она это знала, ударит очень больно. Целься ниже, сказала она себе, и бей его со всего размаху.
     Ей это не понадобилось. Пока она готовилась нанести удар, в переулок влетел Люк. Он набросился на Сэма с гортанным воем, который Роксане показался волчьим воем.
     Затем последовали глухие удары кулаков о плоть. Ей удалось подняться, ноги ее дрожали. Она тут же начала искать хоть какое-нибудь оружие - деревяшку, камень, металлический прут. Выбор пал на крышку от мусорного бака. Взяв ее, она направилась к дерущимся.
     Ей хватило мгновения, чтобы убедиться в том, что Люку помощь не нужна. Он уже оседлал Сэма и методично, безжалостно бил его кулаками по лицу.
     - Хватит! - Она отбросила крышку в сторону и схватила Люка за неуемные руки. - Остановись! Беда ведь будет, если ты его убьешь. - Ей пришлось наклониться, чтобы посмотреть Люку в его свирепые глаза. - Люк, папа не хотел бы, чтобы ты портил руки.
     Холодный, убедительный тон заставил Люка взглянуть на нее. Его запястья были все в синяках и крови. Он не мог не рассмеяться. - Верно. - Он коснулся окровавленной рукой ее лица. Он пришел в бешенство из-за предательства Аннабель, но это было ничто по сравнению с чувствами, которые охватили его при виде лежащей на земле Роксаны и склонившегося над ней Сэма. - Ты-то как, ничего?
     - Да. Хотела въехать ему по яйцам, но спасибо, что побил его за меня.
     - Нет проблем, мне это понравилось. Подбирай рюкзак и жди меня там, на тротуаре.
     - Ты не будешь больше его колошматить? - Она бесстрастно взглянула на изуродованное лицо Сэма. Как ей показалось, у него была сломана переносица и выбиты два зуба.
     - Нет, - он резко повернул голову в сторону конца переулка. - Иди, Рокс, жди меня.
     Взглянув в последний раз на Сэма, Роксана повернулась и пошла.
     - Я мог бы тебя убить за то, что полез к ней, - Люк согнулся над Сэмом. - Еще раз подойдешь к ней или к кому-нибудь из нашей семьи, учти, я тебя убью.
     Люк распрямился. Сэм с трудом встал на локти. Его лицо горело, в теле было ощущение, будто на него наехал грузовик. Никто никогда его так не бил.
     - Я тебе отплачу, - произнес он хриплым голосом. Люк презрительно взметнул бровь.
     - Попробуй! Мой тебе бесплатный совет, Уайатт, вали отсюда, пока можешь ходить, не то в следующий раз одним носом не отделаешься.
     Когда Люк ушел, Сэм свернулся в клубок, пытаясь ослабить боль. А она, смешавшись с ненавистью, разъедала его. С трудом встав на ноги, плача, он поклялся в один прекрасный день отомстить им. В один прекрасный день они все за это заплатят.

11

Париж, 1982

     - Я уже не ребенок, - Роксана вспылила. Возмущение сквозило в ее голосе, искрилось в ее глазах. Она резко оторвалась от окна, из которого открывался вид на весенний Париж.
     - Сие мне известно, - в отличие от дочери Макс говорил намеренно мягким тоном. Гнев дочери, казалось, ничуть не волновал его. Он плеснул сливок в чашку с крепким французским кофе. Годы превратили его волосы в блестящее олово.
     - Я имею право пойти с тобой, участвовать в твоих делах.
     Макс щедро намазал маслом булочку, откусил от нее кусочек, затем промокнул губы льняной салфеткой.
     - Нет, - сказал он, мягко улыбнувшись, и продолжил завтрак.
     Она чуть не закричала. Одному Богу известно, как ей хотелось кричать, гневаться, бесноваться. Впрочем, подобное поведение вряд ли убедило бы ее отца в том, что она стала достаточно взрослой, чтобы занять свое место в его деле.
     Гостиная их люкса в отеле "Ритц" была обставлена роскошно. Роксана была одета в усеянное яркими цветами платье свободного покроя, в ушах блестели небольшие изумрудные серьги, заплетенная на французский манер замысловатая коса падала вдоль спины. Казалось, она блестяще вписывается в окружающую обстановку.
     Но душа и сердце Роксаны тянулись к мрачным переулкам и закопченым крышам. Кровь, которая неслась по ее венам, закрытым нежной, как лилия кожей, была кровью вора. Требовалось лишь убедить отца в том, что ей пора начинать.
     - Папа.. - она допила его кофе, еще раз располагающе улыбнулась ему. - Я понимаю, ты хочешь меня уберечь.
     - Это главная задача любого родителя.
     - Вот за это-то я тебя и люблю. Но дай мне стать взрослой наконец.
     Он посмотрел на нее. Хотя на губах и застыла улыбка, в глазах была невыразимая грусть.
     - Никакая магия, которая есть в моем распоряжении, не смогла бы остановить тебя в этом.
     - Я готова, - воспользовавшись его долгим вздохом,
     Роксана взяла его руку и наклонилась вперед. Взгляд ее снова стал нежным, а улыбка убеждающей. Я и была готова. Я ничуть не хуже Люка.
     - Ты не представляешь себе, насколько хорош Люк, - Макс похлопал ее по руке и вернулся к своему завтраку. Интересно, подумал Макс, сколько раз они обсуждали эту тему с тех пор, как в четырнадцать лет она объявила о том, что готова участвовать в его закулисном представлении. До этого он и не предполагал, что дочь знает, чем он занимается после того, как гаснут огни рампы и публика расходится по домам. Глаза ее стали ледяными. Макс чуть было не усмехнулся. Такова магия женщины, подумал он.
     - Как бы хорош он ни был, - бросила она, - я могу быть лучше.
     - Это ведь не конкуренция, моя любимая.
     Он ошибается, решила Роксана. Она встала и вновь принялась расхаживать взад-вперед по гостиной. Это конкуренция, жестокая конкуренция, которая длится годами.
     - А все потому, что я не мужчина, - горечь слышалась в каждом звуке.
     - Не в этом дело. Я в определенной степени горжусь тем, что я феминист, - Макс еще раз вздохнул и отодвинул тарелку в сторону. - Ты еще слишком молода, Рокси.
     Он нажал не на ту кнопку.
     - Мне уже почти восемнадцать, - возмущенно выпалила она, повернувшись. - А сколько было ему, когда ты взял его с собой?
     - Намного старше, - промурлыкал Макс. - Я имею в виду внутренне. Я хочу, Роксана, чтобы ты ходила в колледж, училась, познавала вещи, которым я не могу тебя научить. Познай себя.
     - Я и так знаю, кто я, - она вздернула голову, распрямила плечи. Макс на мгновение увидел в ней ту женщину, которой она должна стать. В нем загорелась гордость за дочь, она охватила его так быстро и так сильно, что слезы выступили на глазах. - Ты научил меня всему, что мне нужно было узнать.
     - Не совсем, - спокойно произнес Макс. - Мы с Лили держали тебя при себе, наверное даже слишком, потому что иначе поступить не могли. А теперь мы хотим, чтобы ты пошла своим путем, самостоятельно. Если ты вернешься, я соглашусь с тем, что тебе так лучше.
     - А как насчет того, чего хочу я? - настаивала она. - Я хочу быть с тобой, когда ты пойдешь в Шоме, когда будешь открывать сейф. Я хочу на себе познать, что значит стоять в темноте с бриллиантами в руках.
     Макс понимал ее, слишком хорошо понимал. Он мог бы сожалеть о том, что рассказал ей все о драгоценных камнях, об их происхождении, потрясающей красоте и магической силе. Однако он редко сожалел о чем-либо в своей жизни.
     - Придет и твой черед, если суждено тому быть. Но не сейчас.
     - Черт возьми, я хочу.?
     - Придется тебе подождать со своими хотениями, - тон его был ровным и не допускающим никаких возражений. Одному ему было известно, какое облегчение почувствовал он, когда раздался стук в дверь. Взмахом руки он приказал Роксане открыть и принялся допивать кофе.
     Ей удалось подавить в себе ярость и открыть дверь с приятной улыбкой. Улыбка угасла, как только она увидела, что пришел Люк. Взгляд, который она нацелила на него, был острым как бритва.
     - Получила от ворот поворот? - ухмыльнулся он и, засунув руки в карманы, прошагал мимо нее в комнату. Дразнящий, женственный запах ее духов мгновенно зажег огонь у него в крови. Люк знал, что ничего не может с ним поделать, однако ему удавалось сделать свою реакцию на Роксану незаметной для нее, и ему не приходилось за такую реакцию расплачиваться.
     - Макс, - он порылся в серебряной корзиночке со слоеными пирожными и вытащил одно, - к твоему сведению, экипировку наконец всю привезли.
     - Ах, наконец-то, - кивнув, он предложил Люку сесть. - Выпей кофе, а я схожу сам все проверю. Можешь составить компанию Роксане.
     Черт бы его побрал, если бы он захотел остаться с ней наедине. Такая возможность редко выдавалась в повседневной суете. Но, черт возьми, он знал, он прекрасно знал, что под платьем на ней не было ничего.
     - Я пойду с тобой. - Он уже вставал с кресла, но Макс, поднявшийсь. усадил его на место.
     - Не нужно. Мы с Мышкой все проверим. Нам ведь уже сегодня днем надо репетировать, - он приблизился к зеркалу, чтобы поправить галстук и разгладить усы.
     Чувствуют ли они искорки, пробегающие между ними, спросил себя Макс. Сторонний наблюдатель от них, наверное, уже сгорел бы. Молодость, подумал он, вздохнув и улыбнувшись. Он увидел их отражение в зеркале. Оба они, находящиеся в разных концах комнаты, были напряжены, словно уличные кошки перед схваткой.
     - Когда Лили проснется, пожелайте ей от меня доброго утра. Встречаемся в "Паласе" в два. - Он подошел к дочери и поцеловал ее в щеку. - Аu revoir, ma belle .
     - Мы не договорили.
     - В два часа, - ответил он. - А вы пока пойдите вдвоем, погуляйте на парижском солнышке.
     Едва захлопнулась дверь за отцом, Роксана повернулась к Люку.
     - Ну уж на сей раз я в стороне не останусь.
     - От меня это не зависит.
     Она подошла к столу, за которым он сидел и стукнула кулаком по льняной скатерти так, что посуда зазвенела.
     - А если бы зависело?
     Он посмотрел ей прямо в глаза. Он готов был задушить ее за то, что она стала такой прекрасной. Все последние годы она медленно, незаметно околдовывала его. Подобно вору, она подбиралась к нему, чтобы одним взглядом украсть у него дыхание.
     - Я поступил бы так же, как Макс.
     Это был удар. Она втянула в себя воздух. Острая боль от такого предательства пронзила ее.
     - Почему?
     - Потому что ты еще не готова.
     - Откуда ты знаешь? - она откинула голову назад. Струящийся из окон свет падал на ее волосы, делая их пламенно-красными. Люк испугался, что она заметит страсть в его глазах.
     - Откуда ты знаешь, к чему я готова, а к чему нет? Это был открытый вызов. Слишком открытый. У него вспотели ладони.
     Тащить камушки из виллы "Тримальда" - это тебе не обманывать зрителей всякими там чашками и шарами, Рокс.
     Нуждаясь в допинге, он взял чашку с кофе. Благодаря многочисленной тренировке ему удавалось сохранить твердость руки. Он знал, что может разозлить ее. Это было бы самое лучшее. Пока она негодовала, он мог не прикасаться к ней. Так, во всяком случае, он надеялся.
     - Я ничуть не хуже тебя, Каллахан. Ты даже не знал, как тасовать колоду, пока я тебя не научила.
     - Ох, тяжело, небось, сознавать, что тебя кто-то превзошел.
     Вначале она побледнела как полотно, а затем стала краснее стоящих между ними на столе роз. Она выпрямилась и, к своей досаде, Люк увидел под платьем все очертания ее тела.
     - Безмозглый ублюдок! Ты не превзошел бы меня, если бы даже стоял на ходулях.
     Он лишь улыбнулся.
     - А о ком больше всего писала пресса после концерта в Нью-Йорке?
     - Идиот, который обкручивается цепями и залезает в сундук, который потом бросают в реку, неизбежно получает прессу.
     Ее раздражало, что все его эскапады были столь блестяще исполнены. Всякий раз, когда он запирался в очередной ящик, она как будто разрывалась на две части - одна восхищалась его мастерством и хитростью, другая испытывала отвращение.
     - Я получил прессу за то, что вылез, - напомнил он ей и вытащил одну из французских сигар, к которым пристрастился за последнее время, - за то, что был лучше всех, - он щелкнул зажигалкой и задымил. - Довольствуйся своими симпатичными фокусами, Рокс, и своими симпатичными мальчиками, - каждого из них Люк готов был прикончить, - а опасную работу оставь тем, кто умеет ее делать.
     Она сработала быстро. Люк всегда ценил в ней это качество. Он еле успел поднять руку и перехватить ее кулак, прежде чем последний врезался ему в нос. Держа ее за сжатые пальцы, он встал. Они стояли лицом к лицу, почти не касаясь друг друга телами. Дрожь пронеслась по ее спине. Желание вспыхнуло в ней словно неукротимое пламя. Ей хотелось ненавидеть его за это.
     - Осторожно, - предупреждение прозвучало спокойно, по меньшей мере как намек на то, что ей удалось разжечь в нем огонь страсти.
     - Если думаешь, что я испугалась, дай мне сдачи...
     Оба они были ошеломлены, когда он крепко схваипл ее за подбородок и приблизил ее лицо к своему. Ее уста разомкнулись в удивлении и ожидании. В сознании не осталось ничего, кроме ощущения блаженства.
     - Я мог бы и посильней, - слова вылетели со скрежетом, как будто кусочки стекла попали ему в горло. - И мы оба поплатились бы за это.
     Он оттолкнул ее прежде, чем успел сделать то, чего никогда бы себе не простил. На пути к выходу из номера он бросил резким, приказным тоном:
     - В два часа! В костюме!
     После чего захлопнул за собой дверь.
     Ощутив дрожь в коленях, Роксана опустилась в кресло. После нескольких глотков воздуха она провела рукой по горлу, пытаясь проглотить образовавшийся там комок. На мгновение, на одно короткое мгновение он посмотрел на нее так, как будто почувствовал в ней женщину. Женщину, которую он может захотеть. Женщину, которую он хотел.
     Она еще раз прерывисто вздохнула и покачала головой. Это смешно. Он всегда считая ее ненужной обузой. Ее это, впрочем, не тревожило. Период глупой детской влюбленности давно миновал.
     Как бы то ни было, мужчины ее не интересовали. У нее были иные, более серьезные планы.
     Черта с два собиралась она ждать четыре года, пока будет учиться в колледже, прежде чем претворить их в жизнь. Она сжала губы. Черта с два будет она ждать еще одну неделю. Настало время воплотить созревавшую в ее голове идею. Улыбнувшись самой себе, она положила ногу на ногу и машинально подхватила недокуренную Люком сигару. Она откинулась в кресле и принялась пускать кольца дыма в потолок. А также кое-что замышлять.

***

     Люку оставалось лишь благодарить Бога за то, что он дал ему столько забот. Даже в перерывах между репетициями представления в "Паласе" и приготовлениями к "работе" в Шоме у него не оставалось времени на мысли о Роксане. Исключение составляли те мгновения, когда, как правило, в три часа ночи он просыпался в холодном поту и в досаде после того, как она снилась ему. Это были невероятно четкие, дерзкие сны, в которых ее длинное белое тело обвивалось вокруг него. Ее роскошные волосы веером рассыпались по покрытой росой траве нa глухой поляне. Ее колдовские глаза окутывала пелена страсти.
     Если и был где-то ад, то Люк не сомневался, что ему гореть там за одни только эти сны. Ведь, Боже мой, он же рос вместе с ней и был для нее почти братом. Единственным, что оберегало от него Роксану, была укоренившаяся в его сознании идея, будто сделав с ней то, что ему хотелось, он тем самым совершит некое духовное кровосмешение.
     Кроме того, она, как ему казалось, станет смеяться над ним, если он проявит свои чувства. И этот смех высушит его до костей. Надо выйти отсюда. Он понял это после того, как десять с лишним раз прошагал взад-вперед по комнате. Подольше погулять перед ужином, понаслаждаться парижскими сумерками - это как раз то, что ему нужно. Он схватил свою черную кожаную куртку и встал перед зеркалом. Так он оставался довольно долго, теребя пальцами шевелюру.
     На протяжении многих лет он не замечал изменений в своей внешности. Впрочем, мало что и изменилось. Волосы по-прежнему были темными, густыми, достаточно длинными, чтобы завиваться около воротника или быть собранными в косичку. Глаза, как и прежде, были синими, а длина его черных ресниц уже перестала удивлять его. Он понял, что его романтически привлекательная внешность имеет успех у женщин, которые придают значение таким вещам. Кожа оставалась такой же гладкой, плотно обтягивающей узкие кости. Когда-то в подростковом возрасте Люк пробовал отрастить усы, но решил, что они ему не идут. Сейчас он был гладко выбрит.
     Во время одного из трюков он сломал переносицу. С тех пор все удачно срослось. Это однако немного огорчало его.
     К двадцати одному году он вырос до метра восьмидесяти пяти. Тело было поджарым. Затравленный взгляд, столь частый в его детстве, ныне почти не появлялся на его лице. За годы, проведенные с Максом, он научился управлять телом, умом, эмоциями. Он был и всегда будет благодарен за это Максу.
     Ему бы только время, да побольше силы воли, и он разорвет цепи, в которые он оказался закованным из-за своих чувств к Роксане.
     Он отвернулся от зеркала, вышел из номера и по длинному, устланному ковром коридору направился к лифтам. По дороге он бросил взгляд на миловидную белокурую горничную, которая везла перед собой тележку.
     Надо бы сменить полотенца и ароматические таблетки на подушках, подумал он. Мальчишка, некогда спавший в канавах, настолько привык к подобной роскоши, что уже почти не замечал ее.
     - Bon soir , - промурлыкал Люк поравнявшись с ней.
     - Bon soir, monsier, - она застенчиво улыбнулась, после чего постучала в одну из дверей.
     Люк был уже почти у лифтов, как вдруг застыл как вкопанный. Запах! Это же запах Роксаны! Черт возьми, неужели он настолько бредит ею, что ему повсюду чудятся ее запахи? Он встряхнулся, сделал еще один шаг и вновь застыл. Он повернулся и, прищурившись, стал внимательно изучать горничную, которая в этот момент вставляла универсальный ключ в замочную скважину.
     Эти ноги. Он выдвинул вперед нижнюю челюсть и вперился глазами в длинные тонкие ноги, наполовину скрытые темной форменной юбкой.
     Ноги Роксаны.
     Она уже входила в номер, когда Люк ухватился за дверь.
     - Что ты делаешь?
     - Pardon?  она смотрела на него из-под полуопущенных ресниц.
     - Кончай ломать комедию, Роксана! В чем дело?
     - Заткнись, - прошипела она, схватила его за руку и затащила в номер. Она была в ярости, но с этим, решила она, можно подождать. Сейчас ей нужно все выяснить.
     - Как ты узнал, что это я?
     Вряд ли он смог бы признаться, что узнает ее ноги, где бы они ни ходили, а посему еелгал:
     - Только не надо! Интересно, кого ты хотела обмануть таким нарядом?
     Вообще-то, наряд был идеальным. Короткий светлый парик полностью изменил ее облик. Даже цвет глаз казался другим. Цветные контактные линзы, подумал он, могут превратить изумрудно-зеленые глаза в дымчато-карие. Она обладала достаточным опытом по части косметики, чтобы слегка изменить цвет кожи и даже форму лица. Она также немного увеличила талию и, в чем Люк не сомневался, надела один из тех хитрых лифчиков, которые следовало бы поставить вне закона.
     Их обоих распирали чувства, по сравнению с которыми сам повод был эфемерным.
     - Шпион! - все еще гневно шептала она. - Я десять минут находилась в номере Лили, и она меня не узнала.
     Все потому, что в последние два года не заглядывалась на твои ноги, подумал он.
     - А я вот узнал, - сказал он, не вдаваясь в причины. - Ну, а теперь расскажи, какого черта ты сюда пришла.
     - Я хочу украсть драгоценности миссис Мелвилл.
     - Что за чертовщина?
     Ее глаза вспыхнули. Может быть, сейчас они и карие, но все равно это глаза Роксаны, подумал Люк.
     - Оставь меня в покое. Я пробралась сюда и с пустыми руками не уйду. Я рассчитала все до мельчайших деталей, и тебе не удастся испортить мне обедню.
     - А что ты будешь делать, когда миссис Мелвилл цозовет жандармов?
     - Естественно, я буду шокирована, возмущена и оскорблена. Как любой другой постоялец этой гостиницы, - отвернувшись от него, Роксана направилась к платяному шкафу. Она извлекла из кармана носовой платок, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, когда будет выдвигать ящики.
     Люк издал звук, в котором смешались удовольствие и отвращение.
     - Думаешь, ее камушки так и ждут тебя в ящике? В "Ритце" для таких вещей есть сейф внизу.