ело дышал и кривился, но не от боли,  а
от испытанного унижения. С того самого дня, как он стал  королем,  никто
не только не ударил его, но и не прикоснулся к нему, если на то не  было
его соизволения.
   - Ты мертвец.
   - Не думаю. Двое  твоих  головорезов,  что  остались  на  улице,  уже
отвечают на вопросы моего коллеги, почему они носят оружие, не  имея  на
то разрешения. А коллега мой - капитан Стюарт Спенсер из  Интерпола.  Я,
кажется, забыл упомянуть, что и я работаю на  Интерпол.  Или  я  говорил
тебе об этом? - Филипп  оглянулся  по  сторонам.  -  Мне  бы  сейчас  не
повредил стаканчик бренди. Адриенна, не раздобудешь ли немного?
   Адриенна никогда не видела его в таком состоянии. Никогда не  слышала
таких гневных интонаций в его голосе. В этот момент  она  испугалась  не
Абду, а Филиппа. И за Филиппа.
   - Пожалуйста, - он коснулся рукой ее щеки, - сделай это для меня.
   - Ладно. Вернусь через минуту.
   Филипп выждал, пока она скрылась за дверью. Потом сел на  подлокотник
кресла.
   - В Якире ты не дожил бы до заката и благодарил бы бога,  когда  тебе
была бы дарована смерть, - пробормотал король.
   - Ты мерзавец, Абду. И тот факт, что  в  твоих  жилах  течет  голубая
кровь, не делает тебя  меньшим  негодяем.  -  Филипп  с  силой  выдохнул
воздух. - А теперь с любезностями покончено. Теперь я хочу сказать,  что
я и гроша медного не дам за  твою  безопасность  здесь.  Но  то,  что  я
чувствую к тебе, не имеет значения. Речь идет о делах. И прежде  чем  мы
приступим к их обсуждению, хочу пояснить правила игры.
   - Я не веду с тобой дел, Чемберлен.
   - Кем бы ты ни был, но ты не дурак. Я не собираюсь  обсуждать  мотивы
Эдди. Она захотела забрать это ожерелье, и весь план разработала сама. Я
присоединился к ней только на  последнем  этапе.  И  хотя  моя  гордость
страдает от того, что я это вынужден признать, но все же  скажу:  она  и
без меня бы справилась. Адриенна утащила его у тебя из-под носа, и  тебе
придется заплатить ей за его возвращение. -  На  минуту  Филипп  прервал
свой монолог. - Но если с ней что-нибудь произойдет, ты ответишь мне. На
случай, если ты согласишься на сделку в надежде на то,  что  тебе  потом
удастся тихонько перерезать нам глотки, сообщаю: Интерпол в курсе  дела.
И  если  мы  умрем  в  результате  убийства  или   несчастного   случая,
расследование причин нашей гибели  приведет  в  твою  страну,  а  этого,
полагаю,  ты  захочешь  избежать.  Дочь  победила  тебя,  Абду.  Советую
достойно принять поражение, как следует мужчине.
   - Что ты знаешь о мужчинах? Ты не  более  чем  ручная  собачонка  при
женщине.
   Филипп на это только  улыбнулся,  но  улыбка  его  таила  смертельную
опасность.
   - Предпочитаешь выйти на улицу и закончить наше дело там?  Прекрасно,
я на это согласен.
   Он поднял голову, услышав шаги Адриенны.
   - Благодарю, дорогая. - Взяв у нее стакан  с  бренди,  Филипп  сделал
знак Абду. - Думаю, нам лучше покончить  с  нашим  делом.  Ведь  Абду  -
занятой человек.
   Теперь Адриенна снова обрела спокойствие. Она решительно встала между
Филиппом и Абду.
   - Как я уже сказала, ожерелье - моя собственность. Это закон, который
соблюдался бы и в Якире, если бы всем стало известно об этой  сделке.  Я
предпочла  бы  избежать  скандала,  но,  если  возникнет  необходимость,
обращусь к помощи прессы в Европе и на  Востоке.  Для  меня  скандал  не
будет иметь никаких последствий.
   - История кражи и твоего предательства погубит твою репутацию.
   - Напротив. - Адриенна позволила себе улыбнуться. - Эта история  даст
мне возможность обедать бесплатно до конца жизни. Меня будут  приглашать
в самые богатые дома только для того, чтобы узнать подробности. Но  едва
ли вопрос в этом. Я отдам тебе ожерелье и откажусь от всех прав на него.
И буду молчать о том, как  ты  обращался  с  моей  матерью,  и  о  твоем
бесчестье. И ты сможешь вернуться в Якир с "Солнцем  и  Луной"  и  всеми
своими тайнами за пять миллионов долларов.
   - Ты высоко оцениваешь свою честь.
   Глаза дочери встретили взгляд отца бестрепетно и твердо.
   - Я так оцениваю честь матери.
   Абду хотел бы разорвать дочь и ее  мужа  на  куски.  У  него  были  и
средства, и власть, чтобы  устроить  это.  Удовлетворение  его  было  бы
огромным. Но последствия...
   Интерпол может связать гибель этих людей  с  именем  короля,  ему  не
удастся отделаться так просто. А если в его стране станет известно,  что
у него украли "Солнце и Луну", народ может  взбунтоваться,  и  правитель
Якира покроет себя  позором  на  вечные  времена.  Абду  хотел  получить
ожерелье назад и не мог  позволить  себе  насладиться  местью.  Связи  с
Западом были ему ненавистны, но необходимы. Каждый день с помощью  людей
с Запада из пустыни выкачивали деньги. И потеря пяти миллионов  долларов
не опустошит его кошелек.
   - Ты получишь деньги, если деньги - то, что тебе требуется.
   - Это все, чего я требую от  тебя.  -  Поднявшись,  Адриенна  открыла
сумочку. - Вот карточка моих поверенных, -  сказала  она,  передавая  ее
Абду. - Вся сделка будет осуществлена через них. Как только  мне  станет
известно, что деньги поступили на мой швейцарский счет, я отдам тебе или
твоему доверенному лицу "Солнце и Луну".
   - Обещай, что ты никогда не вернешься в Якир и не будешь  вступать  в
контакт с членами семьи.
   Такова была цена ее поступка, и она оказалась  дороже,  чем  Адриенна
думала.
   - Не буду, пока ты жив.
   Абду тихо сказал дочери несколько фраз по-арабски, и Филипп  заметил,
что она побледнела. Потом король Якира повернулся и вышел.
   - Что он тебе сказал?
   Адриенне не хотелось показать, что она уязвлена.
   - Он сказал, что будет жить долго, но для  него  и  для  всех  членов
нашей семьи в Якире я все равно что мертвая. И он будет  молить  Аллаха,
чтобы я умерла в муках и отчаянии, как моя мать.
   Филипп поднялся с места, подошел к ней, нежно прикоснулся  пальцем  к
ее подбородку.
   - Едва ли ты ожидала от него благословения. Она  с  трудом  заставила
себя улыбнуться.
   - Нет. Дело сделано, но я рассчитывала, что  почувствую  радость  или
хотя бы удовлетворение.
   - И что же ты чувствуешь?
   - Ничего. После всего этого, после всего, что произошло,  кажется,  я
не ощущаю ничего.
   - Тогда, может быть, поедем взглянуть  на  твой  дом?  Слабая  улыбка
тронула губы Адриенны.
   - Надеюсь, это поможет. Я должна знать, что была права.
   Взглянув  снова  на  портрет  матери,  Адриенна  почувствовала,   как
напряжение, сковывавшее ее, отпустило.
   - Филипп... - Адриенна прикоснулась к нему, потом отстранилась. - Нам
нужно поговорить.
   - Мне потребуется новая порция бренди.
   - Я хочу, чтобы ты знал, как я благодарна тебе за  все,  что  ты  для
меня сделал. Ты помог мне совершить самый важный поступок в моей  жизни.
Без тебя я, возможно, и справилась бы, но это было бы совсем другое.
   - Сомневаюсь, что ты справилась бы без меня, - улыбнулся Филипп. - Но
если тебе приятнее считать так, валяй, не стесняйся.
   - Я точно знала,  что...  -  Адриенна  заставила  себя  замолчать.  -
Неважно. Главное, что я за все тебя благодарю.
   - Прежде чем выставишь за дверь?
   - Прежде чем  каждый  из  нас  вернется  к  своей  прежней  жизни,  -
поправила она. - Ты пытаешься вывести меня из равновесия?
   - Вовсе нет. Я просто пытаюсь убедиться в том, что  ты  знаешь,  чего
хочешь.
   - Да.
   - Теперь, если я правильно тебя понял, ты хочешь, чтобы  я  вышел  за
дверь и исчез из твоей жизни.
   - Мне хотелось бы, чтобы ты сделал то, что лучше для нас обоих.
   - В таком случае...
   Когда он положил ей руки на плечи, она отпрянула.
   - С этим покончено, Филипп. У меня на будущее другие планы...
   Филипп решил повременить день-два, прежде  чем  скажет  ей,  что  она
теперь будет работать на Интерпол. Когда наступит благоприятный  момент,
он расскажет ей и о  том,  что  Абду  предстоит  ответить  на  некоторые
непростые вопросы о краденых картинах. Но сначала они должны разобраться
со своими личными делами.
   - И для мужа в твоей жизни места не остается.
   - Свадьба была частью  нашего  лицедейства.  Адриенна  повернулась  к
Филиппу.
   -  Возможно,  возникнут  некоторые  трудности,  когда  нам   придется
отвечать репортерам и друзьям, почему мы расходимся, но между  собой  мы
все можем решить без лишних слов. Нет причины считать, что каждый из нас
связан узами...
   - Или обещаниями? - закончил Филипп.  -  Впрочем,  как  мне  кажется,
кое-какие обещания были даны.
   - Не осложняй нашего положения.
   - Ладно, не буду. Итак, мы сыграли наши роли, и игра закончена. И что
я должен сделать теперь?
   Почувствовав, что во рту у нее пересохло, Адриенна взяла его стакан с
бренди и глотнула.
   - Это просто. Ты должен только три раза  повторить:  "Я  развожусь  с
тобой".
   - И все? Я обязан произносить эти слова в ночь  полнолуния,  встав  и
выпрямившись во весь рост? - насмешливо спросил Филипп.
   Она со стуком поставила свой стакан.
   - В этом нет ничего смешного.
   - Конечно, нет, это просто нелепо.
   Филипп взял ее за руку и сжал, когда  она  попыталась  вырваться.  Он
всегда знал, как выиграть, но на этот раз уверенности в успехе у него не
было.
   - Я развожусь с тобой, - сказал он,  потом  наклонился,  и  его  губы
коснулись ее губ. Он заметил, что  ее  губы  дрожат.  Ее  пальцы  крепко
сжимали его руку. - Я развожусь с тобой. - Свободной рукой  он  притянул
ее к себе и еще крепче прижался к ней губами. - Я...
   - Нет!
   - Ты перебила меня, Эдди. Теперь мне придется начать все сначала. Лет
через пятьдесят..
   - Филипп...
   - Теперь будем играть по-моему.
   Филипп отстранил Адриенну, чтобы лучше видеть ее лицо.
   - Мы женаты, хочешь ты этого или нет. Если надо, в Лондоне  мы  можем
устроить еще одну свадьбу. И тогда, чтобы  развестись,  нам  потребуются
адвокаты, судебные тяжбы и прочие сложности.
   - Я не говорила, что...
   - Теперь слишком поздно. - Он слегка прикусил ее нижнюю  губу.  -  Ты
упустила свой шанс.
   Адриенна закрыла глаза и прошептала:
   - Не знаю, почему я это делаю...
   - Нет, знаешь. И хочу, чтобы ты сказала об этом вслух, Эдди.
   Когда она попыталась вырваться, он сжал ее крепче.
   - Ну же, дорогая,  давай,  ты  ведь  никогда  не  трусила.  Ее  глаза
полыхнули огнем, и он улыбнулся.
   - Может быть, я люблю тебя.
   - Может быть? Она вздохнула.
   - Думаю, я тебя люблю.
   - Попытайся еще раз.
   - Я люблю тебя. - Ее дыхание стало неровным. - Ну вот. Удовлетворен?
   - Нет, но  собираюсь  получить  удовлетворение.  И  он  увлек  ее  на
кровать.





ЕЙ СНИЛАСЬ СМЕРТЬ

Нора РОБЕРТС
Перевод с английского А. В. Новикова






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Лейтенант нью-йоркской полиции Ева Даллас в детстве подверглась сексуальному насилию со стороны собственного отца. Это потрясение не прошло для Евы бесследно: каждое преступление, совершенное на сексуальной почве, которое ей приходится расследовать, кажется Еве направленным лично против нее. А серия убийств, захлестнувших Нью-Йорк в канун Рождества, к тому же связана с кровосмесительством...

ГЛАВА 1

     Грязно-багровые сполохи света от уличной рекламы пульсировали на мутном оконном стекле, как чье-то злобное сердце. Каждая такая вспышка высвечивала лужицы крови, натекшей на пол, отчего на несколько мгновений они делались ярко-красными, а потом снова гасли, превращаясь в черные пятна. В отблесках этих зловещих неоновых зарниц каждый предмет в неопрятной комнатке приобретал четкие, контрастные очертания, а потом свет за окном гас, и все опять погружалось во мрак.
     Она забилась в угол, скорчившись и дрожа от страха, - худая, костлявая девчонка с каштановой косичкой и огромными глазами цвета виски, который он пил, когда появлялись деньги. От парализовавшего ее ужаса эти глаза были сейчас стеклянными и невидящими, как у куклы, а кожа приобрела серый, восковой оттенок, какой бывает у трупов. Она смотрела в никуда, загипнотизированная этим жутким багряным светом, который вспыхивал и гас, вспыхивал и гас, выхватывая из темноты стены, потолок - и его.
     А он лежал, распластавшись на исцарапанном полу в луже собственной крови. Из его горла доносились тихие булькающие звуки. Нож, который она держала в руке, был по самую рукоять покрыт почерневшей запекшейся кровью.
     Он был мертв. Девочка знала это наверняка. Она физически ощущала, как в воздухе распространяется зловонный и горячий запах смерти - по мере того, как жизнь с тихим бульканьем вытекает из его тела на пол. Она еще была ребенком, но зверь, гнездившийся внутри ее, безошибочно чуял запах смерти.
     Рука ее буквально кричала от боли в том месте, куда впились его зубы, промежность горела и сочилась от этого последнего - последнего! - изнасилования. Кровь, которой была покрыта девочка, принадлежала не только ему. Но главное, что он умер. Его больше нет. И она теперь в безопасности.
     Однако, стоило ей так подумать, он повернул голову - медленно, как сломанная марионетка на веревочках, и боль, которую испытывала девочка, мгновенно исчезла, смытая мощной волной ужаса. Их глаза встретились, и она, тихонько подвывая от невыносимого страха, заскребла ногами по грязному полу, пытаясь забиться еще глубже в угол. Лишь бы быть подальше от него, лишь бы он до нее не дотянулся. Ну, еще хоть пару сантиметров...
     Мертвые губы оскалились в ухмылке.
     "Тебе никогда не избавиться от меня, девочка. Я - часть тебя. И всегда буду. Я буду внутри тебя. До конца твоей жизни. И сейчас папочка снова накажет тебя".
     Тяжело оттолкнувшись от пола, он приподнялся и встал на четвереньки. Тяжелые черные капли срывались с его лица, шумно падая на пол, кровь медленными толчками вытекала из ран на его руках. Наконец он с усилием поднялся на ноги и, шатаясь, скользя в лужах крови, двинулся по направлению к ней...
     Закричав от ужаса, Ева проснулась и тут же крепко зажала ладонью рот. Она пыталась не выпустить наружу бессмысленные крики дикого страха, которые теснились в горле и царапали его, словно осколки битого стекла. Сердце, обезумев, стремилось выскочить из грудной клетки, из горла с каждым выдохом вырывался хрип. Ева изо всех сил старалась побороть страх, но он все никак не отпускал ее, холодной струей растекаясь вдоль позвоночника. "Я уже не беспомощный ребенок, я - взрослая женщина, более того - полицейский, который умеет защищать не только других, но и себя. И я нахожусь не в жуткой одинокой комнатке обшарпанного отеля, а у себя дома. Точнее, у Рорка. У Рорка..."
     Подумав о нем, мысленно повторив его имя несколько раз, Ева почувствовала, что начинает успокаиваться.
     Эту ночь она решила провести на кушетке в своем кабинете, поскольку Рорк находился в отлучке, а без него она просто не могла спать в спальне. Когда он лежал рядом, ей редко снились кошмары, зато в его отсутствие они преследовали Еву чуть ли не каждую ночь. Она ненавидела это состояние слабости и страха почти так же сильно, как любила этого человека...
     Ева перевернулась на другой бок и одной рукой подгребла к себе толстого серого кота, который, сибаритски свернувшись возле хозяйки, рассматривал ее прищуренными разноцветными глазами. Галахад (Галахад - персонаж из средневековой легенды Мэллори о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. (Здесь и далее прим.перев.).) давно привык к кошмарам, мучившим хозяйку по ночам, но, в отличие от нее, не просыпался в холодном поту в четыре часа утра.
     - Извини, дружок, - пробормотала Ева, зарывшись лицом в его мягкую шерсть. - Все это так глупо! Он мертв, и ему уже никогда не воскреснуть. - Она глубоко вздохнула, глядя в темноту. - Мертвецы не возвращаются. Уж кому это знать, как не мне...
     Она жила рядом со смертью изо дня в день, работала с ней, можно сказать, ходила в ней по колено. Люди по-прежнему продолжали убивать себе подобных, и ее работа заключалась как раз в том, чтобы карать убийц и мстить за убитых.
     Не желая повстречаться с еще одним ночным кошмаром, Ева решила больше не спать. Она включила свет, поднялась со своего ложа и накинула халат. Ноги у нее уже не дрожали, да и пульс почти пришел в норму. А головная боль - неизменный спутник ее ночных кошмаров - вскоре должна утихнуть. Так бывало всегда.
     Неверной еще походкой Ева направилась на кухню. В предвкушении раннего завтрака Галахад гибкой лентой струился между ног хозяйки, мешая ей идти.
     - Нет уж, голубчик, - обратилась к коту Ева, - не зарывайся, пожалуйста. Я - первая!
     Она включила кофеварку, насыпала в миску кошачьего корма и поставила на пол. Кот накинулся на еду с такой жадностью, будто был приговорен к смерти, и этой миске было суждено стать последней трапезой в его жизни. А Ева, избавившись от настырного компаньона, получила возможность спокойно постоять возле окна и полюбоваться чудесным видом, который открывался оттуда.
     Внизу раскинулся огромный парк, абсолютно безлюдный в этот час, и на мгновение ей почудилось, будто она одна в этом огромном городе. Что ж, человек с таким состоянием, как у Рорка, мог позволить себе купить уединение и тишину - то, что, казалось бы, невозможно приобрести ни за какие деньги. Однако Ева прекрасно знала, что за изумительно красивыми лужайками и высокой каменной стеной, которая отгораживает их от остального города, бурлит жизнь, а по пятам за ней ходит жадная, ненасытная смерть.
     "Именно там, за этой стеной, и находится мой мир", - думала Ева, потягивая крепчайший кофе и осторожно потирая плечо, рана в котором до сих пор не зажила. Жестокие, изощренные мошенничества, грязные сделки и кричащее во весь голос отчаяние - все это было знакомо ей гораздо лучше, нежели красочный мир могущества и звона монет, который окружал ее мужа.
     В такие моменты, как сейчас, когда она была одна и в дурном расположении духа, Ева нередко удивлялась: каким невероятным образом случилось так, что жизнь свела их вместе? Ее - неподкупного и бескомпромиссного копа, который всегда строго следовал букве закона, и его - ловкого ирландца, который всю жизнь был занят тем, как бы обойти этот самый закон.
     Убийство - вот что свело их вместе, две одиноких души, которые до этого пытались выжить каждая по-своему, и, наконец, встретились вопреки всякой логике и здравому смыслу.
     - Господи, как же я по нему скучаю! Это просто глупо! - пробормотала она, злясь на саму себя, и отвернулась от окна, намереваясь принять душ и одеться.
     На панели телефона настойчиво мигал огонек, оповещая, что кто-то пытается дозвониться. Ни на секунду не усомнившись в том, кто бы это мог быть, Ева подошла и взяла трубку.
     У нее перед глазами возникло лицо Рорка - удивительно красивое, в обрамлении длинных и густых черных волос, с чуть вздернутой вверх бровью. Идеально очерченный рот, чуть выступающие скулы, умный взгляд пронзительно-голубых глаз. Они были вместе уже почти целый год, и все равно каждый раз, когда Ева видела это лицо, кровь в ее жилах ускоряла свой бег.
     - Ева, дорогая, почему ты не спишь? - Его голос напоминал ей взбитые сливки поверх крепкого ирландского виски.
     - Потому что проснулась.
     Она знала, что ей все равно не удастся ввести его в заблуждение ничего не значащими отговорками. Они не могли утаить друг от друга практически ничего. Вот и сейчас Рорк наверняка сразу же обо всем догадался и тоже представил себе черные круги вокруг ее глаз и бледность кожи - явные признаки очередного ночного кошмара.
     Ева чуть виновато пожала плечами и провела рукой по растрепанным коротким волосам.
     - Я решила пораньше отправиться в управление, - проговорила она. - У меня накопилась куча бумажной работы, и я хочу поскорее с ней разделаться.
     Ее голос продемонстрировал Рорку гораздо больше, чем он мог бы увидеть воочию. Он сразу представил себе ее запавшие глаза, в которых притаилась боль, и это заставило его переменить свои планы.
     - Сегодня вечером я уже буду дома, - произнес он.
     - Правда