езнее подумать о чужих неудачах.
   - Ты прав. Когда Дину вышвырнут, ей и смешок от публики будет за счастье.
- И у Анджелы было кое-что, чтобы приблизить этот прекрасный день.
   Когда губы Анджелы изогнулись  в  улыбке,  Дэн  подошел  к  ней  сзади  и
принялся массировать ей плечи, чтобы снять напряжение.
   - Главное, расслабься. Давай я буду волноваться за нас обоих.
   Ей нравились прикосновения его рук - мягких, умелых, уверенных. Благодаря
им  Анджела  чувствовала  себя  защищенной,  неуязвимой.  Она  так  отчаянно
нуждалась сейчас в этой поддержке.
   - Они любят меня, правда, Дэн?
   - Конечно, любят. - Руки Дэна  медленно  поднялись  к  ее  шее,  а  затем
соскользнули вниз, на груди. Они были  такими  мягкими,  тяжелыми  и  всегда
одинаково сильно его  возбуждали.  Он  легонько  пощипывал  соски,  пока  не
почувствовал, как они  затвердели  под  его  пальцами,  и  тогда  его  голос
невольно зазвучал ниже:
   - Все любят Анджелу.
   - Они всегда будут меня  смотреть.  -  Она  вздохнула,  расслабляясь  под
мявшими ее руками.
   - Каждый день. От побережья до побережья.
   - Каждый день, - шепотом повторила она и улыбнулась шире. -  Пойди  запри
дверь, Дэн. И скажи Лорейн, пусть никого со мной не соединяет.
   - С удовольствием.

Глава 14

   Холодными ночами в пустыне  было  трудно  вспомнить  ослепляющий  дневной
зной. Точно так же, как после первых взрывов бомб забылась смертельная скука
долгих недель "Щита пустыни".
   Финн был и на других войнах, но никогда еще не чувствовал, чтобы  военные
правила так сильно подрезали ему крылышки. Но для предприимчивого  репортера
всегда найдется способ обойти ограничения.  Финн  никогда  не  отрицал,  что
нельзя  передавать  информацию,  представлявшую   ценность   для   вражеской
разведки, чтобы не поставить под удар свои же войска. Но он не  был  дураком
или слепым честолюбцем. Он видел свою  работу  и  свой  долг  в  том,  чтобы
выяснить, что происходит вокруг на самом деле, а не по  сводкам  официальных
сообщений.
   Дважды они с Кертом забирались во взятый напрокат фургончик с  переносной
спутниковой антенной, вмонтированной в кровать, и уезжали куда глаза глядят.
По едва обозначенным дорогам и песчаным барханам им удавалось  добраться  до
расположений  американских  войск.  Финн  выслушивал  солдатские  жалобы   и
надежды, а потом возвращался на базу, чтобы передать сообщение и о том, и  о
другом.
   Он наблюдал, как летали "Скады" и как  их  перехватывали  "Патриоты".  Он
спал урывками и жил в постоянном ожидании химической атаки.
   Когда война спустилась с небес на землю, он был готов  и  страстно  желал
идти за солдатами в столицу Кувейта.
   Позднее это сражение назовут решающим - сотни часов  ожесточенной  борьбы
за освобождение Кувейта. Когда войска союзников заняли  позиции  вдоль  реки
Евфрат и дорог, связывавших  столицу  с  другими  городами,  иракские  части
обратились в бегство. Торопясь, как сказал  Финну  один  военный,  "поскорее
унести ноги от американцев".
   На дорогах были гигантские пробки, застрявшие танки, брошенное имущество.
Двигаясь в сторону  города  на  своем  пыльном  фургончике,  Финн  обозревал
результаты отступления. Миля за милей вдоль дороги стояли разбитые вдребезги
машины.  В  воронках  от  бомб  валялись  перевернутые,  полуразобранные  на
запчасти автомобили. Везде были разбросаны личные вещи  -  матрасы,  одеяла,
сковородки и предметы амуниции. Невероятно, но однажды он заметил  на  песке
люстру - ее  стеклянные  кристаллы  сверкали  на  солнце,  как  раздавленные
драгоценности. Но страшнее, намного страшнее, было наткнуться на труп.
   - Давай здесь немного поснимаем. - Финн вышел из фургончика,  и  под  его
сапогом треснула одна из видеокассет, разбросанных прямо по проезжей части.
   - Похоже на распродажу вещей из ада, - прокомментировал Керт. -  Кажется,
чертовы мерзавцы ограбили город перед тем, как смыться.
   - Как всегда, они решили подумать о себе. - Финн показал  на  трепетавший
на ветру ярко-розовый лоскут, выбившийся из кузова перевернутого  грузовика.
Это было сверкающее блестками вечернее  платье.  -  Где,  черт  побери,  она
собиралась его носить?
   Он выбирал место для съемки, пока Керт устанавливал оборудование. Финн не
думал, что что-нибудь еще сможет его удивить Особенно после того, как на его
глазах жалкие, изможденные иракские  солдаты  безропотно  сдавались  войскам
союзников. После  того,  как  он  видел  на  их  лицах  страх,  усталость  и
облегчение, когда они вылезали из своих лисьих нор в  пустыне.  Нет,  он  не
думал, что что-нибудь еще сможет задеть его на этой войне -  ни  разорванные
тела, ни жестокость мародеров, ни смрад смерти под безжалостным солнцем.
   Но от этого трепетания розового  шелка,  соблазнительно  шелестевшего  на
ветру пустыни, его чуть не вырвало.
   В городе оказалось еще хуже: нервы на взводе, гнев,  опустошенность.  Все
было покрыто слоем маслянистой сажи от пожаров,  пожиравших  нефтяную  кровь
Кувейта.
   Когда ветер дул в  сторону  города,  небо  становилось  черным  от  дыма.
Полдень превращался в полночь. Побережье было усеяно минами, и несколько раз
на дню город  содрогался  от  взрывов  Орудийный  огонь  продолжался,  и  не
отдельными залпами, а волнами свирепых атак на кувейтских солдат.  Уцелевшие
жители искали на кладбищах останки любимых и близких, не  выдержавших  пыток
или подвергнутых мучительной казни.
   И хотя Финн все это  видел  и  рассказывал  в  своих  репортажах,  но  он
постоянно думал о том блестящем  вечернем  платье,  рвавшемся  прочь  из-под
песка.
   Как и весь остальной мир, Дина видела  конец  войны  по  телевизору.  Она
следила за репортажами  об  освобождении  Кувейта,  официальном  прекращении
огня, статистике победы У нее  вошло  в  привычку  каждый  день  забегать  в
комнату новостей перед уходом из здания Си-би-си, надеясь застать там клочки
новой информации, которая еще не  попала  в  эфир  Но  ежедневные  работа  и
ответственность не давали ей отвлечься. Если выпадал  свободный  вечер,  она
смотрела поздние новости, потом ставила кассету с записью  своего  утреннего
шоу. Уединившись  в  квартире,  она  могла  критически  взглянуть  на  себя,
размышляя, как улучшить свой стиль или как и в чем подтянуть все шоу.
   Скрестив ноги. Дина сидела на  полу  в  свитере  и  джинсах,  с  открытым
блокнотом на коленях. Сережки выбраны не  правильно,  заметила  она.  Всякий
раз, когда она поворачивала голову,  сережки  раскачивались  -  и  отвлекали
зрителей, решила Дина, записав: нельзя надевать серьги с подвесками.
   И руками она размахивала  слишком  широко.  Если  не  следить  за  своими
жестами, то кончится тем, что на нее покажут  пародию  в  "Субботней  ночной
жизни". Если ей так повезет, с усмешкой подумала Дина и что-то нацарапала  в
блокноте.
   Не слишком ли часто она прикасалась к людям? Покусывая нижнюю губу.  Дина
наблюдала. Возникало впечатление, что она постоянно брала гостя за руку  или
обнимала за плечи зрителей из аудитории. Может быть, ей надо...
   Послышался стук в дверь, и Дина выругалась. Ее  расписание  не  позволяло
принимать  неожиданных  гостей  после   десяти.   Она   неохотно   выключила
видеомагнитофон, подошла к двери, посмотрела в "глазок".  Потом  набросилась
на замки, рывком отшвырнула цепочку.
   - Финн! Я не знала, что ты вернулся!
   Она не поняла, кто сделал первое  движение.  В  одно  мгновение  их  тела
слились вместе, он сильно прижался губами к ее губам, она запустила ладони в
его длинные волосы. Вспышка желания оглушила их обоих - как облако жара, как
мощная волна энергии. Внутри се словно взорвалась бомба, и  все  ее  чувства
хлынули наружу, обнажая сердце и душу. Он пинком захлопнул за собой дверь, и
они оба опустились на пол.
   Дина не думала. Она просто не могла думать. Не теперь, когда его рот  жег
ее губы, а  руки  нетерпеливо  охватывали  тело.  Как  дерущиеся  дети,  они
катались по ковру, издавая только невнятные звуки и напряженно дыша.
   Это не было похоже на сон, нет, только на правду. На ту самую единственно
важную правду. Его руки  грубо  пытались  содрать  с  нее  рубашку,  свирепо
впивались в бедра, все крепче прижимая ее к себе.
   Ее тело содрогалось под ним короткими резкими толчками,  как  от  взрывов
энергии. Ее кожа была горячей, гладкой, непереносимо  мягкой.  Ему  хотелось
искусать ее, сожрать, поглотить аромат  ее  плоти  и  крови.  Губ  было  уже
недостаточно - он кусал ее шею,  плечо,  с  которого  стянул  рубашку.  Финн
чувствовал себя  животным,  голодным  бешеным  зверем,  и  наслаждался  этим
ощущением. Но он уже понимал, что мог сделать ей больно,  что  он  наверняка
сделает ей больно, если не сдержит своего желания.
   - Дина. - Он искренне хотел найти хоть  искру  нежности  в  том  пламени,
которое пожирало его изнутри. - Дай мне... - Финн  поднял  голову,  стараясь
привести в порядок свои мысли. Он вдруг понял, что толком даже не  посмотрел
на нее. В то мгновение, когда Дина открыла дверь и произнесла  его  имя,  он
сразу потерял всякий контроль над собой.
   Теперь она дрожала, как натянутая струна, глядя на него огромными темными
глазами. Ее губы припухли, а кожа... Он дотронулся кончиками пальцев  до  ее
щеки, горячей и влажной.
   Слезы. Финн всегда считал их самым сильным женским оружием.  Потрясенный,
он вытер ее щеку и откашлялся.
   - Ты ударилась?
   - Не знаю. - Она растерялась, чувствуя внутри спутанный клубок из  нервов
и искр. - Мне все равно. - На ее лице медленно и прекрасно расцвела  улыбка.
Она взяла его лицо в свои ладони. - Добро пожаловать  домой.  -  И  они  оба
утонули в долгом, нежном, успокаивающем поцелуе.
   - Мне говорили, что я умею обращаться с женщинами. - Взяв ее  ладонь,  он
сложил пальцы в слабый кулачок и прижал его к своим губам. - Наверное,  тебе
сейчас трудно в это поверить.
   - На твоем месте я не стала бы ждать подтверждения.
   Финн ослепительно улыбнулся.
   - Послушай, может, мы... - Он внезапно  замолчал,  проведя  рукой  по  ее
волосам.  Потом,  растерявшись,  отпрянул   и,   прищурившись,   внимательно
посмотрел на Дину. - Черт побери, что ты сделала со своими волосами?
   Автоматически защищаясь, она пригладила растрепавшуюся стрижку.
   - Обрезала. Перед Новым годом. - Дина неуверенно улыбнулась.  -  Зрителям
понравилось: троим против одного. Мы провели опрос.
   - Они теперь короче моих. - Усмехнувшись, он отодвинулся назад и встал на
четвереньки. - Ну-ка, дай мне  получше  тебя  рассмотреть.  -  Не  дожидаясь
согласия. Финн рывком поднял ее.
   Теперь Дина сидела на полу, немного нахмурившись, но вызывающе глядя  ему
в глаза. Гладкая черная шапка волос блестела под электрическим светом.
   - Я устала с ними возиться, - прошептала она, а Финн  все  так  же  молча
смотрел на нее. - Стрижка экономит мне несколько часов времени в  неделю,  к
тому же она подчеркивает форму лица. И хорошо смотрится на пленке.
   - Ага. - Словно зачарованный, он протянул к Дине руку, погладил по  мочке
уха, потом провел пальцем по шее. - Или несколько месяцев воздержания играют
дурацкие шутки с моим либидо, или ты самая сексапильная женщина в мире.
   Восхищенная и взволнованная, Дина обхватила колени.
   - Ты тоже  неплохо  выглядишь.  Знаешь,  теперь  все  зовут  тебя  Героем
Пустыни.
   Он вздрогнул. После всех насмешек,  которые  ему  довелось  выслушать  от
своих коллег. Финн с трудом находил хоть каплю юмора в таком прозвище.
   - Это пройдет.
   - Не знаю. В  Чикаго  уже  образовался  клуб  твоих  поклонников.  -  Его
смущение только позабавило Дину. - Ты и правда  классно  смотрелся  на  фоне
"Скадов", которые летали над тобой в небе, или танков, которые шли по  песку
у тебя за спиной. Особенно если несколько дней перед этим не брился.
   - Когда началась война на земле, вода стала как премия.
   Ее веселье исчезло.
   - Что, было так плохо?
   -  Довольно  плохо.  -  Финн  опять  взял  ее  руку,  теперь  уже  нежно,
обходительно, даже изящно. Именно это и нужно было ему сейчас -  чувствовать
ее тепло, знать, что она рядом. Может быть, через  день-другой  то,  что  он
видел и слышал, начнет постепенно стираться из его памяти.
   - Ты хочешь мне рассказать?
   - Нет.
   - У тебя усталый вид. - Только теперь она поняла, насколько он  изможден,
хоть это и не бросалось в глаза благодаря загару. - Когда ты вернулся?
   - Час назад. Я приехал прямо сюда. Ее сердце опять забилось  быстрее,  но
Дина уже не могла не видеть усталости в его глазах.
   - Давай я приготовлю тебе что-нибудь поесть. А ты пока немного отдохнешь.
   Он не отпускал ее руку, не зная, как объяснить и ей,  и  себе,  насколько
легче ему стало здесь, просто рядом с ней.
   - Я не отказался бы от сандвича, особенно вместе с пивом.
   - Кажется, это я смогу организовать. - Она встала и потянула его за руку.
- Пошли, ляжешь на диване, расслабишься вместе с Карсоном.  Пока  ты  будешь
есть, я расскажу тебе все новости и сплетни Си-би-си.
   Он встал на ноги, подождал, пока она нажмет на дистанционный пульт.
   - Дина, ты разрешишь мне остаться на ночь? Она  повернулась  к  нему.  Ее
глаза казались огромными, но взгляд был твердым.
   - Да.
   Быстро отвернувшись, она ушла на кухню. "У меня  дрожат  руки",  -  вдруг
поняла Дина. И это было замечательно. Все ее тело трепетало в ответ  на  его
последний долгий взгляд перед тем, как она убежала. Дина не знала,  как  все
это будет, но знала, что ничего  другого  ей  не  надо.  Месяцы  разлуки  не
ослабили тех чувств, которые росли у нее в душе.
   А тот первый жадный поцелуй, когда они безрассудно упали на пол, был  еще
более ошеломляющим, более эротическим, чем  любая  из  фантазий,  сочиненных
Диной с тех пор, как она ждала его возвращения.
   Он пришел к ней! Дина прижала  руку  к  животу.  Как  нервы  разыгрались,
подумала она. Но это  было  приятное  волнение,  сильное  и  горячее,  а  не
холодное, трусливое.
   Сегодня ночью она сделает этот шаг. Она изменится. Потому что сама  этого
хотела, думала Дина. Потому что сделала свой выбор.
   Положив на деревянную тарелку сандвич с ветчиной и сыром, она добавила  к
нему банку пива. Поднимая поднос. Дина улыбнулась своим  мыслям.  Страсть  -
такое же  основное  человеческое  желание,  как  и  голод.  Как  только  они
разберутся со вторым, она пустит его в свою постель и в свое тело.
   - Я могу приготовить и что-нибудь горячее, - сказала она, внося поднос  в
гостиную. - У меня есть банка консервированного супа и... - Увидев его, Дина
внезапно замолчала.
   Карнак Великолепный придуривался на экране, и Эд улюлюкал ему в ответ.  А
Финн Райли, Герой Пустыни, спал как ребенок.
   Он стащил с  ног  свои  стоптанные  башмаки,  но  даже  не  снял  куртки.
Беспощадная работа, перелет и опоздание самолета в конце концов дали о  себе
знать. Финн лежал на животе, уткнув лицо в одну из атласных подушечек  Дины,
одна рука вяло свисала с дивана.
   - Финн! - Дина поставила поднос рядом и прикоснулась  к  его  плечу.  Она
легонько встряхнула его, но он  даже  не  пошевелился  -  измученный  спящий
мужчина в сто шестьдесят фунтов весом.
   Уступив, Дина пошла за одеялом и завернула в него  Финна.  Потом  заперла
входную дверь, повесила цепочку. Выключив верхний свет, села  на  пол  перед
диваном.
   - Вот оно, наше время, - тихонько сказала она, целуя его в  щеку.  -  Его
все так же не хватает. - Вздохнув, Дина взяла сандвич и попыталась заполнить
пустоту сексуального разочарования едой и телевидением.

***

   Финн вырвался из сна, обливаясь  холодным  потом.  Меркнувшее  перед  его
глазами видение было ужасно - изрешеченное пулями  тело  у  его  ног,  пятна
свежей и запекшейся крови на розовом шелке и блестках изорванного  вечернего
платья. Вокруг тихий утренний свет. Он рывком сел, растирая лицо руками.
   Не узнавая места, Финн попытался сообразить, что с ним стряслось. Номер в
гостинице? В каком городе? В какой стране? Самолет? Такси?
   Дина. Вспомнив вчерашний вечер, Финн упал обратно на подушки и  застонал.
Вначале он столкнул ее на пол, потом отключился. Бурная часть увлекательного
дневника их романа.
   Финн удивлялся, что она еще не выволокла его за ноги  из  квартиры  и  не
оставила храпеть на лестничной .площадке. Сбросив одеяло, он встал, шатаясь.
Мгновение покачивался, чувствуя усталость во всем теле.  Сейчас  ради  чашки
кофе он был  готов  на  убийство.  Наверное,  поэтому  ему  показалось,  что
откуда-то доносился запах свежесваренного напитка. После стольких месяцев  в
пустыне Финн хорошо знал, что миражи - это результат не только  жары,  но  и
отчаянных человеческих желаний.
   Он пошевелил затекшими плечами и выругался. Боже, сейчас ему нельзя  было
думать о желаниях.
   Но может быть, еще не поздно? Быстрая инъекция растворимого кофе,  и  они
могли бы завалиться в постель вместе с  Диной,  чтобы  наверстать  упущенное
вчера.
   С затуманенными глазами, спотыкаясь, он бросился на кухню.
   Она не была миражом. Стоя в лучах солнца, свежая и прекрасная в брюках  и
свитере, Дина наливала фантастически пахнувший кофе в  красную  керамическую
чашку.
   - Дина.
   - Ой! -  Она  вздрогнула,  чуть  не  пролив  кофе.  Ты  меня  испугал.  Я
задумалась о вопросах  для  сегодняшнего  шоу.  -  Поставив  кофейник,  Дина
вытерла внезапно вспотевшие ладони о бедра. - Как ты спал?
   - Как мертвый. Не знаю, что лучше: смущаться или извиняться, но, если  ты
поделишься со мной кофе, я сделаю все, что прикажешь.
   - Тебе  не  надо  ни  смущаться,  ни  извиняться.  -  Она  не  осмелилась
встретиться с ним глазами, доставая еще одну чашку. - Ты так устал.
   Он легонько погладил ее по волосам.
   - Ты сильно сердишься?
   - Я  не  сержусь,  -  ответила  Дина,  хотя  продолжала  отводить  глаза,
передавая ему чашку. - С молоком? С сахаром?
   - Нет, не надо. Если не сердишься, то что тогда?
   - Трудно объяснить. - Как тесно на кухне,  вдруг  поняла  Дина.  Но  Финн
стоял в дверях, закрывая ей выход. - Мне в самом деле уже пора  идти.  Финн.
Через несколько минут приедет мой шофер.
   Он не шелохнулся.
   - Постарайся объяснить.
   -  Это  не  так  просто,  -  огрызнулась   Дина,   совершенно   лишившись
самообладания, и отвернулась. - У меня нет опыта в утренних объяснениях.
   - Но ничего же не было.
   - Дело не в этом, не совсем в этом. Вчера вечером я ни о чем  не  думала.
Не  могла.  Когда  я  увидела  тебя,  то  была  просто  потрясена  тем,  что
происходило, тем, что я чувствовала. Никто и никогда не хотел меня так,  как
ты вчера вечером.
   - И я все испортил. - Уже забыв о кофе, он осторожно  поставил  чашку  на
стол. - Извини  меня.  Может  быть,  не  надо  было  прекращать  тот  первый
сумасшедший натиск, но я боялся сделать тебе больно.
   Дина медленно повернулась, в ее глазах ясно читалось смущение.
   - Ты не сделал бы мне больно.
   - Сделал бы. Господи, Дина, я мог бы сожрать тебя живьем.  А  наброситься
на тебя на полу, это было... - он с горечью подумал об Анджеле, -  это  было
слишком легкомысленно.
   - Дело во мне, Финн. Не в тебе, а во мне. Вчера я была легкомысленной,  а
это так не похоже на меня. - Она совершенно не знала, что делать  со  своими
руками. Наконец подняла их вверх, потом безвольно опустила.  Финн  стоял  на
прежнем месте и внимательно смотрел на нее. - Ты возбудил во мне чувства,  о
которых я раньше и не подозревала. Но то, что было потом...  -  она  дернула
себя за мочку уха, - дало мне время подумать.
   - Замечательно. - Он опять схватил  чашку  и  сделал  большой  глоток.  -
Потрясающе!
   - Я не передумала, - проговорила Дина, видя, как потемнели его  глаза.  -
Но вначале нам надо поговорить. Когда я  все  объясню,  а  ты  все  поймешь,
тогда, надеюсь, все пойдет своим чередом.
   Она смотрела на него умоляющими глазами. Видимо, и в самом деле это  было
важно для нее. Чтобы ответить, Финну не обязательно было знать,  о  чем  шла
речь. Подойдя