ие?
   Сколько бы Джулия ни отвечала, они снова и снова задавали одни  и  те  же
вопросы, и она снова и снова отвечала.
   Она потеряла счет времени. Сколько провела она в этой  маленькой  комнате
без окон? Час? День? Иногда она ловила себя на том, что  мысли  ее  блуждают
совсем не здесь.
   Покормили ли ужином Брэндона? Успеет ли она помочь  ему  подготовиться  к
контрольной по географии? Пока ее мысли уносились за стены этой комнаты, она
продолжала отвечать.
   Да, она спорила с Евой. Она была разгневана и  расстроена.  Нет,  она  не
может точно вспомнить, что говорила. Они никогда не  обсуждали  изменения  в
завещании. Нет, никогда. Возможно, она  касалась  орудия  убийства.  Она  не
уверена. Нет, она не знала о деталях  завещания  Евы.  Да,  да,  дверь  была
заперта, когда она приехала домой. Нет, она не знает, видел ли ее кто-нибудь
после того, как она миновала ворота.
   Снова и снова  Джулия  вспоминала  свои  передвижения  в  день  убийства,
осторожно пробираясь сквозь лабиринт, наступая на собственные следы.

***

   Во время всей процедуры ареста Джулия старалась  мысленно  отделиться  от
своего  тела.  Ее  фотографировали  для  полицейского  досье.  Ей  приказали
смотреть прямо вперед. Она подчинилась, моргнула  от  вспышки  света,  затем
повернулась в профиль.
   Они отобрали ее костюм и украшения, ее сумку, ее достоинство. Все, что  у
нее осталось, - это остатки гордости. За них она и цеплялась.
   Ее отвели в камеру.  Здесь  она  должна  была  ждать,  пока  установят  и
заплатят залог. Убийство, думала Джулия, ошеломленная, сбитая  с  толку.  Ее
только что арестовали за убийство второй степени, за убийство со смягчающими
вину обстоятельствами. Где-то в том черном  лабиринте  она  сделала  ужасный
поворот.
   Лязгнули металлические двери, и  паника  пробила  ее  защитную  оболочку.
Джулия чуть не завизжала, почувствовала  вкус  крови  от  закушенной  нижней
губы. О боже, не закрывайте меня. Не запирайте меня в эту клетку.
   Джулия сидела на краю койки,  сжав  на  коленях  руки.  Она  готова  была
поклясться, что воздух застревает в решетке и  не  пробивается  внутрь.  Она
слышала непристойные ругательства проституток, завывания наркоманов,  чьи-то
тихие жалобные рыдания.
   К стене напротив  койки  была  привинчена  раковина,  но  Джулия  боялась
подойти к ней. Она подавляла угрожавшую задушить ее  тошноту,  но  не  могла
заставить себя склониться над стальным унитазом.
   Она выдержит. Она не сломается.
   Мысленным взором она уже видела газетные заголовки:
   ДОЧЬ ЕВЫ БЕНЕДИКТ АРЕСТОВАНА ЗА УБИЙСТВО МАТЕРИ.
   МЕСТЬ ОТВЕРГНУТОЙ ДОЧЕРИ.
   ТАЙНА, СТОИВШАЯ ЕВЕ ЖИЗНИ.
   Как скоро эти заголовки украсят первые страницы газет?
   Понравилась бы такая реклама Еве?
   Джулия прижала ладонь к губам, чтобы оборвать истерический  взрыв  смеха.
Нет, даже Ева, великий кукловод,  не  могла  предвидеть  подобного  поворота
событий.
   Джулия забилась в дальний угол койки, подтянула колени к груди,  опустила
на них голову и закрыла глаза.
   Убийство. Убийство. Убийство. Казалось, это слово проткнет ей мозги.  Она
начала задыхаться. Крепче сжала веки. И увидела все так, как ей описывали  в
комнате для допросов.
   Спор с Евой. Слепая ярость. Ее  пальцы  смыкаются  на  сверкающей  медной
кочерге. Один взмах. Кровь. Как много крови. Ее собственный крик, когда  Ева
падает к ее ногам.
   - Саммерс!
   Джулия вскинула голову.  Быстро-быстро  замигала,  пытаясь  сфокусировать
взгляд. Неужели она заснула? Сейчас она не спит и все еще в камере. Но дверь
открыта, и в проеме стоит охранник.
   - Вас отпускают под залог.

***

   Первое, что хотел сделать Пол, когда увидел Джулию, это броситься к ней и
прижать ее к своей груди.  Один  ее  взгляд,  и  он  понял,  что  она  может
растрескаться в его руках, как яичная скорлупа.
   - Готова? - спросил он, беря ее за руку. Джулия  молча  вышла  с  ним  на
улицу  и  очень  удивилась,  что  еще  светит  солнце.  Автомобили  медленно
продвигались по улице: работавшие в  городе  пробивались  к  своим  домам  в
пригородах, надеясь успеть к ужину. Несколько часов назад,  всего  несколько
часов назад, в мягком утреннем свете они похоронили Еву. Теперь ее  обвиняют
в убийстве Евы.
   - Брэндон?
   Джулия покачнулась, и Пол подхватил ее, но она продолжала идти, словно не
заметила своей слабости.
   - Не волнуйся. Сесиль справляется. Он  может  переночевать  у  нее,  если
только ты не хочешь забрать его.
   Господи, она хочет увидеть Брэндона. Обнять. Но она мельком видела себя в
зеркале, когда ей отдавали костюм. Ее лицо было белым, под глазами синяки, а
в глазах дикий ужас.
   -  Я  не  хочу,  чтобы  он  видел  меня  такой..,  пока  я..,  пока...  -
Сконфуженная, Джулия остановилась у машины Пола. Странно, выбравшись из  той
клетки, она не знает, что делать дальше. - Я должна..,  я  должна  позвонить
ему. Необходимо ему объяснить.., как-нибудь.
   Она снова покачнулась, и он снова поймал ее и усадил в машину.
   - Ты можешь позвонить ему позже.
   - Позже, - повторила она и закрыла глаза.
   Джулия не проронила больше ни слова, и Пол понадеялся, что  она  заснула,
однако вскоре заметил в зеркало заднего вида, как сцепились  на  коленях  ее
руки. Он был готов к слезам, к вспышке гнева. Он не знал, что делать с  этой
слабостью, с этой хрупкостью.
   Почувствовав запах моря, Джулия  открыла  глаза.  Ей  казалось,  что  она
очнулась после долгой болезни.
   - Куда мы едем?
   - Домой.
   Она прижала ладонь к виску, словно пытаясь вдавить в голову реальность.
   - В твой дом?
   - Да. Проблема?
   Она отвернулась, и он не видел ее лица.  Перед  домом  он  слишком  резко
нажал на тормоза. Они оба дернулись  вперед,  откинулись  назад.  Когда  Пол
подбежал к ее дверце, она уже стояла рядом с машиной.
   - Если ты не хочешь быть здесь, просто скажи, куда тебя отвезти.
   - Мне некуда идти. - Ее глаза были полны боли и страха,  как  у  раненого
зверька. - И не к кому. Я не думала, что ты.., привезешь меня сюда. Захочешь
видеть меня здесь. Они думают, что я ее убила. - Руки Джулии  так  тряслись,
что  она  выронила  сумку,  присела,  чтобы  подобрать  ее,  и   не   смогла
выпрямиться. - Они думают, что я ее убила.
   - Джулия! - Пол потянулся к ней, но она отстранилась.
   - Пожалуйста, не надо. Не трогай меня. Если ты до меня дотронешься, я  не
смогу сохранить ошметки своей гордости.
   - К черту твою гордость! - Он подхватил ее на руки, и ее тело  сотряслось
от рыданий.
   - Они посадили меня в клетку. Они задавали мне вопросы. Снова и снова.  И
они посадили меня в клетку. Они заперли дверь и  оставили  меня  там.  Я  не
могла там дышать.
   Пол сжал зубы, но продолжал нашептывать ей утешения:
   - Ты должна полежать. Отдохнуть.
   - Я не могу забыть, как она выглядела, когда я нашла ее. Они думают,  что
это сделала с ней я. Господи, они снова посадят меня в клетку. Что  будет  с
Брэндоном?
   - Тебя никуда больше не посадят. - Пол положил ее на  кровать,  обнял  ее
лицо ладонями. - Тебя больше не посадят в камеру. Верь мне.
   Джулия хотела верить, но видела лишь себя в  той  маленькой  зарешеченной
комнате.
   - Не оставляй меня одну. Пожалуйста. - Заливаясь слезами, она вцепилась в
его руки. - Не оставляй меня. Пожалуйста. - Она притянула его лицо к своему.
- Пожалуйста.
   Пол утешал ее. Но нежные ласки и тихие  слова  не  могли  выжечь  ни  его
отчаяние, ни ее. Она нуждалась в страсти. Здесь, с ним она могла  опустошить
душу, заполнить тело. Ее руки метались, срывая с него одежду,  в  ее  мокрых
глазах сверкал ужас.
   Больше не было слов. Ей не нужны были  слова.  Даже  самые  нежные  слова
заставляли ее думать. Здесь и сейчас она хотела только чувствовать.
   Пол забыл о том, что хотел утешить ее. В женщине,  метавшейся  с  ним  по
кровати, не было страха. Ее жадные губы и ищущие пальцы обжигали его. Он так
же жадно сорвал с нее одежду. Влажная кожа  затрепетала  под  его  ладонями,
дикий аромат желания, искушающий запах женщины обжег ноздри.
   Свет вливался в комнату первым пламенем заката. Она  поднялась  над  ним,
уже не бледная, а пылающая жизнью. Схватила его за руки, прижала его  ладони
к своей груди и вобрала его в себя.
   Ее тело замерло, затем содрогнулось в оргазме. Глядя  ему  в  глаза,  она
поднесла его руку к губам и поцеловала в  ладонь.  Затем  с  криком,  полным
отчаяния и триумфа, бросилась в дикую неистовую скачку,  как  будто  спасала
свою жизнь.
   Джулия проспала час как убитая. Без  снов.  Потом  реальность  прокралась
сквозь затуманенный мозг и разбудила ее в  одно  мгновение.  Проглотив  крик
тревоги, она села в постели. Она была уверена, что снова окажется в  камере.
Одна. Взаперти.
   Пол поднялся с кресла, откуда наблюдал за ней, подошел к кровати, взял ее
за руку.
   - Я здесь.
   Она не сразу смогла дышать.
   - Который час?
   - Еще рано. Я уже подумывал спуститься в кухню и  приготовить  что-нибудь
на ужин. - Он поймал ее за подбородок, не дав замотать головой. - Ты  должна
есть.
   Конечно, должна. Она должна есть, и  спать,  и  перемещаться,  и  дышать.
Делать все эти нормальные вещи, чтобы приготовиться к ненормальным. И у  нее
есть еще одна обязанность.
   - Пол, я должна поговорить с Брэндоном.
   - Сегодня?
   Поборов слезы, она отвернулась к окну, к рокоту моря.
   - Я должна была сразу поехать к нему, но боялась,  что  не  справлюсь.  Я
боюсь, что он услышит что-нибудь, увидит по телевизору. Я  должна  объяснить
ему, подготовить его сама.
   - Я позвоню Сесиль, а  ты  прими  горячий  душ,  проглоти  пару  таблеток
аспирина. Я буду внизу.
   Когда он направился к двери, Джулия вцепилась в простыни.
   - Пол.., спасибо тебе. За это и за то.., что было раньше. Он  прислонился
к дверному косяку, скрестил на груди руки, приподнял бровь.
   - Ты благодаришь меня за секс, Джил? Она смущенно пожала плечами:
   - Да.
   - Ну, тогда я, наверное, должен сказать: всегда к твоим услугам, дорогая.
Не забудь позвать меня. В любое время.
   Прислушиваясь к его шагам на лестнице, Джулия делала то, на  что  уже  не
считала себя способной. Она улыбалась.

***

   Душ помог. Помогли  и  те  несколько  кусочков  омлета,  что  она  сумела
проглотить. Пол молчал, и за это Джулия была ему  благодарна.  Казалось,  он
понимал, что она должна  продумать  разговор  с  Брэндоном.  Продумать,  как
сказать своему маленькому сыну, что его мать обвиняют в убийстве.
   Когда подъехал автомобиль, Джулия ходила взад-вперед по гостиной.  Сцепив
руки, она повернулась к Полу.
   - Думаю, было бы лучше, если бы...
   - Если бы ты поговорила с ним наедине. Я буду в  кабинете.  Не  благодари
меня, Джил, - сказал он, когда она открыла рот.
   Поднимаясь по лестнице, он тихо выругался.
   Взяв себя в руки, Джулия открыла дверь. И увидела Брэндона. Он  ухмылялся
во весь рот,  с  плеча  свисал  школьный  рюкзак.  Он  удержался,  чтобы  не
броситься к ней и не выложить все, что делал за день. Он помнил, что  делала
она. Она уехала на похороны, и в ее глазах была печаль.
   Из-за его спины Сесиль протянула Джулии руку. От этого безмолвного  жеста
поддержки, веры Джулия чуть не разревелась.
   - Вы только позвоните, - сказала Сесиль. - Когда вам что-то понадобится.
   - Я.., спасибо.
   - Позвоните, - повторила Сесиль и  потрепала  волосы  Брэндона.  -  Пока,
парень.
   - Пока. Скажи Дастину, мы завтра увидимся в школе.
   - Брэндон. - Господи, она думала, что подготовилась, но он смотрел на нее
так доверчиво. Она закрыла дверь и провела его на веранду. -  Давай  посидим
здесь минутку.
   Брэндон знал о смерти все. Мама объясняла ему,  когда  умерли  дедушка  и
бабушка. Люди уходят, поднимаются на небеса, как ангелы. Иногда они  умирают
от болезней, иногда от несчастных случаев. Или их  убивают,  как  в  фильмах
ужасов. Пару недель назад они с Дастином вылезли из кроватей,  прокрались  к
видаку и поставили "Хэллоуин".
   Брэндон не любил думать о смерти, но он решил, что мама хочет  поговорить
именно об этом.
   Она очень крепко держала его  за  руку  и  очень  пристально  смотрела  в
темноту. В доме горел свет, и он видел ее лицо.
   - Мисс Би была хорошей, - начал Брэндон. -  Она  разговаривала  со  мной,
спрашивала о школе и все такое.
   И она смеялась над моими шутками. Мне жаль, что она умерла.
   - О Брэндон, мне тоже. - Джулия набрала в  легкие  воздуха.  -  Она  была
очень  знаменитой,  и  ты  узнаешь  о  ней  очень  многое..,  в  школе,   по
телевидению, в газетах.
   - Ее называют богиней, но она была просто человеком.
   - Да, она была человеком, а люди  принимают  решения,  совершают  ошибки.
Влюбляются.
   Брэндон переступил с ноги на ногу.  От  разговоров  о  любви  ему  всегда
становилось неловко. В  других  обстоятельствах  Джулия  улыбнулась  бы.  Не
сейчас.
   - Давным-давно Ева влюбилась. И у нее был ребенок. Она не  могла  жить  с
мужчиной, которого любила, и поэтому решила сделать то,  что  считала  самым
лучшим для ребенка.  Есть  много  хороших  людей,  которые  не  могут  иметь
собственных детей.
   - Тогда они берут приемных детей, как бабушка и дедушка - тебя.
   - Правильно. Я любила твоих дедушку и бабушку,/  а  они  любили  меня.  И
тебя. - Джулия присела на корточки, взяла Брэндона за руки. -  Но  я  узнала
несколько дней назад, что ребенок, которого отдала Ева, - это я.
   Брэндон не отпрянул, но затряс головой, словно пытаясь привести ее  слова
в порядок.
   - Ты хочешь сказать, что мисс Би была твоей настоящей мамой?
   - Нет. Моей настоящей мамой была бабушка. Она любила меня, заботилась обо
мне. А Ева была женщиной, которая меня родила. Она была  моей  биологической
матерью. - Джулия вздохнула, взъерошила его волосы.  -  Твоей  биологической
бабушкой. Когда она узнала тебя, то  стала  гордиться  тобой.  Я  знаю,  она
хотела бы сама рассказать тебе.
   Его губы задрожали.
   - Если ты была ее ребенком, почему она не оставила тебя у себя? У нее был
большой дом, и деньги, и все-все.
   - Брэндон, дело не всегда в доме и деньгах. Есть  другие  причины,  более
важные для такого решения.
   - Ты меня не отдала.
   - Нет. - Джулия прижалась щекой к его щеке. - Но что правильно для одного
человека, не всегда правильно для  другого.  Она  сделала  то,  что  считала
правильным. Как я могу горевать об этом, когда у меня были  твои  бабушка  и
дедушка?
   Положив руки на плечи сына, Джулия посмотрела ему прямо в глаза.
   - Я рассказываю тебе все это сейчас, потому  что  начнутся  разговоры.  Я
хочу, чтобы ты знал: тебе нечего стыдиться. Ты можешь гордиться тем, что Ева
Бенедикт была твоей бабушкой - Она мне очень нравилась.
   - Я знаю. - Джулия улыбнулась и подвела сына к скамье. - Это еще не  все,
Брэндон, и ты должен быть очень сильным, очень храбрым  и  верить,  что  все
будет хорошо... Полиция думает, что я убила Еву.
   Он даже не моргнул. Его глаза наполнились гневом. Маленький рот сжался.
   - Это глупо!
   Джулия рассмеялась от облегчения.
   - Да. Да, это глупо.
   - Ты даже пауков не убиваешь. Я могу им сказать.
   - Они хотят выяснить  правду.  Это  займет  какое-то  время.  Может,  мне
придется предстать перед судом.
   Он уткнулся лицом в ее грудь и задрожал. Она  стала  укачивать  его,  как
тогда, когда он был совсем маленьким.
   - Не волнуйся. Они все выяснят.
   - Почему мы не можем просто уехать? Почему  мы  не  можем  просто  уехать
домой?
   - Мы уедем. Когда все кончится, мы уедем. Я обещаю.

***

   Дрейк заполз в свою спальню напиться и похандрить.  Ему  необходимо  было
подготовиться к телефонному звонку. Он был чертовски  рад,  что  его  кузина
увязла по самую шею, но даже без нее между ним и всеми теми  деньгами  стоял
Пол. Может, и нет никакой возможности  оспорить  завещание  и  добраться  до
заработанных денег, однако всегда есть варианты, и одним он запасся.
   Он пил водку и улыбался, а когда на другом конце  подняли  трубку,  начал
без всяких предисловий:
   - Это Дрейк. Нам надо встретиться... Зачем? Ну,  это  просто.  Обговорить
кое-что. Например, что тебе понадобилось в гостевом  доме?  Или  зачем  надо
было копаться в черновиках дорогой кузины Джулии? О, и еще  одно,  вероятно,
заинтересует  полицию.  Почему  в   день   убийства   Евы   была   отключена
сигнализация. Откуда я знаю? -  Дрейк  снова  улыбнулся,  предвкушая  скорую
победу. - Я многое знаю. Я знаю, что в тот день Джулия была в саду. Я  знаю,
что кто-то другой прокрался в гостевой дом, где ждала Ева, затем вышел один.
Совсем один.
   Дрейк слушал, улыбался, глядя на потолок. Господи, как  же  хорошо  снова
быть главным.
   - О, я уверен, что у тебя полно причин, полно объяснений. Можешь выложить
их копам. Или.., можешь убедить меня забыть обо всем этом. Четверть миллиона
меня вполне убедят. Пока... Благоразумным? - Дрейк рассмеялся. -  О,  да.  Я
благоразумен. Даю тебе неделю. Встретимся  ровно  через  неделю  в  полночь.
Такое чудесное время. Принесешь сюда. Все. Или я  пойду  прямо  к  окружному
прокурору и спасу бедняжку-кузину.
   Дрейк повесил трубку, затем решил покопаться  в  своей  маленькой  черной
книжке и выбрать девочку. Он чувствовал, что есть повод для праздника.

***

   Большую часть своей жизни Расти Хафнер  делал  ставки  и  в  итоге  терял
больше, чем приобретал, однако, похоже, и он вытянул счастливый билет.
   Частный сыск ему наскучил, и он с  удовольствием  бросил  бы  эту  нудную
работу. Бросил бы, если бы не приличные деньги. Трудно отказаться от сотни в
день, только теперь старина Расти подумывал, не переметнуться ли  на  другую
сторону.
   Поглощая ежевечерний черничный йогурт. Расти  смотрел  одиннадцатичасовые
новости. Вот она на экране - Джулия Саммерс, за которой он следил  неделями.
Он чуть не чокнулся, когда узнал, что она дочь Евы Бенедикт, а теперь еще  и
главная подозреваемая в убийстве старой шлюхи, но  самое  интересное  -  она
должна унаследовать здоровый кусок поместья, по слухам  стоившего  пятьдесят
миллионов.
   Такая классная крошка, как  Саммерс,  наверняка  будет  очень  благодарна
тому, кто поможет ей выпутаться из этой заварухи. И ее благодарность  стоила
бы гораздо больше сотни в день. Пожалуй, ее благодарности хватило бы,  чтобы
обеспечить его на всю жизнь, размышлял Расти, облизывая ложку.
   Конечно, его нынешний клиент  может  разозлиться  и  причинить  кое-какие
неприятности.., но, скажем,  за  пару  миллионов  наличными  Расти  смог  бы
справиться с любыми неприятностями.

Глава 29

   Когда потный, воодушевленный и довольный всем на  свете  Линкольн  Хэтуэй
ворвался в кухню после утренней пробежки,  в  кофеварке  уже  булькал  кофе.
Линкольн взглянул на часы. Шесть двадцать пять. Минута в минуту.
   Линкольн был женат пятнадцать лет, семейная жизнь его текла размеренно  и
гладко, и ее главным достоинством была гармония.  Он  наслаждался  тем,  что
являлся одним  из  самых  уважаемых  специалистов  по  уголовному  праву  на
Восточном  побережье,  Элизабет  наслаждалась  ролью   жены   преуспевающего
адвоката,  а  парочка  умных  и  воспитанных  детей  росла  в   достатке   и
стабильности. Правда, десять лет назад их брак дал трещину, но  они  склеили
его так, что не осталось ни шовчика, а если с годами жизнь  стала  несколько
монотонной, то они и не хотели ничего другого.
   Линкольн достал свою кружку с надписью "Адвокаты делают это в плавках"  -
шуточный подарок дочки на его сорокалетие. Он выпьет первую за  день  порцию
кофе, посмотрит утренние новости и отправится в душ. Отличная  жизнь,  думал
Линкольн, включая телевизор... Диктор сообщал  об  удивительном  повороте  в
расследовании убийства Евы Бенедикт.
   Кружка выскользнула из пальцев  Линкольна  и  разбилась.  Горячий  черный
колумбийский кофе разлился рекой по белому,  безупречно  чистому  кафельному
полу.
   - Джулия, - прошептал Линкольн, хватаясь за спинку стула.

***

   Джулия устроилась в углу дивана с блок