лядит, правда?
   - Ага. В самом деле. - Он посмотрел на камеру  в  руках  у  Кесси.  -  Ты
что-нибудь сняла?
   - Конечно. Поймала момент. Слушай, если не что-то срочное, то  попридержи
это до завтра, ладно? Сегодня у нас грандиозное  событие:  Ди  уходит  домой
пораньше.
   - Отличная идея. Дина, звонил  Финн.  Он  просил  передать,  что  у  него
встреча и он поедет прямо домой. Будет там примерно в четыре.
   - Что ж, это кстати. Может быть, я его обгоню.
   - Нет, если не будете стоять спокойно, - пробормотала портниха.
   Но еще не было и половины четвертого, когда  Дина  впрыгнула  в  туфли  и
схватила сумку.
   - Кесси, ты не позвонишь Тиму?
   - Уже позвонила. Он должен ждать внизу.
   - Спасибо. - Она остановилась у стола, чувствуя стыд из-за своих недавних
подозрений. - Извини меня, Кесси. Ну, что я не разрешила тебе снимать.
   - Не волнуйся из-за этого. - Кесси точным движением вскрыла одно из писем
дневной почты, которая стопочкой лежала у нее на столе.  -  Я  понимаю,  что
мешала тебе. - Она хихикнула. -  Но  в  такой  ситуации  мне  даже  нравится
мешаться и путаться под ногами. Увидимся завтра.
   - Хорошо. Не задерживайся долго.
   Успокоившись, Дина направилась к лифту. Нажимая на кнопку "Вниз", бросила
взгляд на часы. Если повезет, то она сможет удивить Финна тем,  что  приедет
первой. Будет несложно, знала Дина, уговорить его приготовить  какого-нибудь
посиневшего цыпленка и спагетти. Ей хотелось чего-нибудь остренького,  чтобы
отметить свое возвращение в рабочую упряжку.
   Дома она сможет разгрести целую гору бумаг и сделать  несколько  звонков.
Потом, если запланировать перерыв, она могла бы придумать что-нибудь  этакое
необычное, чтобы окончательно свести Финна с ума.
   А потом у них будет поздний ужин. Очень поздний, решила она и  выпорхнула
из лифта.
   Может  быть,  она  успеет  завернуть  в  подарочную  бумагу  купленные  в
последнюю минуту рождественские подарки или убедит Финна испечь печенье. Она
могла бы обсудить с ним несколько новых идей для будущих шоу.
   Ослепленная ярким солнечным светом, Дина тотчас же достала  темные  очки.
Надев их, забралась на заднее сиденье ожидавшего лимузина.
   - Привет, Тим. - Дина закрыла глаза  и  потянулась.  В  машине  было  так
замечательно тепло!
   - Привет, мисс Рейнольдс.
   - Оказывается, сегодня чудесный день. - Чисто механически  она  протянула
руку за бутылкой охлажденного сока, которая всегда ждала ее в  машине.  Дина
бездумно смотрела на спину своего шофера. Хотя в салоне было очень тепло, он
закутался в пальто, низко надвинул шляпу.
   - Конечно, чудесный.
   Отхлебнув сока,  Дина  открыла  сумку.  Она  отложила  в  сторону  папку,
аккуратно озаглавленную "Свадебные планы", и  достала  приготовленную  Кесси
дневную корреспонденцию. Она всегда считала, что дорога на  работу  и  домой
тоже является частью рабочего дня.  А  сейчас  тем  более  -  ей  надо  было
наверстать время, потраченное на примерку, и то, что она рано уходила домой.
   Но на третьем письме слова начали сливаться. Непонятно,  как  можно  было
так устать всего лишь к середине дня. Дина раздраженно просунула пальцы  под
стекла очков, чтобы протереть глаза. Но те  слипались  все  сильнее,  словно
веки  были  намазаны  клеем.  Вдруг  у  Дины  закружилась  голова,  к  горлу
подступила тошнота, а рука тяжело упала на сиденье.
   Такая усталость, подумала она.  И  как  же  жарко!  Неловким  замедленным
движением она попыталась сбросить пальто. Бумаги  рассыпались  по  полу,  но
собрать их она уже не могла. Тошнота становилась все сильнее И сильнее.
   - Тим, - Дина наклонилась вперед, опираясь рукой о спинку его сиденья. Он
не ответил,  но  это  слово  прозвучало  как-то  глухо  и  отдаленно  от  ее
собственных ушей. Пока она старалась привлечь  внимание  шофера,  полупустая
бутылка сока выскользнула из оцепеневших пальцев.
   - Что-то случилось,  -  пыталась  сказать  Дина,  беспомощно  сползая  на
плюшевый коврик на полу машины. - Случилось что-то ужасное.
   Но он не отвечал. Дине показалось, что она падает сквозь пол  лимузина  в
темную, бездонную яму.

Глава 28

   Дине снилось, что она плывет вверх сквозь красноватые облака, медленно  и
вяло вытаскивая себя на поверхность, где  сквозь  мглу  тлеет  слабый  белый
огонек. Она пробивалась наверх и стонала, но не от боли, а от подступавшей к
горлу едкой тошноты.
   На всякий случай она не открывала глаз  и  глубоко,  старательно  дышала,
надеясь, что тошнота вот-вот пройдет. Ее кожа  покрылась  каплями  холодного
клейкого пота, так что тонкая шелковая блуза неприятно прилипла  к  рукам  и
спине.
   Когда самое худшее осталось позади, она осторожно открыла глаза.
   Она была в машине, вспомнила Дина. Тим вез ее домой, и по дороге ей стало
плохо. Но сейчас она  была  не  дома.  В  больнице?  -  вяло  подумала  она,
осторожно  осматриваясь  вокруг.  Комната  была  слабо   освещена   изящными
светильниками в форме фиалок, которые свисали со стен.  Под  белым  потолком
тихо работал вентилятор, наполняя воздух шелестом лопастей.  На  глянцевитом
бюро из красного дерева  стояла  целая  коллекция  хорошеньких  разноцветных
бутылочек  и  горшочков.  Миниатюрная  голубая  елочка,  украшенная   белыми
колокольчиками, напоминала о приближавшемся празднике.
   Это больница? - опять удивилась Дина. С трудом координируя движения,  она
постаралась сесть. Голова вновь отвратительно закружилась, и  кулак  тошноты
опять ударил в живот. В глазах двоилось.  Она  попыталась  поднести  руку  к
лицу, но та тяжело упала  вниз.  Целое  мгновение  Дина  только  лежала,  не
шевелясь, и опять сражалась с тошнотой.  Потом  увидела,  что  комната  была
похожа на коробку, закрытую коробку без окон, как гроб.
   И тут, несмотря на шок. Дина ощутила острую панику. Она откатилась назад,
закричала. Неловкими движениями, как пьяная, выбралась из постели,  шатаясь,
прижалась к стене и провела пальцами по нежным обоям с  цветочным  рисунком,
словно пытаясь отыскать выход. Ловушка. Она резко обернулась,  глядя  вокруг
расширившимися глазами. Она в ловушке.
   ...И увидела то, что висело на стене над кроватью. Этого было достаточно,
чтобы начинавшаяся истерика прекратилась. Сверху вниз ей радостно  улыбалась
огромная фотография. Несколько мгновений Дина ошеломленно смотрела на  Дину.
Медленно, слыша, как громко стучит ее сердце, она оглядела комнату.
   Нет, здесь не было ни дверей,  ни  окон,  только  цветы,  целые  гирлянды
цветов от стены к стене. Но зато в комнате были и другие фотографии.  Дюжины
ее  изображений  украшали  стены.  Любительские  снимки,  обложки  журналов,
фотографии из газет висели щека к щеке на изысканных обоях.
   - О Боже, Боже мой! - Она услышала  скулящие  панические  нотки  в  своем
голосе  и  больно  прикусила  губу.  Оторвав  взгляд  от  своих  фотографий,
остекленевшими  от  потрясения  глазами  Дина  посмотрела  на  сервировочный
столик, покрытый снежно-белой, твердо  накрахмаленной  скатертью.  Такой  же
крахмально-белой была и маленькая салфеточка под серебряным подсвечником, на
котором высились блестящие тонкие белые восковые свечи. Здесь лежали  дюжины
маленьких сокровищ. Сережка, которую она потеряла еще много  месяцев  назад,
губная  помада,  шелковый  платок,  когда-то  подаренный  ей   Саймоном   на
Рождество, перчатка из мягкой красной кожи  из  той  пары,  которая  исчезла
прошлой зимой.
   И не только это.  Она  наклонилась  вперед,  напряглась,  чтобы  побороть
усилившуюся волну страха, и принялась рассматривать эту  коллекцию.  Записка
Джефу,  написанная  от  руки,  прядь  черных  волос,  перевязанная   золотой
ленточкой, другие фотографии, всегда только ее - в элегантных  и  изысканных
рамках. Рядом стояли  туфли,  которые  были  на  ней  в  лимузине,  и  лежал
аккуратно сложенный пиджак.
   Это место похоже на раку со святынями, вздрогнув, поняла Дина. Из ее  губ
невольно вырвался звук, похожий на рычание напуганного зверька. В углу стоял
телевизор и полка с переплетенными в кожу альбомами. Но самым страшным  было
то, что во всех углах комнаты с потолка свисали  камеры.  Маленькие  красные
огоньки горели, как хищные плотоядные глазки.
   Дина отпрянула, чувствуя,  как  страх  взмывает  вверх  гладкой  шелковой
птичкой. Ее взгляд бегал от одной камеры к другой.
   - Ты смотришь на меня? - Она старалась, чтобы в голосе не прозвучал ужас.
- Я знаю, что ты смотришь. Ты не  можешь  оставить  меня  здесь.  Они  будут
искать. Ты знаешь, что они найдут меня. Может быть, они уже ищут.
   Дина посмотрела вниз, на свое запястье, чтобы проверить, который час,  но
ее часы исчезли. Когда? - с отчаянием подумала  она.  С  тех  пор,  как  она
потеряла сознание в машине, могло пройти всего несколько минут,  а  могло  и
несколько дней.
   Машина. У Дины перехватило дыхание.
   - Тим! - Она крепко сжала губы,  пока  боль  не  уступила  место  желанию
заплакать. - Тим, ты должен отпустить меня.  Я  постараюсь  тебе  помочь.  Я
обещаю.
   Я сделаю все, что смогу. Пожалуйста, войди сюда, поговори со мной.
   Как будто только  ее  приглашения  и  ждали.  Часть  стены  скользнула  в
сторону. Дина инстинктивно бросилась вперед, но из ее  горла  вырвался  стон
отчаяния: голова опять закружилась, и ее опять  затошнило,  как  от  сильной
дозы наркотиков. Но все же она расправила плечи,  надеясь,  что  ей  удастся
хоть немного скрыть свой ужас.
   - Тим, - начала она и от неожиданности запнулась.
   - Добро пожаловать домой, Дина.
   Пунцовый от застенчивой радости, в комнату шагнул Джеф. В  руках  он  нес
серебряный  поднос  со  стаканом  вина  и  спагетти  с  зеленью  на  тарелке
китайского фарфора. Рядом лежал одинокий красный бутон розы.
   - Надеюсь, тебе понравилась комната. - Как всегда, неторопливо и ловко он
поставил поднос на бюро. - Я потратил немало времени, чтобы  устроить  здесь
все, как надо. Я хотел, чтобы ты была здесь счастлива. Знаю, здесь нет окна.
- Он повернулся к Дине.  Его  глаза  горели  слишком  ярко,  хотя  в  голосе
слышалась извиняющаяся интонация. - Но так безопаснее. Пока мы будем  здесь,
нас никто не побеспокоит.
   - Джеф! - "Спокойно!" - приказала она себе. Она  обязана  была  сохранять
спокойствие. - Ты не можешь держать меня здесь!
   - Могу. Я тщательно все это спланировал. Я  работал  над  этим  несколько
лет. Почему ты не  сядешь,  Ди?  Наверное,  ты  еще  не  очень  хорошо  себя
чувствуешь, а я хочу, чтобы ты могла спокойно поесть.
   Он шагнул вперед, но, хотя Дина невольно напряглась, не попытался до  нее
дотронуться.
   - Потом, - продолжал он, - когда  ты  все  поймешь,  тебе  будет  намного
легче. Тебе просто нужно время.  -  Он  поднял  руку,  как  будто  собираясь
прикоснуться к ее щеке, но опять опустил,  словно  не  желая  ее  пугать.  -
Пожалуйста, постарайся расслабиться. Ты никогда не даешь себе  расслабиться.
Я знаю, что сейчас ты, может быть, немного боишься, но все будет в  порядке.
Но если ты захочешь со мной драться... - Он не мог произнести  этого  вслух,
поэтому вместо слов вытащил из кармана шприц. - Я  этого  не  хочу.  -  Дина
тотчас же отпрянула, и он быстро спрятал шприц обратно. - Правда, не хочу, и
ты все равно не сможешь отсюда вырваться.
   Опять улыбаясь, он пододвинул стол и стул ближе к кровати.
   - Тебе надо поесть, - весело сказал он. - Меня всегда волновало  то,  что
ты никогда не заботишься о своем здоровье. Ты всегда или ешь наспех, или  не
ешь совсем. Теперь о тебе буду заботиться я! Садись же, Дина.
   "Я могу отказаться,  -  подумала  Дина.  -  Я  могу  кричать,  требовать,
угрожать". Чего ради? Она знала Джефа - или думала, что знала, - много  лет.
Он мог быть упрямым, но обычно ей всегда удавалось его уговорить.
   - Да, я хочу есть, - сказала Дина, надеясь, что желудок ее не подведет. -
Ты все мне расскажешь, пока я ем? Ты все мне объяснишь? - Она улыбнулась ему
лучшей из всех своих телеулыбок.
   - Да:
   - Его лицо горело от радости, словно от лихорадки.  -  Я  думал,  что  ты
сначала будешь сердиться.
   - Я не сержусь. Я боюсь.
   - Я никогда не сделаю тебе больно. - Он взял ее  вялую  руку  и  тихонько
сжал. - И я не позволю, чтобы кто-нибудь другой причинил тебе боль. Я  знаю,
Дина, что сейчас ты, наверное, думаешь, как бы отсюда выбраться. Как убежать
от меня, пройти сквозь стены... Но ты не сможешь. Я правда очень сильный,  а
ты еще очень слабая  из-за  наркотика.  Что  бы  ты  ни  делала,  все  равно
останешься здесь, взаперти. Садись.
   Как во сне. Дина подчинилась. Ей хотелось бежать, эта мысль  пульсировала
у нее в голове, но ноги подгибались. Как она могла бы  убежать,  когда  едва
стояла? Ее тело было еще во власти наркотика. Джеф  всегда  учитывал  каждую
деталь; именно из-за таких мелочей он и был неоценимым членом ее команды.
   - Это не правильно - держать меня здесь, Джеф.
   - Нет, правильно. - Он поставил поднос перед ней на стол. - Я долго думал
над этим. Так будет лучше всего. Для тебя. Я всегда  думаю  только  о  тебе.
Потом мы сможем уехать путешествовать. Я уже присмотрел  несколько  вилл  на
юге Франции. Наверное, тебе там понравится.
   Он  прикоснулся  к  ней,  легким  движением  погладил  по   плечу.   Дина
вздрогнула. Внутри у нее все сжалось.
   - Я так люблю тебя.
   - Почему ты никогда мне этого не говорил? Мы могли бы поговорить  о  том,
что ты чувствуешь.
   - Не мог. Вначале я думал, это просто потому,  что  я  такой  робкий,  но
потом понял, что все это похоже на план. На жизненный план. Твой и мой.
   Торопясь все объяснить, Джеф придвинул второй стул. Когда  он  наклонился
вперед, его очки сползли вниз по носу. Потемневшими глазами Дина  наблюдала,
как  он  поправил  их  указательным  пальцем.  Старая   привычка,   когда-то
казавшаяся ей такой милой. Но теперь от этого жеста у нее в жилах похолодела
кровь.
   - Тебе надо было много сделать, набраться опыта, научиться разбираться  в
мужчинах - до того, как мы смогли бы быть  вместе.  Я  это  понимал,  Ди.  Я
никогда не сердился на тебя из-за Финна. Мне было больно. - Положив руки  на
колени, он вздохнул. - Но я не сердился на тебя,  и  на  него  тоже  не  мог
сердиться. - Его лицо опять просветлело. - В чем бы я мог его обвинять? Ведь
я и сам знаю, насколько ты  совершенна.  Когда  я  впервые  увидел  тебя  по
телевизору, у меня даже дыхание перехватило. Мне даже стало немного страшно.
Ты смотрела прямо на меня, прямо в мою душу.  Я  никогда  этого  не  забуду.
Видишь ли, раньше я был так одинок. Единственный ребенок... Я вырос  в  этом
доме. Ты не ешь. Дина. Я хотел бы, чтобы ты поела.
   Она послушно взяла вилку. Он  хотел  говорить.  Казалось,  ему  это  было
необходимо. Самый лучший способ ускользнуть, просчитала Дина, это понять.
   - Ты говорил, что вырос в Айове.
   - Туда меня увезла моя мать. Она была дикаркой. - Теперь его голос звучал
виновато. - Никогда никого не слушалась, никогда  не  подчинялась  правилам.
Естественно, дяде Мэтью приходилось ее наказывать. Он был старше, понимаешь.
Он был главой семьи. Дядя Мэтью держал мою мать в этой  комнате  и  старался
научить ее, что существует правильный образ жизни и не  правильный.  -  Пока
Джеф говорил, выражение его лица  изменилось.  Складки  вокруг  рта  и  глаз
углубились, он стал казаться старше и строже. - Но моя мать так ничему и  не
научилась,  сколько  бы  дядя  ни  старался  ей  помочь.   Она   убежала   и
забеременела. Когда мне было шесть лет, ее забрали. У нее  случился  нервный
срыв. Поэтому я приехал жить сюда, к дяде Мэтью. Понимаешь, у меня больше не
было никаких родственников, которые могли бы меня взять. А дядя Мэтью должен
был выполнить свой семейный долг.
   Дина с трудом проглотила комок спагетти. Он застрял у нее  в  горле,  как
тесто, но она боялась попробовать вина. Он  мог  подсыпать  туда  наркотика,
думала Дина, точно так же, как в бутылку с соком.
   - Мне очень жаль, Джеф, что все это случилось с твоей матерью.
   - Да нет, все в порядке. - Он тряхнул плечами, словно змея,  сбрасывающая
кожу. Его лицо опять смягчилось, как простыня, которую расправили  ласковыми
руками. - Она не любила меня. Никто никогда меня не любил, кроме дяди  Мэтью
и тебя. Это просто вино, Ди. Твой любимый сорт. - Усмехнувшись своей  шутке,
он поднял стакан и отпил немного, чтобы она не боялась. - Я ничего в него не
подсыпал. Мне это ни к чему, потому что теперь ты здесь, со мной.
   Подсыпал или нет, но этого вина ей лучше не пить. Дина  не  знала,  какой
будет эффект,  если  вино  вступит  во  взаимодействие  с  наркотиками,  еще
остававшимися в ее организме.
   - А что случилось с твоей матерью?
   - Она сошла с ума и умерла. Тебе понравился твой ужин?  Я  знаю,  что  ты
любишь спагетти.
   - Все прекрасно. - Дина  с  трудом  затолкнула  в  себя  еще  одну  вилку
спагетти. - А сколько тебе было лет, когда она умерла?
   - Я не знаю. Это неважно. Я был счастлив здесь со  своим  дядей.  -  Джеф
нервничал, когда вспоминал о матери, поэтому старался избегать этой темы.  -
Он был замечательным  человеком,  сильным  и  добрым.  Ему  даже  совсем  не
приходилось меня наказывать, потому что я тоже был хорошим мальчиком.  Я  не
был для него Божьим испытанием, как моя мать. Мы заботились друг о друге.  -
Теперь он говорил быстро и возбужден но. - Он мной гордился. Я хорошо учился
и не болтался по улицам с другими мальчишками. Они мне были не нужны. Я имею
в виду: единственное, чего они хотели, - это кататься  на  быстрых  машинах,
слушать громкую музыку и спорить со своими родителями. Я  уважал  старших  и
никогда не забывал убирать в своей комнате  или  чистить  зубы.  Дядя  Мэтью
говорил, что мне никто не нужен, кроме семьи. А он был  единственным  членом
моей семьи. Потом, когда он умер, появилась ты. Так  что  я  знаю,  что  все
сделал правильно.
   - Джеф, - Дина использовала все свои навыки, весь  свой  опыт,  чтобы  их
разговор плавно продолжался в нужном  ей  направлении.  -  Ты  действительно
думаешь, что твой дядя одобрил бы то, что ты сейчас делаешь?
   - Да, конечно. - Он лучисто улыбнулся. Его лицо было светлым, невинным  и
пугающим. - Он все время разговаривает со мной вот здесь,  -  Джеф  постучал
пальцем по голове и подмигнул. - Он сказал, что мне  надо  быть  терпеливым,
подождать, пока наступит нужный момент. Ты помнишь, когда  я  в  первый  раз
послал тебе письмо?
   - Помню.
   - Тогда мне в первый раз приснился сон про дядю Мэтью. Но только это было
не похоже на сон. Все казалось таким настоящим.  Он  сказал,  что  я  должен
ухаживать за тобой, как настоящий джентльмен. Что я должен быть  терпеливым.
Он всегда говорил, что на все требуется время. Дядя Мэтью  сказал,  что  мне
придется подождать  и  что  я  должен  заботиться  о  тебе.  Мужчины  должны
заботиться о женщинах, которых они любят, должны их защищать. Люди забыли об
этом. Кажется, что сейчас все друг другу безразличны.
   - Вот почему ты убил Анджелу, Джеф? Чтобы меня защитить?
   - Я ждал этого несколько месяцев. - Он откинулся назад, закинув  ногу  на
ногу. Разговоры с Диной всегда доставляли ему огромное удовольствие. А  этот
разговор, подумал Джеф, был самым-самым  лучшим.  -  Ты  ведь  не  знала:  я
притворился, будто собираюсь занять место Лью.
   - Лью? Лью Макнейла?
   - После того, как я его убил...
   - Лью... - Вилка выскользнула из  ее  пальцев,  зазвенела,  ударившись  о
китайский фарфор. - Ты убил Лью...
   - Он предал тебя. Я  должен  был  его  наказать.  И  еще  он  использовал
Саймона. До того, как я начал с тобой  работать,  у  меня  никогда  не  было
настоящих друзей. Саймон стал моим другом. Я хотел было убить и его тоже, но
потом понял, что его просто использовали. Он ведь не был  виноват  на  самом
деле, правда?
   - Нет, - быстро сказала Дина, подчеркивая значение этого слова  тем,  что
положила руку на кисть Джефа. - Нет, Джеф, Саймон не виноват. Я очень  люблю
Саймона. Я не хочу, чтобы ты сделал ему что-нибудь плохое.