ворить с ним о Еве.
   Только услышав голоса, Джулия поняла, как далеко ушла от гостевого  дома.
Она мгновенно узнала голос Евы и различила в нем новые нотки, более мягкие и
нежные. Так женщина разговаривает с возлюбленным.
   Второй   голос   был   характерен,   как   отпечатки   пальцев.   Низкий,
хрипловатый..,  словно  наждаком  прошлись  по  голосовым  связкам.   Виктор
Флэнниган - легендарный кинолюбовник сороковых и пятидесятых,  романтический
герой шестидесятых и начала  семидесятых.  Даже  теперь,  когда  его  волосы
поседели,  а  лицо  избороздили  морщины,  он  оставался  экранным  символом
элегантности и чувственности.
   У него и Евы было три общих фильма, три сверкающих киноромана, породивших
волну слухов о не менее пылком романе за кадром. Однако Флэнниган был  женат
на благочестивой католичке, и,  хотя  отголоски  сплетен  время  от  времени
витали в обществе, ни Виктор, ни Ева не давали повода разгореться им с новой
силой.
   Раздался  смех,  и   Джулия   поняла,   что   слышит   любовников.   Даже
профессиональное любопытство не позволило бы  ей  воспользоваться  моментом.
Она хотела развернуться и броситься к гостевому дому, но  осознала,  что  не
успеет, и отступила в тень деревьев.
   Через секунду они уже были там, где только что  стояла  она.  Голова  Евы
покоилась на широком плече Виктора. Никогда еще Джулия не видела  Еву  более
прекрасной и более счастливой.
   - Ты когда-либо мог обвинить меня в том, что  я  не  осознаю  последствий
своих поступков? - спросила Ева.
   - Нет. - Виктор остановился, взял лицо Евы в свои ладони. Он был всего на
несколько дюймов выше ее, но сложен как борец, мускулистый и мощный.
   - Вик, дорогой мой Вик! - Ева смотрела на его лицо, лицо, которое  любила
и помнила во всем блеске молодости. Слезы  подступили  к  ее  глазам.  -  Не
тревожься. У меня есть веские причины. Когда эта книга будет закончена...  -
Ева сжала его руку, словно черпая в нем силы, - ..мы с тобой будем лежать на
ковре у камина и читать ее друг другу.
   - Зачем бередить прошлое, Ева?
   - Потому что пришло время.  Не  все  было  плохо.  -  Она  рассмеялась  и
прижалась щекой к его щеке. - Мое решение заставило меня думать, вспоминать,
переоценивать. Я поняла, какое счастье - просто жить.
   Он поднес ее пальцы к своим губам.
   - Ты - самое лучшее в моей жизни. Как бы я хотел...
   - Нет. - Ева затрясла головой, и Джулия услышала печаль в ее голосе. - Не
надо. У нас было то, что было, и я бы ничего не стала менять.
   - Даже наши пьяные ссоры?
   - Ничего. Ты был самым сексуальным пьяницей из всех, кого я видела.
   - Помнишь, как я украл машину Джина Келли?
   - Спенсера Трейси, упокой господь его душу.
   - Мы удрали с тобой в Вегас и позвонили ему оттуда.
   - Никогда не забуду, как он обзывал  нас.  -  Ева  прижалась  к  Виктору,
вдыхая ароматы табака, мяты и соснового  лосьона,  которым  он  пользовался,
сколько она его помнила. - Какие это были чудесные времена, Виктор!
   - Да, чудесные. - Он чуть отстранился, любуясь ее  лицом.  -  Ева,  я  не
хочу, чтобы ты пострадала. Твоя книга сделает множество  людей  -  множество
опасных людей - несчастными.
   Она улыбнулась.
   - Ты единственный в глаза называл меня бессердечной стервой, и  тебе  это
сходило с рук. Ты забыл?
   - Нет. Но ты - моя бессердечная стерва, Ева.
   - Доверься мне.
   - Тебе - да, но твоя писательница - совсем другое дело.
   - Она тебе понравится. - Ева прислонилась к нему, закрыла глаза. - У  нее
есть стиль. Она честна. Я сделала  правильный  выбор,  Вик.  Она  достаточно
сильна, чтобы закончить начатое, и гордость не позволит ей выполнить  работу
плохо. Думаю, я с удовольствием посмотрю на свою жизнь ее глазами.
   Виктор обнял Еву и почувствовал, как разгорается в нем огонь. Рядом с нею
его плотские желания не угасали, не слабели.
   - Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы пытаться заставить передумать.  Видит
бог, я сделал все, что мог, когда ты выходила замуж за Рори Уинтропа.
   Ее тихий смех искушал, как и легкие прикосновения ее пальцев.
   - А ты до сих пор ревнуешь, ведь  я  пыталась  убедить  себя,  что  смогу
любить его так же, как люблю тебя.
   Боль, пронзившая его, лишь отчасти была вызвана ревностью.
   - Я не имел права удерживать тебя, Ева. Ни тогда, ни сейчас.
   - Ты никогда не удерживал меня. Вот почему ты - моя единственная любовь.
   Его губы обрушились на нее, как тысячи раз прежде: властно, страстно.., и
отчаянно.
   - Господи, Ева, я люблю тебя. - Он рассмеялся,  почувствовав  эрекцию.  -
Еще десять лет назад я взял бы тебя здесь и сейчас, но теперь мне необходима
кровать.
   - Моя недалеко.
   Обнявшись, они поспешили прочь, а Джулия еще долго стояла  в  оцепенении.
Она испытывала не смущение, нет, а волнение,  рожденное  случайно  раскрытой
тайной любви, бессмертной, всеобъемлющей любви. Слезы текли по ее щекам, как
бывало, когда она  слушала  прекрасную  музыку  или  наблюдала  изумительный
закат.
   Ее восхищение было окрашено завистью. С ней никто не бродил  по  залитому
лунным светом саду. Никто не делал ей таких признаний. Никто. Ее ждет пустая
постель и бессонная ночь.

Глава 5

   Угловая кабинка в ресторанчике "У Денни" была далеко не тем  местом,  где
Дрейк предпочитал завтракать, но здесь он был уверен, что не столкнется ни с
кем из знакомых. Ни с кем из важных знакомых.
   Дельрико опаздывал.
   Дрейк высыпал в кофе три пакетика сахара и в третий раз за последние пять
минут взглянул на свой "Ролекс". Он провел рукой по волосам, убеждаясь,  что
каждая прядь на нужном месте, поправил узел галстука, нервно одернул пиджак,
затеребил золотые запонки.
   Для встречи с Дельрико необходимы хладнокровие  и  уверенность..,  но  он
ощущал себя тем  маленьким  дрожащим  мальчиком,  которого  мать  волокла  к
дровяному сараю.
   Однако, как ни ужасны  были  те  порки,  им  не  сравниться  с  тем,  что
произойдет, если он  провалит  эту  встречу.  Тогда,  по  крайней  мере,  он
оставался в живых.
   Взгляды Дельрико сформировались под  влиянием  его  бизнеса.  Он  мог  бы
отрезать  жизненно  важные   органы   непокорного   с   тем   же   сознанием
необходимости, с каким любой другой стрижет ногти.
   Дельрико появился, когда Дрейк в четвертый раз смотрел на часы.
   - Ты пьешь слишком много кофе. Это  вредно  для  здоровья,  -  с  улыбкой
заметил Дельрико.
   Майклу Дельрико было около шестидесяти,  и  к  содержанию  холестерина  в
крови он относился так же серьезно, как к бизнесу, унаследованному от  отца.
В результате он был и богат, и здоров. Худое  смуглое  лицо  с  темно-карими
глазами,  изнеженное  еженедельными  массажами,  контрастировало  с   седыми
волосами и пышными  усами.  Ухоженные  руки  с  длинными,  как  у  скрипача,
пальцами. Единственное украшение - золотое обручальное кольцо.
   Дельрико мог с любовью улыбаться своим внукам и рыдать  над  трогательной
арией, но его лицо оставалось непроницаемым, когда он приказывал кого-нибудь
убить. Бизнес  редко  затрагивал  чувства  Дельрико,  правда,  к  Дрейку  он
относился по-отечески, хотя и считал дураком. Именно  из-за  этих  отеческих
чувств Дельрико сам  явился  на  встречу,  а  не  приказал  кое-кому,  менее
утонченному, перекроить красивое лицо Дрейка Моррисона.
   Дельрико взмахнул рукой, и к нему тут же подскочил официант.
   - Грейпфрутовый сок, - сказал он с легким бостонским акцентом. -  Ломтики
дыни, очень холодные, и  пшеничный  тост,  очень  сухой.  -  Когда  официант
отошел, Дельрико повернулся к Дрейку. - Итак, ты здоров?
   Дрейк почувствовал, как повлажнели подмышки.
   - Да. А вы?
   - Здоров, как бык. - Дельрико откинулся  на  стуле  и  похлопал  себя  по
плоскому животу. - У меня дома готовят лучшее лингвини в  Калифорнии,  но  я
себя ограничиваю. На  ленч  ем  только  салат  и  трижды  в  неделю  посещаю
спортзал.
   - Прекрасно, мистер Дельрико.
   - Это же мое собственное  тело.  Дрейку  очень  не  хотелось,  чтобы  его
собственное тело разделали, как рождественскую индейку.
   - Как поживает ваша семья?
   - Замечательно. - Дельрико расплылся  в  улыбке  любящего  папаши.  -  На
прошлой неделе Анджелина подарила мне еще одного внука.  Теперь  у  меня  их
четырнадцать. - Его глаза затуманились. - В этом бессмертие мужчины. И тебе,
Дрейк, следует жениться на хорошей девушке, завести  детей.  Это  упорядочит
твою жизнь. - Он наклонился вперед, как заботливый отец, готовый дать мудрый
совет. - Одно дело трахать красивых женщин - в конце концов, мужчина  должен
оставаться мужчиной, - но ничто не заменит семью. Дрейк вымученно улыбнулся:
   - Я все еще в поисках.
   - Когда перестанешь думать членом и начнешь думать сердцем, ты найдешь. -
Дельрико молчал, пока  расставляли  на  столике  еду,  мысленно  подсчитывая
калории, заказанные Дрейком, затем перешел к делу:
   - Итак... - Он подцепил на вилку ломтик дыни и передернулся, когда  Дрейк
щедро полил сиропом оладьи. - Ты готов заплатить долг?
   Дрейк  попытался   проглотить   застрявший   в   горле   кусок   ветчины,
почувствовал, как по спине потекла струйка пота.
   - У  меня  небольшие  финансовые  затруднения.  Я  готов  вернуть  десять
процентов, как залог моих честных намерений.
   - Десять процентов. - Поджав губы, Дельрико аккуратно размазал по  своему
тосту тонкий пласт клубничного джема. - А остальные девяносто тысяч?
   Девяносто тысяч. Эти два слова,  словно  молот,  забарабанили  по  черепу
Дрейка.
   - Как только наладятся мои дела. Мне необходим всего один выигрыш.
   Дельрико промокнул губы салфеткой.
   - Ты это уже говорил.
   - Я понимаю, но на этот раз... Дельрико  достаточно  было  поднять  руку,
чтобы прервать торопливые объяснения Дрейка.
   - Из любви к тебе, Дрейк, предупреждаю: твои  азартные  игры  -  дурацкое
занятие. Для меня это часть бизнеса, но я беспокоюсь, видя, как ты  рискуешь
своим.., своим здоровьем из-за пропущенных кем-то мячей.
   - Я все наверстаю в Супербоул . - Дрейк начал быстро  есть,  пытаясь  заткнуть
дыру, прожженную страхом в его желудке. - Мне нужна всего одна неделя.
   - А если ты проиграешь?
   - Не проиграю.
   Снова вымученная улыбка и струйки пота под рубашкой.
   Дельрико начал завтрак. Ломтик дыни, кусочек тоста,  глоток  сока.  Дрейк
почувствовал, как пища в его желудке превращается в камни.
   - Как поживает твоя тетя?
   - Ева? - Дрейк облизнул пересохшие губы. Один  из  немногих,  он  знал  о
коротком бурном романе своей тетки и Дельрико.., и никогда  не  был  уверен,
очко ли это в его пользу или наоборот. - Прекрасно.
   - Я слышал, она решила написать мемуары.
   - Да. - Несмотря на протесты желудка, Дрейк снова взялся за  кофе.  -  То
есть она пригласила писательницу с Восточного побережья, Джулию Саммерс.
   - И насколько твоя тетя собирается откровенничать?
   - Кто знает? У Евы все зависит от настроения.
   - Но ты выяснишь это, не так ли? Нож Дрейка замер в воздухе.
   - Она не говорит со мной о таких вещах.
   - Ты выяснишь, - твердо повторил Дельрико и улыбнулся. - И получишь  свою
неделю. Услуга за услугу. Как и должно быть между друзьями.

***

   После  вечера,  проведенного  с  Виктором,  Ева  вся  светилась.  Правда,
проснулась она позже обычного и с ужасной головной  болью,  но  лекарство  и
прохладная вода бассейна сделали боль терпимой.
   Ева медленно рассекала прозрачную воду, радуясь своим  точным  движениям.
Покорность собственного тела - вроде бы  такая  малость,  но  Ева  научилась
ценить любые мелочи жизни.
   Только свидание с Виктором - не мелочь. Секс с  ним  всегда  потрясающий.
Страстный или нежный, томительно медленный или стремительный  -  видит  бог,
они все познали за многие годы.
   Из всех ее любовников никто не мог сравниться с Виктором, может,  потому,
что только он сумел покорить ее сердце.
   Когда-то, много-много лет назад, она проклинала судьбу за то, что они  не
могли соединиться. То время прошло. Теперь она благодарила судьбу за  каждый
подаренный им час.
   Ева подтянулась на бортик бассейна и  накинула  длинный  махровый  халат.
Словно по приказу режиссера, Треверс поспешила к ней с завтраком и  флаконом
увлажняющего крема.
   - Нина звонила ей? - спросила Ева. Треверс шумно втянула носом воздух.
   - Идет сюда.
   - Хорошо. - Ева  взяла  флакон,  лениво  встряхнула,  наблюдая  за  своей
домоправительницей. - Можешь не проявлять свое неодобрение так явно.
   - Я думаю то, что думаю.
   - И знаешь то, что знаешь, - с легкой улыбкой добавила Ева. -  Почему  же
винишь ее?
   - Лучше отослать ее назад и забыть. Нечего напрашиваться на неприятности.
Никто вас за это не поблагодарит.
   Привычными движениями Ева нанесла крем на лицо.
   - Она мне необходима. Я не смогу это сделать без нее.
   Треверс поджала губы.
   - Вы всю жизнь делали, что хотели. Сейчас вы совершаете ошибку.
   - Надеюсь, нет. И хватит об этом.
   Треверс протопала в дом. Все еще улыбаясь, Ева надела  солнечные  очки  и
стала поджидать Джулию. Долго ждать не пришлось. Под защитой  темных  стекол
Ева внимательно смотрела,  оценивала.  Практичные  туфли,  элегантные  синие
брюки, накрахмаленная полосатая блузка.., и настороженность.
   Когда они начнут полностью доверять друг другу и начнут ли?
   Ева указала на плетеное кресло.
   - Надеюсь, вы не возражаете, что я пригласила вас сюда?
   - Нет, вовсе нет. -  Интересно,  думала  Джулия,  многие  ли  видели  это
знаменитое лицо без всякой краски? И знает ли кто-нибудь,  что  красота  его
вовсе не в  искусстве  макияжа?  -  Меня  устраивает  любое  место,  где  вы
чувствуете себя непринужденно.
   - Я могу сказать то же самое. -  Ева  налила  Джулии  сок  и  уже  хотела
добавить шампанского, но Джулия отрицательно покачала головой.
   - Вы когда-нибудь расслабляетесь, Джулия?
   - Конечно. Но не во время работы. Ева задумчиво попробовала свою "Мимозу"
- апельсиновый сок с шампанским.
   - И что вы делаете, чтобы расслабиться? Джулия пришла в замешательство.
   - Ну, я.., я...
   - Попались, - рассмеялась Ева. - Позвольте мне  кое-что  сказать  о  вас,
хорошо? Вы молоды и прелестны. Вы - преданная мать. Ваш сын  -  центр  вашей
жизни, и вы полны решимости хорошо воспитать его. Работа для вас  на  втором
месте, хотя вы относитесь к ней очень серьезно. Под  внешней  холодностью  и
элегантностью скрывается сильная  пылкая  женщина.  Честолюбие  вы  считаете
пороком и стыдитесь его.  Мужчины  в  вашем  списке  приоритетов  находятся,
думаю, где-то сразу за аккуратно сложенными носками Брэндона.
   Ничто не выдало чувств Джулии, кроме вспыхнувших в глазах искр.
   - Звучит весьма скучно.
   - Восхитительно, - поправила Ева. -  Хотя  эти  слова  иногда  становятся
синонимами. Я просто надеялась раздразнить вас, расшатать хоть  немного  это
ваше удивительное самообладание.
   - Зачем?
   - Я хотела бы чувствовать, что обнажаю душу перед ближним своим. -  Пожав
плечами, Ева отщипнула кусочек круассана. - Из вашей с  Полом  перепалки  за
ужином я сделала кое-какие выводы. Я восхищаюсь вашим характером.
   - Не все из нас могут позволить себе демонстрировать  характер,  но  я  -
живой человек, мисс Бенедикт.
   - Ева.
   -  Я  настолько  человечна,  Ева,  что  прихожу  в  ярость,  когда   мной
манипулируют. - Джулия достала из портфеля блокнот  и  диктофон.  -  Это  вы
послали его ко мне вчера?
   Ева ухмыльнулась:
   - Кого?
   - Пола Уинтропа.
   - Нет. - Глаза Евы вспыхнули любопытством, но Джулия напомнила себе,  что
эта женщина - актриса. - Пол нанес вам визит?
   - Да. Похоже, его волнует книга и то, как я напишу ее.
   - Пол всегда меня  защищает.  -  Потеряв  аппетит,  как  часто  бывало  в
последнее  время,  Ева  достала  из  пачки  сигарету.  -  И  думаю,  вы  его
заинтриговали.
   - Сомневаюсь, что в его визите было что-то личное.
   - Не сомневайтесь. - Ева снова рассмеялась. -  Дорогая  моя,  большинство
женщин балдеют после пяти  минут  общения  с  Полом.  Он  избалован.  С  его
внешностью, обаянием и сексуальностью  трудно  ожидать  чего-то  другого.  Я
точно знаю. Я влюбилась в его отца.
   Джулия ухватилась за последние слова.
   - Расскажите мне о нем. О Рори Уинтропе.
   - А, Рори.., лицо падшего ангела, душа поэта, божественное тело  и  мозги
добермана, преследующего сучку в период течки. - Ева добродушно рассмеялась.
- Я всегда сожалела, что  у  нас  ничего  не  вышло.  Сукин  сын  мне  очень
нравился. Проблема Рори заключалась в  том,  что  как  только  он  испытывал
эрекцию,  то  почитал  своим  долгом  воткнуть  член  в   кого   угодно:   в
горничную-француженку, в повариху-ирландку, в кинозвезду или дешевую  шлюху.
- Ева усмехнулась, снова смешала себе "Мимозу". - Я могла  бы  стерпеть  его
неверность  -  в  ней  не  было  ничего  личного,  но  Рори  свято  верил  в
необходимость лжи. Я не могла жить с мужчиной, который считал меня идиоткой,
готовой поверить его жалким выдумкам.
   - Значит, его измены вас не беспокоили?
   - Так бы я не формулировала. Развод - слишком  простой  и  безболезненный
ответ на постоянное траханье на стороне, а я верю в месть, Джулия. Если бы я
больше любила Рори и меньше - Пола, все могло  бы  закончиться  колоссальным
взрывом.
   И снова Джулия почувствовала трепет  взаимопонимания.  Она  сама  слишком
любила ребенка, чтобы уничтожить его отца.
   - Ваш брак с Рори распался  много  лет  назад,  но  вы  сохранили  теплые
отношения с его сыном.
   - Я люблю Пола, как родного сына. - Затушив одну сигарету, Ева немедленно
закурила  другую.  Признание  далось  ей  нелегко.  -  Я  не   создана   для
материнства, но, встретив этого красивого умного  мальчика,  захотела  стать
ему настоящей матерью. Мне было за сорок, и я понимала, что природа почти не
оставила мне времени. Пол стал моим последним шансом.
   - А мать Пола?
   - Марион Харт? Потрясающая театральная актриса... Презирала Голливуд. Они
с Рори перебрасывались ребенком, как мячиком.  Пол  был  для  Марион  чем-то
вроде собачки, которую купили, повинуясь порыву, а потом - деваться некуда -
приходится кормить ее и выгуливать.
   - Но это ужасно.
   Впервые Ева услышала в голосе Джулии искреннее чувство.
   - Вы мне не поверите, но, клянусь, не все женщины с  восторгом  принимают
материнство. Никакого насилия, никакого пренебрежения - ни Рори, ни Марион и
в голову бы не пришло обижать мальчика, - просто снисходительное равнодушие.
   - Должно быть, он страдал, - прошептала Джулия.
   - Нельзя сожалеть о том, чего не  знаешь.  -  Ева  заметила,  что  Джулия
выключила  диктофон,  отложила  блокнот  и  просто  слушает.   -   Когда   я
познакомилась с Полом, он был умным, самодостаточным ребенком. Я  не  смогла
бы сыграть безумно любящую мамочку, даже если  бы  знала  как.  Но  я  могла
уделять ему внимание и получать от этого  удовольствие.  На  самом  деле,  я
часто думаю, что вышла замуж за Рори, потому что влюбилась в его сына.
   Ева откинулась на спинку шезлонга, наслаждаясь воспоминаниями.
   - Конечно, мы с Рори были знакомы,  ведь  вращались  в  одних  и  тех  же
кругах. Мы испытывали симпатию друг к другу, даже влечение, но, когда я была
свободна, он был занят, и наоборот. И вдруг мы оказались в одном фильме.
   - "Милашка".
   - Да, романтическая комедия. И чертовски хорошая. Это был  один  из  моих
лучших  фильмов.  Остроумный  сценарий,  талантливый  режиссер,   элегантные
костюмы и партнер-звезда, умеющий высекать сексуальные  искры  на  съемочной
площадке. Через две недели съемок пламя разгорелось за кадром.

***

   Когда Ева вошла в пляжный дом Рори в Малибу, она  чувствовала  себя  так,
словно ей море по колено, и вовсе не от алкоголя.
   Съемки затянулись допоздна, а потом они сбежали  от  всех  и  застряли  в
какой-то грязной забегаловке. Пили пиво, жадно  поглощали  гамбургеры.  Рори
бросал  в  музыкальный  автомат  монету  за  монетой,  и  они   хохотали   и
подзадоривали друг друга под вопли "Бич бойз".