показывали веселое утреннее шоу.
     - Что произошло? - спросил Кэм. - Где он?
     Что говорят врачи?
     - Он ехал домой из Балтимора. Этан думает, что из Балтимора. Не знаю почему. Он врезался в телеграфный столб. Прямо в столб! - Филип прижал ладонь к сердцу: резкая боль вспыхивала каждый раз, когда он представлял себе эту картину. - Врачи говорят, что у него, скорее всего, произошел сердечный приступ или инсульт и он не справился с управлением. Но они не уверены. Он ехал быстро, Кэм. Очень быстро.
     Филип почувствовал, как к горлу поднимается тошнота, и прикрыл глаза.
     - Слишком быстро, - повторил он. - Им понадобился почти час, чтобы извлечь его из покореженной машины. Почти час! Фельдшера сказали, что он то терял сознание, то приходил в себя. Это случилось всего в паре миль отсюда.
     Филип вытащил из кармана банку колы, открыл и сделал большой глоток. Он все время старался заблокировать в сознании картину катастрофы, сосредоточиться на настоящем, но у него это плохо получалось.
     - Им удалось довольно быстро найти Этана. Когда он приехал, уже шла операция. Сейчас папа в коме. - Филип взглянул брату в глаза. - Врачи не думают, что он из нее выйдет.
     - Бред собачий... Он же здоров как бык.
     - Они сказали... - Филип снова закрыл глаза. Голова казалась пустой, и каждую мысль приходилось долго выискивать. - Очень тяжелые травмы. Обширные повреждения головного мозга. Его поддерживают аппаратурой жизнеобеспечения. Хирург... он... Оказывается, папа уже давно зарегистрировался как донор внутренних органов.
     - К дьяволу, - еле сдерживая ярость, тихо сказал Кэм.
     - Ты думаешь, мне хочется об этом думать? - Филип поднялся. Высокий стройный мужчина в мятом тысячедолларовом костюме. - Они сказали, что это дело, самое большее, нескольких часов. Ему искусственно поддерживают дыхание. Черт побери, Кэм, ты же знаешь, что мама и папа говорили об этом, когда она заболела! Никаких крайних мер. Они составили "завещания о жизни" <"Завещание о жизни" - документ, выражающий волю завещателя, чтобы ему дали умереть спокойно, без аппаратуры, искусственно продлевающей жизнь. (Прим. пер.).> а мы игнорируем отцовское, потому что... потому что не хватает духу выполнить его волю. Кэм схватил Филипа за лацканы пиджака.
     - Ты что, хочешь выдернуть вилку? Ты хочешь выдернуть эту проклятую вилку из розетки?!
     Филип устало покачал головой. У него самого сердце разрывалось.
     - Я скорее отсек бы себе руку. Я не хочу терять его. Как и ты. Пойдем, посмотришь сам.
     Филип развернулся и повел Кэма по коридору, пахнущему антисептиками и отчаянием. Они молча прошли через двойные двери, мимо поста дежурной медсестры, мимо застекленных маленьких боксов, в которых деловито жужжала аппаратура, поддерживая надежду.
     Этан сидел на стуле у кровати, склонившись к лежащему без сознания отцу, словно разговаривал с ним. Его большая мозолистая рука лежала на руке отца. Когда появились братья, он медленно встал и изучающе посмотрел на Кэма воспаленными от недосыпания глазами.
     - Итак, ты решил все-таки заглянуть к нам?
     - Я приехал так быстро, как только смог. Кэм не хотел признавать, не хотел верить, что пугающе хрупкий старик на узкой кровати - его отец. Рэй Куин всегда был огромным, сильным, непобедимым. А этот мужчина с лицом его отца - съежившийся, бледный и неподвижный, как сама смерть.
     - Отец! - Кэм подошел к кровати и наклонился поближе. - Это Кэм. Я здесь.
     Он был почему-то уверен, что этих слов хватит для того, чтобы отец открыл глаза и лукаво подмигнул ему. Но он не дождался ни движения, ни звука - ничего. Лишь продолжала монотонно гудеть аппаратура.
     - Кто его лечащий врач?
     - Доктор Гарсия. - Этан потер лицо руками, погрузил пальцы в выгоревшие волосы. - Нейрохирург. Мама называла его Волшебные Руки. Если хочешь, медсестра вызовет его.
     Кэм выпрямился и впервые заметил спящего мальчика, свернувшегося в кресле в углу.
     - Кто этот парнишка?
     - Последний из беспризорников Рэя Куина. - Этану удалось выдавить слабую улыбку. Обычно улыбка смягчала его серьезное лицо, согревала холодноватые синие глаза, но не сейчас. - Его зовут Сет. Разве отец не писал тебе? Он взял его около трех месяцев назад. - Этан хотел что-то добавить, но поймал предостерегающий взгляд Филипа и пожал плечами. - Обсудим это позже.
     Филип стоял у изножья кровати, покачиваясь на каблуках.
     - Какие впечатления от Монте-Карло? - внезапно поинтересовался он и в ответ на бессмысленный взгляд Кэма тоже пожал плечами. Этим жестом все братья Куины часто пользовались вместо слов. - Медсестра сказала, что мы должны разговаривать друг с другом, с отцом. Может быть, он... Они ничего не знают наверняка.
     - Прекрасные впечатления! - Кэм сел у кровати напротив Этана и взял другую руку Рэя. Рука оказалась влажной, безжизненной, и Кэм держал ее осторожно, все еще надеясь на ответное пожатие. - Я выиграл в казино кучу денег, а когда пришел ваш факс, у меня в номере была французская манекенщица. Высший класс! - Кэм повернулся к Рэю и заговорил, обращаясь к нему:
     - Жаль, что ты ее не видел. Она была бесподобна. Ноги до ушей, груди - лучшее, что создано человеком.
     - А лицо у нее было? - сухо спросил Этан.
     - Я особенно не всматривался, но, кажется, подстать телу. Говорю тебе, пап, она была высший класс! А когда я сказал, что должен ехать, она немного остервенела, - Кэм коснулся царапин на своей щеке. - Мне пришлось вышвырнуть ее из номера в коридор, а то она разодрала бы меня на кусочки. Но я не забыл выбросить вслед ее платье.
     - Так она была голая? - изумился Филип.
     - Как в первый день творения.
     Филип усмехнулся, а потом засмеялся - впервые за последние двадцать часов.
     - Придется поверить тебе на слово. - Рук Рэя не хватало на всех, но Филип также нуждался в физическом контакте с ним и положил ладонь на ногу отца. - Ему понравится эта история.
     Сет не спал, он только притворялся спящим. Он слышал, как вошел Кэм, и догадался, кто это. Рэй много говорил о своем старшем сыне Кэмероне. Два альбома, распухших от газетных вырезок, журнальных статей и фотографий, рассказывали о гонках Кэма и прочих его подвигах.
     "Сейчас этот бледный парень с ввалившимися глазами не выглядит таким важным и крутым", - подумал Сет.
     А Этан ему, в общем, нравится. Длинный, жилистый, не терпит, чтобы ему перечили, зато не читает нотаций и ни разу даже не треснул его, когда Сет делал что-то не так. И Этан - настоящий моряк. Сильный, загорелый, с выгоревшими на солнце волосами, в выражениях не стесняется... Да, определенно. Этан ему нравится.
     Против Филипа он тоже ничего не имеет. Этот обычно вычищен и наглажен. У парня не меньше шести миллионов галстуков, хотя лично он, Сет, понятия не имеет, зачем нужен даже один. Но у Филипа в Балтиморе какая-то шикарная работа в шикарном офисе. Реклама. Он придумывает разные хитрые фокусы, чтобы продавать людям вещи, которые, вполне возможно, им вовсе не нужны.
     Отличный способ выманивать у людей деньги! А теперь вот явился этот Кэмерон. Говорили, что он отправился за славой и шикарной жизнью. Любит опасность и риск. Странно, он совсем не кажется крутым и даже не похож на собственные фотографии в журналах.
     Тут Кэм повернул голову, и его глаза встретились с глазами Сета, который совсем забыл, что он "спит". Кэм смотрел не мигая, в упор, пока у Сета поджилки не затряслись. Чтобы отделаться от этого пронзительного взгляда, Сет просто закрыл глаза и представил, что он снова в доме у залива, бросает палки Глупышу, неуклюжему щенку Рэя.
     Понимая, что мальчик не спит, Кэм все равно продолжал изучать его. Красивый мальчишка. Светлые рыжеватые волосы, и обещает быть высоким. Подбородок упрямый, а рот довольно угрюмый. Сейчас, притворяясь спящим, парень умудряется выглядеть безобидным, как щенок, и почти таким же очаровательным.
     Но глаза... Кэм успел заметить в них напряжение, осторожность дикого зверька. Это выражение было ему хорошо знакомо: в детстве он часто видел его, когда смотрелся в зеркало. Цвет глаз он не разобрал, но точно - темные. Синие или карие.
     - Может, следует убрать парня отсюда? Этан оглянулся.
     - Пусть сидит. Все равно не с кем его оставить, а без присмотра он натворит дел.
     Кэм пожал плечами, отвернулся и забыл о мальчишке.
     - Я хочу поговорить с Гарсией. Уже должны быть готовы результаты анализов и всяких там исследований. Отец водит машину, как профи, так что, если у него был сердечный приступ или... - Кэм умолк: слишком тяжело было обо всем этом думать. - Мы должны знать! Бесполезно просто стоять здесь.
     - Если тебе необходимо что-то делать, иди и делай, - сказал Этан, и в его тихом голосе послышался едва сдерживаемый гнев. - А по-моему, важно быть рядом с ним. - Он уставился на брата:
     - Именно это всегда было важно!
     - Не всем нравится всю жизнь ловить устриц или проверять крабовые ловушки, - огрызнулся Кэм. - Они дали нам жизнь и считали, что мы должны воспользоваться ею, как захотим.
     - Ну ты-то, положим, всегда делал, что хотел.
     - Мы все это делали, - вмешался Филип. - Но если в последние месяцы с отцом что-то происходило, ты, Этан, должен был сказать нам.
     - Откуда я мог знать, черт побери?! На самом деле он подозревал что-то неладное, просто не смог разобраться в этом и решил не обращать внимания. Теперь, слушая пыхтение аппарата, поддерживающего дыхание отца, Этан мучился угрызениями совести.
     - Ты же был рядом, - заметил Кэм.
     - Да, я был. А ты не был... много лет.
     - Хочешь сказать, что, если бы я остался в Сент-Крисе, он не врезался бы в тот чертов столб? Господи! - Кэм устало пригладил волосы. - Очень умно.
     - Если бы ты или вы оба были рядом, он просто не взваливал бы на себя так много! Каждый раз, когда я заходил к нему, он или торчал на этой проклятой лестнице, или катил тележку, или красил свою лодку. А ведь он все еще работал три дня в неделю в колледже, читал лекции, вел семинары, проверял экзаменационные работы. Ему было почти семьдесят!
     - Только шестьдесят семь. - Филипу показалось, что его сердце ледяная клешня обхватила. - И он всегда был здоров как бык.
     - Нет, в последнее время нет. Он худел и выглядел очень усталым, изможденным. Ты не мог это не видеть.
     - Ладно, ладно. - Филип поскреб небритое! лицо. - Я давно предлагал ему сбавить темп. Очевидно, ему было слишком тяжело управляться с ребенком, но отговорить его было невозможно.
     - Всегда вы ссоритесь... - раздался вдруг негромкий голос, и все трое резко обернулись.
     - Папа! - Этан вздрогнул и наклонился первым.
     - Я позову врача.
     - Нет. Останься, - пробормотал Рэй, прежде чем Филип успел выбежать из палаты.
     Это возвращение - даже на минуту - стоило ему невероятных усилий. И он понимал, что времени у него очень мало. Душа и тело уже казались отделенными друг от друга, хотя он чувствовал теплые руки на своих руках, слышал голоса сыновей, различал в них страх и гнев.
     Он устал. О Господи, как же он устал! И как же ему необходима Стелла. Но он не мог уйти, не исполнив последний долг.
     - Послушайте меня.
     Каждое веко, казалось, весило несколько фунтов, но Рэй заставил себя открыть глаза, постарался сфокусировать зрение. Его сыновья, три чудесных дара судьбы... Он сделал для них все, что было в его силах, постарался воспитать их настоящими мужчинами. Теперь они нужны ему, чтобы помочь еще одному ребенку. Необходимо, чтобы они и без него остались командой.
     - Мальчик... - Даже слова казались тяжелыми, Рэй с трудом выталкивал их из себя. - Этот мальчик - мой. Теперь ваш. Сохраните его, чего бы это ни стоило. Позаботьтесь о нем. - Большие ладони, когда-то такие сильные, отчаянно пытались сжать руки сыновей. - Дайте слово!
     - Мы позаботимся о нем, - в этот момент Кэм пообещал бы достать с неба луну и звезды. - Мы будем заботиться о нем, пока ты снова не встанешь на ноги.
     - Этан, - Рэй судорожно вдохнул воздух через респиратор. - Ему понадобится твое терпение, твое сердце. Я знаю, что они у тебя есть, именно поэтому ты такой хороший моряк.
     - Не волнуйся о Сете. Мы присмотрим за ним.
     - Филип...
     - Я здесь, - Филип подошел ближе, низко наклонился к отцу. - Мы все здесь.
     - А у тебя очень хорошие мозги. Я уверен: ты придумаешь, как все устроить. Не отдавайте мальчика. Вы - братья. Помните, что вы - братья. Я так горжусь вами! Всеми вами. Вы - Куины. - Рэй с трудом улыбнулся. - А теперь вы должны дать мне уйти.
     - Я приведу врача!
     Пока Кэм и Этан пытались привести отца в сознание, Филип выбежал из палаты.
     Никто из них не заметил, как замерший в кресле мальчик крепко сжал веки, сдерживая жгучие слезы.

2

     Люди шли поодиночке и группами, чтобы похоронить и помянуть Рэя Куина. Он был не просто одним из жителей Сент-Кристофера, крохотной точки на географической карте. Он был для многих учителем и другом, человеком, которому можно было довериться. В неудачные для рыбаков годы он помогал организовывать сбор средств для их семей или вдруг находил десятки временных работ, без которых люди не протянули бы суровую зиму.
     Если у студента возникали трудности, Рэй умудрялся выкроить лишний час для индивидуальных занятий. Он преподавал в университете литературу, на его лекциях аудитории всегда были заполнены до предела, и редко кто из учеников забывал профессора Куина.
     Он упорно верил во взаимопомощь, считал ее самым главным в жизни и на практике убеждался в ее плодотворности.
     Но, может быть, главной его заслугой было то, что из троих никому не нужных мальчишек он вырастил мужчин.
     Когда все ушли с кладбища, могила Рэя Куина была засыпана цветами, над ней было пролито много искренних слез. Поэтому, когда в расходящейся толпе поползли сплетни, их быстро заглушали, но некоторые непроизвольно вслушивались в перешептывания.
     Сексуальный скандал, супружеская измена, внебрачный ребенок, самоубийство...
     Смехотворно! Невероятно! Большинство так и говорили и искренне верили в свои слова, тем не менее сплетня, словно сама собой, передавалась дальше.
     Кэм не слышал это шушуканье. Его горе было таким огромным, таким невыносимым, что он целиком погрузился в собственные мрачные мысли. Когда умерла мать, он справился. Он был готов к ее смерти, поскольку видел, как она страдает, и даже молился о том, чтобы ее страдания скорее закончились. Но эта потеря была слишком неожиданной, слишком резкой, и ей не предшествовала смертельная болезнь, которую можно было бы винить.
     В доме толпилось слишком много народу: людей, желавших выразить сочувствие или поделиться воспоминаниями. Кэму не нужны были их воспоминания, он не мог справиться с собственными.
     Он сидел один на причале, который десятки раз помогал чинить Рэю. Рядом с ним покачивался двадцати четырехфутовый шлюп, на котором все они плавали много раз. Кэм вспомнил лодку, которая была у Рэя в то первое лето, - крохотная алюминиевая парусная яхта, которая все равно казалась Кэму роскошной.
     Он помнил, как Рэй учил его ходить под парусом, управляться с такелажем, менять курс. Он отчетливо помнил охватившее его волнение, когда в первый раз Рэй позволил ему встать за штурвал. "Смотри, как она тебя слушается", - сказал тогда Рэй. Соленый ветер в лицо, развернувший белый парус, скорость и свобода, но самое главное - доверие! Именно оно в одно мгновение перевернуло жизнь мальчишки, выросшего на жестоких улицах.
     Может быть, тогда, в тот подернутый знойной дымкой день, под раскаленным добела солнечным шаром мальчишка превратился в мужчину? Так или иначе, это сделал Рэй - сделал легко, с улыбкой.
     Кэм услышал шаги за спиной, но не обернулся, продолжая смотреть на воду. Филип остановился рядом с ним.
     - Почти все ушли.
     - Это хорошо.
     Филип сунул руки в карманы.
     - Они приходили ради папы. Он был бы им благодарен.
     - Да, наверное... - Кэм устало закрыл глаза и надавил пальцами на веки. - Но я исчерпал слова, не знаю, что говорить и как.
     - Я понимаю... - Филип действительно поднимал брата, хотя красивые слова были его профессией. Он помолчал, наслаждаясь тишиной и морской прохладой после духоты переполненного людьми дома. - Грейс убирается в кухне. Сет ей помогает. Похоже, Грейс ему нравится.
     - Она хорошо выглядит. - Кэм с трудом отвлекся от мыслей об отце: невозможно было думать о ком-то другом. - Трудно поверить, что у нее есть ребенок. Кажется, она развелась с мужем?
     - Год или два назад. Он смылся перед самым рождением малышки Обри, - Филип со свистом выдохнул воздух сквозь сжатые зубы. - Кэм, нам надо многое обсудить.
     Кэм узнал этот тон, означавший, что пора заняться делом, и мгновенно ощетинился.
     - Я хотел пройтись под парусом. Сегодня хороший ветер.
     - Проветришься позже.
     Кэм повернул голову и вежливо возразил:
     - Я предпочел бы сделать это сейчас.
     - Поговаривают, что отец совершил самоубийство.
     Кэм несколько секунд озадаченно смотрел на брата, затем вскочил.
     - Что за чушь, черт побери?!
     Филип с мрачным удовлетворением подумал, что ему все-таки удалось привлечь внимание Кэма.
     - Говорят, что он нарочно нацелился на тот столб.
     - Бред собачий! Кто это говорит, будь он проклят?
     - Некоторые... и у них есть кое-какие причины. Это касается Сета.
     - При чем тут Сет? - Кэм в ярости зашагал по узкому причалу. - Его считают сумасшедшим, потому что он взял мальчишку? Разумеется, безумием было брать любого из нас, но при чем тут несчастный случай?
     - Я слышал, что Сет - его сын. Родной сын. Ведь мама не могла иметь детей... Кэм остановился как вкопанный.
     - Господи, Фил, ты хочешь сказать, что он изменял ей? Что он спал с другой женщиной и она родила ему ребенка?
     - Я этого не говорю.
     Кэм подошел так близко, что чуть не уперся лицом в лицо брата.
     - Так что же ты говоришь, черт побери?
     - Я передаю тебе то, что слышал, - спокойно сказал Филип. - Мы не должны отмахиваться от этого. Нужно во всем разобраться.
     - Разобраться?! Ты должен был разбить в кровь тот лживый рот, что посмел сказать это! Но у тебя кишка тонка.
     - Думаешь, я не способен на то, что ты собираешься сделать сейчас со мной? Ты ведь именно так расправляешься с неприятностями? Просто колотишь, пока человек не заткнется? - Рассвирепев, Филип оттолкнул Кэма. - Рэй был и моим отцом, черт побери! Ты был у него первым, но не единственным.
     - Тогда почему ты слушал эти враки и не заступился за него? Побоялся запачкать руки? Повредить маникюр? Если бы ты не был таким проклятым чистюлей...
     Взметнувшийся кулак Филипа попал Кэму точно в челюсть. Удар был нанесен с такой силой, что голова Кэма резко откинулась назад. Он зашатался, однако сумел быстро восстановить равновесие и одобрительно кивнул:
     - Ну что же, давай.
     Филип в бешенстве стал стаскивать пиджак, но нападения с тыла не ожидал и, едва успев выругаться, свалился с причала в воду.
     Отфыркиваясь, он вынырнул и смахнул мокрые волосы с глаз.
     - Сукин сын! Ты, сукин сын!
     Этан, сунув большие пальцы в передние карманы джинсов, спокойно смотрел, как Филип встает и бредет к причалу.
     - Охлади свой пыл, - кротко предложил он.
     - Этот костюм - от "Хуго Босса", - пробормотал Филип.
     - Для меня это пустой звук. - Этан оглянулся на Кэма. - А для тебя?
     - Он хочет сказать, что потратит целое состояние на химчистку.
     - Ты тоже, - сказал Этан и неожиданным резким движением столкнул Кэма в воду. - Нашли время и место для драки! Когда вы оба вытащите из воды свои задницы и высушитесь, приходите поговорить. Я на время отослал Сета к Грейс. Выплюнув воду, Кэм прищурился:
     - И с чего это вдруг ты стал главным?
     - Мне кажется, я здесь единственный, кто сохранил здравый смысл.
     Этан отвернулся и неторопливо зашагал прочь. Кэм и Филип ухватились за край причала и обменялись долгими сердитыми взглядами. Наконец Кэм вздохнул.
     - Мы сбросим е