хотел ей дать, Рорку потребовалось много времени и терпения. Ему пришлось долго ждать, когда между ними возникнет полное взаимное доверие.
     "Мой коп. Моя жена, с ее эмоциями и потребностями", - подумал Рорк, перебирая пальцами ее волосы. Он знал, что понадобится еще несколько минут, чтобы женщина в ней победила полицейского.
     Ева неторопливо протянула руку и отпила вина из его бокала.
     - Разве интересно смотреть старый фильм, если известно, чем он кончается?
     - Интересно посмотреть, как именно он кончается. Ты обедала?
     Она вернула ему бокал с вином.
     - Нет. Потом что-нибудь перехвачу. Перед окончанием смены на меня свалился занятный случай: женщина пригвоздила своего хахаля к стенке его же собственной дрелью.
     Рорк чуть не поперхнулся вином;
     - Это как? В буквальном смысле или фигурально?
     - В буквальном. Модель "Брэнсон-8000".
     - А откуда ты знаешь, что это была женщина?
     - Она сама вызвала полицию и дождалась нас. Судя по всему, этот человек обещал ей вечную преданность, но загулял на стороне, и она решила, что за такое предательство следует прогнать через его блудливое сердце почти метровую железяку.
     - Что ж, это для него урок...
     - Она почему-то выбрала сердце. На ее месте я бы просверлила ему яйца. По крайней мере, это было бы ближе к сути вопроса.
     - Ева, миленькая, ты уж очень конкретный человек!
     Он прикоснулся губами к ее рту, и в ту же секунду Ева перевернулась и бросилась на него сверху, распластав Рорка на софе.
     Сверкнув глазами, Рорк начал расстегивать пуговицы на ее блузке.
     - А ведь мы с тобой знаем, чем это кончается...
     Ева легонько укусила его нижнюю губу.
     - Давай посмотрим, как именно это кончится...

ГЛАВА 2

     Положив трубку, Ева еще какое-то время хмуро смотрела на аппарат. Итак, в офисе прокурора ей подтвердили, что заявление защиты по статье об убийстве второй степени в деле Лизбет Кук принято обвинением. Еву передернуло от отвращения. Статья о непреднамеренном убийстве для женщины, которая совершенно хладнокровно прикончила человека только из-за того, что он не мог держать в узде свой половой член! Теперь Лизбет Кук предстояло отсидеть самое большее год в казенном заведении облегченного режима, где она могла бы спокойненько красить ногти и укладывать волосы перед партией в теннис. Даже если ее выгонят с работы, обвиняемая всегда сможет на кругленькую сумму подписать контракт на производство экранной версии ее похождений, а затем уехать на Мартинику.
     Ева помнила, как сказала Пибоди, что не стоит брать в голову лишнего и лучше пусть все идет, как идет. Но она сама не ожидала, что наказание окажется таким до обидного мизерным. Ева решила - и уже выдала все в кратких и крепких выражениях этому бесхребетному хрену обвинителю, - что теперь не она, а он должен звонить родственникам убитого. Пусть объяснит, почему правосудие оказалось настолько загруженным работой, что не удосужилось как следует разобраться в этом деле и поспешило заключить сделку с защитой, даже не дождавшись полицейского отчета.
     Стиснув зубы, Ева резко ткнула пальцем в клавиатуру, словно поторапливая капризный компьютер, и вызвала заключение патологоанатома по Брэнсону.
     Здоровый мужчина. Пятьдесят один год. Причина смерти - отверстие в грудной клетке, проделанное вращающимся сверлом дрели. Других шрамов или ранений нет. Содержание в крови наркотиков или алкоголя не обнаружено. Указаний на недавнюю половую активность нет. Последний прием пищи был менее чем за час до смерти и состоял из тертой моркови и гороха в легком сливочном соусе, подсушенного пшеничного хлеба и травяного чая.
     "Довольно скучная еда для подлого дамского угодника", - подумала Ева, однако взяла на заметку то обстоятельство, что Брэнсон не находился под воздействием алкоголя или наркотиков.
     А кстати, кто, кроме Лизбет Кук, сказал, что он был дамским угодником? Ведь в этой чертовой спешке ей даже не дали времени проверить мотив преступления, которое теперь расценивается как убийство второй степени. Ева представила себе зрелище: когда дело дойдет до прессы, - а оно, несомненно, дойдет, - множество неудовлетворенных сексуальных партнеров будут искать глазами шкаф с инструментами.
     "Ваш любовник изменил вам? Ну что ж, посмотрите, как ему понравится "Брэнсон-8000". Это лучший выбор профессионалов и любителей!" Здорово. Под этим углом Лизбет Кук могла бы провести бойкую рекламную кампанию. Продажи моментально пошли бы в гору.
     Человеческие взаимоотношения - наиболее благодарная почва для совершения самых разнообразных преступлений. Некоторые люди умеют очень комфортабельно устраивать свою жизнь, превратить игру с мячом на стадионе в нечто похожее на бальный танец в зале. За такими охотятся, отвоевывают их, вешаются им на шею...
     Случайный отблеск собственного обручального кольца вдруг заставил Еву вздрогнуть. "Ну нет, тут же совсем другое дело!" - стала она уверять саму себя, спохватившись, что непроизвольно провела параллель между нравами общества и их отношениями с Рорком. Уж ее-то случай в общие закономерности не вписывался. Ведь она ничего не выискивала, любовь сама нашла ее и подчинила себе. Здесь не было ничего общего со всякими брэнсонами. И потом, если бы Рорк решил попытать счастья еще где-то, она бы не стала ему препятствовать и, уж во всяком случае, не покушалась бы на его жизнь или на какие-то части тела.
     Раздосадованная, Ева вернулась к своему отчету, которым обвинение даже не поинтересовалось. Открылась дверь, и в ее проеме появилась голова детектива из отдела электронных расследований Яна Макнаба. Его длинные золотистые волосы были на сей раз собраны в косичку, и только один переливающийся на свету завиток обернулся вокруг мочки уха. В этот день на нем был толстый свитер кричащих зеленых и голубых цветов, который свисал до бедер, и черные брюки, по форме напоминавшие мундштуки курительной трубки. Этот неописуемый наряд дополняли сверкающие синие башмаки.
     Макнаб улыбнулся Еве, ясные голубые глаза на его миловидном лице смотрели, как всегда, слегка нахально.
     - Даллас! Я закончил проверку телефонных контактов и текущих личных памяток вашего покойника.
     - Тогда почему твой отчет все еще не у меня на столе? - сухо спросила Ева.
     - Просто я подумал, что вы сначала захотите посмотреть материал из его домашнего кабинета, - дружелюбно ответил Макнаб и, положив перед Евой диск, присел на угол стола. - А что поделывает наша Пибоди?
     - Собирает для меня информацию. Неужели ты до сих пор не понял, что неинтересен ей, дружище?
     Макнаб пожал плечами.
     - А кто говорит, что она мне интересна? Она ведь все еще встречается с Монро, или как?
     - Мы с ней это не обсуждаем, Макнаб.
     Они понимающе переглянулись: оба не разделяли симпатий Пибоди к этому человеку, который умел быть приятным, только когда ему что-то нужно.
     - Да я так просто, из чистого любопытства... - пробормотал Макнаб.
     - Тогда спроси ее сам.
     Про себя же Ева добавила: "И расскажи потом мне".
     - Я ее иногда спрашиваю, и это дает ей возможность лишний раз порычать на меня. Кстати, у нее прекрасные зубы.
     Макнаб поднялся и сделал несколько шагов по тесной коробке кабинета Евы. Он безнадежно опоздал на свидание с одной из консультанток космического агентства, и вероятность того, что она согласится когда-нибудь еще встретиться с ним, таяла с каждым часом. Впрочем, "мисс Космос" уже начала ему надоедать, хотя раньше это трудно было представить, стоило вспомнить, как она выставляла напоказ свои прелестные груди в чем-нибудь прозрачном и серебристом. Макнаб даже пытался искусственно накачать себя энтузиазмом, но у него ничего не вышло. Его мысли постоянно возвращались к некой колючке, девушке-копу в накрахмаленной униформе. Что же у нее, черт возьми, было там, под униформой? Его снедало любопытство, от которого он никак не мог отделаться. В конце концов Макнаб пришел к выводу, что слишком много времени проводит дома один, перед экраном. И тут ему в этой связи вспомнилось:
     - Слушайте, вчера вечером я наткнулся на видеоклип с Мевис. Просто мороз по коже!
     - Да, это великолепно, - охотно согласилась Ева.
     Ее лучшая подруга, певица Мевис Фристоун, как раз в это время находилась в первой в жизни гастрольной поездке - занималась продвижением диска записей для одной из фирм Рорка, входившей в индустрию развлечений. Она теперь крушила своим голосом стены концертных залов в Атланте, и Ева вдруг почувствовала прилив сентиментальности. Как же высоко забралась Мевис по сравнению с теми временами, когда ей приходилось выворачивать наружу свои легкие в разбитых на закутки ресторанах-подвальчиках вроде "Голубой белки"!
     - Диск начинает пользоваться успехом, и Рорк считает, что запись Мевис войдет в двадцатку лучших, - с удовольствием сообщила Ева.
     Макнаб пощелкал кредитками в кармане:
     - И когда же мы об этом узнаем?
     Еве показалось, что он говорит об этом для того, чтобы прикрыть свой интерес к другой, главной для него теме, и она решила поддержать разговор:
     - Рорк планирует собрать вечеринку или что-то в этом роде, когда она вернется из поездки.
     - Да? Здорово!
     Но тут он встрепенулся: за дверью послышался стук уставных полицейских ботинок. Макнаб сунул руки в карманы, нагнав на себя видимость полнейшего равнодушия, и в этот момент в дверях показалась Пибоди.
     - Управление полиции Нью-Джерси пришло к выводу... - Пибоди осеклась, нахмурившись. - Что тебе надо, Макнаб? Лейтенанту некогда слушать твои убогие хохмочки.
     - Вообще-то, некоторые хохмы лейтенанту нравятся, - заметила Ева, но, увидев, что Пибоди слишком пристально посмотрела на нее, строго произнесла:
     - Итак, Макнаб, пошутили, и хватит. Продолжим о деле.
     - С удовольствием. - Макнаб широко улыбнулся Пибоди. - Так вот, при изучении записей звонков покойного выяснилось, что никаких иных разговоров с женщинами, помимо Лизбет Кук и своих сотрудниц, он не вел. В графе "Связи" в его дневнике обнаружены только пометки, связанные с мисс Кук, которая часто упоминается как "Лиззи, любовь моя".
     - И никакой другой женщины? - Ева поджала губы. - А другой мужчина?
     - Нет. Никаких амурных дел и никаких указаний на гомосексуализм.
     - Интересно. Пройдись по записям в офисе. Хотелось бы узнать, солгала ли "Лиззи, любовь моя" насчет мотива убийства, а если да, то зачем на самом деле она убила его.
     - Я уже занимаюсь этим.
     Макнаб двинулся к двери, но на пороге задержался, чтобы послать Пибоди нарочито громкий воздушный поцелуй.
     - Все-таки он - настоящая задница! - возмутилась Пибоди, когда Макнаб вышел.
     - Если он тебя раздражает, это еще не значит...
     - Без всяких "если"!
     - Но он довольно быстро сообразил, что его отчет может изменить некоторые аспекты рассмотрения дела, и сразу же пришел. Это немаловажно, Пибоди.
     Мысль о том, что Макнаб опять влезет в расследование одного из ее дел, привела Пибоди в ярость.
     - Но ведь дело Кук практически закрыто. Преступница созналась, ей предъявлено обвинение, она допрошена и взята под стражу...
     - Придется тебе сообщить, что она добилась-таки статьи об убийстве второй степени. Но если это преступление совершено не на почве ревности, может быть, нам еще удастся что-нибудь сделать. Все же неплохо было бы точно выяснить, была ли у Брэнсона какая-то связь на стороне, или Кук выдумала эту версию, чтобы скрыть другой мотив. Сегодня нам нужно побывать в его офисе и задать несколько вопросов сотрудникам. А это что у тебя? - Ева показала на диск, который ее помощница держала в руке.
     - Это предварительное заключение детектива Салли по Наладчику. Салли сразу согласился сотрудничать с нами, поскольку у него ничего нет. Тело, перед тем как его извлекли из реки, находилось в воде около тридцати шести часов. Свидетелей нет. Убитый не имел при себе наличных денег или чеков, но в карманах нашли удостоверение личности и кредитки. На руке остался браслет - подделка под "Картье", но хорошая. Салли исключает обычное ограбление, особенно с учетом того, что Наладчику сначала отрезали язык.
     - В этом может быть ключ к разгадке, - пробормотала Ева, вставляя диск в гнездо своего компьютера.
     - В заключении патологоанатома отмечено, что язык был удален с помощью зазубренного лезвия еще до наступления смерти. Следы сопротивления отсутствуют, значит, до этой импровизированной хирургической операции Наладчику нанесли удар, от которого он потерял сознание. Ну, а потом его сбросили в реку, предварительно связав ноги и руки. Смерть наступила позднее - в результате того, что он захлебнулся в воде.
     Ева легонько постучала пальцами по столу и улыбнулась.
     - Есть ли мне смысл читать отчет?
     Пибоди пожала плечами.
     - Детектив Салли был очень разговорчив. Не думаю, что он будет сопротивляться, если вы захотите взять это дело на себя. По его словам, не имеет значения, у какого берега реки найден убитый, проживавший в Нью-Йорке, и какое управление будет заниматься расследованием.
     - Я вовсе не собираюсь браться за это дело, просто меня интересует ход расследования. А как насчет "Арлингтона"?
     - Все, что удалось собрать, записано на диске, сторона Б.
     - Отлично. Сейчас я пробегусь по этой записи, а потом поедем в офис Брэнсона.
     На этом Ева решила закончить все разговоры. Но вместо того, чтобы уткнуться в экран, она сузившимися глазами уставилась на дверь.
     На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял долговязый молодой человек в поношенных джинсах и старинной парке. "Лет двадцать с чем-то", - предположила Ева. Серые мечтательные глаза смотрели с таким простодушием, что она сразу представила, как уличные воришки и пройдохи выстраиваются в очередь, чтобы обчистить его карманы. С худощавого лица молодого человека можно было писать портрет мученика или самоотверженного жреца науки. Но в темно-русых волосах, собранных в гладкий хвостик, виднелись выгоревшие на солнце пряди, что явно не свидетельствовало о кабинетном затворничестве. Юноша смотрел на нее, смущенно улыбаясь.
     - Вы кого-то ищете? - спросила Ева.
     В этот момент Пибоди обернулась, вытаращила глаза и издала какой-то пронзительный визг:
     - Зак! О, вау! Зак!
     Она сделала огромный скачок и прыгнула прямо в длинные, протянутые к ней руки. Наблюдая, как Пибоди в своей безукоризненно отглаженной форме и уставной обуви болтает ногами в нескольких сантиметрах от пола, Ева не знала, что и думать. Она медленно поднялась из-за стола, а Пибоди продолжала чисто по-детски восклицать в промежутках между поцелуями:
     - Что ты здесь делаешь? Как ты здесь очутился? О, как я рада тебя видеть! Ты надолго?
     - Ди... - все, что он смог произнести, подняв Пибоди еще выше, чтобы поцеловать ее в шею.
     Ева прекрасно знала, что в их подразделении достаточно длинных злых языков, и решила вмешаться:
     - Извините. Сержант Пибоди, я полагаю, что эту трогательную сцену лучше продолжить во внеслужебное время.
     - Ой, простите! Опусти меня, Зак, - спохватилась Пибоди, но продолжала с собственническим видом обнимать молодого человека даже тогда, когда ее ноги наконец коснулись пола. - Лейтенант, это Зак.
     - Ну, это я уже слышала.
     - Мой брат.
     Взгляд Евы разом изменился. Она тут же начала искать родственное сходство между ними - и не обнаружила. Они не были похожи ни конституцией тела, ни цветом волос или оттенком кожи, ни чертами лица. Еве оставалось выдавить из себя дежурную улыбку:
     - Очень приятно.
     - Я не хотел помешать вам... - Зак, зардевшись, протянул ей свою большую руку. - Ди так много хорошего рассказывала о вас, лейтенант...
     - Рада слышать, - ответила Ева, почувствовав, что ее рука словно затерялась в его руке, которая, однако, была при пожатии мягкой, как шелк. - А вы который из детей в семье?
     - Младший, - ответила за него Пибоди и произнесла это с таким обожанием, что Ева не смогла сдержать улыбку.
     - Младший? - повторила она, еще раз смерив парня взглядом. - Стало быть, самый маленький... Но, Зак, вы ведь метра два или около того. Да?
     - Два и восемь, - уточнил он и опять застенчиво улыбнулся.
     - Он пошел в нашего папу. Они оба высокие и худые. - Пибоди вновь неистово стиснула брата в объятиях. - Зак у нас художник по дереву. Он делает самые красивые на свете предметы мебели, особенно шкафы.
     - Перестань, Ди. - Зак покраснел от смущения. - Я всего лишь столяр. Умею обращаться с инструментом - вот и все.
     - В последнее время многие научились обращаться с инструментом... - пробормотала Ева, неожиданно вспомнив Лизбет Кук.
     - Почему ты не сказал мне, что собираешься в Нью-Йорк? - спросила Пибоди.
     - Хотел сделать тебе сюрприз. Еще два дня назад не был уверен, что удастся приехать.
     Зак ласково погладил Пибоди по голове, и это движение вновь напомнило Еве о проблеме человеческих взаимоотношений. Все-таки некоторые отношения строились не на сексе, не на власти или расчете, а на чем-то менее плотоядном, - может быть, на простой человеческой любви...
     - Я получил заказ на несерийную мебель от людей, которые видели мою работу там, в Аризоне.
     - Здорово! И сколько это займет времени? - спросила Пибоди.
     - Не знаю, как получится. Я, наверное, пробуду здесь, пока не закончу.
     - Прекрасно! Ты остановишься у меня. Я дам тебе ключ и расскажу, как ко мне добираться. Сядешь в подземку... - Пибоди закусила губу. - Только не зевай по сторонам! Здесь все не так, как дома. Не носи деньги и удостоверение личности в заднем кармане, потому что...
     - Пибоди! - Ева подняла палец, прося внимания. - Займись-ка ты остаток дня личными делами. Устрой брата как следует.
     - Я не хочу, чтобы из-за меня возникли какие-то проблемы... - начал сопротивляться Зак.
     - Вы создадите больше проблем, если она будет беспокоиться, как бы вас не обобрали шесть раз, пока вы доберетесь до ее квартиры, - довольно сурово пресекла его возражения Ева. Ей вдруг действительно стало боязно за этого добряка, само лицо которого служило "пометкой" для уличной шпаны и карманников. Впрочем, ей не хотелось слишком уж сгущать краски, и она попыталась смягчить свою строгость улыбкой:
     - Главное - не быть растяпой, а вообще-то у нас здесь относительно спокойно.
     - Но мы же хотели поехать в контору Брэнсона, - напомнила Пибоди.
     - Думаю, что управлюсь одна. Если что-то вдруг понадобится, свяжусь с тобой. Давай, показывай Заку достопримечательности Нью-Йорка.
     - Рад был познакомиться, лейтенант.
     - Я тоже очень рада.
     Ева посмотрела им вслед. Пибоди просто распирало от сестринской нежности, а Зак шел, слегка наклонившись к ней, чтобы, наверное, лучше слышать ее безудержное девчачье щебетание.
     Семья... Ева задумалась: она вновь столкнулась с загадкой. Семья была для нее чем-то почти непостижимым и не слишком притягательным. Институт, заведенный людьми для устройства жизни на собственный лад в попытке защититься от жестокости - или, напротив, от свободы - внешнего мира. Конечно, он был безлик, мелочен и тривиален, а те семьи, которые Ева встречала в своей жизни, при всей внешней схожести устоев были абсолютно разными и преподносили сюрпризы, отнюдь не всегда радостные. В случае же, свидетелем которого она только что оказалась, было приятно увидеть, что в этом эфемерном для нее институте еще можно встретить что-то стоящее.

***

     Заместителю Брэнсона Крису Типлу было около тридцати. Приятное полнощекое лицо, ярко-рыжие, почти красные волосы. И примерно того же цвета сейчас были распухшие ободки его глаз. Он плакал, уже совершенно не стыдясь своих слез, которые катились по этим полным щекам.
     - Его любили все... - единственное, что он пока смог сказать Еве.
     Всеобщая любовь... Обычно Ева относилась недоверчиво к подобным утверждениям. Пока ей было ясно одно: главным следствием происшедшего являлась нависшая над всеми сотрудниками компании неопределенность их дальнейшего положения.
     - Я сочувствую