ть  себя  единственными   обитателями
вселенной.
   - Лейтенант Даллас?
   Элизабет поднялась ей навстречу, и Ева подметила, что она нервничает:
слишком прямая спина плохо сочеталась с печальным взором.
   - Спасибо, что согласились меня принять, миссис Барристер.
   - Мой супруг на совещании. Если необходимо, я могу его вызвать.
   - В этом нет нужды.
   - Вы приехали поговорить о Шерон?
   - Да.
   - Устраивайтесь.  -  Элизабет  указала  на  кресло  с  обивкой  цвета
слоновой кости. - Чем вас угостить?
   - Не беспокойтесь. Я постараюсь долго вас не  задерживать.  Не  знаю,
насколько вы знакомы с содержанием моего рапорта...
   - Полностью, - перебила ее Элизабет. - Очень  подробный  рапорт.  Как
юрист нисколько не сомневаюсь, что, когда  человек,  убивший  мою  дочь,
окажется за решеткой, вы докажете его вину в суде.
   - Надеюсь, -  пробормотала  Ева,  наблюдая,  как  Элизабет  судорожно
сжимает и разжимает тонкие пальцы. - Понимаю, как вам сейчас тяжело.
   - Она была моим единственным ребенком, - просто ответила Элизабет,  а
потом вдруг нахмурилась и вскинула подбородок.  -  Мы  с  мужем  были  и
остаемся  сторонниками   регулирования   численности   населения.   Двое
родителей - один ребенок. - Она через силу улыбнулась. - У вас есть  для
меня какая-то новая информация?
   - Пока что нет. Скажите, миссис Барристер, профессия вашей дочери  не
вызывала трений в семье?
   Элизабет стиснула руки на коленях.
   - Разумеется, я надеялась, что моя дочь займется  чем-то  другим.  Но
она имела право сделать свой выбор самостоятельно.
   - Ваш свекор, насколько я знаю, был против, - заметила Ева.
   Элизабет, казалось, уже полностью овладела собой.
   - Взгляды сенатора относительно  законодательства,  регламентирующего
секс, хорошо  известны.  В  качестве  лидера  консервативной  партии  он
стремится к пересмотру ряда действующих законов, относящихся к тому, что
обычно называют моралью.
   - Вы поддерживаете его воззрения?
   - Не поддерживаю. Но мне непонятно, какое это имеет значение.
   Ева наклонила голову  набок.  Если  эта  женщина,  так  свято  чтящая
законы, не согласна со своим  прославленным  свекром,  может  быть,  она
разделяла взгляды дочери?
   - Ваша дочь убита - возможно, клиентом, возможно, кем-то  из  близких
друзей. Мне бы хотелось знать,  не  рассказывала  ли  она  вам  о  своих
деловых и личных знакомствах.
   - Понимаю. - Элизабет сложила руки  на  коленях  и  попыталась  четко
сформулировать вопрос Евы, как подобает  юристу.  -  Вы  полагаете,  что
Шерон  могла  быть  со  мной  откровенна  как  с  матерью  и   женщиной,
разделяющей многие ее взгляды, по  поводу  интимных  подробностей  своей
жизни. - Как Элизабет ни старалась, ее взгляд затуманился.  -  Простите,
лейтенант, но это, к сожалению, не так. Шерон  редко  чем-либо  со  мной
делилась - тем более подробностями своего бизнеса. Она была.., далека  и
от отца, и от меня. Вообще от всей семьи.
   - И вы бы не узнали, если бы у  нее  появился  постоянный  партнер  -
человек, вызывающий особую симпатию? Способный ее ревновать?
   - Боюсь, что нет. Но думаю, что такой человек  вряд  ли  у  нее  был.
Видите ли, Шерон... - Элизабет глубоко вздохнула, чтобы  успокоиться.  -
Она презирала мужчин. Ее влекло к ним, но в глубине души  она  питала  к
ним презрение. Мне  кажется,  она  вообще  презирала  людей,  а  мужчин,
которые увивались вокруг нее  с  раннего  возраста,  -  особенно.  Шерон
считала их болванами.
   - Профессиональные проститутки подвергаются серьезной психологической
проверке. Неприязнь, тем более презрение, как вы это  называете,  обычно
становится причиной отказа в лицензии.
   - О, Шерон была очень умна! Если ей чего-то  хотелось,  она  находила
способ это заполучить. За исключением счастья... Счастливой она не была.
- Судя по судорожным глоткам, Элизабет не могла  справиться  с  комом  в
горле. - Честно говоря, я сама ее испортила. Мне  некого  винить,  кроме
самой себя. Какой смысл скрывать? Мне хотелось еще детей! - Она  закрыла
рот ладонью и сидела так до тех пор,  пока  не  решила,  что  остановила
дрожание губ. - Мои убеждения не позволяли мне больше рожать,  муж  тоже
относился к этому однозначно. Но своим чувствам я не могла  приказывать:
мне было мало одного ребенка. И я слишком сильно любила  Шерон.  Сенатор
расскажет вам, как я баловала ее, как нянчилась с ней, во всем потакала.
И он будет прав...
   - По-моему, материнская забота - ваша привилегия.
   Элизабет попыталась улыбнуться.
   - Как и материнские ошибки. Я совершила их предостаточно. Ричард тоже
ошибался: он любил дочь не меньше, чем я. Когда Шерон решила переехать в
Нью-Йорк, она не скрывала от нас, чем собирается заниматься. Мы пытались
бороться: Ричард умолял ее, я угрожала. Наверное, я сама ее  оттолкнула,
лейтенант. Она заявила, что я ее не понимаю, никогда  не  понимала,  что
видела только то, что хотела видеть. Она кричала,  что  меня  интересует
только то, что происходит в суде, а то, что творится дома,  у  меня  под
носом, я не желаю замечать...
   - Что она хотела этим сказать?
   - Наверное, что я была более способным адвокатом, чем матерью.  После
ее отъезда я чувствовала себя оскорбленной, я была страшно зла на нее. Я
ждала, уверенная, что она пойдет на  попятный.  Но  этого,  конечно,  не
случилось.
   Она помолчала, перебирая горестные воспоминания.
   - Ричард пару раз ее навещал, но это не принесло пользы, а только его
расстроило. Мы опустили руки и отказались от попыток  на  нее  повлиять.
Так продолжалось до недавних  пор,  пока  я  не  почувствовала,  что  мы
обязаны попытаться еще раз.
   - Чем это было вызвано?
   - Годы проходят, - пробормотала Элизабет. - Раньше я  надеялась,  что
ей надоест такая жизнь, что она пожалеет о разрыве с семьей и  вернется.
Но она не возвращалась... Год назад я ездила к ней сама.  И  то,  что  я
увидела, превзошло все  мои  ожидания.  Эта  жизнь  совершенно  засосала
Шерон. Когда я попыталась уговорить ее  вернуться,  она  набросилась  на
меня с оскорблениями. Я приехала  домой  в  ужасном  состоянии.  Ричард,
который до этого твердил, что  больше  не  будет  вмешиваться,  вызвался
съездить к ней и поговорить, но она отказалась с ним  встречаться.  Даже
Кэтрин хотела нам помочь. - Элизабет рассеянно потерла переносицу, чтобы
унять головную боль. - Она была у Шерон всего несколько недель назад.
   - Член конгресса Кэтрин Дебласс ездила в Нью-Йорк, к Шерон?!
   - Ну, не только к ней... Она собирала  средства  в  какой-то  фонд  и
заодно попыталась побеседовать с  Шерон.  -  Элизабет  поджала  губы.  -
Признаться, я сама попросила  ее  об  этом.  Мне  казалось,  что  я  уже
потеряла Шерон и было поздно отыгрывать все назад. Я не  знала,  как  ее
вернуть!
   Вот и понадеялась на помощь Кэтрин: она родственница, но  все  же  не
мать.
   Она посмотрела на Еву:
   - Считаете, что я должна была почувствовать опасность гораздо раньше,
когда Шерон была еще подростком?
   - Миссис Барристер...
   Элизабет покачала головой:
   - Конечно, вы правы. Но она отказывалась со мной откровенничать, а  я
не хотела лезть ей в душу, потому что всегда уважала ее достоинство.
   Никогда не одобряла матерей,  сующих  нос  в  личные  дневники  своих
дочек.
   - В дневники? - встрепенулась Ева. - Шерон вела дневник?
   - Всегда, с детства. Но очень тщательно прятала его.
   - Вы думаете, став взрослой, она не отказалась от дневника?
   - Нет, это я точно знаю. Шерон то и дело про него вспоминала,  шутила
насчет своих секретов и того, как ужаснулись бы  знакомые,  прочтя,  что
она о них понаписала.
   В описи имущества личный дневник не фигурировал. Если его  проглядели
при первом обыске...
   - У вас остались ее старые дневники?
   - Нет! - Элизабет вздрогнула, словно от испуга, - Шерон держала их  в
банковском сейфе.
   Кажется, она сохранила все свои дневники, начиная с первого.
   - Она пользовалась здешним, виргинским банком?
   - Об этом я ничего не знаю. Но попытаюсь узнать и сразу сообщу вам.
   - Буду вам очень  признательна.  Если  вы  что-то  вспомните  -  имя,
какие-нибудь слова, даже самую безобидную оговорку, -  немедленно  дайте
мне знать.
   - Обязательно. Только она никогда не рассказывала  о  своих  друзьях,
лейтенант. Меня это тревожило, хотя в  то  же  время  я  надеялась,  что
отсутствие близких людей побудит ее вернуться, порвать с жизнью, которую
она для себя избрала.
   Я даже обратилась за помощью к собственному другу в надежде, что  его
доводы окажутся убедительнее моих.
   - К кому же?
   - К Рорку. - На глазах у  Элизабет  опять  выступили  слезы,  но  она
мужественно боролась с горем. - Я позвонила ему всего за несколько  дней
до убийства. Мы знакомы много лет. Я попросила его организовать для  нее
приглашение на прием, который устраивали его друзья.  Он  согласился  не
сразу: Рорк не любит вмешиваться в чужие семейные  дрязги.  Но  я  очень
просила его. Мне казалось, если он подружится с  ней,  она  поймет,  что
привлекательной  женщине   не   обязательно   торговать   собой,   чтобы
почувствовать свою ценность.
   Он пошел на это - ради меня и мужа.
   - Вы попросили его вступить с ней в связь? - спросила Ева,  не  найдя
более тактичной формулировки.
   - О, нет! Тогда в этом не было бы смысла.
   Я просила Рорка стать ее другом. Другом  и  опорой.  Я  выбрала  его,
потому что никому так не доверяю, как ему. Шерон обрубила  все  связи  с
родными, и мне потребовался особенно доверенный человек. Он  никогда  не
причинил бы ей боли. Он не способен обидеть того, кого я люблю!
   - Он вас любит?
   - Это просто  привязанность,  -  раздался  из  дверей  голос  Ричарда
Дебласса. - Рорк очень привязан к Бет и ко мне, а также еще к нескольким
людям. Но назвать это любовью? Насколько я  знаю,  Рорк  избегает  таких
сильных чувств.
   - Ричард! - Элизабет вскочила, прижав руки к груди. -  Я  не  ожидала
тебя так рано...
   - Мы уже закончили. - Он подошел к ней и обнял. - Почему ты  меня  не
позвала, Бет?
   - Я не... - Она осеклась и беспомощно подняла  на  него  глаза.  -  Я
решила, что справлюсь сама.
   - Тебе не надо справляться самой. - Крепко держа  жену  за  руку,  он
обернулся к Еве:
   - Лейтенант Даллас, кажется?
   - Да, мистер  Дебласс.  У  меня  появились  кое-какие  вопросы,  и  я
предпочла задать их лично.
   - Мы с женой готовы оказать любую посильную помощь.
   В отличие от Элизабет, Ричард Дебласс совершенно  не  нервничал.  Его
самообладанию можно было позавидовать. Ева поняла, что он принимает весь
огонь на себя, оберегая жену, но в то  же  время  стараясь  не  выдавать
собственные чувства.
   - Вы спрашивали про  Рорка?  Позвольте  полюбопытствовать,  по  какой
причине?
   - Я рассказала лейтенанту, что просила  Рорка  встретиться  с  Шерон,
чтобы он попытался...
   - Ах, Бет! - Он обреченно покачал головой. - Ей бы ничего не помогло.
Зачем было его в это вовлекать?
   Элизабет снова прижала руки к груди. На ее лице было  написано  такое
отчаяние, что у Евы разрывалось сердце.
   - Знаю, ты твердил, что это бесполезно, что мы должны предоставить ей
полную свободу. Но я все равно хотела попытаться еще.  Она  могла  бы  к
нему привязаться, Ричард! Рорк знает, как подействовать на женщину. Если
бы я раньше попросила его помочь, он бы, возможно, спас ее!
   Для него нет почти ничего невозможного, было бы время. Но  времени-то
ему и не хватило. Моей девочке - тоже...
   -  Перестань,  -  пробормотал  Ричард,  снова  беря  ее  за  руку.  -
Перестань.
   Элизабет справилась с волнением и опять спряталась в свою скорлупу.
   - Нам теперь остается только молиться, чтобы  свершилось  правосудие,
лейтенант.
   - Это я обеспечу, миссис Барристер.
   Она закрыла глаза.
   - Вы вселили в меня надежду. Признаться, раньше я не верила в  успех,
даже когда услышала о вас от Рорка.
   - Он звонил вам и говорил о ходе следствия?
   - Да, звонил - справиться о нашем самочувствии и  предупредить,  что,
по его мнению, вы  скоро  нанесете  мне  визит.  -  Элизабет  попыталась
улыбнуться.  -  Он  редко  ошибается.  Он   назвал   вас   компетентным,
дисциплинированным,  въедливым  следователем.   Так   и   оказалось.   Я
благодарна вам за возможность самой в этом убедиться. Теперь я вижу, что
дело об убийстве моей дочери находится в надежных руках.
   Немного поколебавшись, Ева решила рискнуть:
   - Миссис Барристер, как бы вы восприняли информацию о том,  что  Рорк
входит в число подозреваемых?
   Глаза  Элизабет  на  мгновение  расширились,  но  она  очень   быстро
успокоилась.
   - Я ответила бы, что это колоссальное заблуждение.
   - Потому что Рорк не способен на убийство?
   - Нет, этого  я  бы  не  стала  утверждать.  -  Для  нее  было  явным
облегчением поговорить о ком-то другом. - Скорее, Рорк  не  способен  на
бессмысленные действия. Он,  пожалуй,  мог  бы  совершить  хладнокровное
убийство, но ни в коем случае не покусился бы на беззащитного человека.
   Да, он мог бы убить. Я бы не удивилась, если бы узнала,  что  на  его
счету есть смерти. Но сделать то, что сделали с Шерон?  Нет,  только  не
Рорк.
   - Нет, - подхватил Ричард, снова сжав руку жены. - Только не Рорк.

***

   "Только не Рорк", - думала Ева, пока такси мчало ее назад, к вокзалу.
Но почему он не сказал ей, что  встречался  с  Шерон  Дебласс,  оказывая
услугу ее матери? Что еще он от нее утаил?
   Шантаж?  Рорка  трудно  было  пред  ставить  жертвой   шантажа.   Ему
наплевать, что про него наплетут, что раструбят  на  весь  свет.  Однако
наличие дневников все меняло, теперь необходимо было включить в перечень
возможных мотивов убийства шантаж.
   Что записывала в них  Шерон,  о  ком?  И  где  искать  эти  проклятые
дневники?

Глава 9

   - Со слежкой я расправился в два счета, - похвастался  Фини,  уплетая
неаппетитный завтрак в  столовой  управления  полиции.  -  Он,  конечно,
клюнул на меня. То есть искал-то тебя, но в такой толчее  не  разберешь,
где кто. Залезаю я в этот хренов самолет...  -  Фини,  не  поморщившись,
запил яичницу с беконом кофе без молока.  -  Он  тоже  садится,  только,
разумеется, в первый класс. Выхожу - а он  тут  как  тут,  ждет.  Только
тогда до него и дошло, что тебя нет. Видела бы  ты  его  физиономию!  Он
куда-то звонит, и мы с ним меняемся ролями -  теперь  я  сажусь  ему  на
хвост. Дотащился за ним до отеля "Реджент". А в "Редженте" работают одни
придурки:  полицейский  значок  принимают  за  грязное   оскорбление   и
отказываются с тобой разговаривать.
   - Но ты все равно, со свойственным тебе тактом,  напомнил  им  об  их
гражданском долге?
   - Вот-вот. - Фини сунул пустую тарелку в отверстие для использованной
посуды, раздавил пустой пластиковый стакан  и  отправил  его  следом  за
тарелкой. - Он звонил в три места: в Вашингтон, в Виргинию и нашему шефу
полиции.
   - Черт!
   - Полностью с тобой согласен. Симпсон, бесспорно, слушается Дебласса.
Интересно, на какие кнопки он нажимает?
   Прежде чем Ева успела ответить, раздался  писк  ее  телефона.  Звонил
майор Уитни.
   - Даллас! Через двадцать минут вам следует явиться на тестирование.
   - Но, сэр, ровно в девять у меня  встреча  с  осведомителем  по  делу
Колби.
   - Перенесите! - отрезал начальник не терпящим возражений тоном.  -  У
вас есть двадцать минут.
   Ева медленно опустила телефон.
   - Одна кнопка уже обозначила себя...
   - Кажется, Дебласс питает к тебе личный интерес. - Фини вглядывался в
ее лицо: все полицейские дружно ненавидели тестирование. - Пройдешь  без
проблем?
   - Не сомневаюсь. Но это займет почти весь день. Окажи  услугу,  Фини!
Проверь манхэттенские банки. Мне надо узнать, был  ли  у  Шерон  Дебласс
сейф в банковском хранилище.  Если  ничего  не  найдешь  здесь,  займись
остальными районами Нью-Йорка.
   - Будет сделано.

***

   Отдел психологического тестирования представлял  собой  сеть  длинных
коридоров - частью стеклянных, частью окрашенных в светло-зеленый, якобы
успокаивающий, цвет. Врачи и прочий персонал носили белую форму  -  цвет
невинности и, конечно же, силы. За первой же  дверью  из  бронированного
стекла Еве было предложено  сдать  оружие.  Она  вытащила  револьвер  из
кобуры, положила на поддон и проследила взглядом, как он уезжает.
   Уже по пути в кабинет тестирования 1-С она почувствовала себя  голой.
В кабинете ей было ведено раздеться.
   Складывая  на  лавке  одежду,  она  старалась  не  думать  о   людях,
наблюдающих за ней по мониторам,  и  о  приборах,  зловеще  помигивающих
огоньками.
   Медицинский осмотр был самой легкой частью. Ей только и пришлось, что
стоять  в  центре  камеры  и  наблюдать  за   перемигиванием   приборов,
проверяющих ее внутренние органы и кости.
   Потом  ей  разрешили  надеть  синий  комбинезон  и   присесть,   пока
проверялись ее зрение и слух и проводился стандартный тест на рефлексы.
   Кровь на анализ взял лаборант.
   ПРОСЬБА ПРОЙТИ В ДВЕРЬ С ТАБЛИЧКОЙ "ТЕСТИРОВАНИЕ  2-С".  ПЕРВЫЙ  ЭТАП
ЗАВЕРШЕН.
   В соседнем кабинете Еве было приказано улечься на  стол  с  подушками
для сканирования головного мозга. В самом деле, зачем им  полицейские  с
опухолью мозга, выводящие в расход законопослушных граждан?
   Пока ей на голову надевали шлем, она наблюдала через прозрачную стену
за своими мучителями. Потом начались компьютерные игры.
   Ева  приняла  сидячее  положение  и  была  погружена  в   виртуальную
реальность.  Ей  предстояло  вести  скоростное  преследование.  В   ушах
раздались оглушительные звуки:  вой  сирен,  противоречивые  команды  из
переговорного устройства. Она узнала стандартную  полицейскую  машину  с
полным оснащением. Управление машиной было доверено ей, и Ева  принялась
отчаянно вилять, чтобы не угробить пешеходов, швыряемых ей под колеса по
прихоти компьютера.
   Она мучилась от невероятной духоты и ни на секунду не  забывала,  что
все это время контролируются  ее  жизненные  функции:  давление,  пульс,
пото- и слюноотделение. От столкновения с грузовым  фургоном  ее  спасло
только чудо.
   Знакомое место: старый порт на восточной окраине Манхэттена. Ева даже
почувствовала характерные запахи воды, гниющей рыбы,  застарелого  пота.
Безработные в синей униформе ждали удачи: разового поручения или  работы
на весь день. Она пролетела мимо синей очереди, караулящей вход в  Центр
трудоустройства.
   ПРЕСТУПНИК ВООРУЖЕН: ПОМПОВОЕ РУЖЬЕ, РУЧНАЯ ГРАНАТА. УБИЙСТВО С ЦЕЛЬЮ
ОГРАБЛЕНИЯ.
   "Отлично! - подумала Ева, продолжая гонку. - Лучше  не  бывает".  Она
надавила на акселератор, вывернула руль и поддела преследуемую машину за
задний бампер, высекая сноп искр.
   Мимо ее уха пронесся сгусток пламени: преследуемый произвел  выстрел.
Уличный торговец и несколько его покупателей отпрыгнули  в  сторону,  на
мостовую свалился котел с рисовой лапшой, до слуха донеслась брань.
   Ева снова поддела машину беглеца, намереваясь прижать ее к стене.  На
сей раз беглец не справился с управлением, его занесло. Ева развернулась
перед ним и вынудила остановиться. В следующее мгновение  она  выскочила
из  машины,  громко  называя  себя  и  предупреждая  о   бессмысленности
сопротивления. Преступник вывалился из  дверцы,  и  она  прижала  его  к
асфальту. Ева увидела, как он дрожит, мочится в штаны и теряет сознание.
   Не успела она перевести  дух,  как  мучители  перенесли  ее  в  новую
обстановку. Снова послышались крики - так кричала та  девочка.  А  потом
раздался безумный рев мужчины - ее папаши...
   Они почти без  изъянов  восстановили  ситуацию,  воспользовавшись  ее
рапортом. И видеосъемкой места преступления. Еве очень хотелось  осыпать
их проклятиями, но она стиснула зубы, подавила ненависть, забыла о своем
несчастье и побежала вверх по лестнице - назад в свой кошмар.
   Девочка больше не кричит. Ева колотит в дверь, называет  свое  имя  и
звание, предостерегает человека  за  дверью  от  опрометчивых  действий,
пытается его успок