сю жизнь ждала, чтобы услышать, как ты это скажешь.
   - Я еще не сказал. - Майкл поднял руку к ее  лицу.  -  Смотри  мне  в
глаза, когда я скажу это. Я люблю тебя, Лора. Мне кажется, что я  всегда
тебя любил. По крайней мере, я знаю, что  всегда  буду  любить  тебя.  Я
никогда не солгу тебе и не брошу тебя одну. Я буду  отцом  твоим  детям.
Всем твоим детям! Я буду любить  их  всех.  И  им  никогда  не  придется
сомневаться в том, люблю ли я их.
   - Майкл,  -  переполненная  любовью,  благодарностью,  счастьем,  она
прижалась губами к его ладони и поцеловала ее, как недавно Кейла. -  Это
все, о чем я мечтала!
   - Нет, не все.  Я  не  договорил.  -  Он  подождал,  пока  ее  глаза,
затуманенные слезами, прояснились. - Если ты хочешь рискнуть, я дам тебе
все, что имею, все, что смогу создать, и все, чем смогу стать.
   Майкл понял, что эти слова давно жили  в  нем,  ждали,  чтобы  он  их
сказал. Он рассеянно оглянулся, выдернул  тюльпан  из  соседней  вазы  и
протянул ей.
   - Выходи за меня замуж. Будь моей женой, моей семьей, моим всем...
   Лора не взяла цветок,  а  сомкнула  пальцы  на  его  руке,  сжимавшей
стебель.
   - Да! - Она коснулась губами его щеки и со  вздохом  положила  голову
ему на плечо. - Да, - повторила  она,  чувствуя,  как  бьются  рядом  их
сердца и глядя на простой сундучок, полный грез.
   - Я нашла тебя. Мы нашли друг друга.  Наконец...  -  прошептала  она,
целуя его.





   Нора РОБЕРТС
   ОРЕОЛ СМЕРТИ

Перевод с английского В. Пророковой


Анонс

   С  жестокостью,  потрясшей  даже  журналистов  криминальной  хроники,
совершены убийства двух  женщин  -  известного  прокурора  и  восходящей
телезвезды. Затаив дыхание,  весь  Нью-Йорк  следит  за  расследованием,
которое ведет лейтенант  полиции  Ева  Даллас.  Психологический  портрет
преступника до конца не объясняет мотивов его поступков,  но  однозначно
предвещает новую  кровавую  драму.  Для  того  чтобы  остановить  череду
смертей, Еве необходимо вычислить следующую жертву и  суметь  остановить
хладнокровного убийцу...
   Роман выходил также под псевдонимом Джуди РОББ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

   Покойники - ее профессия. Она с ними работает, изучает их,  думает  о
них. Они часто приходят к ней во сне. Но мало  этого  -  оказывается,  в
каких-то потаенных, ей самой не вполне известных закоулках души  она  до
сих пор жалеет их.
   Десять лет службы в полиции закалили ее, научили здравому взгляду  на
смерть и на все  то,  что  так  или  иначе  к  ней  приводит.  Очевидно,
некоторые  даже  назвали  бы  этот  взгляд  циничным.  Да   и   зрелище,
представшее ее взору той дождливой ночью на  до  омерзения  замусоренной
улице, не было чем-то из  ряда  вон  выходящим.  Но  оно  тем  не  менее
взволновало ее.
   Та женщина  была  хороша.  Волосы  ее  золотой  волной  струились  по
грязному тротуару. Широко  раскрытые  глаза  казались  ярко-лиловыми  на
омытом холодным дождем бескровно-бледном лице. В них  застыло  выражение
горького недоумения, столь частое у нежданно встретивших смерть.
   Дорогой костюм женщины был того же цвета,  что  и  ее  глаза.  Пиджак
оставался  застегнутым  на  все  пуговицы,  но  юбка  задралась,  оголив
стройные бедра. На пальцах, в ушах, на лацкане  пиджака  -  везде  сияли
драгоценности. Кожаная сумочка с  золотой  застежкой  валялась  в  грязи
рядом с рукой женщины.
   Горло ее пересекал отвратительный кровавый шрам.
   Присев на корточки, лейтенант Ева Даллас внимательно осмотрела  тело.
Картина  была  хорошо  ей  знакома  -  чего-чего,  а  этого  она  успела
навидаться, - но, как и всегда, что-то в ней  было  свое,  неповторимое.
Ведь у каждой жертвы особый стиль, у каждого  убийцы  особый  почерк,  и
потому всякое убийство в своем роде уникально.
   Прибывший по вызову наряд знал свое дело, - поперек  улицы  уже  были
расставлены полицейские маяки, а щиты заграждения надежно укрывали место
происшествия от взоров зевак; благодаря этим щитам оно странным  образом
выглядело почти  уютным.  Дорожное  движение,  и  без  того  не  слишком
интенсивное в этом  районе,  перекрыли.  Из  соседнего  борделя  неслась
разудалая музыка, время от времени слышались вопли и гогот  посетителей.
Разноцветная вращающаяся вывеска  заведения  то  и  дело  озаряла  сцену
вспышками неона, отчего по телу женщины пробегали фантастические блики.
   Ева  подумала  было  прикрыть  бордель  на  сегодня,  но  решила   не
связываться  -  себе  дороже.  В  здешних  местах  убийства  совершались
настолько часто, что никто из посетителей заведения  напротив  не  понял
бы, с какой это стати из-за незнакомой мертвой бабы им всем ломают кайф.
   Один полицейский все продолжал расхаживать  туда-сюда,  снимая  место
происшествия на видеокамеру. Чуть поодаль двое репортеров, съежившись от
сырости и  холода,  ждали  своей  очереди,  лениво  обсуждая  спортивные
новости. Они пока не удосужились даже взглянуть на убитую и поэтому  еще
не знали, кто она.
   "Интересно, лучше  это  или  хуже  -  быть  знакомой  с  жертвой?"  -
размышляла Ева, немигающим взором уставившись на лужу крови, смешавшейся
с дождевой водой.
   С прокурором Сесили Тауэрс она общалась только по службе. Но и  этого
Еве было достаточно, чтобы составить о ней четкое  представление  как  о
женщине сильной и целеустремленной. Состоявшаяся личность,  думала  Ева,
настоящий боец, твердо стоявший на страже правосудия.
   Уж не по делам ли правосудия занесло ее в это ужасное место?
   Со  вздохом  Ева  нагнулась,  достала  из  дорогой  изящной   сумочки
удостоверение личности убитой и, глядя на него,  начала  наговаривать  в
диктофон:
   - Сесили Тауэрс, сорок пять лет, разведена. Адрес: 83-я улица,  2132,
квартира 61Б. Не ограблена. Ювелирные украшения на месте. При  ней...  -
Ева  быстро  проверила  содержимое  бумажника,   -   двадцать   долларов
банкнотами и пять кредитных карточек. Явных следов  борьбы  или  попытки
изнасилования нет.
   Закончив диктовать, она снова посмотрела на распростертую на тротуаре
женщину. И что ты, Тауэрс, здесь забыла? Какого черта тебя  занесло  так
далеко от мест, где бывают люди твоего класса?
   Одета как на работу, пришло в голову Еве.  Она  хорошо  знала  манеру
одеваться Сесили Тауэрс и  всегда  искренне  восхищалась  ею:  неизменно
насыщенные цвета,  хорошо  выглядящие  на  экране  телевизора,  и  точно
подобранные аксессуары, придающие облику прокурора женственность.
   Ева выпрямилась, рассеянно отряхнула коленки.
   - Убийство, - бросила она полицейским. - Упакуйте тело.

***

   Ева ничуть не удивилась, увидев на  тротуаре  у  дома  Сесили  Тауэрс
стайку вооруженных  телекамерами  журналистов.  Они  уже  пронюхали  про
убийство и теперь шли по следу. В их лицах Еве  всегда  чудилось  что-то
волчье. Это была стая хищников, не намеренных возвращаться в логово  без
добычи - сенсационной информации. На то, что уже три часа  ночи  и  льет
как из ведра, этим тварям было глубоко плевать.
   Игнорировать камеры и не обращать внимания на  градом  обрушивающиеся
вопросы Ева научилась сравнительно недавно. Масс-медиа впервые  обратила
на  нее  пристальное  внимание  из-за   громкого   дела,   которое   она
расследовала минувшей зимой. Но не только из-за того дела, добавила  Ева
мысленно,  ледяным  взглядом  изничтожив  репортера,  набравшегося  было
наглости преградить ей дорогу. Еще из-за ее отношений с Рорком.
   Зимой  она  расследовала  несколько  убийств,  совершенных  с  особой
жестокостью. Но о любом убийстве, сколь угодно зверском, публика  вскоре
забыла бы. Рорк же не позволял забыть о себе хотя бы на день.
   - У вас уже что-нибудь есть, лейтенант? Кого вы  подозреваете?  Каков
мотив  преступления?  Правда  ли,  что  тело  прокурора  Тауэрс  найдено
обезглавленным?
   Чуть замедлив шаг, Ева  окинула  взглядом  кучку  мокрых  насупленных
репортеров.  Она  сама  промокла,  устала  и  была  на  взводе,  но   об
осторожности не забывала. Она хорошо усвоила, что с людьми из масс-медиа
надо держать ухо востро: стоит хоть в чем-то подставиться -  и  они  уже
своего не упустят, сожрут со всеми потрохами.
   - В настоящий момент от  имени  Управления  полиции  я  могу  заявить
только, что расследование обстоятельств гибели прокурора Тауэрс начато.
   - Дело поручено вам?
   - Да, мне, - ответила Ева и,  миновав  двух  полицейских  охранников,
вошла в подъезд.
   Просторный холл многоэтажного здания был полон  цветов.  Благоухающие
пышные букеты заставили Еву вспомнить  об  утопающем  в  ароматах  весны
экзотическом острове, на котором они с Рорком провели  три  незабываемых
дня, - ей тогда надо было восстановить силы  после  пулевого  ранения  и
общего нервного истощения.
   В других обстоятельствах она  бы  не  преминула  предаться  волшебным
воспоминаниям, но теперь, продемонстрировав  охране  удостоверение,  Ева
решительно направилась к лифту.
   По холлу сновали полицейские. Двое возились с  компьютерной  системой
безопасности, другие наблюдали за входными дверями, у лифтов  тоже  была
выставлена охрана. Народу сюда явно нагнали больше, чем это  необходимо,
подумала Ева. Но, в конце концов, при  жизни  прокурор  Тауэрс  была  их
коллегой.
   - Квартира охраняется? - спросила она у ближайшего полицейского.
   - Да, мэм, - ответил тот. - После  вашего  звонка  в  2.10  никто  не
входил в квартиру прокурора и не выходил из нее.
   -  Мне  понадобятся  записи  системы  безопасности.  Для  начала,  за
последние 24 часа, - сказала Ева, заходя в  лифт,  и  нажала  на  кнопку
нужного этажа.
   Двери закрылись, и кабина плавно пошла вверх.
   На тридцать первом этаже царила музейная тишина; холл, в  отличие  от
нижнего, был узким и тесным, как  и  в  большинстве  жилых  небоскребов,
понастроенных за последние полвека. Пол устилал пушистый ковер, в  стены
через  равные  интервалы  были  вделаны  зеркала,  призванные  создавать
иллюзию пространства.
   Зато в квартирах, очевидно, с пространством все нормально: на  каждом
этаже их только  три,  пришло  в  голову  Еве.  Специальной  полицейской
отмычкой она отперла дверь и вступила в апартаменты Сесили Тауэрс.
   С  первого  взгляда  было  видно,   что   покойница   очень   неплохо
зарабатывала и  на  обустройство  жилища  денег  не  жалела.  Еве  сразу
бросились  в  глаза  две  картины  знаменитого  художника  начала  века,
украшавшие бледно-розовую стену  над  элегантным  диваном  в  розовую  и
зеленую полоску. Фамилию художника Еве вспомнить не удалось: ее познания
в живописи были весьма скромными, да и  теми  она  была  обязана  Рорку,
равно  как  и  умением  за  неброской  простотой  разглядеть  недюжинное
богатство.
   "Все-таки интересно, сколько у мадам прокурора  выходило  в  год?"  -
думала она, профессиональным взглядом окидывая обстановку.
   В  квартире  было  очень  чисто,  порядок  здесь  явно  поддерживался
неукоснительно.  Вообще,  насколько  Ева  могла  судить,   Тауэрс   была
педантична во всем - в том, как она одевалась, в том, как  относилась  к
работе, даже в том, как тщательно скрывала от  любопытной  публики  свою
частную жизнь.
   Но что  же,  скажите  на  милость,  занесло  эту  элегантную,  умную,
педантичную даму в тот подозрительный квартал, да еще посреди ночи?
   Ступая  по   белоснежному   деревянному   полу,   местами   покрытому
половичками под цвет мебели и обоев, Ева подошла к столику у  стены.  Он
весь был уставлен фотографиями в изящных  рамках.  На  фотографиях  были
дети - мальчик и девочка. Жизнь обоих прослеживалась на всем ее недолгом
пока протяжении - от пеленок до колледжа.
   Фотографии несколько озадачили Еву. Уже несколько лет она  по  разным
делам сталкивалась с Тауэрс, но о том, что у  нее  были  дети,  даже  не
подозревала.
   Некоторое время  постояв  в  задумчивости,  Ева  тряхнула  головой  и
направилась к небольшому компьютеру, стоявшему на письменном столе.  Она
включила машину и затребовала расписание Сесили Тауэрс на 2 мая.
   - Так... - шевеля губами, Ева читала выданный компьютером текст:
   - С утра час в фешенебельном частном клубе здоровья, потом целый день
в суде, в шесть часов встреча с  известным  адвокатом...  -  А  это  уже
интереснее, - пробормотала Ева, и брови ее  приподнялись.  -  Вечером  -
ужин с Джорджем Хэмметом.
   Ева пару раз видела этого Хэммета, - Рорк вел с ним какие-то дела. На
нее Хэммет произвел впечатление человека вполне симпатичного.  Насколько
она знала, он был предприимчив и в то же время осторожен, что  позволяло
ему получать от своего бизнеса очень и очень солидный доход.
   Так, значит, Хэммет был последним, с кем Сесили Тауэрс встречалась  в
день смерти.
   Нажав на нужные кнопки на клавиатуре компьютера, Ева подождала, когда
из принтера вылезла страничка с расписанием, сложила  ее  и  засунула  в
сумочку.
   Потом Ева вызвала  программу  "теле-линк"  и  запросила  запись  всех
входящих  и  исходящих  звонков  за  последние  двадцать  четыре   часа.
По-хорошему, стоило бы копнуть  глубже,  но  на  это  время  еще  будет,
рассудила она. Когда информация  появилась  на  экране,  Ева  переписала
нужный файл на дискету, затем вытащила ее и приступила к  тщательнейшему
обыску квартиры. Он занял у нее кучу времени.
   К пяти утра голова у Евы буквально раскалывалась:  вызов  на  задание
застал ее в постели Рорка, спала  она  всего  какой-нибудь  час,  и  это
теперь начинало сказываться.
   - По имеющейся информации, - устало наговаривала она  в  диктофон,  -
жертва проживала одна. Не обнаружено никаких признаков того, что  жертва
покинула квартиру вынужденно или второпях. Не обнаружено  также  ничего,
что объясняло бы, как и почему жертва оказалась на  месте  преступления.
Информация  с  компьютера  записана  следователем  на  дискету  с  целью
дальнейшего  изучения.  Кассеты  с  видеозаписями  системы  безопасности
изъяты полицией. В настоящий момент следователь покидает квартиру жертвы
и направляется в муниципальное управление. Лейтенант  Ева  Даллас.  Пять
ноль восемь утра.
   Ева выключила диктофон, уложила его в сумочку и вышла.

***

   До Центрального участка она добралась  только  в  одиннадцатом  часу.
Живот сводило от голода, и ей пришлось завернуть в буфет. Она совсем  не
удивилась, что все мало-мальски съедобное уже подмели коллеги,  оглядела
убогие остатки и взяла шоколадный кекс с теплым  пойлом,  которое  здесь
выдавали за кофе. Сдерживая отвращение, Ева проглотила все это и  только
потом поднялась в свой кабинет.
   Но тут ее встретил писк сотового телефона.
   - Лейтенант, - услышала она знакомый голос майора Уитни.
   - Да, шеф, - ответила Ева, вздохнув с плохо скрытой досадой.
   - Зайдите ко мне. Прямо сейчас.
   Прежде чем она успела открыть рот, Уитни положил трубку.
   - Черт возьми! - пробормотала Ева.
   Она устало потерла лицо  и  обхватила  голову  руками,  запустив  обе
пятерни в короткие, не слишком  аккуратно  подстриженные  волосы.  Вызов
шефа камня на камне не оставил от ее  самых  что  ни  на  есть  скромных
планов:  проверить  сообщения  на  автоответчике,  позвонить  Рорку   и,
наконец, минут десять вздремнуть.
   Она встала, потянулась, сняла кожаную  куртку.  Рубашка  под  курткой
осталась  сухой,  но  джинсы  были  мокрыми  насквозь.   Рассудив,   что
переодеться все равно не во что, Ева смирилась с этим неудобством, взяла
свои записи и вышла в коридор.
   Если очень повезет, подумала она, у шефа  удастся  выпить  еще  чашку
полицейского кофе. Но едва переступив порог кабинета Уитни, Ева  поняла,
что о кофе не может быть и речи.
   Против обыкновения, майор Уитни не сидел за столом, а стоял спиной  к
двери,  глядя  в  большое,  во  всю  стену,  окно.  Из  него  открывался
великолепный вид на город, на страже порядка в котором Уитни  стоял  вот
уже тридцать лет. Весь его вид мог бы говорить о спокойной задумчивости,
если бы не побелевшие костяшки пальцев, сцепленных за спиной рук.
   Ева внимательно смотрела на широкие плечи, черные с проседью волосы и
мощную спину этого человека, который пару  месяцев  назад  отказался  от
поста начальника полиции, чтобы продолжать делать свое дело здесь.
   - Шеф, - произнесла она.
   - Дождь перестал.
   Ева никак не ожидала подобного приема и потому  несколько  смутилась,
но спустя мгновение ответила:
   - Да, сэр.
   - Послушайте, Даллас, это же, в общем, хороший город! Легко забываешь
об этом, глядя на него отсюда.  Но  город,  в  общем-то,  хороший.  Хотя
сейчас мне трудно себя в этом убедить.
   Ева не знала, что ответить, и молча ждала.
   - Я поручил это дело вам, хотя формально должен был бы  поручить  его
Деблински.
   - Деблински - хороший полицейский.
   - Да, хороший. Но вы лучше.
   Ева не могла сдержать довольную улыбку,  она  и  в  самом  деле  была
крайне польщена. К счастью, Уитни по-прежнему стоял к ней спиной.
   - Я ценю ваше доверие, майор.
   - Вы заслужили его. Поверьте, у меня  были  довольно  веские  причины
нарушить субординацию и выбрать вас. Мне нужен лучший из лучших. Чтоб  в
лепешку разбился, но убийцу нашел.
   - Майор, все мы тут знали прокурора Тауэрс.  Во  всем  Нью-Йорке  нет
полицейского, который не был бы готов разбиться в лепешку, лишь бы найти
ее убийцу.
   Уитни глубоко вздохнул и повернулся к  Еве.  Несколько  мгновений  он
молча смотрел  на  женщину,  которой  поручил  расследование.  Она  была
стройна и на первый взгляд даже могла показаться хрупкой.  Но  он  знал,
что это не так - у него были случаи убедиться, сколько  силы  и  энергии
заключено в этом изящном  теле.  Глубокие  тени  под  ее  глазами  цвета
неразбавленного виски  и  бледность  скуластого  лица  выдавали  крайнюю
усталость. Но сейчас он не мог позволить себе беспокоиться об  усталости
подчиненных.
   - Сесили Тауэрс была моим другом - близким другом.
   - Понимаю, - кивнула Ева, стараясь  скрыть  удивление.  -  Мне  очень
жаль, шеф.
   - Я знал ее много лет. Мы ведь вместе начинали - амбициозный работяга
полицейский и юрист-трудоголик. А потом мы с женой крестили ее  сына.  -
Уитни умолк, но почти сразу же взял себя в руки и продолжил:
   - Да, кстати о ее детях.  Жена  как  раз  поехала  встретить  их.  До
похорон они будут жить у нас. - Прокашлявшись, он заговорил сквозь зубы,
почти не раскрывая рта:
   - Сесили была  одним  из  самых  старых  моих  друзей.  Я  не  только
восхищался ею как профессионалом - я очень любил ее. Моя жена совершенно
убита случившимся, а дети Сесили просто вне себя.  Единственное,  чем  я
мог хоть как-то утешить их, это обещать  сделать  все  возможное,  чтобы
разыскать убийцу их матери. Чтобы восторжествовало то, чему она отдавала
все свои силы, - справедливость.
   Уитни тяжело опустился в кресло.  Сейчас  он  совсем  не  походил  на
начальника - перед Евой был просто безумно усталый человек.
   - Я говорю вам все это, Даллас, чтобы вы поняли: в этом деле от  меня
не приходится ждать объективности... Я буду сама предвзятость. И поэтому
я всецело завишу от вас.
   - Очень благодарна вам за откровенность, шеф,  -  сказала  Ева  и  на
мгновение замолчала, взгляд ее стал острее и жестче. - Я считаю, что как
близкого друга жертвы вас следует допросить как  можно  скорее.  И  вашу
жену тоже. Если вам обоим это удобнее, допросы я могу  проводить  у  вас
дома, а не здесь.
   - Прекрасно, Даллас, - вздохнул Уитни. - Потому-то я и  назначил  вас
следователем по этому делу. Немногие из вашей братии  способны  вот  так
прямо переходить к делу, невзирая на лица. У  меня  к  вам  только  одна
просьба. Вы сделали бы мне большое  одолжение,  согласившись  пару  дней
подождать с допросом моей жены. И лучше будет не  вызывать  ее  сюда,  а
допросить дома.
   - Хорошо, сэр.
   - Ну а теперь расскажите, что у вас уже есть.
   - Я обследовала квартиру жертвы и ее рабочий кабинет. Из  кабинета  я
взяла документы по делам, которые она вела за  последние  пять  лет.  Их
надо внимательно изучить.  Возможно,  кто-то,  к