Однако  здесь  было  где
укрыться в темноте. Он спрятался в зарослях и увидел, как подъехала Фэйф. Ее
светлые волосы интересным контрастом темным волосам Тори блестели  в  лунных
лучах. Тори поглощала свет, а не отражала его. Он знал, конечно, в первый же
момент их встречи, что они его не поймают. И был уверен, что это он  поймает
их. И все будет, как в первый раз,  давным-давно.  Это  будет  так,  как  он
старался ощутить вновь все эти долгие годы.
   Это будет экстаз.

***

   Тори собиралась встать пораньше и поэтому, когда стук в дверь разбудил ее
в восемь утра, не знала, на кого сердиться больше, на  себя  или  нежданного
посетителя. Протерев глаза, она, спотыкаясь, вышла  из  спальни,  моргая  от
солнечного света, и стала неуклюже возиться с замком.
   Хмуро взглянув на Кейда, она спросила:
   - Может, мне не стоит платить за аренду, если Лэвеллы решили сделать  мой
дом перевалочным пунктом?
   - Извини!
   - Ничего.
   Она  приоткрыла  дверь,  что  можно  было,  при  желании,  расценить  как
приглашение войти.
   - Мне необходимо выпить кофе.
   - Я тебя разбудил, - без всякого сожаления сказал он и проследовал за ней
на кухню. - Фермеры считают, что все остальные тоже встают на заре. Я, -  он
остановился у открытой двери в спальню и выругался. - Черт возьми,  Тори,  у
тебя даже кровати нет.
   - Сегодня куплю.
   - Но почему ты не остановилась у Джей Ара и Бутс?
   - Потому что не хочу.
   - Предпочитаешь спать на полу? А это что.? - Он вошел было в комнату,  но
снова появился, держа в руке нож.
   - Крючок для вязанья. У меня много ангорской шерсти.
   В ответ он лишь  пристально  поглядел  на  нее,  она  же,  громко  хлопая
шлепанцами, прошла на кухню.
   - Я поздно заснула, и у меня плохое настроение, так что придержи язык.
   Кейд все так же молча положил нож на место. Пока  Тори  отмеряла  кофе  и
воду, он поставил на стол тарелку, которую принес с собой.
   - Что это?
   - Это прислала Лайла, она знала, что я буду проезжать мимо твоего дома. -
Кейд приподнял фольгу. - Это кофейный кекс с кремом.  Она  говорит,  что  ты
любила ее кексы.
   Тори уставилась на кекс, и ее глаза наполнились слезами. Ни Кейд, ни  она
сама не ожидали такой реакции. Он хотел было подойти, но она предостерегающе
подняла руку и, держа ее как щит между ними, отвернулась.
   Преисполненный сочувствия, он погладил ее по волосам, однако  она  быстро
отпрянула, и рука его повисла в воздухе.
   - Передай, что я ей очень благодарна. Как она себя чувствует, хорошо?
   - А почему бы тебе самой не приехать и не посмотреть?
   - Нет, пока не смогу. Еще не скоро.
   Немного успокоившись. Тори открыла буфет и достала чашку.
   - Присоединишься?
   И оглянулась на него через плечо. Глаза уже высохли, взгляд был ясный. "А
он совсем не похож на фермера", - подумала она. Да, он загорелый и худой,  и
волосы кое-где повыгорели на солнце. И джинсы были старые, и рубаха выцвела.
Из нагрудного кармана свисали небрежно, на одной дужке, солнцезащитные очки.
Нет,  он  похож  на  фермера,  но  такого,  каким  его   представляют   себе
голливудские  сценаристы:  молодой,  преуспевающий  южанин  с   сексуальной,
обаятельной улыбкой.
   Но Тори не верила рекламным образам.
   - Полагаю, мне надо проявлять вежливость.
   - Нет, ты  можешь  быть  грубой  и  несносной,  но  сама  об  этом  потом
пожалеешь.
   Он заметил, что у нее есть четыре чашки и четыре  блюдца  благоприличного
белого цвета. Имелась у нее также автоматическая кофеварка, а вот кровати не
было. Полки были уже аккуратно завешаны, и тоже чем-то белым, а вот  стульев
- ни одного.
   И что же все это может рассказать о Тори Боден?
   Она  взяла  другой  нож  и,  приготовившись  отрезать  ему  кусок  кекса,
вопросительно  подняла  брови.  Он  показал  пальцами,  давая   знать,   что
предпочитает кусок побольше.
   - Уже нагулял за утро аппетит? - спросила она и разрезала кекс.
   - Да и я к нему принюхивался всю дорогу сюда. -  Кейд  поставил  на  стол
десертные тарелки. - Почему нам не присесть на крыльце? Я предпочитаю черный
кофе, - добавил он и вышел.
   Тори лишь вздохнула и налила две чашки кофе.
   Он сидел на ступеньках, прислонившись спиной к столбику перил.  Она  села
рядом и, отхлебывая кофе, смотрела на его поля.
   "Да,  я  скучала  по  этому  пейзажу",  -  вдруг  поняла  она,  скорее  с
удивлением, чем с грустью. Ей не  хватало  здешнего  утра,  когда  жара  еще
только подступает, когда так чудесно поют птицы, а поля  зеленеют  и  растут
словно на глазах.
   Даже  ребенком  она  любила  такие  утра,  когда,  сидя  на  каменной,  в
трещинках, ступеньке,  она  смотрела,  как  наступает  день,  и  предавалась
наивным мечтам.
   - Хорошо улыбаешься, - заметил он. - Это из-за кекса или моего общества?
   Улыбка моментально исчезла с ее лица.
   - А почему ты проезжал сегодня мимо, Кейд?
   - Надо осматривать поля, проверять работников, - и он откусил от кекса. -
И мне хотелось опять взглянуть на тебя.
   - Почему?
   - Убедиться, что ты действительно хорошенькая, какой показалась мне вчера
вечером.
   Тори покачала головой, тоже откусила немного кекса и  вдруг  очутилась  в
замечательной кухне мисс Лайлы. И так приятно  было  воспоминание,  что  она
улыбнулась опять и откусила кусочек.
   - Нет, правда, почему?
   -  Сегодня  ты  выглядишь  немного  лучше,  чем  вчера,  -  продолжал  он
словоохотливо, - и при этом надо иметь в виду, что тебе не слишком-то хорошо
спалось на голом полу. Ты замечательно варишь кофе,  -  одобрительно  кивнул
Кейд.
   - Но это не значит, что тебе надо проверять и меня. Мне здесь  хорошо,  и
потребуется всего пара дней, чтобы устроиться. Тем более что я подолгу  буду
отсутствовать. Обустройство магазина займет много времени.
   - Пообедаешь сегодня со мной? - неожиданно спросил он.
   - С какой стати?
   Кейд не ответил, и она взглянула на него. В глазах его светилась усмешка,
губы слегка улыбались. Дружески, и в этом дружелюбии  она  усмотрела  нечто,
чего успешно избегала несколько лет. Откровенный мужской интерес.
   - Нет-нет! - Она залпом допила свой кофе.
   - Ответ в высшей степени решительный. Что  ж,  давай  перенесем  обед  на
завтрашний вечер.
   - Нет, Кейд. Это, разумеется, лестное  предложение,  но  у  меня  нет  ни
времени, ни желания для подобных.., вещей.
   Он вытянул ноги и скрестил их.
   - Не знаю,  что  подразумевается  под  словом  "вещи"  на  данной  стадии
отношений. Я же имею в виду - вкусный обед в приятной компании.
   - Я не хожу на свидания, - отрезала Тори.
   - Это религиозный обет или социальная установка?
   - Мой личный выбор. А теперь... - Она встала, потому что он так удобно и,
очевидно, надолго расположился на ее крыльце. - Извини, но у меня много  дел
на сегодня. Я уже выбилась из графика.
   Кейд встал и заметил, как широко раскрылись и  стали  зоркими  ее  глаза,
когда он слегка придвинулся.
   - Кто-то очень грубо с тобой обошелся, да?
   - Нет.
   - В том-то все и дело. Тори. - Он подался назад. Ему не  хотелось,  чтобы
это сделала она; - Но я не буду груб. Спасибо за кофе.
   Он спустился к машине и, открыв дверцу,  обернулся  и  смерил  ее  долгим
пристальным взглядом. Пусть привыкает.
   - Я ошибся! -  крикнул  Кейд  уже  из  машины.  -  Ты  сегодня  такая  же
хорошенькая, как вчера.
   Она невольно улыбнулась, и он тоже, перед тем как выехать со двора.
   Оставшись одна, Тори снова села на ступеньку.
   - Черт побери, - пробормотала она и набила рот кексом.

Глава 6

   Независимые банки в маленьких городах медленно  угасали.  Тори  это  было
известно, потому что ее  дядя,  управляющий  "Прогресс  Бэнк  энд  Траст"  в
течение двенадцати лет, не уставал об этом напоминать. И она выбрала бы этот
банк,  даже  если  бы  у  нее  не  было  никаких  родственных  отношений   с
управляющим. Это был разумный шаг. Банк находился в  двух  кварталах  от  ее
магазина: немаловажное удобство. Старое здание из красного  кирпича  любовно
поддерживалось в надлежащем виде, что усугубляло  обаяние  старины.  Лэвеллы
основали банк в 1853 году и сохранили на него права собственности.
   "В этом, - подумала Тори, направляясь к входной двери, - стержень  всякой
политики. Если хочешь иметь в Прогрессе прибыльное дело, его надо делать под
эгидой Лэвеллов. Им здесь принадлежит почти все".
   Внутри здание банка изменилось. Она помнила, когда приходила  к  бабушке,
что служащие сидели в железных отсеках, как  звери  в  зоопарке.  Теперь  ее
встретило открытое пространство, а за длинной высокой стойкой  сидело  всего
четверо. На задней стене прибавилось окошко, а на массивных старинных столах
возвышались современные компьютеры.  На  стенах  висели  хорошие  картины  с
пейзажами Южной Каролины и морскими  видами.  Да,  кто-то  сообразил,  каким
образом  модернизировать  здание,  не  изгнав  дух  старины.  "Интересно,  -
подумала Тори, - не удастся ли уговорить дядю приобрести еще одну картину из
тех, что я выставлю на продажу в своем магазине?"
   - Тори Боден, неужели это ты?
   Слегка  вздрогнув,  Тори  взглянула  на  женщину  за  стойкой.   Стараясь
вычислить, кто это, Тори изобразила улыбку.
   - Привет.
   - Как приятно снова увидеть тебя. Ты так выросла.
   Говорившая была миниатюрна, едва ли метр пятьдесят пять ростом. Она вышла
из-за стойки, простирая руки.
   - Всегда знала, что ты станешь хорошенькой.  Но  ты  меня,  наверное,  не
помнишь.
   Казалось почти грубостью не помнить человека  при  виде  такой  искренней
радости с его стороны.
   - Извините.
   - Незачем извиняться. Ты же была  еще  маленькой,  когда  мы  виделись  в
последний раз. Я Бетси Глюк. Твоя бабушка занималась со мной, когда я только
что окончила школу. Помню, ты иногда приходила  к  ней  и  сидела  тихонько,
словно мышка.
   - И вы угощали меня леденцами. Хоть это  она,  слава  богу,  вспомнила  и
снова ощутила на языке вкус вишни.
   - Подумать только, и ты это все еще помнишь, хотя прошло столько времени.
   Глаза Бетси радостно блестели. Она стиснула руки Тори.
   - Ты пришла повидаться с Джей Аром?
   - Если он занят, я могу...
   Не глупи. Он распорядился сразу же проводить тебя к нему в кабинет.
   Она обняла Тори за талию  и  повела  к  двери,  расположенной  в  глубине
комнаты. "Придется привыкать, - напомнила  себе  Тори,  -  к  прикосновениям
людей". Она справится. Она не должна казаться чужой.
   - Наверное, это здорово - открыть  свой  собственный  магазин.  Я  просто
дождаться не могу, когда можно будет зайти.
   Дверь распахнулась, и весь проем заняла  фигура  Джей  Ара,  Тори  всегда
поражалась, какой он большой. Загадка природы, что такая маленькая  женщина,
как ее бабушка, когда-то произвела на свет огромного сына.
   - Вот она! - Раскатистый, громкий голос его был под стать фигуре. Он сжал
ее в объятиях. Тори к этому приготовилась, и все же  у  нее  дух  захватило,
когда дядя поднял ее в воздух и стиснул в медвежьих объятиях. И, как всегда,
она рассмеялась.
   - Дядя Джимми. - Тори уткнулась  лицом  в  его  бычью  шею  и  наконец-то
почувствовала, что вернулась домой.
   - Джей Ар, вы ее сломаете, как прутик.
   - Она маленькая, - и Джей Ар подмигнул Бетси, - но зато жилистая.  Устрой
так, чтобы нас несколько минут не беспокоили, хорошо, Бетси?
   - Нет проблем. Добро пожаловать домой. Тори, - добавила Бетси  и  закрыла
за собой дверь.
   - А теперь садись. Хочешь чего-нибудь. Кока-колы? Чаю?
   - Нет, ничего не хочу. Все отлично. Она не стала садиться.
   - Мне надо было вчера вас навестить.
   - Не сокрушайся. Ты же пришла.
   Он прислонился к столу. Росту в нем было шесть  футов  два  дюйма.  Рыжие
волосы не поседели, в них проблескивали иногда лишь редкие серебристые нити.
Зато щеточка усов, придававшая круглому  лицу  несколько  залихватский  вид,
стала совсем серебряной, и кустистые брови тоже. Глаза у  него  были  скорее
голубые, чем серые, и всегда казались ей такими добрыми.
   Внезапно он широко улыбнулся:
   - А ты стала совсем городской. И такая  хорошенькая  и  ухоженная,  будто
телезвезда. Бутс будет приятно тебя продемонстрировать своим приятельницам.
   Тори невольно зажмурилась, и он рассмеялся.
   - Ну, ты ей пойди немного навстречу, ладно? У нее никогда не было  дочки,
а ей страстно хотелось ее иметь. От Уэйда толку мало, никак не  женится,  не
хочет подарить ей внучек, которых она могла бы наряжать и баловать.
   - Но если она захочет надеть на меня  кружевной  передник,  у  нас  будут
неприятности. Я непременно навещу ее,  дядя  Джимми,  но  сначала  мне  надо
устроиться, начать дело. Через несколько дней уже должен поступить товар.
   - Значит, уже собираешься работать?
   - Не дождусь, когда начну. Я давно уже мечтаю об этом. Надеюсь, "Прогресс
Бэнк энд Траст" откроет мне счет.
   - У нас всегда найдется местечко для нового вклада. Я  сам  этим  займусь
буквально через минуту. А ты, детка, как я слышал, арендовала старый дом?
   - У Лисси Фрэзир, наверное, самый  длинный  язык  во  всем  Прогрессе?  -
усмехнулась Тори.
   - Она бежит ноздря в  ноздрю  с  еще  некоторыми  леди.  Я  не  собираюсь
нажимать на тебя, но Кейд Лэвелл не будет держаться за эту аренду,  если  ты
передумаешь. А мы с Бутс хотим, чтобы ты  посилилась  у  нас.  Места  у  нас
достаточно, слава богу.
   - Я признательна вам, дядя Джимми, ее...
   - Нет, подожди. Не отказывайся сразу. Ты веселая женщина.  Глаза  у  меня
есть, и я это ясно вижу. Ты уже несколько лет живешь самостоятельно. Но  то,
что ты живешь на отшибе, не может мне нравиться, и то,  что  живешь  в  этом
самом доме. Не вижу, какие тебе это дает преимущества.
   - Дело не в преимуществах, а в необходимости. Он меня бил в том доме.
   Джей Ар закрыл глаза. Тори подошла ближе.
   - Дядя. Джимми, я это сказала не для того, чтобы уязвить вас.
   - Да, мне надо было тогда вмешаться. Я должен был вытащить  тебя  оттуда.
Вас обеих.
   - Но мама бы не захотела уйти. - Теперь Тори заговорила мягче.  -  Вы  же
знаете.
   - Но я не знал, насколько  все  это  было  скверно,  тогда  не  знал.  Не
очень-то вникал. Однако теперь я все знаю, и мне  не  нравится  то,  что  ты
поселилась там и все время вспоминаешь о прошлом.
   - Я помню об этом, где бы ни была. А, живя на старом месте,  я  чувствую,
что могу жить дальше, даже вспоминая о том, что было. Больше я его не боюсь.
И не хочу позволять себе бояться.
   - Но почему тебе не пожить там  несколько  дней...  Он  только  вздохнул,
когда Тори покачала головой.
   - Таков мой крест: жить в окружении упрямых женщин. Ладно, присядь,  пока
я подготовлю документы на твой вклад.

***

   В полдень зазвонили,  возвещая  об  урочном  часе,  колокола  баптистской
церкви. Тори отступила на шаг и вытерла пот с лица. Ее витрина сверкала, как
бриллиант. Она вынула  коробки  из  машины  и  внесла  их  в  кладовую.  Она
размерила стены для полок  и  прилавков  и  составила  список  требований  к
риэлтеру. Тори составляла еще один список на скобяные товары,  когда  кто-то
постучал в треснувшую стеклянную  дверь.  Тори  подошла,  чтобы  открыть,  и
внимательно оглядела мужчину в рабочей одежде. Темные, хорошо  подстриженные
волосы, гладкое красивое лицо с легкой,  немного  кривой,  усмешкой,  темные
очки.
   - Извините, магазин еще не открыт.
   - Такое впечатление, что тебе требуется плотник и стекольщик.  -  Мужчина
постучал по трещине на двери. - Как идут дела, Тори?
   Он снял очки. Глаза у него были темные, пристальные, под правым  виднелся
крошечный, похожий на крючок, шрам.
   - Дуайт Фрэзир.
   - Я тебя не узнала.
   - На пять дюймов повыше, на несколько фунтов полегче  с  последней  нашей
встречи. Я подумал, что, как мэру, мне стоит приветствовать  тебя,  а  также
взглянуть, не могут ли понадобиться услуги моей  строительной  компании.  Не
возражаешь, если я на минуту зайду?
   - Да, разумеется, - и Тори подалась назад. - Но пока еще смотреть  не  на
что.
   - Здесь много места.
   Он легко двигался - заметила она,  -  совсем  не  тот  неуклюжий  толстый
подросток, каким был когда-то. Не было  зубных  шин  и  стрижки  наголо,  на
которой настаивал отец. Дуайт выглядел  спортивным.  Преуспевающим.  Он  так
преобразился, что узнать его было невозможно.
   - Солидное здание, - продолжал он,  -  с  прочным  фундаментом.  И  крыша
хорошая.
   Дуайт повернулся к  ней,  сверкнув  белозубой  улыбкой,  за  которую  его
протезист приобрел роскошнейший джип.
   - Я точно знаю, мы ее крыли два года назад.
   - Теперь я знаю, к кому обращаться, когда она протечет, - пошутила Тори.
   Он рассмеялся и зацепил темные очки дужкой за воротник тенниски.
   - Фрэзиры строят надолго. Тебе понадобятся полки, прилавки, витрины?
   - Да, я как раз сейчас снимала мерку.
   - Могу послать тебе  хорошего  плотника.  Он  все  сделает  быстро  и  за
разумную цену.
   Это было бы уместно и опять же патриотично - использовать местную рабочую
силу. Если, конечно, она впишется в ее бюджет.
   - Знаешь, наши представления о разумных ценах могут не совпадать.
   Он улыбнулся. Улыбка была лучезарная и обворожительная.
   - Вот что я  скажу  тебе.  Позволь  мне  вынуть  из  грузовика  кое-какие
заготовки.  Ты  скажешь,  чего  хочешь,  а  я  назову  цену.  И,   смотришь,
столкуемся.
   Дуайт чувствовал, как она его внимательно разглядывает,  "измеряет",  так
сказать, пока он вымеривал ее  стены.  Он  к  этому  привык.  Когда  он  был
мальчиком, отец все время измерял его взглядом с ног до головы, и  всегда  в
его глазах сын не дотягивал до нужной мерки.
   Дуайт Фрэзир, бывший  моряк,  страстный  охотник,  городской  советник  и
основатель "Строительной компании Фрэзира", имел  очень  высокие  стандарты,
которым плод его чресл никак не соответствовал. Его разочарование при первом
взгляде на недоразвитого слабого отпрыска было недвусмысленным и жестким,  и
Дуайту-младшему никогда не разрешалось об этом забывать.
   Да, действительно, он в буквальном смысле слова не  дотягивал  до  мерки.
Низенький, толстый, неуклюжий, он был отличной мишенью для шуток, насмешек и
отцовского разочарования.
   Хуже всего то, что у него были мозги. А в мальчишеский период  жизни  это
самая скверная комбинация: рыхлое тело, неуклюжие ноги и острый ум.  Учителя
его обожали, что было равносильно тому, как  если  бы  он  нацепил  на  себя
плакатик с надписью: "Дай мне пинка под зад". Мать старалась  в  меру  своих
сил и возможностей примирить его  с  положением,  закармливая  его.  Дорогая
мамочка считала, что коробка шоколадных конфет - лекарство от всех несчастий
жизни.
   Спасителями явились Кейд и  Уэйд.  Почему  они  с  ним  подружились,  это
навсегда осталось для Дуайта загадкой. Отчасти причиной тому было социальное
происхождение. Все трое были выходцами из лучших  семей  города.  И  за  это
Дуайт был и всегда оставался благодарен судьбе. Возможно, он все-таки  самую
чуточку на нее негодовал,  зачем  она  создала  двух  его  друзей  высокими,
красивыми и ловкими, а его толстым, некрасивым и неуклюжим, но он смирился с
этим. И со временем взял реванш.
   - С четырнадцати лет я стал заниматься бегом, - сказал он  как  бы  между
прочим, снова вынимая линейку.
   - Извини, чем?
   - Ты удивлена? - Он нагнулся, что-то записал  в  блокнот.  -  Устав  быть
толстым, я решил что-то предпринять. Избавиться в течение  двух  месяцев  от
двенадцати фунтов жира. Сначала я бегал по ночам, когда меня  никто  не  мог
увидеть. Я уставал, как три собаки, вместе взятые. Я  отказался  от  кексов,
леденцов и чипсов, которые моя матушка  совала  мне  каждый  день  на  ленч.
Думал, что помру с голода.
   Он выпрямился и снова ослепительно улыбнулся.
   - В первый год учебы в средней школе я стал бегать по шоссе, тоже  ночью.
У меня все еще был лишний вес, бегал я медленно, но чувствовал себя  гораздо
лучше. Надо сказать, что тренер Хайстер выезжал на ночные прогулки  в  своем
седане в компании чужой жен