следил, где она, как она, что она делает. Один только шаг в твою сторону - и я увез бы тебя туда, где она нас не нашла бы.
     Вся злость Люка словно испарилась, и он остался опустошенным и несчастным.
     - Не знаю, что сказать...
     - - Ты ничего не должен говорить. Я все это делал и буду делать дальше, потому что люблю тебя. Если я могу попросить у тебя что-нибудь взамен, то прошу запастись терпением на два коротких года.
     С тяжело опущенными плечами, Люк механически перебирал баночки на гримировальном столике Макса.
     - Я никогда не смогу отблагодарить тебя за все это.
     - Ты обидишь меня, если попытаешься.
     - Ты и Лили... - он взял было один пузырек, потом поставил его на место. Иногда наши чувства слишком велики, чтобы их можно было выразить словами. - Я все для вас сделаю.
     - Тогда для начала выбрось это из головы. Пойди переоденься. Мне сегодня ночью еще предстоит одно серьезное дело.
     Люк поднял голову. Макс удивился - как могло случиться, что мальчишка превратился во взрослого мужчину за то короткое время, пока они стояли в этой тесной комнатке? Но теперь на него смотрел именно мужчина, с поднятыми и расправленными плечами, с уже не блестящим, а темным и прямым взглядом.
     - Сегодня ночью ты собираешься к Лангтри. Я хочу пойти с тобой.
     Макс вздохнул и сел, чтобы снять ботинки.
     - Сегодня ты все усложняешь, Люк. Я пошел у тебя на поводу в первый раз, но существует большая разница между осмотром дома и выполнением самой работы.
     - Я иду с тобой, Макс, - Люк шагнул вперед, так, что Макс был вынужден запрокинуть голову назад, чтобы увидеть его глаза. - Ты всегда говоришь о выборе. Разве уже не пора разрешить мне что-нибудь выбрать самому?
     Воцарилась долгая пауза, пока Макс не заговорил снова.
     - Мы уезжаем через час. Оденься в темное.
     Макс был благодарен судьбе, что Эльза Лангтри не коллекционировала маленьких собачек "фру-фру", считавшихся у актрис очень модными. Эксцентричность Эльзы простиралась до коллекционирования мужчин, и с годами эти мужчины становились все моложе и мускулистей. Сейчас она находилась в промежуточном состоянии между мужьями номер семь и восемь, только что разведясь с профессиональным боксером. Следующая свадьба ожидалась с ее нынешним любовником, двадцативосьмилетним культуристом.
     Эльзе исполнилось сорок девять, но она знала себе цену.
     Хоть мужчин она выбирала на удивление бездарно, во всем остальном Эльза обладала безупречным вкусом. На это Макс обратил внимание Люка, когда они перелезали через ее восьмифутовую стену.
     - Богатым людям часто недостает изысканности вкуса, - тихонько говорил Макс, пока они бегом пересекали ухоженную лужайку. - Но ты сам увидишь: дом, который Эльза построила еще десять лет назад, просто прекрасен. Конечно же, она пригласила дизайнеров, Бэкстера и Фитча, оба молодцы. Но она лично следила за отделочными работами, лично осмотрела и одобрила все обои, панели, ручки, любую мелочь...
     - Откуда ты все это знаешь?
     - Когда готовишься ограбить дом, одинаково важно знать не только план расположения комнат, но и все про обитателей этого дома, - он остановился в тени мимоз. - Посмотри, это прекрасный пример колониальной архитектуры. Очень традиционные линии, немного легкие и женственные - идеально подходят к Эльзе.
     - Большой особняк, - заметил Люк.
     - Естественно, но не показной. Внутри лучше не разговаривать, только если это будет совершенно необходимо. Будь все время рядом со мной и быстро, без колебаний, выполняй то, что я скажу.
     Люк кивнул. Его кровь бурлила от предвкушения приключений.
     - Я готов.
     Макс нашел систему сигнализации, спрятанную за ставнями окон заднего патио. Следуя инструкциям Мышки, он отвинтил крышку и оборвал нужные проводки. Сдерживая нетерпение, Люк ждал, пока Макс закрепит крышку на месте и шагнет к двери террасы.
     - Гравированное стекло, сделано художником из Нью-Хэмпшира, - прошептал Макс. - Жалко его портить, - вместо того, чтобы воспользоваться стеклорезом, он достал отмычки и приступил к замкам.
     На это потребовалось какое-то время. Проходили минуты, и Люк слышал каждый звук в воздухе. Слабое урчание фильтра в бассейне, шелест ночных птиц в ветвях деревьев, тихое царапанье металла по металлу - это Макс возился с замками. И наконец, торжествующий шепот - дверь открылась.
     Теперь впервые в жизни он ощутил давно знакомые Максу чувства. Звенящее возбуждение от того, что входишь в чужой запертый дом; жутковатое удовольствие от того, что знаешь - где-то поблизости спят люди; ощущение власти, которая дана тебе умением пройти сквозь темноту и взять свою добычу.
     Они тихо пересекли просторную гостиную. Здесь чувствовался сладкий запах цветов и легкий, угасавший аромат женских духов. Вспоминая план, Макс направился на кухню и к двери, которая вела в цокольный этаж.
     - Почему...
     Макс покачал головой и спустился вниз. На стенах были панели из темной сосны. В центре основной комнаты стоял бильярдный стол, вокруг него - гири, штанги, тренажеры. Одну стену украшал дубовый бар.
     - Комната для отдыха, - прошептал Макс. - Это должно нравиться ее мужчинам.
     - Она что, держит свои драгоценности здесь, внизу?
     - Нет, - от такого предположения Макс хихикнул. - Но здесь распределительный щиток. В ее сейфе есть таймер, очень сложной конструкции, и его трудно будет обмануть. Но конечно, если выключить ток...
     - То сейф откроется.
     - Точно, - Макс открыл дверь в хозяйственное помещение. - Посмотри, как удобно, - сказал он Люку:
     - Все с аккуратными надписями. Библиотека, - он щелкнул выключателем. - То, что нам надо, - улыбаясь, он повернулся к Люку:
     - Люди очень часто прячут сейфы среди книг. Это интересно, не правда ли?
     - Ага, - его руки в перчатках вспотели.
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Как в первый раз, когда мы с Аннабель завалились на заднее сиденье, - услышал Люк собственный ответ и жутко покраснел.
     Макс быстро прикрыл рукой рот, но не смог сдержать смеха.
     - Да, да, - наконец выговорил он. - Очень удачное сравнение, - повернувшись, он пошел первым вверх по лестнице.
     Сейф действительно оказался в библиотеке, за великолепной картиной О'Киффа. С отключенным таймером открыть его оказалось так же просто, как решить детскую головоломку. Макс сделал шаг назад и поманил Люка.
     От отца к сыну, гордо подумал он, когда Люк достал из сейфа шкатулки с драгоценностями. Узкий луч его фонарика осветил камни, когда Л|рк откинул все крышки.
     Они были великолепны. Только это Люк и смог подумать, глядя вниз, на россыпь искр, сверкавших в оправах из золота и платины. То, что в первый момент он не подумал об их денежной стоимости, было очень приятно для Макса.
     - Подожди, - Макс приблизил свои губы к уху Люка. - То, что блестит, часто оказывается имитацией, он достал лупу из кармана на поясе, передал фонарик Люку, а сам осмотрел драгоценности. - Прекрасны, - вздохнув, прошептал он, - просто прекрасны. Как я и говорил, у Эльзы превосходный вкус, - он закрыл сейф и поместил обратну картину. - Стыдно вот так оставлять О'Киффа. Но кажется, это справедливо. Как ты думаешь?
     Люк стоял, держа в руках изумруды на много тысяч долларов. И усмехался

10

     Чтобы удавался всякий обман, считал Сэм, нужно найти самое слабое звено в цепи. За короткое время, проведенное в труппе Нувеля, он всегда готов был выполнить любое поручение, подобострастно улыбался и постоянно держал наготове какое-нибудь льстивое словечко. Он сочувственно внимал рассказу Лили о детских годах Люка и завоевал ее сердце, сочинив историю об умершей матери и жестоком отце. Эта история удивила бы его родителей, которые скромно жили в Блумфилде, штат Нью-Джерси и за те шестнадцать лет, что сын прожил с ними под одной крышей, ни разу не подняли на него руку. Сэм ненавидел пригород, в котором жил, и по причинам, вызвавшим недоумение у его тихих, трудолюбивых родителей, презирал их, их образ жизни и скромные потребности.
     Будучи подростком, он не раз приводил в смятение родителей своим вызывающим поведением, а то и бунтом против них. Первый раз Сэм угнал родительскую машину в возрасте четырнадцати лет. Он направился тогда в Манхэттен. И достиг бы цели, если бы не отказался заплатить за въезд в туннель. В Блумфилд он вернулся в сопровождении полицейских, вел себя дерзко и ни в чем не раскаивался.
     Сэм стал специалистом по части мелких магазинных краж. Он воровал наручные часы, бижутерию, косметику, затем аккуратно укладывал все это в некогда украденный кожаный чемоданчик, после чего продавал со скидкой одноклассникам.
     Два раза он совершал налет на здание школы и учинял там разгром, получая удовольствие от разбивания окон, порчи водопроводных труб. Сэм при этом был достаточно осторожен и не болтал о своих похождениях. Ему удалось обаять учителей, и они ни разу даже не бросили подозрительный взгляд в его сторону.
     Дома Сэм был настоящим хулиганом и регулярно доводил мать до слез. Родители знали, что он крадет у них. То двадцатка из бумажника исчезнет, то безделушки какие-нибудь, а то и ювелирное изделие. Они никак не могли взять в толк, почему Сэм считает, что вынужден воровать - ведь они неплохо обеспечивали его. Они не знали, что их сын ворует не потому, что ему это так уж нравится. Просто ему доставляло особое удовольствие причинять боль другим.
     Он отказывался ходить на разъяснительные беседы, а если иногда родителям и удавалось затащить его к психиатру, то он просто угрюмо сидел и слушал, не вымолвив ни слова. Сэму было шестнадцать, когда мать ответила отказом на его просьбу покататься на ее машине. Сэм же ответил ударом, рассек ей губу и посадил фингал под глазом. Затем молча взял ключи от машины, вышел из дома и уехал.
     Он оставил машину у границы со штатом Пенсильвания. Домой он так и не вернулся.
     Сэм никогда не думал о своих родителях. В его памяти никогда не всплывали рождественские праздники, дни рождения, поездки к океану. Все эти события для него ровным счетом ничего не значили, а посему их словно и не было. Семья Нувель давала ему деньги на карманные рэсходы, обеспечивала блестящее прикрытие и предоставляла время, чтобы спланировать очередной вираж. Так как он мог пользоваться ими, он презирал их в той же мере, в какой презирал и скромную семейную пару, даровавшую ему жизнь. По причинам, которые сам не понимал и не пытался понять, Сэм больше всех ненавидел Люка. Чувствуя, что Роксана по-детски влюблена в Люка, Сэм решил переманить ее к себе.
     Кроме того, он считал Роксану самым слабым звеном в цепи.
     Он стал уделять ей время и внимание, выслушивал ее идеи, нахваливал ее мастерство. Источая лесть, Сэм уговорил ее показать несколько фокусов. Он постепенно завоевывал ее доверие и привязанность к себе.
     Он нисколечко не сомневался в ее преданности и к концу второго месяца своего пребывания в Новом Орлеане решил пустить эту преданность в ход.
     Сэм часто выходил встречать ее по дороге домой из школы, чем завоевал расположение как Макса, так и Лили. Зима тогда была промозглой и влажной. Прохожие едва ли не бежали по улицам, торопясь поскорее окунуться в уют домашнего очага. Заметить в этом людском потоке Роксану не составляло большого труда. Она медленно прогуливалась по тротуару, укрываясь от моросящего дождичка под навесом сплошного ряда балконов второго этажа и рассматривая витрины. Многие продавцы хорошо знали ее и тепло приветствовали, когда она заглядывала в какой-нибудь из магазинчиков.
     С почтением и восхищением она дотрагивалась рукой до выставленного товара, нередко задавая продавцам вопросы и стараясь запомнить ответы.
     Она была на расстоянии двух домов, когда Сэм увидел ее. Яркие волосы и темно-синяя куртка светились в полумраке дня. Он уже настроился на определенный лад и когда подходил к Роксане, был в превосходном настроении.
     - Привет, Рокс, как было в школе?
     - Нормально. - Роксана улыбнулась, взглянув на него снизу вверх. Она стала уже достаточно взрослой, чтобы почувствовать себя польщенной вниманием со стороны девятнадцатилетнего мужчины. Сердце внутри ее упорно не желающей развиваться груди забилось чаще.
     Один из магазинчиков на Королевской улице торговал не столько драгоценностями, сколько разным ненужным хламом. Было там, правда, несколько интересных вещей, в большинстве своем недорогих. Хозяйка закупала товар партиями и пополняла свою прибыль гаданием на картах и по руке. Сэм заприметил этот магазинчик, потому что хозяйка обычно работала одна, а Роксана часто заходила туда на гадание.
     - Хочешь на картах погадать? - он улыбнулся. - Может, как раз узнаешь, как ты написала контрольную?
     - Никогда про такую ерунду не спрашиваю.
     - Можешь спросить о своем парне. - Сэм посмотрел на Роксану так, что ее сердце запрыгало и, не дожидаясь, пока она пройдет мимо магазинчика, распахнул дверь. - А может, она скажет, когда ты выйдешь замуж.
     Роксана опустила глаза.
     - Ты ведь не веришь картам.
     - Посмотрим, что она тебе скажет. Может, и поверю. Мадам Д'Амур восседала за прилавком. У нее было острое, густо нарумяненное лицо с огромными карими глазами. На голове красовался один из ее многочисленных тюрбанов, на сей раз лилового цвета. Из-под него выглядывали несколько выкрашенных в иссиня-черный цвет волосков. Тяжелые серьги из горного хрусталя ниспадали на плечи, одетые в лиловый кафтан. Вокруг шеи извивались несколько серебряных цепочек. На запястьях обеих рук звенели браслеты. Ей было за шестьдесят. По ее словам, в роду у нее были цыгане. Возможно, это и соответствовало истине, но, каким бы ни было ее происхождение, Роксана получала удовольствие от общения с ней.
     Зазвенел дверной колокольчик, она посмотрела на вошедших и улыбнулась. Игральные карты с яркими картинками были разложены на прилавке в форме кельтского креста.
     - Я так и думала, что моя маленькая подружка должна ко мне сегодня зайти.
     Роксана подошла поближе, чтобы рассмотреть карты. В магазинчике было довольно жарко, но она не обратила внимания на это обстоятельство. Курения, возжигаемые Мадам, а также духи, которыми она себя баловала, всегда источали восхитительный аромат.
     - Ты пришла покупать, - спросила она, - или счастья поискать?
     - У вас есть время погадать?
     - Для тебя, моя дорогая, у меня всегда найдется время. Может, выпьем горячего шоколада, да? - Она бросила взгляда на Сэма и ее улыбка стала таять. Было в этом парне что-то, что ей не понравилось, несмотря на открытую, дружелюбную улыбку и красивые глаза. - А вы? У вас есть, о чем спросить карты?
     - Да нет, у меня все нормально, - ответил он, застенчиво улыбнувшись. - Меня это малость пугает. Ладно, Рокс, побудешь здесь, а я схожу в аптеку, мне там надо кое-что прихватить. Дома встретимся.
     - О'кей, - Мадам собрала карты и встала. Роксана направилась к занавеске, отделявшей торговое помещение от задней комнаты. - Скажи папе, что я скоро буду.
     - Ладно. Ну, пока. - Он двинулся к двери. Но, услышав шорох закрывшейся занавески, остановился. Дружелюбной улыбки как не бывало. Он специально открыл входную дверь, чтобы зазвенели колокольчики, после чего захлопнул ее. Быстро обогнув столы, забитые как барахлом, так и драгоценностями, Сэм подошел к прилавку. Под ним находился расписной портсигар, в котором мадам хранила выручку дня. Улов был невелик-торговля шла вяло в дождливые зимние дни, однако Сэм взял все до последней монетки. Засунув купюры и мелочь в карман, осмотрелся, нет ли здесь еще чего стоящего. Ему, конечно, хотелось бы побить здесь стекла и сервизы, но тогда возник бы повод предъявить ему обвинение. Вместо этого он заполнил карманы медными безделушками и, аккуратно придерживая колокольчики, открыл дверь, выскользнул наружу и тихо, медленно закрыл ее за собой.
     За следующую неделю Сэм "взял" еще четыре магазина в квартале. При этом он использовал Роксану. Они заходили вдвоем в магазин, и Сэм ждал, пока Роксана, известное лицо в округе, займет внимание продавца. Затем он набивал карманы всем, что плохо лежало, будь то ценная французская шкатулка или дешевая сувенирная пепельница. Еще один раз ему посчастливилось обчистить кассу, пока Роксану водили смотреть на только что привезенную из Парижа фарфоровую статуэтку.
     Сэма не интересовала стоимость добычи. Самое большое удовольствие он получал от сознания того, что наивная доверчивая Роксана стала его непреднамеренным партнером. Никто бы не стал обвинять милашку - дочку Максимилиана Нувеля в краже бижутерии. Пока она была с Сэмом, он мог набивать карманы сколько было угодно его ледяной душе.
     Но главным событием той новоорлеанской зимы было переманивание Аннабель от снедаемого любовью Люка. Оно прошло легко, так же легко, как и все его маниакально-подлые магазинные кражи. Все, что ему пришлось сделать, - это посмотреть, послушать и воспользоваться подвернувшимися возможностями.
     Как и большинство юных влюбленных, Люк и Аннабель были подвержены размолвкам. Главная их причина состояла в ограниченном количестве времени, которое Люк мог уделить своей подруге, из-за чего она предъявляла все большие требования к каждой минуте его дня. Она заставляла его пропускать репетиции, отменять выступления ради того, чтобы сходить с ним на вечеринку, на танцы или покататься на машине. Но хоть и играла в нем кровь, все же Люк был слишком профессиональным артистом и слишком самозабвенным вором, чтобы отменить выступление или кражу даже ради Аннабель.
     - Послушай, ну не могу я, - раздраженно выдохнул Люк и приложил телефонную трубку к другому уху. - Аннабель, я ведь тебе уже давно все объяснил.
     - Да ты просто упрямишься, - в трубке зазвучал явно срывающийся голос. Люк почувствовал себя униженным. - Ты же знаешь, господин Нувель все бы понял.
     - Нет, не знаю, - ответил Люк. Он и не собирался просить Макса что-либо понять. - Я занят в эти выходные, Аннабель. Я участвую в представлении.
     - Я понимаю, представление для тебя важнее, чем я. Естественно, представление было важнее, но Люк счел неразумным в этом признаваться.
     - Я обязан этим заниматься.
     - У Люси будет тусовка года. Туда придут все. Ее отец даже нанял оркестр. Я просто умру, если туда не пойду.
     - Ну так иди, - прошипел Люк. - Я же сказал тебе, насчет меня не волнуйся. Не думаю, что ты будешь сидеть дома одна.
     - Да уж, конечно, не буду, - сквозь слезы зазвучал пронзительный смех. - Так уж я тебе и пойду на самую большую тусовку года без парня! - прогнусавила она, после чего собрала весь свой елей, который только был у нее и вложила его в свой голос. - Миленький, ну пожалуйста, уйди с первого представления. Было бы неплохо, если бы мы пошли туда вместе, а потом ты мог бы уйти.
     Это прозвучало заманчиво. Это обещало приятное возбуждение, быструю, захватывающую дух езду. Но Люк не настолько изменился за последние годы, чтобы забыть, когда следует, а когда не следует принимать предложение об удовольствии.
     - Прости, Аннабель, не могу.
     - Не хочешь, - произнесла она ледяным тоном.
     - Послушай! - Начал было он, затем вздрогнул от треска брошенной трубки. - Ох, Боже ты мой, - процедил он сквозь зубы и швырнул трубку на рычаг.
     - Проблемы с женщинами? - Все выглядело так, будто Сэм случайно заскочил в комнату из кухни с яблоком в руке. На самом же деле он подслушал весь разговор и уже строил свои планы.
     - Они ничего не понимают. - Люк как правило не откровенничал с Сэмом, но на сей раз он был настолько разозлен и раздосадован, что ему захотелось довериться первому встречному.
     - Какого черта я должен срывать всем график выступлений только из-за того, что Люси Харбекер устраивает какую-то там тусовку?
     Сэм сочувственно кивнул и впился зубами в яблоко.
     - Не горюй, она это переживет. - Он дружески похлопал Люка по предплечью. А если не переживет, то ведь красивых баб на свете хоть отбавляй. Верно? - Он подмигнул Люку и отправился наверх по лестнице. Дела складывались так, что ему требовалось от