го  по  голове.  Пока  Фил
пытался освободиться от бившейся в истерике Мэвис, Остин  схватил  за  горло
вытаращившую глаза Верди Шейс.
   - Я убью ее! - кричал он, пылая праведным гневом. - Она будет мертва, как
моя дочь, слышишь? Бросай мне свой револьвер и ключи от оков, не  то  я  так
продырявлю ей голову, что трактор войдет!
   Берди  только  тихонько  попискивала,  вцепившись  Остину  в  руку,  а  в
нескольких шагах от них плакала Русанна: уж  такого  унижения  она  никогда,
никогда не сможет забыть.
   - Куда ты собираешься ехать? - крикнул  Фил,  вне  себя  от  ярости,  что
вынужден  корчиться  на  крышке  гроба  вместе  с  рыдающей   женщиной.   Он
представлял, как парни из их участка будут над ним  насмехаться.  -  Подумай
как следует, Хэттингер. Куда ты собираешься удрать?
   - Куда поведет меня господь! - И действительно, он  чувствовал,  что  его
переполняет яростный гнев господень. Глаза у него  сверкали.  -  Жду  десять
секунд - и прикончу ее. А после этого начиню тебя свинцом, и дело с концом.
   - Да иди ты к черту!
   Фил вскочил на ноги и прицелился в  Остина,  но  едва  успел  увернуться,
когда у него над ухом прогремел выстрел.
   - Он, наверное, спятил совсем, если думает, что  я  стремлюсь  заполучить
дыру в башке, - и Фил выбросил из могилы револьвер и ключи.
   Остин оттолкнул Берди, быстро повернул ключ в замке и бросился к "Бьюику"
Шейсов. Берди некоторое время балансировала на  самом  краю  могилы,  но  не
удержалась и с громким криком рухнула вниз.  И  прежде,  чем  присутствующие
опомнились, Остин уже исчез, вооруженный двумя полицейскими  револьверами  и
пылая злобой.

***

   Джим Марч стоял в холле и терпеливо ждал, когда выйдет Кэролайн. Он хотел
узнать,  не  пожелает  ли  она  укрепить  перила  на  заднем  крыльце.  Идея
принадлежала ему,  и  Джим  гордился  этим:  отец  уехал  в  город  закупить
кое-какой недостающий материал, и он сам заметил, как просели шаткие перила.
   Когда Джим  постучал  в  дверь,  Кэролайн  крикнула,  чтобы  он  вошел  и
подождал. Теперь он переминался с ноги на ногу, и ему очень хотелось поближе
взглянуть на скрипку Кэролайн. Он знал, что скрипка  находится  в  гостиной:
видел ее через окно. "Ну что случится, если я один разочек посмотрю на нее?"
- твердил себе Джим, поглядывая  на  лестницу,  а  ноги  сами  несли  его  к
гостиной.
   Он все время думал о скрипке - со вчерашнего дня, когда Кэролайн  играла.
Джим никогда еще не слышал такой музыки, и ему было  интересно,  есть  ли  в
этой скрипке что-то особенное. Чем она отличается от  старой  скрипочки,  на
которой иногда играет летним вечером Руперт Джонсон?
   Джим сам не заметил, как оказался в гостиной,  как  коснулся  защелки  на
боковой стороне футляра и  открыл  крышку.  И  когда  он  увидел  ее,  уютно
угнездившуюся на черном-пречерном бархатном ложе, то сразу  понял:  да,  это
особенная скрипка. Она блестела, как  новенький  цент!  А  когда,  преодолев
страх, Джим прикоснулся к ней, блестящая поверхность оказалась гладкой,  как
шелк.
   Забыв свое клятвенное обещание - только взглянуть и по-быстрому обратно в
коридор, - Джим легонько провел большим пальцем по струнам...
   Спустившись по лестнице, Кэролайн услышала уже  полнозвучный  аккорд.  Ее
первой реакцией было негодование: никто и никогда не смел  притрагиваться  к
ее инструменту! Она сама настраивала и натирала свою скрипку, часто  удивляя
этим других музыкантов во многих оркестрах. А Луис  даже  иногда  жаловался,
что она гладит скрипку чаще, чем его. И она тогда чувствовала себя виноватой
- пока не обнаружила, что он сам любит кое-кого погладить...
   Кэролайн подошла к гостиной, собираясь как следует отчитать озорника,  но
внезапно остановилась. Джим стоял на  коленях  перед  футляром  и  осторожно
водил большим пальцем по струнам -  водил  так  нежно,  словно  гладил  щеку
младенца. Но даже не это заставило  Кэролайн  промолчать,  а  выражение  его
лица. Вид у мальчика был такой, будто он только что разгадал некую  чудесную
тайну. На лице его играла блаженная улыбка. Глаза сияли.
   - Джим, - тихо позвала  Кэролайн,  но  он  дернулся,  как  марионетка  на
веревочке, и вскочил.
   - Я.., я только хотел посмотреть! Прошу прощения, мисс Кэролайн. Я  знаю,
что не должен был... Пожалуйста, не прогоняйте моего папу из-за этого!
   - Да все в порядке, - сказала  она  и  улыбнулась.  Вот,  наверное,  Луис
удивился бы: как это все в порядке, когда маленький черный мальчишка трогает
ее скрипку? Ведь Луису она позволяла только глядеть на нее.
   - Так вы не сердитесь? - это не сразу дошло до смятенного сознания Джима.
   - Нет, но было бы лучше, если бы ты попросил разрешения взглянуть на нее.
   Впрочем, Кэролайн прекрасно понимала, что, если бы он спросил разрешения,
она бы не позволила. И тогда не смогла бы увидеть этого чудесного  выражения
глубочайшей радости  на  его  лице.  Той  самой  радости,  которую  когда-то
испытала она сама, впервые увидев эту скрипку.
   - Да, мэм, простите меня. Я, конечно, должен был спросить... -  Почти  не
смея верить, что все так удачно обошлось,  он  начал  пятиться  к  двери.  -
Вообще-то я только  собирался  предложить  вам  укрепить  перила  на  заднем
крыльце, но как-то получилось...
   - Послушай, а почему тебе вдруг захотелось взглянуть на скрипку?
   - Ну, просто.., я вчера слышал, как вы играли. А я никогда не думал,  что
скрипка может петь. И решил узнать, что в ней  такого  особенного,  в  вашей
скрипке.
   - Но она для меня и есть особенная.
   Кэролайн задумчиво вынула скрипку из футляра.
   - Ты когда-нибудь держал скрипку в руках? Джим с трудом проглотил слюну.
   - Ну, старый Руперт показал мне пару песен на своей скрипке.  Но  они  не
такие красивые, как ваши. И играет он совсем по-другому.
   "Вряд ли у старика  Руперта  "Страдивариус",  -  подумала  Кэролайн.  Она
внезапно почувствовала странный импульс, удививший  ее.  А  затем  напомнила
себе, что подавление импульсов привело ее когда-то  на  больничную  койку  в
Торонто. С тех пор она решила, что нужно следовать импульсам - и приехала  в
Инносенс. Неизвестно только, лучше это или хуже...
   - Может быть, ты покажешь мне, что умеешь? Она протянула ему скрипку,  но
Джим немедленно спрятал руки за спину.
   - Нет, мэм, я не могу. Это нехорошо.
   - Это хорошо, потому что я сама тебя  об  этом  прошу.  Она  видела,  как
взгляд мальчика застыл на  скрипке.  Было  ясно,  что  в  его  душе  борются
страстное желание и то, что он считал приличиями. Но руки медленно поднялись
и приняли скрипку.
   - Боже мой, как же она блестит! - прошептал он. Кэролайн улыбнулась.
   - Я была не намного старше тебя, когда  в  первый  раз  сыграла  на  этой
скрипке.
   И она унеслась памятью  далеко-далеко,  к  тому  вечеру,  когда  родители
подарили ей "Страдивариус". Это произошло в ее  гардеробной  Филадельфийской
академии музыки, она готовилась тогда к  своему  первому  большому  сольному
концерту. Ей было шестнадцать. Кэролайн очень  волновалась,  ее  только  что
едва не стошнило, и она уже собиралась отправиться в уборную, но  туг  вошли
родители. На лице отца была написана бьющая через край гордость  за  нее.  А
мать переполняли честолюбивые надежды и опасения,  что  плохое  самочувствие
дочери может все испортить.
   Кэролайн так никогда и не решила, чем явилась  в  тот  далекий  день  эта
скрипка - подарком, взяткой или угрозой. Но устоять перед ней она не смогла.
   "Что  же  я  играла,  -  подумала  Кэролайн,  -  тогда,  в   гардеробной,
пропитанной  запахом  цветов  и  канифоли?  Моцарта",  -  вспомнила  она   и
улыбнулась.
   - Сыграй же мне, - сказала она и подала Джиму смычок.
   Джим мысленно прикинул, что он играет лучше  всего.  Опустив  скрипку  на
плечо, он легко провел смычком  по  струнам,  пробуя  звук,  и  затем  начал
"Соленую собаку".
   Когда он кончил, затуманенный взгляд его прояснился,  на  лице  появилась
широкая улыбка. Он знал, что никогда еще лучше не играл, и плавно перешел  к
"Кэйзи Джонсу".
   Кэролайн сидела на ручке кресла и внимательно наблюдала за Джимом. Да, он
взял несколько неверных нот, и техника, разумеется, могла быть  получше.  Но
она находилась под сильным впечатлением - не только от его  игры,  смелой  и
яркой, но и от его взгляда, который ясно говорил, что  игра  доставляет  ему
радость.
   Ту самую радость, которой ее лишали почти двадцать пять лет. Или она сама
себя ее лишила?
   Джим пришел в себя и откашлялся. В его голове все еще звучала и  пенилась
музыка, от нее вибрировали пальцы. Но он боялся чересчур искушать судьбу.
   - Это мне все показал старик Руперт. Но вашу музыку он не играет.  Она..,
святая, наверное. Кэролайн невольно улыбнулась.
   - Думаю, мы можем с тобой заключить сделку, Джим.
   - Сделку, мэм?
   - Ты покажешь мне то, чему еще научил тебя  старик  Руперт.  А  я  взамен
покажу тебе, как играть другие вещи.
   Джим чувствовал, что руки у него вспотели, и  он  заставил  себя  вернуть
мисс Уэверли скрипку, пока на ней не появились пятна.
   - Я должен спросить у своего папы, - сказал он степенно, хотя сердце  его
готово было выскочить из груди.
   - Я его сама попрошу. Разумеется, если ты хочешь.
   - Конечно, хочу!
   - Тогда подойди и смотри.
   Кэролайн осталась сидеть, чтобы он мог видеть ее пальцы.
   - Пьеса называется "Минутный вальс". Ее создал Фредерик Шопен.
   - Шопен, - почтительно повторил Джим.
   - Но не думай, что это короткое и очень уж простое произведение. Название
дано...
   - Для смеха?
   - Да, - Кэролайн улыбнулась и  опустила  подбородок  на  скрипку.  -  Для
смеха.
   Они уже довольно  далеко  продвинулись  по  стезе  первого  урока,  когда
приехал помощник шерифа Карл Джонсон и сообщил, что Остин Хэттингер сбежал.

***

   После того, как Джонсон уехал в  "Сладкие  Воды",  чтобы  предупредить  о
побеге тамошних обитателей, Кэролайн приняла два решения.  Во-первых,  опять
начать  практиковаться  в  стрельбе.  И  второе  -  завести   себе   собаку.
Первоначальное намерение - собрать вещи и тоже бежать -  испарилось  прежде,
чем успело оформиться. На смену ему пришло чувство более сильное и глубокое.
Здесь теперь ее дом, и она намерена его защищать!
   Джим сообщил  ей,  что  фуллеровская  сука  Принцесса  два  месяца  назад
принесла щенков; Кэролайн решила не терять времени, села в машину и  поехала
в сторону Кабаньей улицы к Фулдерам.
   Хэппи, уже сменившая траурное одеяние на шорты и широкую майку для работы
в саду, была очень рада ее видеть. Не только потому, что  хотела  отделаться
от последнего оставшегося щенка, но и  желая  поведать  новой  слушательнице
историю кладбищенского происшествия.
   Кэролайн уже слышала всю историю от Карла Джонсона, но смирилась  с  тем,
что придется выслушать ее еще раз. И, может быть, не один.
   - Признаться, когда Остин выстрелил, я спряталась за могильным камнем,  -
рассказывала Хэппи. - Увидела только, как Остин толкает бедняжку Берди прямо
в яму на гринвиллского помощника и несчастную Мэвис! Ну, тогда поднялся  шум
и вой, прямо как в преисподней, доложу я вам. Берди пищит,  Мэвис  завывает,
помощник ругается, словно загулявший пьяница матрос...
   Губы Хэппи дрогнули, она хотела подавить улыбку,  но  заметила  в  глазах
Кэролайн смешинку. С минуту  они  молча  глядели  друг  на  дружку,  пытаясь
сохранить серьезность. Кэролайн не выдержала первой.  Она  фыркнула,  и  обе
заливисто расхохотались. Они смеялись до тех пор,  пока  Хэппи  не  вытащила
платок, чтобы утереть выступившие на глазах слезы.
   - И вот что я вам скажу, Кэролайн: это было такое зрелище, что до ста лет
не забуду. Когда Остин рванул прочь в "Бьюике" Верди, я подбежала. И увидела
кучу малу на крышке гроба, где чьи руки-ноги - не разобрать. И  я  подумала:
"Господи, прости, ну совсем как секс втроем  в  порнофильмах  на  видео".  -
Хэппи подмигнула. - Ну, вы понимаете, сама-то я такие фильмы не смотрю и  не
видела никогда.
   - Ну, разумеется, - ответила  ослабевшим  от  смеха  голосом  Кэролайн  и
опустилась на скамейку рядом с желтофиолем. - Ну, конечно, никогда.
   - Юбка у Берди задралась до пояса.  Ну  а  она  немного  грузновата,  моя
Берди, и, наверное, весь дух вышибла из помощника, когда свалилась прямо  на
него. Лицо у него было красное, как редиска. А Мэвис вцепилась ему в ноги  и
голосила, что это все "рука господня".
   - Ужасно, - еле  вымолвила  Кэролайн  и  снова  расхохоталась,  -  просто
ужасно!
   А Хэппи уткнулась в  носовой  платок,  пытаясь  заглушить  новый  приступ
смеха.
   - Ну а потом очнулся молоденький помощник, и мы все, кто был на кладбище,
стали вытаскивать из могилы Берди и остальных. - Хэппи вздохнула  и  уселась
рядом с Кэролайн. - Ох, я рада, что наконец выпустила все это из себя. Берди
никогда бы мне не простила, если бы я рассмеялась в ее присутствии.
   - Да, ужасно. Просто какой-то кладбищенский  фарс.  Они  еще  минут  пять
старались обрести спокойствие.
   - Ну, ладно, - немного  прерывистым  голосом  сказала  наконец  Хэппи,  -
сейчас позову собачонку, а пока  вы  будете  ее  разглядывать,  принесу  нам
чего-нибудь холодненького. Принцесса! Принцесса,  иди  сюда  и  тащи  своего
ублюдка. Вот, один остался, - пояснила Хэппи словоохотливо, - и вы можете им
распоряжаться. Кто отец, сказать не  могу,  потому  что  наша  Принцесса  не
очень-то разборчива в  связях.  Теперь  собираюсь  держать  ее  на  привязи.
Раньше, конечно, надо было...
   Кэролайн увидела большую желтую собаку, толстую и  неповоротливую.  Около
нее вился крупный щенок того же цвета. Каждые несколько секунд он нырял  под
нее, стараясь ухватить один  из  отвисших  сосков,  но  Принцесса,  которой,
видимо, надоело материнство, ловко уклонялась в сторону.
   Хэппи  хлопнула  в  ладоши,  и  щенок,  оставив  надежду   попользоваться
материнским молочком, весело запрыгал около Нее.
   - Ну вот,  никудышная  тварь,  познакомься  с  новой  хозяйкой.  -  Хэппи
поднялась. - А я пойду принесу чаю со льдом.
   Кэролайн недоверчиво разглядывала щенка. Да, конечно, он  очарователен  и
очень мило шлепнулся передними лапами прямо ей на колени. Но  она  не  может
позволить себе привязываться  к  животному,  если  через  несколько  месяцев
уедет.
   Кроме того, ей нужна собака сторожевая, а не комнатная,  и  никак  нельзя
сказать, что вид у этого песика  хоть  сколько-нибудь  устрашающий.  Правда,
рядом стояла мамаша щенка, и  она  была  довольно  крупной.  Но  сколько  же
потребуется времени, чтобы ее отпрыск вырос таким же?
   "Да, я совершила ошибку, - решила Кэролайн. - Надо было пойти в ближайший
собачий  питомник,  приобрести  себе  какого-нибудь  добермана  с  огромными
клыками и посадить его на цепь у заднего крыльца".
   Но у  щенка  был  такой  мягкий  и  теплый  мех...  Пока  она  хмуро  его
разглядывала, щенок уже облизал ей руку и так неистово завилял хвостом,  что
свалился со  скамейки,  куда  Кэролайн  его  посадила.  Теперь  он  старался
взобраться на прежнее место, скулил, а  в  больших  коричневых  глазах  были
удивление и взрослая собачья печаль.
   - Ах, будь ты проклят! - пробормотала она, посадила его себе на колени  и
обняла.
   Когда  Хэппи  вернулась  с  холодным  чаем,  Кэролайн  уже  назвала   его
Никудышником. И  решила,  что  он  будет  очень  мило  выглядеть  в  красном
ошейнике.

***

   Она купила ему такой ошейник в магазине Ларссона,  а  еще  десятифунтовый
мешок щенячьего корма, поводок, пластиковую тарелку, две миски  и  цветастую
подушку вместо подстилки.
   Пока Кэролайн была в магазине, щенок без остановки выл в машине,  положив
лапы на спинку заднего сиденья и глядя на нее с выражением ужаса и упрека  в
больших карих глазах. А когда она села в машину, он моментально вскарабкался
ей на колени. Последовал короткий поединок характеров, и  Кэролайн  в  конце
концов уступила, позволив ему таким образом доехать до Дому.
   - Ничего хорошего нас с тобой не ждет, - говорила она по дороге. - Я  уже
знаю, как все будет, и понимаю - почему. Дело  в  том,  что,  когда  я  была
маленькая, мне страшно хотелось иметь щенка, но  мама  не  позволяла.  Из-за
того, что повсюду будет  собачья  шерсть  и  лужи  на  ковре.  А  когда  мне
исполнилось восемь, я уже ездила по миру все лето. Так что не могло  быть  и
речи о том, чтобы завести щенка.
   Она вела машину и время от времени поглаживала  его,  наслаждаясь  теплом
свернувшегося на ее коленях мохнатого тельца.
   - Короче говоря, дело обстоит следующим образом:  я  не  собираюсь  здесь
задерживаться  больше  чем  на  месяц-два,  поэтому  мы  не  должны  слишком
привязываться друг к другу. Но, конечно, это не  значит,  что  мы  не  можем
стать приятелями и даже в какой-то мере наслаждаться обществом друг друга...
   Никудышник внимательно слушал, уютно пристроив морду в изгибе ее локтя  и
глядя ей в лицо самым задушевным образом. Въезжая к себе в  аллею,  Кэролайн
была уже по уши влюблена и ругала себя на чем свет стоит.
   Настроение ее отнюдь не улучшилось при виде Такера,  восседающего  на  ее
крыльце с бутылкой вина и букетом желтых роз на коленях.

Глава 14

   - Ты когда-нибудь делом занимаешься? - спросила  его  Кэролайн,  стараясь
одновременно вытащить из  машины  упирающегося  щенка,  сумочку  и  пакет  с
покупками.
   - Если попадусь в руки рабовладельца. - Такер отложил в  сторону  розы  и
лениво выпрямился. - Что это ты притащила с собой, Кэро?
   - Это называется собакой.
   Такер хмыкнул и направился к машине.
   - Симпатичный парень. - Он взъерошил щенку шерсть и взглянул на багажник.
- Чем-нибудь помочь?
   Кэролайн дунула на волосы, чтобы не лезли в глаза.
   - А ты как думаешь?
   - Я думаю, что ты очень рада видеть меня, - и, воспользовавшись тем,  что
руки у нее заняты, он наклонился и поцеловал ее, - но хочешь, чтобы это было
не так. Иди и предоставь остальное мне. Я все принесу.
   Она решила предоставить ему "остальное" - главным образом, чтобы  узнать,
способен ли он что-нибудь делать  руками,  кроме  как  поднимать  у  женщины
кровяное давление. А сама уселась на крыльцо  и  стала  застегивать  на  шее
упирающегося щенка новый ошейник.
   - А ты, кажется, приобрела  все,  что  требуется,  -  заметил  Такер.  Он
вытащил мешок с собачьей  едой  и  взвалил  его  на  плечо,  затем  подцепил
цветастую подушку. - А это зачем?
   - Надо же ему где-то спать.
   "Полагаю, он будет спать в твоей кровати", - улыбнулся про себя Такер  и,
плюхнув все на ступеньки, сел рядом с ней.
   - Это, наверное, фуллеровский щенок?
   - Как ты догадался?
   Такер только усмехнулся и погладил  щенка.  Кэролайн  почувствовала,  как
сильно пахнут розы, но, твердо решив не поддаваться очарованию, ничего о них
не спросила и даже не посмотрела на букет.
   Такер почесал щенка в самом нужном месте - под брюхом,  -  что  заставило
того улыбнуться и ритмично застучать задней лапой о ступеньку.
   - Да, хороший пес. И как же его зовут?
   - Никудышник, - пробормотала сквозь зубы Кэролайн, глядя, как щенок -  ее
собственный щенок! - залезает к Такеру на колени.
   - Я, признаться, думал, что ты заведешь себе сторожевую собаку.  -  Такер
слегка нахмурился. - Ну-ка, парень, покажи  мне  твои  зубки.  -  Никудышник
услужливо принялся грызть костяшку его большого пальца. -  Ну  что  ж,  зубы
скоро вырастут. И сам он тоже. Через пару месяцев ты его не узнаешь.
   - Через пару месяцев я.., я буду уже в  Европе.  -  Эти  слова  почему-то
дались ей с трудом.  -  Может  быть,  даже  раньше.  Я  собираюсь  заключить
контракт на сентябрь, а значит, должна отправиться в Филадельфию в  августе,
чтобы подготовиться.
   - Должна отправиться?
   Он произнес это с таким удивлением, что Кэролайн только пожала плечами.
   - Ну конечно, если я  заключу  контракт.  Но,  наверное,  я  смогу  найти
хороших людей, чтобы оставить у них щенка.
   Такер взглянул на нее. Его золотистые глаза были спокойны, взгляд тверд