ние  три  часа  они  дважды  переезжали,  перетаскивая  с  собой
оборудование и провизию. Пока иракские солдаты обыскивали здание,  переселяя
гостей и международные группы  журналистов  в  подвал  отеля,  Финну  и  его
команде удалось незаметно проскользнуть  из  номера  в  номер.  От  удачного
завершения авантюры у него в жилах бурлила кровь.
   Пришла его очередь заступить на вахту, пока оба напарника  завалились  на
кровати и пытались урвать хоть немного сна.
   Удовлетворившись текстом, который  он  решил  пока  что  закончить,  Финн
выключил компьютер. Он встал, потянулся, разминая спину и  шею,  и  тоскливо
размечтался о завтраке: блины с черносмородиновым джемом и  галлон  горячего
кофе. Потом распутал тянувшиеся за Кертом провода и поднял камеру.
   Стоя у окна, он снимал последние кадры первого  дня  войны,  молниеносные
вспышки летевших ракет и бомб,  следы  трассирующих  снарядов.  Он  мысленно
представлял, сколько они увидят руин, когда рассветет. И сколько они  смогут
заснять.
   - Приятель, я буду жаловаться на тебя в свой профсоюз.
   Финн опустил камеру и повернулся к Керту. Оператор стоял возле кровати  и
протирал усталые глаза.
   - Психуешь, потому что я умею обращаться с этой малышкой так  же  хорошо,
как и ты?
   - Дерьмо собачье! - Возмущенный Керт подошел к нему и забрал камеру. - Ни
черта ты не умеешь делать, кроме как красиво выглядеть на пленке!
   - Тогда будь готов это доказать. Мне надо прочитать текст.
   - Ты здесь начальник. - Он молча  перематывал  кассету,  прислушиваясь  к
взрывам бомб. - Мы собираемся отсюда выбираться?
   - У меня в Багдаде есть друзья. - Финн смотрел на огни,  вспыхивавшие  на
горизонте. - Может быть.

***

   Как  только  последняя  речь  была  завершена,  последняя  рука   пожата,
последняя щечка поцелована, Дина стремглав бросилась к  телефону.  Пока  она
звонила Фрэн и Ричарду, Джеф  из  соседней  кабинки  набирал  номер  комнаты
новостей в Чикаго.
   - Что? - зарычал в трубку Ричард. - Что там такое?
   - Ричард? Ричард, это Дина. Я в Индианаполисе, еду в аэропорт. Я  слышала
про воздушный налет и...
   - Ага, точно. Мы тоже слышали. Но у нас здесь свои небольшие проблемы.  У
Фрэн начались роды. Мы сейчас как раз собираемся в больницу.
   - Сейчас? - Дина  почувствовала,  что  в  ее  нервах  вот-вот  произойдет
короткое замыкание, поэтому изо всех сил прижала пальцы к виску. - Я думала,
у нас есть еще десять дней.
   - Скажешь об этом Большому Эду. Дыши, Фрэн, не забывай дышать.
   - Слушай, я не хочу тебя задерживать. Только скажи мне, что с ней  все  в
порядке.
   - Она только что доела полпиццы, поэтому и не говорила  мне,  что  у  нее
начались схватки!  Она  уже  позвонила  Бачу.  Похоже,  что  завтрашнее  шоу
отменяется. Нет, черт побери, ты не будешь с  ней  разговаривать,  Фрэн,  ты
будешь дышать!
   - Я приеду как можно скорее. Скажи ей... О Господи, просто скажи ей,  что
я еду!
   - Я рассчитываю на тебя. Э-ге-гей, у нас будет малыш! Все, пока.
   В трубке послышались короткие гудки, а Дина застыла,  прижавшись  лбом  к
стене.
   - Что за день!..
   - Финн Райли сообщил о воздушном ударе.
   - Что? - Опять встрепенувшись. Дина рывком повернулась к Джефу.  -  Финн?
Значит, с ним все в порядке?
   - Он был на связи со студией, когда начался обстрел. Он передал  примерно
пять секунд репортажа, а потом связь прервалась.
   - Так что мы не знаем... - медленно проговорила она.
   - Эй, перестань, он и раньше выбирался из  похожих  переделок,  верно?  -
Джеф обнял ее за плечи и повел к машине.
   - Да, конечно. Конечно, он выберется.
   - И посмотри на это с другой стороны. Мы удираем отсюда  как  минимум  на
час раньше, потому что все захотели пойти домой и включить телевизор.
   Она чуть не рассмеялась.
   - Ты молодец, Джеф.
   Он радостно ей улыбнулся.
   - Ты тоже.

***

   Было шесть часов утра, когда Дина наконец-то открыла дверь своей квартиры
и, шатаясь, вошла. Она провела на ногах ровно двадцать четыре часа и умирала
от усталости.
   Но зато, напомнила себе Дина, выполнила свои профессиональные обязанности
и увидела свою новорожденную крестную дочку.
   Обри Дина Майерс, думала она  и  сонно  улыбалась,  направляясь  прямо  в
спальню. Восьмифунтовое чудо с рыжими волосами.
   После того, как прямо на ее глазах в мире появилась эта новая, невероятно
красивая жизнь, было трудно поверить,  что  на  другом  конце  света  сейчас
бушевала война.
   Но, стянув с себя одежду и чувствуя бесконечную благодарность за то,  что
ее утреннее шоу отменили, Дина включила телевизор, и эта война  ворвалась  в
ее дом.
   Который час сейчас в Багдаде? - задалась она вопросом, но ее ум  был  уже
не в состоянии справиться с математическими вычислениями. Оставшись в нижнем
белье. Дина медленно опустилась на край кровати и попыталась сосредоточиться
на кадрах и сообщениях. "Будь поосторожней, черт тебя побери!" С этой мыслью
она скользнула под покрывало и провалилась в глубокий сон.
   Поздно вечером первого дня войны в Персидском заливе Финн обосновался  на
саудовской базе. Он устал, проголодался и страстно мечтал о ванне. Он слышал
гул реактивных самолетов, подымавшихся с летного  поля  и  направлявшихся  в
сторону Ирака. Другие репортеры, думал Финн, сейчас передают свои сообщения.
   У него было ужасное  настроение.  В  результате  ограничений,  наложенных
Пентагоном на прессу, ему приходилось ждать своей очереди  для  того,  чтобы
попасть на фронт, и даже тогда он смог бы поехать только туда, куда разрешат
военные власти. Впервые со времен второй мировой войны все сообщения  должны
были подвергаться цензуре.
   Для Финна слово "цензура" звучало хуже любого ругательства.
   - Не хочешь побрить свою хорошенькую мордашку?
   - Заткнись, Керт. Мы идем в десять. - Он прислушался к обратному  отсчету
в  своем  наушнике.  -  В  эти  предрассветные  часы  второго  дня  "Бури  в
пустыне"...

***

   Сидя на своей кушетке в Чикаго, Дина  наклонилась  вперед  и  внимательно
изучала изображение Финна на экране. "Устал", - подумала  она.  Он  выглядел
ужасно уставшим. Но жестким и настороженным. И живым.
   Она  отсалютовала  ему  стаканом  с  диетической  содовой,   одновременно
откусывая от бутерброда с арахисовым маслом - это был ее ужин.
   "Интересно, - спрашивала себя Дина, - что он думает, что чувствует, когда
говорит о вылетах, о статистике или отвечает на вопросы ведущего  новостей?"
У него за спиной простиралось арабское  небо;  ему  то  и  дело  приходилось
повышать голос, чтобы перекрыть гул реактивных двигателей.
   - Мы рады,  что  ты  благополучно  выбрался  из  Багдада,  Финн.  И  ждем
дальнейших сообщений.
   - Спасибо, Мартин. Для Си-би-си Финн Райли из Саудовской Аравии.
   - Как хорошо увидеть тебя, Финн! - прошептала  Дина,  потом  вздохнула  и
понесла свои тарелки на кухню. Проходя мимо автоответчика, она заметила, что
на нем мелькает индикатор сообщений.
   - Ох, черт, как же я могла забыть!
   Отставив тарелки в сторону, Дина  нажала  на  "перемотку".  Она  блаженно
проспала шесть часов, потом опять сразу  же  умчалась  из  дома.  Заехала  в
больницу, несколько часов провела в офисе, где царил полнейший  хаос.  Из-за
этой неразберихи и  разговоров  о  войне  она  сбежала  оттуда,  нагруженная
толстой папкой газетных вырезок и полной  сумкой  писем.  Весь  остаток  дня
проработала, забыв о телефоне. Забыв даже проверить, кто ей звонил.
   Появление ребенка и начало войны  -  это,  несомненно,  очень  отвлекает,
подумала Дина и нажала на "ход".
   Первый звонок от ее матери. Следующий - от Саймона. Она послушно записала
их сообщения в блокнот. Дважды повесили трубку, оба раза долго молчали.
   - Канзас? - Дина выронила карандаш, когда в комнате раздался голос Финна.
- Черт побери, где ты ходишь? У вас сейчас должно быть пять часов утра.  Мне
дали эту линию только на одну минуту. Мы выбрались из Багдада. Боже, что там
творится! Не знаю, когда опять  смогу  позвонить,  так  что  смотри  меня  в
новостях. Я буду думать о тебе, Дина. Господи, трудно  думать  о  чем-нибудь
другом! Купи себе пару фланелевых рубашек, ладно? И что-нибудь вроде высоких
сапог. В  хижине  может  быть  холодно.  Пиши,  ладно?  Пришли  мне  пленку,
сигнальный экземпляр. И объясни: какого черта ты не берешь трубку? Пока.
   И он исчез.
   Дина опустила руку, чтобы перемотать пленку обратно и послушать  его  еще
раз, но в этот момент зазвучал голос Лорена Бача.
   - Боже мой, как тебя трудно застать! Я звонил к тебе в офис, но секретарь
сказала, что ты в больнице. Испугался до смерти, пока она не объяснила,  что
у Фрэн родился ребенок. Уже знаю, что девочка. Не знаю, какого черта тебя до
сих пор нет дома, но вот в  чем  дело:  "Делакорт"  хотел  бы  продлить  ваш
контракт еще на два года. Мы свяжемся с твоим агентом,  но  прежде  всего  я
хотел сообщить это тебе. Поздравляю, Дина.
   Дина не смогла бы объяснить почему, но она  опустилась  на  пол,  закрыла
лицо руками и заплакала.
   В следующие пять недель все происходило очень  быстро  -  и  дома,  и  за
границей.  Когда  новый  контракт  с  "Делакорт"  был  подписан  и  скреплен
печатями, Дина обнаружила, что ее бюджет вырос, а надежды  расцвели.  Теперь
она могла увеличить свой штат, обставить мебелью отдельный  офис  для  Фрэн,
пока та была в отпуске по уходу за ребенком.
   Но самое главное - в течение первых недель нового года ее  шоу  медленно,
но верш) поползло вверх в таблице рейтингов.
   Теперь у нее было десять городов, и хотя Дина все  еще  отставала  от  "У
Анджелы" там, где их программы шли в одно и то же время, но расстояние между
ними сократилось.
   Чтобы отметить свой успех, она купила ковер "Обюссон" с мягким рисунком и
положила его в гостиной, на место старого  коврика  с  блошиного  рынка.  Он
идеально подходит к письменному столу, думала Дина.
   Она сфотографировалась на обложку апрельского номера  "Вуменз  дей",  про
нее напечатали статью в "Пипл", и  еще,  в  память  о  былых  временах,  она
согласилась выступить в "Вумен ток". "Чикаго трибюн" посвятил ей разворот  в
воскресном номере, назвав "восходящей звездой".
   Испытывая  смешанные  чувства  удивления  и  ужаса,  она  отказалась   от
предложения позировать для "Плейбоя".
   Когда  красный  огонек  загорелся,  Дина  сидела  в  своем  кресле.   Она
улыбнулась, легко и по-дружески входя в тысячи домов.
   - Вы помните свою первую любовь? Первый поцелуй, от которого ваше  сердце
забилось быстрее? Долгие разговоры, взгляды исподтишка? - Она  вздохнула,  и
аудитория вздохнула вместе с ней. - Сегодня вместе  с  нами  в  этой  студии
встретятся три пары, которые очень хорошо все помнят.  Дженет  Хорнсби  было
всего шестнадцать лет, когда она впервые влюбилась. Это случилось  пятьдесят
лет тому назад, но она не забыла юношу, укравшего той весной ее сердце.
   Камера снимала зрителей крупным планом, их легкомысленные,  взволнованные
улыбки, а Дина продолжала:
   - Роберту Сайнфилду только исполнилось восемнадцать, когда  он  расстался
со своей школьной подружкой и переехал за тысячи миль вместе  с  родителями.
Хотя с тех пор прошло уже десять лет, но он все еще думает о Розе,  девушке,
которая написала ему первое любовное письмо. Двадцать три года назад колледж
и давление семьи разлучили Терезу Джемисон  с  человеком,  за  которого  она
собиралась выйти замуж. Думаю, наши сегодняшние  гости  спрашивают  себя:  а
что, если бы?.. Мне это тоже интересно. И мы с вами сейчас все выясним.

***

   - Боже, какое шоу! - Фрэн с Обри, удобно устроенной в рюкзачке для  детей
у нее на груди, вошла в студию. - Думаю, миссис Хорнсби и ее  парень  должны
попробовать еще раз.
   - Что ты здесь делаешь?
   - Мне хотелось, чтобы Обри посмотрела, где работает ее мама. - Прижимая к
себе ребенка, Фрэн с тоской оглядела студию. - Я так скучала по этому месту.
   - Фрэн, ты же только что родила!
   -  Ага,  я  об  этом  слышала.  Знаешь,  Ди,  тебе   стоит   подумать   о
шоу-продолжении. Люди любят такие сентиментальные штучки. Если кто-нибудь из
этих  трех  пар  опять   сойдется,   можно   будет   сделать   нечто   вроде
праздника-поздравления.
   - Я уже думала об этом. - Дина отступила назад, держа руки на  бедрах.  -
Ну, - через минуту сказала она, - ты хорошо выглядишь. В самом деле.
   - Я и чувствую себя хорошо. В самом деле. Но хоти мне очень нравится быть
мамой, я ненавижу роль домохозяйки. Мне надо  работать,  иначе  я  наверняка
сделаю что-нибудь странное. Например, займусь вышиванием.
   - Нет, этого мы не допустим. Пошли наверх, поговорим.
   - Я хочу вначале поздороваться с ребятами.
   - Я буду наверху, в офисе. Приходи, когда закончишь.  -  Хитро  улыбаясь,
Дина направилась к лифту. Она выиграла у Ричарда спор на пятьдесят долларов.
Он считал, что Фрэн продержится полных два месяца.
   Пока лифт поднимался на шестнадцатый этаж,  Дина  посмотрела  на  часы  и
подсчитала время.
   - Кесси, - начала она,  заходя  в  приемную,  -  попробуй  перенести  мою
встречу за обедом на час тридцать.
   - Нет проблем. Кстати,  замечательное  шоу.  Говорят,  все  телефоны  как
взбесились.
   - Наша задача - делать людям приятное. - Думая о  своем  расписании,  она
плюхнулась за стол, чтобы просмотреть  приготовленную  Кесси  почту.  -  Там
внизу Фрэн. Она поднимется через несколько минут - вместе с малышкой.
   - Она принесла малышку? Ой, как я хочу ее увидеть! - Кесси  остановилась,
испуганная выражением Дининого лица. - Что-то случилось?
   - Случилось? - Сбитая с толку, Дина отрицательно качнула  головой.  -  Не
знаю. Кесси, ты не в курсе, откуда  здесь  вот  это?  -  Она  подняла  вверх
обыкновенный белый конверт, на котором было написано только ее имя.
   - Он уже лежал у тебя на столе, когда я принесла остальную почту.  А  что
такое?
   - Просто это странно. Я получаю такие письма еще с прошлой весны.  -  Она
повернула листок к Кесси, чтобы та могла его прочитать.
   Дина, ты такая красивая. Твои глаза смотрят прямо мне в душу.
   Я буду любить тебя вечно. Кесси поджала губы.
   - Мне кажется, это даже приятно. Такое замечательное признание  в  любви,
особенно если сравнить с некоторыми другими письмами, которые ты  получаешь.
Ты беспокоишься из-за этого?
   - Не беспокоюсь. Но мне делается немного не по  себе.  По-моему,  это  не
совсем нормально - так долго слать мне эти письма.
   - Ты уверена, что они все от одного и того же человека?
   - Одинаковые конверты, однотипные послания, напечатанные одним и  тем  же
красным шрифтом. - Дина чувствовала смутную тревогу. - Может,  этот  человек
работает в нашем здании?
   Кто-нибудь, кого она видит каждый день. С кем разговаривает. Работает.
   -  И  никто  не  предлагал  тебе  встретиться,  никто  не  заходил   тебя
проведать?
   - Что? Нет? - Дина с усилием стряхнула с себя мрачное настроение,  пожала
плечами. - Это глупо.  Но  безвредно,  -  произнесла  она,  словно  стараясь
убедить саму себя. Потом медленно разорвала лист на две части и бросила  его
в корзинку для бумаг. - Давай посмотрим, Кесси, что мы еще успеем сделать до
обеда.
   - Хорошо. Ты вчера случайно не видела специальной программы Анджелы?
   - Конечно, видела. - Дина усмехнулась.  -  Ты  ведь  не  думаешь,  что  я
пропустила бы первое шоу моей основной соперницы, пущенное в лучшее  эфирное
время, а? Она неплохо поработала.
   - Не все критики так считают. - Кесси стукнула  пальцем  по  вырезкам  на
столе у Дины. - Статья в "Таймс" была просто убийственной.
   Дина автоматически потянулась к стопке вырезок и прочла  лежавшую  сверху
критическую статью.
   "Помпезное и поверхностное. - Она вздрогнула. - Временами то жеманное, то
лицемерное".
   -  Результаты  опросов  тоже  оказались  не  совсем   такими,   как   она
рассчитывала, - сказала Кесси. - Они еще не приводят в замешательство, но их
уже сложно назвать звездными. "Пост" назвала ее шоу "самовозвеличиванием".
   - Это как раз ее стиль.
   -  Она  немного  переборщила  с  этим  туром  по  своему  новому  дому  и
воркованием о Нью-Йорке. И ее снимали больше, чем  гостей.  -  Кесси  пожала
плечами, усмехнулась. - Я посчитала.
   - Представляю, как трудно ей будет  с  этим  примириться.  -  Дина  опять
отложила  рецензии  в  сторону.  -  Но  она  оправится.   -   Дина   бросила
предостерегающий взгляд в сторону Кесси. - У нас с ней были  свои  проблемы,
но я никому не желаю такой убийственной критики.
   - Я тоже. Но я просто не хочу, чтобы она сделала тебе больно.
   - Ничего, пули отскакивают от меня, - сухо отозвалась Дина.  -  А  теперь
давай забудем об Анджеле. Я уверена, что ей сегодня не до меня.

***

   Поначалу гнев Анджелы по поводу рецензий вылился в снежную бурю из  мелко
разодранной газеты. Мятые клочки усеяли пол ее офиса. Маршируя  взад-вперед,
она целенаправленно топтала розовую газетную бумагу.
   -  Этим  мерзавцам  не  удастся  мне  навредить!   Дэн   Гарднер,   новый
исполнительный продюсер шоу "У Анджелы", мудро ждал, пока этот шторм немного
поутихнет. Ему исполнилось тридцать, а сложен он был как борец среднего веса
- с плотным, мускулистым телом. Аккуратная классическая стрижка  шла  к  его
мальчишескому лицу,  темные  волосы  подчеркивали  ярко-синий  цвет  глаз  и
небольшую ямочку на подбородке.
   У него был проницательный ум, и перед ним стояла простая задача:  попасть
наверх на любой лошадке, лишь бы везла побыстрее.
   - Анджела, все знают, что  критики  -  дерьмо.  -  Он  налил  ей  чашечку
успокаивающего чая. Очень жаль, размышлял Дэн, что провалилась их  затея  не
давать предварительного обзора первого нового шоу. - Эти кретины всегда рады
дешевым выпадам против любого, кто находится наверху. А ты именно там, -  он
протянул ей хрупкую чашечку китайского фарфора, - на самом верху.
   -  Вот  именно,  черт  побери!  -  Она  вихрем  рванулась  прочь,  и  чай
выплеснулся на блюдце.  Ярость  лучше,  чем  слезы,  знала  Анджела.  Никто,
абсолютно  никто  не  смеет  наслаждаться  ее  болью,  ее  обидой.  Она  так
гордилась,  показывая  свой  новый  дом,  делясь  своей  личной  жизнью   со
зрителями!..
   А они назвали это "жеманничаньем"!
   - И рейтинг это доказал бы, - огрызнулась она, - если бы не эта сволочная
война! Чертовы зрители, им никак не надоест вся эта хреновина! Днем и ночью,
ночью и днем нас, видите ли, бомбят. Да стереть с  лица  земли  эту  чертову
страну и скорее обо всем забыть!
   Слезы были близко, опасно близко. Она попыталась их прогнать и отпила чаю
вместо лекарства.
   Ей хотелось выпить.
   - Нам это не навредит. Твое вступление к новостям  в  шесть  часов  пошло
вверх на пяти рынках. И зрителям очень понравилась твоя поездка на воздушную
базу "Эндрюз" на прошлой неделе.
   - Черт, меня от этого тошнит! - Она с размаху  швырнула  чашку  о  стену;
разлетелись осколки, а серебряные обои покрылись пятнами чая.  -  И  от  той
маленькой сучки в Чикаго, которая пытается подорвать мой рейтинг!
   - Да, она - искра под сковородкой. -  Дэн  даже  не  вздрогнул  от  этого
взрыва ярости. Он его ждал. Теперь она  начнет  понемногу  успокаиваться.  А
когда успокоится, Дэн знал, ей потребуется его участие.
   Уже несколько месяцев он не отказывал Анджеле в разнообразном участии.
   - Через год о ней никто и не вспомнит, а ты все  так  же  будешь  номером
первым.
   Анджела опустилась за стол, откинулась назад, закрыла глаза.  Она  что-то
делала  не  так.  Казалось,  что  все  идет  совершенно  не  так,  как   она
планировала, когда создавала свою собственную продюсерскую фирму.  Она  была
главной,  да,  но  оказалось,  здесь  столько  работы!  Столько  требований,
запросов, так много, страшно много возможностей поскользнуться!
   Но она не могла поскользнуться.  Она  не  пережила  бы  провала.  Анджела
медленно и глубоко дышала, пытаясь успокоиться, как она обычно делала, чтобы
прогнать нервную лихорадку. В таких случаях, напомнила себе Анджела, намного
пол