать  Я
должна быть  уверена,  что  все  в  порядке.  Впрочем,  если  хочешь,  давай
пройдемся вместе. Только быстро.
   Они шли по залам, и Миранда на ходу объясняла:
   - Я специально оставила проходы  пошире,  а  скульптуры  разместила  так,
чтобы их было отовсюду видно. Видел, как я установила Донателло? Люди должны
чувствовать себя здесь совершенно свободно Пусть гуляют как хотят. Переходят
из зала в зал, из галереи в  галерею.  Больше  всего  пространства  отведено
Высокому Возрождению.
   Они прошли дальше, и Миранда продолжила:
   - В эпоху Высокого Возрождения жизнь  стала  богаче,  но  и  драматичнее.
Энергия била буквально через край. Расцвет продлился недолго, однако  именно
тогда появились самые значительные произведения.  Ничего  подобного  история
человечества не знала.
   - Сплошь святые и грешники?
   - В каком смысле?
   - У искусства есть две самые любимые  темы:  святые  и  грешники.  Грубая
чувственность античных богов и богинь, кровавое упоение войной,  наслаждение
радостями плоти - и в противовес этому страдания святых мучеников.
   Он разглядывал прекрасное лицо святого Себастьяна, пронзенного стрелами.
   - Мученики для меня загадка. Я так и не понимаю, ради чего  они  все  это
терпели.
   - Ради чего? Ради веры.
   - Веру у человека  украсть  невозможно,  а  вот  жизнь  отобрать  -  пара
пустяков. Для этого существует множество способов, один гнуснее  другого.  -
Он засунул руки в карманы. - Симпатягу Себастьяна утыкали стрелами,  доброго
старого Сан-Лоренцо зажарили живьем. Кого-то распяли, кого-то  разрубили  на
куски, кого-то отдали на съедение львам, тиграм и медведям. Какой кошмар!
   Миранда пожала плечами:
   - На то они и мученики.
   - Я и говорю. - Он отвернулся от Себастьяна и с улыбкой посмотрел на нее.
- Представь себе, что ты - истинно  верующая,  а  вокруг  язычники,  которые
угрожают тебе и размахивают ужасными орудиями пытки.  Почему  бы  просто  не
сказать им: "Какие проблемы, ребята?  Давайте  вашего  бога,  я  готова  ему
молиться". Из-за того, что ты это скажешь,  твоя  вера  никуда  не  денется,
однако останешься живой и невредимой. - Он ткнул пальцем  в  полотно.  -  Ты
посмотри, как паршиво бедному Себастьяну.
   - Я думаю, Райан, что в эпоху религиозных гонений  ты  был  бы  в  полном
порядке.
   - Можешь в этом не сомневаться.
   - А как же мужество, убеждения, цельность?
   - Какой смысл погибать ради дела, в которое веришь? Лучше ради него жить.
   Миранда призадумалась над такой философией, однако, сколько ни  пыталась,
не могла обнаружить в ней  никакого  противоречия.  Они  остановились  возле
витрины, где была выставлена религиозная утварь: чаши, кубки, распятия.
   - Отличная работа, доктор Джонс.
   - Мне тоже кажется, что получилось неплохо. В  этом  зале  главное  место
отведено картинам Тициана и твоему Рафаэлю. Отличное полотно, Райан.
   - Да, мне оно очень нравится. Хочешь купить? - улыбнулся он.  -  Прелесть
моей профессии, доктор Джонс, заключается в том, что все имеет цену. Платите
деньги - и шедевр ваш.
   - Если ты серьезно насчет Рафаэля, я подготовлю предложение. Но учти, что
многие предоставляют нам свои картины безвозмездно, в бессрочный прокат.
   - На это я не пойду даже ради  тебя,  дорогая.  Миранда  пожала  плечами,
потому что и не ждала иного ответа.
   - Сюда я поставила бы "Смуглую Даму", - внезапно сказала  она.  -  Каждый
раз, когда я представляла себе устройство этого зала,  так  и  видела  перед
собой ее на белой колонне. Вон там. - Она  сделала  шаг  вперед.  -  В  луче
света. Все на нее смотрели бы. И я тоже.
   - Ничего, Миранда, мы ее вернем. Она ничего не ответила, злясь на себя за
пустую болтовню.
   - Пойдем в следующий зал. Там висят твои картины.
   - Да, хорошо. Подожди минуту. Мне нужно все-таки сказать тебе.
   Райан приблизился к ней. Он  выглядел  каким-то  беспомощным,  зная,  что
должен сказать ей это. Утаивать не имело смысла. Просто не хотелось  видеть,
как в ее глазах вновь появится ужас.
   - Я не хотел говорить тебе, Миранда. Не хотел пугать, но теперь, когда ты
рассказала мне об этих сообщениях, думаю, тебе лучше знать это от меня,  чем
от Кука. Мне позвонил брат из Сан-Франциско. В заливе вчера  ночью  выловили
труп Гарри Мазерса.
   Она молча смотрела на  него,  словно  окаменев.  Потом  закрыла  глаза  и
отвернулась.
   - Ясно, что это не случайное совпадение.
   - Брат сообщил мне не так  уж  много  деталей.  Но  известно  точно:  его
сначала убили, а потом бросили в воду.
   Райан не стал говорить, что парню перерезали горло. К  чему  эти  детали?
Миранда и так теперь знает практически все.
   - Трое убитых. Уже трое. И ради чего? - Она смотрела  вверх,  на  сияющее
лицо Мадонны. - Из-за денег?  Из-за  искусства?  Из-за  чьего-то  самолюбия?
Возможно, все вместе.
   - А может быть, дело в другом. Я не исключаю, что дело в тебе.
   Миранда вздрогнула, резко обернулась к нему, и Райан прочел в  ее  глазах
страх. Но это был страх не за себя.
   - Так ты думаешь, все это происходит из-за меня? Неужели кто-то ненавидит
меня до такой степени? Но почему? За что? Неужели я для кого-то  имею  такое
большое значение? Неужели я оскорбила кого-то  настолько  сильно,  что  этот
человек готов пойти на  убийство,  лишь  бы  погубить  мою  профессиональную
репутацию? Ведь Гарри был совсем мальчик!
   Ее голос звенел, в нем звучал уже не страх, а гнев.
   - Да, совсем мальчик, - повторила она. - Кто-то оборвал его жизнь, словно
торчащую нитку. Зачем нужно было убивать Гарри? Я  никогда  в  жизни  ничего
особенного собой не представляла.
   Райан подумал, что ему не приходилось слышать более грустного  заявления.
А самое грустное было то, что Миранда, кажется, искренне так считала.
   - Ты себя недооцениваешь. Ты производишь на людей сильное впечатление. Ты
удачливая, целеустремленная, волевая. Ты ставишь перед собой цель и уверенно
идешь к ней.
   - Я никогда не иду по трупам.
   - А может быть, ты их просто не разглядела? Знаешь, Патрик все это  время
пытался проследить, откуда пришло сообщение по электронной почте.
   - Да-да, - рассеянно кивнула она, размышляя  над  словами  Райана.  Может
быть,  она  кого-то  обидела,  сама  того  не  заметив?  Неужели  она  такая
эгоистичная, такая бесчувственная, такая холодная?
   - Так что Патрик? Ведь прошло уже  больше  недели.  Я  думала,  он  давно
сдался.
   - Патрик никогда не сдается, если есть возможность  поломать  голову  над
компьютерной головоломкой.
   - Так что он выяснил? Почему ты мне сразу не сказал?
   - Для оплаты пользователь воспользовался одним банковским  счетом.  Потом
замаскировал его под целой кучей всякой компьютерной  белиберды.  Но  Патрик
все-таки докопался.
   Миранду охватило недоброе предчувствие. Она  знала,  что  сейчас  услышит
какую-нибудь гадость.
   - И чей это счет?
   Он положил руки ей на плечи:
   - Твоей матери.
   - Это невозможно!
   - Послание было отправлено из Флоренции. Код совпадает. Счет  принадлежит
Элизабет Станфорд-Джонс, и пароль тоже ее. Мне очень жаль.
   - Это невозможно! - Она отодвинулась. - Как" бы  она  меня  ни...  -  Она
запнулась. - Нет, она бы не сделала  этого.  Не  может  она  меня  до  такой
степени ненавидеть. Никогда в это не поверю.
   - Она имела доступ к обеим статуэткам.  Никто  не  стал  бы  задавать  ей
лишних вопросов. Напоминаю, что она сначала вызвала тебя, а потом  выставила
за дверь и отправила восвояси. После этого она пыталась выжить , тебя  и  из
института. Мне правда жаль. - Он погладил ее по щеке.  -  Но  надо  смотреть
правде в глаза.
   Все было очень логично. Все было просто чудовищно. Миранда зажмурилась  и
припала к его груди.
   - Прошу прощения, - раздался холодный чеканный голос.
   Миранда дернулась так, словно это были не слова,  а  пулеметная  очередь.
Медленно обернувшись, она глубоко вздохнула:
   - Здравствуй, мама.
   Элизабет выглядела так, словно только что пришла  из  салона  красоты,  а
отнюдь не совершила трансатлантический перелет: волосы безупречно причесаны,
стального цвета костюм сидел на ней идеально.
   Как обычно, рядом с  матерью,  олицетворявшей  собой  само  совершенство,
Миранда сразу  почувствовала  себя  неуклюжей,  некрасивой,  бесполезной.  А
теперь к этому прибавилось и страшное подозрение. Неужели эта  женщина,  всю
жизнь твердившая о верности принципам, предала свою собственную дочь?
   - Прошу извинить. Кажется, я помешала твоей работе.
   Миранда так привыкла к материнским колкостям, что просто сказала:
   - Это Райан Болдари. А это моя мать, Элизабет Станфорд-Джонс.
   - Мистер Болдари! - Элизабет изменила тон, оценив ситуацию по-другому.
   Очевидно, она решила, что интерес Райана Болдари к ее дочери  был  вызван
не профессиональными качествами Миранды, а  совсем  иными  обстоятельствами.
Однако это было на пользу институту, и поэтому Элизабет улыбнулась любезно:
   - Очень рада наконец с вами встретиться.
   - Я тоже.
   Он пересек комнату и пожал ей руку, мысленно отметив, что мать с  дочерью
даже не сделали попытки поцеловаться.
   - Надеюсь, полет прошел нормально?
   - Да, благодарю вас.
   Хорошенькая мордашка, подумала она. Гладкий, лощеный. Она не  раз  видела
фотографии Райана в журналах, однако снимки были не  в  силах  передать  его
обаяния.
   - Прошу прощения, что не могла приехать раньше. Надеюсь, мистер  Болдари,
что вы довольны подготовкой к выставке.
   - Зовите меня просто Райан. Подготовка выше всяких ожиданий. Ваша дочь  -
просто чудо!
   - Я вижу, у тебя было много работы, - сказала Элизабет дочери.
   - Да, очень много. Пришлось закрыть целое крыло здания на два  дня.  Люди
работают сверхурочно, но зато все получается, как надо.
   - Да-да, вижу.
   Элизабет огляделась  по  сторонам.  Она  оценила  проделанную  работу  по
достоинству, но вслух сказала лишь:
   - Разумеется, многое еще нужно сделать. Но ничего,  я  привезла  с  собой
людей из "Станджо". А другие прилетят завтра. Все они в твоем  распоряжении.
Элайза и Ричард уже здесь. Винсент и его жена тоже.
   - А Эндрю знает, что Элайза приехала? Элизабет подняла брови:
   - Не знает, так скоро узнает. Ее тон  был  ясен:  мол,  нечего  посвящать
посторонних в семейные проблемы.
   - Вечером должен прилететь твой отец. Он поможет отобрать предметы утвари
и обихода.
   - Я уже сделала выбор, - сухо сказала Миранда.
   - Ничего, когда проект такого уровня, свежий глаз не помешает.
   - Ты что же, собираешься меня отстранить и от этого проекта?
   Элизабет на миг смутилась, однако  взяла  себя  в  руки  и  обернулась  к
Райану:
   - Очень хотела бы посмотреть на вашего Вазари.
   - Да, Райан, покажи ей Вазари. Картины в следующем зале. А  у  меня  есть
другие дела.
   Когда Миранда вышла, Райан галантно сказал:
   - Позвольте, Элизабет, поблагодарить вас за дочь. Без нее нам не  удалось
бы так великолепно  организовать  выставку.  Это  ее  идея,  ее  проект,  ее
осуществление.
   - Таланты Миранды мне известны.
   - Неужели? - Он насмешливо приподнял бровь. -  Значит,  я  ошибался.  Мне
казалось, что вы ею недовольны. Иначе чем объяснить, что  вы  ни  словом  не
похвалили ее за целый месяц труда?
   Элизабет, кажется, снова смутилась. А может быть, искра, промелькнувшая в
ее глазах, означала что-нибудь совсем иное.
   - Вы не правы. Просто я ни секунды не  сомневалась  в  том,  что  Миранда
справится с этой работой. У нее есть свои недостатки - излишний энтузиазм  и
пристрастность, когда ее что-нибудь задевает лично.
   - Многие сочли бы, что это скорее преимущество. Элизабет чувствовала, что
он задирается, но не могла понять почему.
   - В делах главное - объективность. Надеюсь, с этим вы не станете спорить.
   - Я предпочитаю  страстность.  Во  всем.  Конечно,  страсть  сопряжена  с
риском, но зато добыча бывает куда как  богаче.  Миранда  знает,  что  такое
страсть, но подавляет ее. Очевидно, надеется заслужить ваше одобрение. Вы ее
хоть когда-нибудь хвалите?
   Терпение Элизабет лопнуло. Ее глаза  сверкнули  холодным  блеском,  голос
стал ледяным:
   - Мои отношения с дочерью вас не касаются, мистер Болдари. А меня, в свою
очередь, не касаются ее отношения с вами.
   - Странно. В принципе наши отношения должны вас интересовать - ведь мы  с
ней любовники. Элизабет стиснула ремешок изящной сумочки:
   - Миранда - взрослая женщина. Я не вмешиваюсь в ее личную жизнь.
   - Только в профессиональную, да? Расскажите мне про "Смуглую Даму".
   - Что, простите?
   - Про "Смуглую Даму". - Он смотрел ей прямо в глаза. - Где она?
   - Если вы имеете в виду бронзовую статуэтку,  то  ее  похитили  несколько
недель назад, - ровным голосом ответила Элизабет. -  Ни  я,  ни  итальянские
власти понятия не имеем, где она сейчас.
   - Я имею в виду не подделку, а оригинал.
   - Оригинал?
   Лицо  Элизабет  выразило  крайнюю  степень  изумления.  И  все  же  Райан
разглядел под этой маской что-то еще - потрясение,  испуг.  Впрочем,  трудно
определить, когда имеешь дело с такой властной и скрытной особой.
   - Элизабет!
   В зал  вошли  несколько  человек.  Впереди  -  Элайза.  Райан  оценивающе
посмотрел на  миниатюрную,  хорошо  сложенную  молодую  женщину  с  большими
лучистыми глазами и коротко подстриженными  волосами.  Следом  шел  лысеющий
бледный мужчина. Должно быть, Ричард Хоуторн. Потом  -  смуглый  седоволосый
толстяк и с ним шикарная итальянка, похожая на Софи Лорен. Должно быть, чета
Морелли, безошибочно определил Райан. А последним вышагивал улыбающийся Джон
Картер.
   - Прошу простить. - Элайза всплеснула  руками.  -  Я  не  знала,  что  вы
заняты.
   Элизабет, кажется, была рада тому, что беседу прервали.
   - Очень рада вас видеть, - сказала Элайза, обращаясь  к  Райану.  -  Я  в
прошлом году была в вашей нью-йоркской галерее. Это истинная сокровищница!
   Но нынешняя выставка - просто выше всяких похвал.  -  Она  огляделась  по
сторонам. - Настоящее чудо! Ричард, отойдите от географической карты,  лучше
посмотрите на картины.
   Хоуторн обернулся, на его лице застыла робкая улыбка.
   - У меня слабость к картам. А выставка - что ж, выставка и в  самом  деле
замечательная.
   - Представляю, как вы тут вкалывали. - Винсент хлопнул Картера по плечу.
   - Да уж, разве что полы самим мыть не приходилось, -  просиял  Картер.  -
Миранда заставила нас  побегать.  Реставрация  Бронзино  закончилась  только
вчера. Реставраторы чуть не надорвались. А заведующие отделами последние две
недели живут на "Маалоксе". Одной Миранде все нипочем. У  нее  нервы  просто
железные.
   - Она провела огромную работу. - Элайза еще раз осмотрелась по  сторонам.
- Но где она сейчас?
   - У нее деловая встреча, - ответила Элизабет.
   - Ладно, увижусь с ней позже. Надеюсь, она найдет какую-нибудь  работу  и
для нас.
   - Я сказала ей, что вы в ее распоряжении.
   - Отлично. А пока я пойду загляну к  Эндрю.  -  Она  смущенно  улыбнулась
своей начальнице. - Посмотрю, как он.  И  вообще...  Если  я  понадоблюсь  -
позовите меня.
   - Ничего-ничего. Идите. - Элизабет усмехнулась, глядя, как Джина  Морелли
кудахчет над стеллажом с ювелирными украшениями. - А вам, Ричард,  наверняка
не терпится заглянуть в библиотеку.
   - Увы, мои желания так легко предсказуемы.
   - Что ж, идите, развлекайтесь.
   - Его найти будет нетрудно, - сказал Винсент вслед Хоуторну. - Где  книги
- там и Ричард. Я же погуляю, подожду, пока Джина налюбуется на  побрякушки.
А потом она наверняка потащит меня в магазин. - Он покачал  головой.  -  Она
тоже предсказуема.
   - У вас два часа, - строго предупредила  Элизабет.  -  Потом  встречаемся
здесь - и за дело.

***

   У дверей кабинета своего бывшего мужа Элайза замерла  в  нерешительности.
Слава богу, хоть секретарша куда-то  отлучилась.  Мисс  Пердью  так  опекала
своего шефа, так заботилась о его душевном спокойствии, что  ни  за  что  не
пустила бы Элайзу без предварительной договоренности.
   Из-за  приоткрытой  двери  доносился  голос  Эндрю.  Голос  был  сильный,
звучный, и сердце Элайзы сжалось.
   Ей всегда нравился его голос - чистый, четкий, чем-то напоминающий  голос
Джона Кеннеди. В свое время Элайза  поддалась  обаянию  этого  классического
американского имиджа: богатство, связи, успех. Ее  собственный  брак  обещал
стать таким счастливым. Но все надежды пошли  прахом.  Не  осталось  ничего,
кроме  бракоразводного  процесса.  Насколько  можно  судить,  она,   Элайза,
добилась в жизни большего, чем Эндрю.
   Глаза ее были печальны, но она заставила себя улыбнуться  и  постучала  в
дверь.
   - Ожидается около пятисот гостей, - говорил Эндрю в телефонную трубку.
   Тут он поглядел на дверь и замер.
   В памяти ярко вспыхнула картина:  новенькая  лаборантка,  поступившая  на
работу по рекомендации отца. В  халате,  в  защитных  очках.  Когда  Миранда
привела ее знакомиться с братом, лаборантка подняла очки на лоб, и он увидел
ее глаза.
   А как она засмеялась, когда он впервые пригласил ее на свидание. Сказала:
"Я уж думала, этого никогда не произойдет".
   Так же хорошо он помнил, как они занимались любовью в  первый  раз.  И  в
последний.
   А свадьба! Элайза была такая тонкая, нежная, сияющая! Помнил он и другое:
ее холодное, чужое лицо в тот день, когда она сказала, что  между  ними  все
кончено. Сначала были надежды и счастье. Потом разочарование, неприязнь и  в
конце концов безразличие.
   Голос в трубке продолжал что-то говорить. Эндрю сжал пальцы в кулак.  Эх,
сейчас выпить бы.
   - Мы поговорим с вами об этом позже, - сказал  он.  -  Но  все  детали  в
принципе содержатся в пресс-релизе. Если  хотите,  могу  вам  дать  короткое
интервью завтра вечером, во время банкета... Не за что.
   - Прости, Дрю, - начала она, когда  он  повесил  трубку.  -  Мисс  Пердью
куда-то запропастилась, вот я и позволила себе...
   - Ничего, все нормально, - пробормотал он. - Это все журналисты донимают.
   - Я читала. Отклики самые положительные.
   - Да, хорошая пресса - это то, что нам сейчас больше всего нужно.
   - В последнее время всем нам пришлось нелегко... Поскольку он не поднялся
ей навстречу, Элайза сама подошла к столу.
   - Мне казалось, для нас обоих будет лучше, если мы немного  поговорим.  Я
бы не приехала, но Элизабет настояла. И, честно говоря,  мне  было  бы  жаль
пропустить такое знаменательное событие.
   Наконец Эндрю поднялся. Он смотрел ей прямо  в  глаза,  хотя  сердце  его
истекало кровью.
   - Да, было решено, что все ответственные сотрудники должны присутствовать
на открытии выставки и банкет