дела больше, чем мог выдержать и запомнить детский мозг.
     И та Клер, которая из огня и металла создала идола по образу и подобию Господина.
     Некоторые выступали за нее, другие против. Но исход был уже предрешен.
     Время наблюдений и предупреждений почти закончилось. Наступало время действия.
     Некоторые мужчины, возможно, попытались бы прибегнуть к помощи букета роз. Кэм же рассудил, что подобный стандартный подход не годится в случае с Клер. Ему понадобилось порядочное время, прежде чем он вообще решил что-либо предпринять. Это был вопрос гордости. Но ничего сильнее депрессии не способствовало тому, чтобы человек отбросил прочь гордость и признал поражение. Становилось все труднее и труднее убеждать самого себя в том, что все то дурное, что происходило в их городке, вызывалось внешними силами. Тем не менее, всякий раз, когда он проезжал ли по городу, шел ли пешком или стоял на углу, мысль о том, что среди жителей Эммитсборо скрывается убийца или нечто похуже, казалась ему абсурдной.
     Но Лайза Макдональд была реальным фактом и его первой существенной зацепкой во всей этой ситуации. К тому же он располагал результатом лабораторного анализа. Не вся кровь на ее одежде принадлежала ей. У Лайзы была группа В. А на ее одежде были обнаружены также следы крови группы А. Под ногтями У нее оказались частицы кожи, принадлежащей, очевидно, мужчине белой расы, и кроме того, остатки хлопчатобумажной ткани черного цвета.
     Вместе с Бадом и Миком он прочесал западную часть леса Доппера у того места, где Клер обнаружила Лайзу, и там их троица нашла следы крови и признаки борьбы и погони. Потребуются новые лабораторные исследования, а это означало, что ему придется просить мэра выделить полиции дополнительные средства в связи с чрезвычайностью событий.
     Ему нужна была пара часов, когда бы он мог не думать о свидетельских показаниях и процедуре, мог не напоминать себе, что ему обязательно надо снова ехать в больницу и выуживать новые сведения из мучительных воспоминаний Лайзы Макдональд.
     Клер работала. Он видел свет в ее гараже, хотя еще только начало смеркаться. За последние пару дней он несколько раз проезжал мимо и видел ее, склонившуюся над рабочим столиком. Но на этот раз он повернул на дорогу, ведущую к ее дому.
     Он отметил, что с ней была Элис, и они оживленно болтали под песню Битлз "День в жизни".
     - Пройдись и повернись. Когда ты двигаешься, работа идет лучше.
     - Я думала, что когда позируют художнику, то надо стоять совершенно неподвижно. - Хотя Элис и была польщена, она бы предпочла, чтобы Клер попросила ее позировать в каком-нибудь другом наряде, а не в форменном платье официантки. - А не получится такая современная штуковина, когда никто не поймет, что это я?
     - Я буду знать, что это ты. - Клер терпеливо лепила и сглаживала глину. - Я хочу, чтобы скульптура получилась как бы текучей. Потом я отолью ее в бронзе.
     - Моя мама заказала отлить в бронзе наши с Люнет детские башмачки. - Она обернулась и заулыбалась. - Привет, Кэм.
     - Хочешь обессмертить себя, Элис?
     Она хихикнула. - Похоже, что так.
     Клер отняла свои руки от глины, боясь, что они вдруг задрожат. - Могу быть вам чем-нибудь полезна, шериф?

ГЛАВА 18

     К десяти часам Эммитсборо был переполнен. На тротуарах толпился народ: дети, убегавшие от своих раздраженных родителей, подростки, жаждавшие, чтобы их заметили другие подростки, уличные разносчики, предлагающие лимонад, сосиски с булкой и воздушные шары.
     Люди постарше или посообразительнее, поставили складные стулья у кромки тротуара, а рядом с собой прохладительные напитки. Так как шоссе от Дог Ран до Маустауна было перекрыто, люди выходили из машин и шли пешком.
     Те же, кому посчастливилось жить вдоль Главной улицы или иметь там знакомых, уселись на свежевыкрашенных крылечках под тентом. Они потягивали холодные напитки из жестяных банок, грызли чипсы и весело болтали о соседях или о парадах прошлых лет.
     На задних дворах готовились к угощению:
     - расставлялись деревянные столы, накрытые цветными бумажными скатертями, шелестевшими на легком ветре. Начищены печи-грили, а пиво и дыни поставлены охлаждаться в холодильники.
     В школе Эммитсборо появился новый молодбй руководитель оркестра. Старожилы приготовились 'заняться критикой. Это была маленькая, вполне человеческая слабость.
     Вовсю сплетничали. Разговоры об убийстве Биффа Стоуки отошли на второе место, вытесненные обсуждением нападения на женщину из Пенсильвании. Для фермеров же главным событием было убийство телят у Доппера.
     Но при общем вздохе облегчения, большинство жителей городка решили отложить заботы в сторону и перейти к празднествам.
     Телестанция Хейгерстауна прислала свою команду. Когда камера панорамировала по толпе, мужчины втягивали животы, а женщины поправляли прически.
     Их было двенадцать в этой толпе, прячущихся за пестрыми флагами, среди всеобщего веселья, пришедших отпраздновать свой собственный тайный обряд. Они могли невзначай переглядываться: им будет подан знак. Они могли кипеть от негодования, но на сегодня город принадлежал им, хотя город и не знал этого.
     Их черные нарукавные повязки символизировали не дань уважения мертвым, а их союз с Князем Тьмы. Их День памяти павших начнется здесь, среди блеска меди и круговерти жезлов, и закончится в другую ночь, совсем скоро, в тайном круге в глубине леса.
     Кто-то должен умереть, и тайна, которой владели лишь несколько избранных, останется погребенной в темноте.
     На гостевых местах трибуны сияла от самодовольства Мин Атертон. Ей нравилось сидеть там, поглядывая сверху вниз на друзей и недругов. Она именно для этого события купила новое хлопчатобумажное платье и полагала, что крупные лиловые ирисы, разбросанные на груди и боках, придавали ей моложавость. Она немного жалела, что слишком туго затянула пояс на платье - особенно после двух тарелок всяких вкусных пирожков - но мать всегда учила ее, что красота требует жертв.
     Ее волосы были только что вымыты, уложены и так налакированы, что не шелохнулись бы и при торнадо, не говоря уж о легком ветерке. Ее прическа походила на лакированный шлем, водруженный поверх ее широкого лица.
     Рядом с ней ее муж по-свойски приветствовал членов местного муниципалитета. Мин была довольна тем, каким торжественным и красивым выглядел он в своем светло-желтом костюме. Он начал было спорить по поводу выбранного ею красного галстука, но она его убедила, что на телеэкране это будет выглядеть отлично. Как всегда, он уступил ей.
     Мин считала себя безукоризненной женой политического деятеля. Женщина, поддерживающая мужчину. И ей нравилась власть, которую женщина могла тайно проявлять. Она снабжала его сведениями, собираемыми в косметическом салоне, на рынке, в разговорах с соседями через забор и во время благотворительных кулинарных базаров. Частенько, похлопав ее по руке, он говорил, что она лучше информирована, чем ЦРУ.
     Она не нуждалась в подслушивающих устройствах или скрытой камере. У нее был нюх на сплетни, как у гончей нюх на кровь. Мин была способна целыми днями жевать сочный кусочек, прежде чем проглотить его.
     В конце концов, это было ее право жены мэра - знать все, что следовало знать.
     Жадными от любопытства глазами она обвела шумную толпу.
     Вот Сью Энн Ридер - уже на шестом месяце беременности, а замужем всего четыре месяца. Этот брак продлится не дольше ее первого супружества.
     Пеги Найт покупала своим трем отпрыскам воздушную кукурузу и сладкую вату. Наверняка у них испортятся зубы.
     Мици Нобейкер, придерживая на бедре младшего ребенка, целовала своего мужа - "таким интимным поцелуем", - с отвращением подумала Мин - и прямо на улице.
     Почувствовав раздражение, она отвернулась, чтобы не видеть не только прилюдное целование взасос, но детей тоже. Всех детей. Вид детей заставлял ее ощущать пустоту внутри себя, несмотря на две проглоченные порции булочек.
     Было несправедливо - совершенно не правильно - что все эти молодые бабенки производили потомство, подобно кошкам, каждый год. А ее лоно было больным и бесплодным.
     Она ненавидела их всех до одной за их беззаботную плодовитость.
     - Хочешь выпить что-нибудь холодного, пока не начнут, Мин?
     Атертон положил руку на плечо жены. Мин похлопала ее - большего знака привязнности жене не следует показывать на людях - и улыбнулась ему. - Не откажусь.
     "Он любит меня", - подумала она, когда он поспешил за напитком. И кроме него ей не нужно было никого в семье.
     С помощью одного из членов муниципалитета Глэдис Финч как президент исторического общества, взобралась на трибуну в своих практичных туфлях. - Отличный день сегодня для празднества. Помните, как лило в прошлом году?
     - Слишком тепло.
     Глэдис согласно кивнула, но себя чувствовала прекрасно в прохладном легком платье в голубую полоску. - У нашего оркестра есть все шансы победить в этом году.
     - Уф. - Мин не одобряла затею нового дирижера разучить с оркестром и играть популярные мелодии вместо американского гимна. Она заметила чету Крэмптонов и помахала им, как ей думалось, царственным жестом. - Люси Крэмптон неважно выглядит.
     - Новая диета, - сказала Глэдис, чем вызвала раздражение Мин, так как она должна была бы первой знать об этом.
     - А вон и Сара Хьюитт. Вы только посмотрите. - Она поднесла руку в белой перчатке ко рту - не из-за негодования, а чтобы не были слышны слова. - На высоких каблуках и в юбке, едва прикрывающей задницу. Не представляю себе, как ее бедная мать со стыда не сгорит.
     - Мэри старалась, как могла.
     - Надо было пару раз дать ей хорошего ремня. Посмотри-ка, ведь это же Блейр Кимболл.
     - Вот именно. Боже, какой красавчик.
     - Думаю, что он приехал из-за того, что у сестры неприятности. Ну а это уж просто позор, - продолжила она, не дав Глэдис вставить слова. - Приводить этих людей прямо сюда.
     - Каких людей? - Глэдис посмотрела и увидела чету Ле Бо, идущих с Клер.
     - Да ну, Мин.
     - А я говорю, что это ненормально. Ты можешь, что угодно говорить, Глэдис Финч, но если бы одному из твоих отпрысков взбрело в голову жениться на такой вот, то ты запела бы по-другому. Я ведь помню, какой был скандал, когда сын Поффенбергеров привез ту девицу из Вьетнама после войны.
     - Их старшая дочка - отличная ученица, - сухо промолвила Глэдис.
     - Уж, наверняка, ничего особенного. - Мин фыркнула и повернулась к мужу, снова появившемуся на трибуне, - Спасибо, Джеймс, а я как раз показывала Глэдис Блейра Кимболла. Не правда ли, приятно, что он специально приехал на парад?
     - Конечно. Как чувствуете себя в такое утро, Глэдис?
     - Лучше не бывает. Слышала, что в среду у вас будет большое совещание городского совета. Люди очень беспокоятся из-за того, что теперь за разрешение на вывоз мусора надо платить двадцать пять долларов. Наверняка фирма "Поффенбергер Рефыос" поднимет свои расценки, а из-за этого повысятся налоги.
     - Совет и я ищем выход из этого положения. - он вынул очки а протер их. - Лучше покончить с речами, чтобы люди могли любоваться, наконец, своим парадом.
     Подойдя к микрофону, он потрогал его, чтобы проверить, как тот работает, и откашлялся. Микрофон издал пронзительный звук, вызвавший всеобщий смех, затем все успокоились и приготовились слушать.
     Он говорил о доблести павших, о бедствиях войны, о славе Господа и о славе страны. Среди толпы находились и те, кто про себя улыбался под шум приветственных возгласов и аплодисментов. Про себя они славили своего Господина, упивались мыслями о намеченных жертвах, о сладости мести.
     Песнь власти звучала в воздухе. Скоро прольется новая кровь.
     Эрни ничего этого не слушал. Он достаточно наслушался мистера Атертона в школе. Вместо этого он стал проталкиваться сквозь толпу, ища Клер.
     За ним наблюдали - тщательно, неотрывно, как и все эти последние несколько дней. Так было условлено. И скреплено письменно. Его душа была готова к посвящению.
     - Сначала пойдут младшие классы, - объясняла Клер своим друзьям. - Ты не представляешь, какая сейчас там суматоха. Малыши теряют свои перчатки или сапожки. А некоторых тошнит где-нибудь в кустах.
     - Звучит увлекательно, - прокомментировала Анжи.
     - Заткнись, пресыщенная жительница Нью-Йорка, - сказала Клер и обняла ее за плечо. - Говорят, что школьный оркестр вполне может претендовать на первое место в этом году.
     - А как насчет девушек с жезлами? - спросил муж Анжи.
     - Их будет множество, Жан-Поль, - уверил его Блейр. - Целый рой цветущих красоток, вышагивающих, высоко поднимая ноги. Будут и девушки с помпонами.
     - Вот как.
     - Клер чуть было не стала одной из них.
     - Блейр, тебе что, жить надоело?
     - В самом деле? - Жан-Поль изучающе посмотрел на нее заблестевшими глазами. - Но, та chere amie, ты никогда мне об этом не рассказывала.
     - Все потому, что, когда она тренировалась, то поскользнулась о шнурок ботинка.
     - Бетти Меснер развязала их, - надулась Клер, вспоминая. - Ты пренебрег ею, и она отыгралась на мне.
     - Да. - Блейр усмехнулся. - Были денечки. Ба, привет Энни.
     Психованная Энни ликовала. День парада был ее самым любимым днем в году, даже больше, чем Рождество или Пасха. Она уже съела рожок со сладкой виноградной ватой. От этого ее руки стали лиловыми и липкими.
     - Я знаю тебя, - сказала она Блейру.
     - Конечно. Я Блейр Кимболл.
     - Я знаю тебя, - повторила она. - Ты раньше играл в бейсбол в поле. Я часто ходила смотреть. И тебя я тоже знаю, - сказала она Клер.
     - Рада тебя видеть, Энни. А некоторые розы уже расцвели, - сказала Клер, вспоминая, что ее отец частенько дарил Энни цветок.
     - Розы я больше всего люблю. - Она смотрела на Клер и видела в ее глазах и легкой улыбке Джека Кимболла. - Жаль, что ваш отец умер, - вежливо произнесла она, так как будто это произошло только что.
     - Благодарю.
     Энни улыбнулась, довольная, что не забыла, как надо правильно вести себя. Затем она взглянула на Анжи. - Вас я тоже знаю. Вы та черная женщина, которая живет у Клер.
     - Это моя подруга Анжи и ее муж, Жан-Поль. Они из Нью-Йорка.
     - Из Нью-Йорка? - Энни посмотрела на них с большим интересом. - А вы знаете Клиффа Хакстейбла? Он тоже черный и живет в Нью-Йорке. Я вижу его по телевизиру.
     - Нет. - Губы Анжи скривились. - Я с ним не знакома.
     - Вы можете увидеть его по телевизору. Он носит красивые свитера. Я люблю красивые вещи. - Она стала разглядывать золотое ожерелье Анжи с застежкой в виде головы пантеры. - Где вы это нашли?
     - Я, а... - Чувствуя некоторую неловкость, Анжи поднесла руку к ожерелью. - В Нью-Йорке.
     - А я нахожу красивые вещи прямо тут. - Она вытянула руку, бренча браслетами. Чтобы спасти подругу, Клер взяла липкую руку Энни и стала восхищаться ее украшениями.
     - Они очень красивы. - Заинтригованная, она провела пальцем по серебряному браслету, на котором было выгравировано "К А Р Л И ".
     - Вот этот мой любимый. - Она расплылась в улыбке.
     "Э Н Н И". Я ношу его каждый день.
     - Красивый. - Но лоб у Клер наморщился, когда она стала вспоминать что-то неясное и отдаленное.
     - О'кей. Выше головы, - объявил Блейр. - Приближается Королева ферм.
     - Я хочу посмотреть! - Энни начала проталкиваться сквозь толпу, чтобы увидеть все поближе, а у Клер все тут же выскочило из головы среди ободряющих криков, несущихся с тротуаров.
     Они смотрели на медленно движущийся караван машин с открытым верхом. Слышали буйные возгласы приветствий. Толпа все время двигалась, вставала на носки, выгибалась. Маленьких детей сажали на плечи. Повсюду разносился запах жарящихся сосисок, сладких напитков, кондитерских изделий, детского талька.
     Клер услышала в далеке первые звуки медных труб и барабанов. Ее глаза увлажнились.
     Девушки в блестящих костюмах крутили сальто вперед и назад, высоко подбрасывая жезлы. Если даже какой-то жезл и падал на асфальт, толпа все равно подбадривала. А позади них и в самой их гуще через городскую площадь торжественным шагом двигались оркестры.
     Медь сияла на солнце, в глазах слепило. Трубы, трубы, тромбоны. Сверкали серебром флейты и пикколо. Сквозь грохот музыки слышалось цоканье каблуков по мостовой. Ко всему этому добавлялась волшебная дробь барабанов.
     Жан-Поль чуть не упал в обморок, когда трио девушек в коротких блестящих юбочках стремительно исполнило упражнение с белыми парадными ружьями.
     Это шла полная надежд молодость перед взорами своих ровесников, родителей, дедушек и бабушек, учителей, как проходила она и раньше в течение многих поколений. Молодые были носителями жизненной энергии города.
     Пожилые глядели на них, сознавая это.
     Анжи обняла мужа за талию. Она предполагала, что ей это все наскучит и нисколько не тронет. Но она взволновалась. К ее собственному удивлению кровь стала биться под ритм рожков и барабанов. Когда она смотрела, как проходят самые младшие девочки из отряда "Серебряная Звезда", где некоторые были лишь чуть больше своих жезлов, у нее перехватило дыхание.
     В этот миг не имело значения, что она здесь посторонняя. "Клер была права, - подумала она. - Хороший парад. Хороший городок". Она повернулась, чтобы заговорить с подругой, и запнулась, увидев Эрни, стоящего позади Клер.
     Он поигрывал своим брелком. "И было в его глазах что-то такое, - подумалось Анжи, - что-то такое взрослое и вызывающее беспокойство".
     Ей пришла в голову дикая и нелепая мысль, что он сейчас улыбнется и обнажит клыки перед тем, как вонзить их в шею Клер.
     Анжи инстинктивно обняла Клер и потянула ее чуть-чуть вперед. Толпа завопила, когда появился оркестр школы Эммитсборо, во всю мощь наяривая мелодию из фильма об Индиане Джонсе. Эрни поднял глаза. Его взгляд нацелился на Анжи. И он улыбнулся. И хотя она видела только белые, ровные зубы, у нее осталось ощущение чего-то зловещего.
     После парада Кэму и обоим его помощникам пришлось заняться уличной регулировкой. В южной части города Бад Хьюитт с энтузиазмом дул в полицейский свисток и подавал быстрые команды руками.
     Когда уличное движение стало спокойней и больше не требовалась регулировка, Кэм покинул перекресток.
     Только он успел ступить на тротуар, как услышал аплодисменты.
     - Отличная работа, командир. - Ему ухмылялся Блейр. - Знаешь, мне как-то трудно связать парня, приковавшего машину Паркера цепью к телефонной будке, с этой жестяной звездой шерифа.
     - А твои шефы из "Пост" знают, что в свое время ты запустил скунса в женскую раздевалку, а сам стоял снаружи с "Полароидом"?
     - Конечно, я упомянул это в своей автобиографии. Не хочешь выпить чашечку кофе у "Марты"?
     - Давай рискнем и выпьем отравы у меня в конторе. - Усмехаясь Блейру, он двинулся ему навстречу. - Ну так Клер что-нибудь говорила обо мне?
     - Нет, если не считать того, что она спросила меня, не сказал ли ты чего-нибудь о ней?
     - И что ты ей ответил?
     - Боже, это уже совсем по-школьному. Кэм открыл дверь в полицейский участок. - Ты мне еще объясняешь. - Он прямиком отправился к кофеварке и, не сполоснув ее от осадка, повернул нагреватель.
     Блейр с беспокойством наблюдал за этим. - Может, мне сначала сделать укол против столбняка?
     - Неженка, - беззлобно сказал Кэм и поставил рядом Две кружки.
     - Я слышал о Биффе, - Блейр подождал, пока Кэм закурит сигарету. - Грязное дело.
     - Он вел грязную жизнь. - Когда Блейр с легким недоумением поднял бровь, Кэм пожал плечами. - Вовсе не обязательно любить его, чтобы искать убийцу. Это моя работа. Моя мать продала ферму, - добавил он. Кэм был не в состоянии признаться кому-нибудь, как сильно это его ранило. Но суть состояла в том, что ему и не надо было признаваться в этом Блейру.
     Блейр и так все бы понял. - Она уедет на югд, как только завершится сделка. Я заходил к ней на днях. Она стояла в дверях. Она даже не позволила мне войти в этот чертов дом.
     - Прости, Кэм.
     - Знаешь, я уговорива