ворить? - просто спросила Шаннон.
     - Да, пожалуй... Если вы не против. Шаннон поднялась со стула.
     - Значит, в первом акте я участвовать не буду, - сказала она с легкой иронией и спокойствием, которые ей нелегко дались. - Выйду в сад через эту дверь.
     Она говорила себе, что это глупо: чувствовать себя, как будто бросает тонущий корабль. В конце концов, эта женщина - родная мать Брианны, и пускай та разбирается с ней, а ее дело - сторона. Приехала - и уехала.
     Она уже не первый раз повторяла себе эту спасительную фразу.
     Да, сейчас там разыграется сцена - можно себе представить! Буйный нрав, оскорбленные чувства - и все это по-ирландски. Ей, конечно, совсем ни к чему участвовать в подобном спектакле. Благодарение богу, что она выросла в Штатах, в семье, где всего два человека, и оба спокойные, разумные, без нервных срывов и взрывов, без криков и размахивания руками.
     Она обогнула дом, вышла в поле и увидела Мерфи, направлявшегося к их гостинице.
     "У него удивительная походка, - подумалось ей. - Не прямая и чванливая, не враскачку и с ленцой, а нечто среднее между тем и этим - полная мужского достоинства, легкая и в то же время твердая".
     Оживший рисунок - типичный мужчина-ирландец на своем поле. Длинные мускулистые руки, закатанные рукава рубахи, джинсы, побывавшие не один раз в стирке, башмаки, прошедшие немало миль. Шапка надвинута на глаза, но не затеняет какую-то пугающую голубизну глаз. Лицо мифического красавца из старинных легенд, созданное для того, чтобы быть запечатленным на бумаге или холсте.
     Мужчина с большой буквы, не могла не признать она. Стопроцентную фору даст любому изысканному пижону с Мэдисон-авеню в тысячедолларовом костюме и с букетом серебристых роз в наманикюренных ручках!
     - Как приятно видеть женщину, которая тебе улыбается!
     - Я подумала, что вы здорово похожи на документальный кадр из фильма "Ирландский фермер обходит свое поле".
     - Моя земля окончилась там, за оградой, - ответил он и несколько смущенно протянул ей букет полевых цветов. - Но они с моего поля.
     - Спасибо. - Как сделала бы любая женщина, она окунула в них лицо. - Это ваш дом виден из моего окна? Большой, каменный и весь в трубах?
     - Да.
     - Не слишком он велик для одного человека? А другие постройки - это что?
     - Амбары, сараи. Если придете в гости, я вам все покажу.
     - Возможно, приду.
     Она услышала - или ей показалось? - голоса из дома Брианны и подумала: началось!
     Мерфи перехватил ее взгляд и пробормотал:
     - Приехала Мейв? Миссис Конкеннан?
     - Да, она там. И вы тоже пришли. Скажете, это случайно?
     - Нет, не скажу. Мегги звонила мне и говорила, что назревает крупный разговор.
     - Лучше бы она сама пришла, а не оставляла
     Брианну одну.
     - Она уже там. Это ее голос вы услышали. - Непринужденным жестом он взял Шаннон за руку и повел подальше от дома, продолжая говорить:
     - Мегги и мать кидаются друг на друга, как два терьера. Мегги сделала все возможное, чтобы сестра могла спокойно жить, находясь подальше от матери. Купила для Мейв дом в городе, автомобиль.
     - Почему эта женщина воюет с дочерьми? - изумилась Шаннон. - Что они сделали ей и в чем провинились?
     Мерфи ответил не сразу. И то, что он сказал, не было ответом.
     - Вас любили родители, Шаннон?
     - Да, конечно.
     - И вы никогда не сомневались в их любви? Не взвешивали, много ее или мало?
     - Нет, - нетерпеливо ответила она. - Мы просто любили друг друга.
     - Вот, у меня было точно так же. Мы не думали, что нам как-то особенно повезло, потому что не считали, что может быть иначе. А у Мегги и Бри было по-другому. С самого детства. Для Тома, их отца, они были главным в жизни. Но не для матери. - Мерфи не выпускал руку Шаннон из своей, легко перебирая ее пальцы. - И чем больше он любил их, тем дальше отходила от них мать. Словно нарочно хотела наказать всех. И себя тоже.
     - Страшная женщина!
     Под это бурное восклицание Шаннон наконец отобрала у него свою руку.
     - Нет, несчастная женщина, - поправил ее Мерфи. - У вас тоже произошли несчастья, одно за другим, но вы достаточно сильная и разумная, и вы отодвинули их в свои воспоминания, так я это понимаю, а не живете ими все время. Ежедневно и ежечасно. А Мейв наполнена ими, как воздушный шар воздухом.
     Опять ее удивила ясность и образность его мыслей.
     - Не знаю, правы ли вы в отношении меня.
     - Зато я знаю. - Он снова взял ее за руку. - Пойдемте к дому. Там все стихло. Они уже, видно, наговорились.
     - Но это совсем не мое дело, Мерфи. Думаю, всем будет лучше, если меня ни во что не вмешивать.
     Он посмотрел ей в глаза. Прямо, серьезно и решительно.
     - Будьте со своими сестрами, Шаннон, - сказал он. - Не делайте того, о чем станете потом жалеть.
     - Проклятие! - Его взгляд раздражал, но и прибавлял силы. - Ладно, черт возьми. Я иду туда. Но вы мне не нужны, мистер защитник!
     - Я все равно с вами.
     Он еще крепче сжал ее руку и повел к дому.
     Глупо бояться, говорила себе Шаннон, пока они шли по саду. Что ей может сказать или сделать эта женщина? Какое бросить обвинение? Но мышцы были напряжены и чувства тоже, когда она входила в дом через кухонную дверь, сопровождаемая Мерфи.
     Первым ее впечатлением было, что женщина, сидевшая у стола, никак не была похожа на чью-либо жертву. Глаза у нее вызывающе блестели, на лице были написаны твердость и непреклонность судьи, только что огласившего строгий, но справедливый приговор. Пальцы рук, без всяких украшений, сцеплены и лежат на скатерти, как если бы женщина молилась. Но она не молилась, а судила.
     Рядом с ней была еще одна незнакомая Шаннон женщина, более полная, чем первая, с более мягким, не таким колким взглядом. А напротив них сплоченной, монолитной стеной стояли две сестры Конкеннан со своими мужьями.
     Вся эта сцена при другой ситуации могла бы выглядеть довольно забавной.
     Мейв Конкеннан метнула яростный взгляд на Шаннон и крикнула, скривив рот:
     - Вы привели ее сюда, в этот дом, когда я здесь? До странности спокойным голосом Брианна сказала:
     - Этот дом принадлежит мне. И Шаннон в нем желанная гостья. Как и ты, мама.
     - Как и я? Вы суете мне ее в глаза! Семя отцовского греха! Вот как вы показываете свое уважение к женщине, которая дала вам жизнь.
     - Дала жизнь, - повторила Мегги, - и потом ненавидела каждый наш вдох и выдох.
     - Ничего другого ты не можешь сказать! - Мейв повернула голову к старшей дочери. - Вы с ней одного поля ягоды. Обе родились в грехе.
     - Ох, не надо кивать на Библию! - Мегги топнула ногой. - Просто ты никогда не любила его. А остальное - отговорки.
     - Я поклялась ему в верности и сдержала клятву.
     - Да, сдержала. Но не сердцем. - Это произнесла Брианна. - Ладно, что было, то было, мама.
     - Мейв, - позволила себе вмешаться Лотти Салливан, кивая на Шаннон, - эту девушку не в чем упрекнуть. Разве не ясно?
     - Но зачем она явилась?
     - Мы пригласили ее.
     Это опять сказала Брианна.
     - Ее мать влезла змеей в постель к чужому мужу!
     - К тому, кого любила, - спокойно сказала Шаннон и выступила вперед, бессознательно примкнув к шеренге тех, кто противостоял Мейв Конкеннан.
     - По-вашему, любовь дает право на грех? На то, чтобы идти против церкви? - Мейв хотела подняться из-за стола, но ноги отказали ей. - Впрочем, других слов я от таких, как вы, и не ждала. Чего хотеть от американки, да еще рожденной в грехе?
     - Не смейте говорить так о моей матери! - Голос у Шаннон звучал хрипловато и угрожающе. - Слышите? У нее было куда больше смелости, сочувствия, понимания и просто доброты, чем вы можете себе представить! Проклинайте меня и сам факт моего рождения сколько угодно, но оставьте мою мать в покое!
     - Вы прикатили из Америки, чтобы приказывать мне в моем доме? - Голос у Мейв дрожал, она боялась, что сердце вот-вот вырвется из груди.
     - Я приехала потому, что меня пригласили. - Гнев ослеплял Шаннон, она даже не почувствовала, как Мерфи положил руку ей на плечо, а Грейсон успокаивающе взял за локоть. - А еще потому, что перед смертью моя мать хотела, чтобы я сделала это. Если вы против, ничем не могу помочь.
     Мейв медленно и тяжело поднялась. Да, эта американка похожа на него, двух мнений тут быть не может. За что же ей такое наказание - смотреть в это чужое лицо и видеть на нем глаза Тома Конкеннана, ее законного супруга?!
     - Грех свил в тебе гнездо. Вот единственное, что ты получила в наследство от Томаса Конкеннана. - Мейв метнула свирепый взгляд на Мерфи. - А ты, Мерфи Малдун, стоишь с ней рядом и позоришь свою семью. Показываешь слабую и греховную суть любого мужчины. Потому что рассчитываешь, что женщина, рожденная в грехе, свободна в своем поведении. Ведь так?
     Рука Мерфи еще крепче сжала плечо Шаннон, предварив ее попытку выйти вперед и ответить.
     - Будьте осторожны, миссис Конкеннан, - предупредил он. Голос был достаточно мягок, но через его пальцы Шаннон ощущала, как он весь напряжен. - Не говорите вещей, о которых пожалеете. Произнося такие слова о моей семье или о семье Шаннон, вы сами теряете стыд.
     Она сощурила глаза - пускай никто здесь не увидит ее слез.
     - Значит, все против меня? Все до одного.
     - У нас просто единое мнение, Мейв. - Роган пресек намерение Мегги вмешаться в разговор. - Когда успокоитесь, - добавил он, - мы снова вернемся к беседе.
     - Нам не о чем говорить! - Она схватила со стула свою сумочку. - Вы сделали выбор.
     - У вас тоже есть возможность его сделать, - миролюбиво заметил Грей. - Продолжать жить прошлым или принять настоящее. Здесь никто не хочет вас обидеть, вы это прекрасно знаете.
     - Мне ничего не надо, кроме исполнения своего долга. Но даже этого не могу дождаться от тех, кого породила! Моей ноги не будет в этом доме, пока она под его крышей!
     Мейв Конкеннан резко повернулась и, не очень твердо ступая, вышла за дверь.
     - Очень жаль, - сказала Лотти Салливан, забирая свою сумку и тоже направляясь к двери. - Но ей нужно время, чтобы свыкнуться. И уговоры сейчас не помогут. - Она бросила извиняющийся взгляд на Шаннон и заторопилась, догоняя Мейв.
     После долгого молчания, наступившего на кухне, первым заговорил Грей.
     - Ну и дела! - выдохнул он и успокоительно похлопал по руке Брианну. - Что скажете, Шаннон? Подать вам костыль для поддержки?
     - Предпочитаю выпить что-нибудь, - с удивлением услышала она собственные слова и потом обратилась к Брианне. - Только, прошу вас, не извиняйтесь, - сказала она чуть дрожащим голосом. - Вам не за что извиняться.
     - Она и не собирается! - Сглотнув комок в горле, Мегги подтолкнула сестру к столу. - Садись! И вы все садитесь. Выпьем виски. Мерфи, поставь чайник.
     Отпустив наконец плечо Шаннон, он повернулся к плите.
     - Мне показалось, ты говорила про виски, Мегги.
     - Да, для вас. Я буду чай. И Брианна тоже. - Она оглядела всех присутствующих. - Спиртное, я слышала, не очень хорошо для беременных и для тех, кто кормит.
     - Кто здесь беременный?
     Это воскликнул Роган, не сводя с нее глаз.
     - Так сказал врач сегодня утром. Ну, что ты уставился на меня, Роган? Реагируй как-нибудь, черт возьми!
     Он какое-то время еще смотрел на нее немигающими глазами, потом схватил в охапку и закружил по кухне.
     - Господи, Маргарет Мэри! Наливай виски, Грей! Я люблю эту женщину! Надо сейчас же отметить такое событие!
     - Она объявила об этом здесь специально для вас, - негромко сказал Мерфи, обращаясь к Шаннон.
     - Что?
     - Да, для своих сестер. Чтобы у них стало легче на сердце после того, что только что произошло.
     - Для Брианны. Конечно. А что касается меня... Мерфи прервал ее:
     - Не отказывайтесь от даров, которые вам преподносят, дорогая. От дружбы, от родственной любви. Шаннон стиснула руки в кулаки.
     - Вы говорите со мной, как школьный учитель! Вам все время хочется поставить меня на место.
     Он провел пальцами по ее подбородку. Что за идиотская привычка! Просто наглец какой-то!
     - Не поставить на место, а перевести в следующий класс, - усмехнувшись, сказал он. - Где вы будете чувствовать себя лучше и понимать больше.
     - Спасибо. Но я предпочитаю оставаться полуграмотной, - пробурчала она. Однако все же повернулась, взяла бокал из рук Грейсона и подошла к Мегги. - Поздравляю. Только я не знаю ни одного чисто ирландского тоста.
     - Попытайтесь произнести: "Слейнтэ о дхиа дуит", - предложила Мегги.
     Шаннон раскрыла было рот, но потом рассмеялась.
     - Боюсь, у меня ничего не получится.
     - Тогда просто "Слейнтэ", - пришел ей на помощь Мерфи. - Мегги, не мучай человека!
     - Слейнтэ! - повторила Шаннон, поднимая бокал. И, вспомнив один из тостов, слышанных ею в детстве, добавила:
     - И желаю вам дюжину детей, Мегги, похожих на вас!
     - О, это опасное пожелание, - фыркнул Грей. - Я имею в виду количество. Но сказано хорошо!
     - Благодарю. - Мегги скривила губы в улыбке. - Однако не обещаю...

Глава 9

     Лучшим времяпрепровождением для Мерфи было возиться с лошадьми. Работать в поле - дело обычное, постоянное, это была именно работа. Здесь же он испытывал радость, даже гордость. Впрочем, бывали и разочарования, и срывы.
     Он любил держать в руках комья земли, ощущать ее под ногами. Любил ее запах, с которым смешивался аромат поднимавшихся из нее растений. Погода была и другом ему, и врагом. Он подчас разбирался в ее настроениях лучше, чем в собственных.
     Дни и часы жизни он тратил на обработку земли, на то, чтобы засеять ее, собрать урожай. Это дело он знал, можно сказать, почти от рождения, знал досконально, но оно не было единственным, что он знал.
     Хорошая, добрая весна, которая наступила сейчас, означала, он понимал это, что нужно будет много и тяжело потрудиться, но зато не предвещала горестей и бед, когда урожай начинает гнить на корню, а семена страдают от внезапно ударившего мороза или нашествия насекомых.
     Мерфи умело управлял своим хозяйством, сочетая методы, применявшиеся еще его отцом и дедом, с новыми, о которых узнавал от людей и из книг. Вел ли он трактор по бурому полю между зелеными рядами картофельной ботвы, входил ли на рассвете в коровник для того, чтобы подоить своих белобоких подопечных, прежде чем отправить их на пастбище, - он всегда знал: труд его не случаен, не напрасен.
     А вот лошадей держал ради собственного удовольствия.
     В это утро он с наслаждением наблюдал за годовалым гнедым жеребчиком с широкой грудью. Тот тоже не сводил с него глаз, лениво помахивая хвостом. Они хорошо знали и понимали друг друга, и оба могли подолгу так стоять, будто играли в "кто кого перестоит". Неподалеку от них спокойно щипала траву ухоженная лоснящаяся кобыла, а ее жеребенок тем временем сосал молоко. Остальные лошади, среди которых была мать годовалого гнедого, предмет особой гордости Мерфи, насторожив уши, глядели на своего хозяина.
     Он похлопал себя по карману, и гнедой понимающе мотнул головой и приблизился к нему.
     - Ты умница, да? Хороший парень. - Мерфи гладил его по холке, а тот тыкался мордой ему в карман. Другие лошади тоже двинулись в сторону этого кармана. - Я не собираюсь подкупать тебя. Ты ведь любишь меня и без этого, верно? Но все-таки угощу. - Гнедой получил половинку яблока из его рук и начал с удовольствием хрупать. - Я соскучился по тебе, мальчик. - Он по-деловому ощупал его коленные суставы. - Может, хватит лениться, а? Пора показать, что ты умеешь!
     Мерфи уделил внимание каждой лошади, тоже угостил их и, обняв за шею гнедого, оглядел пастбище. Вдоль стен начинали расцветать желтые "рыжики", вовсю голубели колокольчики всех видов и мастей, дальше взгляд упирался в амбары, сараи, силосную яму, и, наконец, на холме, на фоне белых облаков, выделялся большой старый дом Его родовой дом.
     Уже за полдень; пора выпить кружку чаю, а потом продолжить работу. Он отвел глаза от лошадей и построек, поглядел на запад. Туда, где возвышался каменный круг - за оградой, отделявшей пастбище от пашни.
     И там он увидел ее.
     Сердце замерло у него в груди. Он с недоумением подумал: неужели так теперь будет всегда - стоит лишь ее заметить? Не странно ли это для мужчины за тридцать, который видел немало женщин на своем веку и ни одна из них не вызывала у него никаких особых чувств, кроме вполне естественных - обнять, обладать? Но сейчас все было по-другому. Его не оставляло ощущение, что это его Судьба.
     Было, разумеется, и желание. Вожделение. Однако с этим он мог подождать. Должен был подождать. Хотя бы для того, чтобы знать, как она к нему относится. Он чувствовал, что не безразличен ей: ее пульс временами начинал биться сильнее под его пальцами, а в глазах появлялось нечто ответное, что она тщательно пыталась скрыть. Но, возможно, он ошибается? Просто ему хочется, чтобы так было.
     Последний раз погладив гнедого, он зашагал через пастбище.
     Шаннон видела, как он направляется к ней. Она заметила его еще раньше, когда отвлеклась от холста и поглядела вокруг. Ее взгляд задержался тогда на впечатляющей картине: мужчина и молодой конь, оба предельно выразительные на фоне зеленого луга. Почувствовала она и тот момент, когда он увидел ее - его взгляд, хотя расстояние было достаточно большим, как будто коснулся ее тела.
     Что ему нужно от меня? - задала она самой себе вопрос. И что я могу хотеть от него? Несмотря на кажущуюся простоту, ответить на эти вопросы было сложно.
     - Привет, Мерфи! - Продолжая работать кистью, она окликнула его первой, когда он приблизился. - Как видите, я воспользовалась вашим разрешением поторчать у вас на поле.
     - Торчите сколько угодно, Шаннон, мы уже говорили об этом. Рисуете эти камни?
     - Можете взглянуть, если хотите.
     Она взяла другую кисть, а первую зажала в зубах.
     "Да, что-то в этом есть, - думал Мерфи, разглядывая холст, натянутый на подрамник и установленный на мольберте. - Что-то она поймала, уловила... Какую-то глубину. Тайну..." Или ему кажется, потому что хочется, чтобы так было? На холсте отсутствовал пока еще фон, не было и переднего плана - только камни, нагромождение камней, которым она уже начала придавать плотность и цвет. И делала это, по его мнению, мастерски. Что он и выразил, воскликнув:
     - Здорово, Шаннон!
     Она покачала головой, хотя услышать это было приятно.
     - Еще ждать не дождаться, когда будет "здорово". Сейчас уже не то освещение, какое хотелось бы.
     - Давно вы здесь?
     - Ну, не так чтобы очень. - Нахмурившись, она опустила кисть в краску на палитре, потом мазнула по холсту. - Следовало встать на рассвете, тогда, наверное, свет был бы таким, какой нужно.
     - Завтра опять будет рассвет. - Он присел на ограду, задумчиво постучал пальцем по альбому для эскизов, лежащему там. Потом вдруг спросил:
     - А вот эти буквы на вашей рубахе: "КМ", что означают?
     - Эти? - Она отложила кисть, отступила на шаг назад, не сводя глаз с холста, отерла пальцы о рубаху. - Они значат: "Карнеги Меллон". Колледж, где я училась.
     - Рисовать?
     - Ага... - Камни еще не ожили, говорила она себе. Нужно расшевелить их. - Я пошла потом больше по коммерческому искусству, - проговорила она рассеянно.
     - Реклама?
     - В общем, да.
     Он листал ее альбом, где уже были наброски.
     - Почему вы решили рисовать обувь и пивные бутылки, если можете совсем другое?
     Она взяла в руки тряпку, смочила скипидаром из пузырька. Почему-то ей приспичило непременно стереть с тыльной стороны ладони пятно серой краски.
     - Хотела сама зарабатывать деньги. И неплохие деньги. - Она упорно продолжала тереть тряпкой руки. - Это мне удалось. А теперь еще обещают повышение по службе.
     - Шикарно. - Он с улыбкой взглянул на рисунок в альбоме, изображающий Брианну в саду. - И что вы сейчас там делаете, по работе?
     - Вода в бутылках.
     Ответ прозвучал - она сама почувствовала это - достаточно нелепо. Особенно здесь -