ство людей считают недостатком?
   - Ну, Дина... - Он усмехнулся. Маленький человечек  с  лучистой  улыбкой,
обливавшийся потом под жаркими юпитерами. - Я хотел своего.
   Хороший ответ, подумала она, но было очевидно, что без ее подсказки он не
собирался рассуждать на эту тему.
   - А кто же не хочет, если говорить честно?  -  ободряюще  спросила  Дина,
чтобы  он  почувствовал  себя  свободнее.  -  Джонатан,  в  своей  книге  вы
утверждаете, что с самой колыбели родители и воспитатели стараются вытравить
у детей чувство здорового эгоизма.
   - Совершенно верно. - Его застывшая, сияющая  улыбка  даже  не  дрогнула,
хотя взгляд в панике метался по студии.
   Дина слегка наклонилась вперед, опустив ладонь на его сжатые  пальцы,  но
это движение осталось за кадром. В ее глазах  был  неподдельный  интерес,  в
прикосновении чувствовалась дружеская поддержка.
   - Вы  считаете,  что  делиться  игрушками,  как  того  требуют  родители,
противоестественно для детей? - Она поощряюще сжала его руку.  -  А  вам  не
кажется, что делиться - это просто основная форма вежливости?
   - Отнюдь, - и он принялся объяснять почему. Хоть он говорил вдохновенно и
нервно, ей  удалось  сгладить  все  шероховатости  и  благополучно  провести
писателя через его три минуты пятнадцать секунд. - Итак,  "Я  хочу  своего",
автор Джонатан Монро, - проговорила она  в  камеру,  завершая  сюжет.  -  По
вопросам приобретения  обращайтесь  в  книжные  магазины.  Спасибо  большое,
Джонатан, что вы смогли прийти к нам сегодня.
   - Был очень рад. Как указано в послесловии, сейчас я работаю  над  второй
книгой - "Уйди с дороги,  я  пришел  сюда  первым".  Книга  эта  о  здоровой
агрессии. - Желаю удачи. А через несколько  секунд  вы  увидите  продолжение
"Дневных новостей". - В эфир пошла реклама, и Дина улыбнулась Джонатану:
   - Вы просто молодец. Еще раз спасибо, что пришли.
   - Надеюсь, у меня все получилось. - Как только  с  него  сняли  микрофон,
Джонатан вытащил  платок  и  принялся  вытирать  лоб.  -  В  первый  раз  на
телевидении...
   - Просто отлично. Думаю, это вызовет большой интерес к вашей книге.
   - Правда?
   - Конечно. Вы не подпишете для меня этот экземпляр?
   - Сияя улыбкой, он взял у нее из рук книгу и ручку.
   - Все было так легко благодаря вам, Дина.  Сегодня  утром  у  меня  брали
интервью на радио. Так ведущий Даже не прочитал аннотацию на задней обложке!
   Взяв книгу с автографом, она встала. Ее мысли уже были далеко - у  стола,
на противоположном конце студии, где снимали новости.
   - Тогда любому пришлось  бы  нелегко  на  вашем  месте.  Спасибо.  -  Она
протянула руку. - Надеюсь, вы придете к нам  рассказать  о  своей  последней
книге?
   - С удовольствием. - Но она уже шла прочь, ловко  скользя  между  грудами
кабеля, и торопилась занять свое место за столом студии. Сунув книгу в стол,
Дина прикрепила микрофон к отвороту красного пиджака.
   - Еще один сумасброд, - замечание,  типичное  для  Роджера  Крауелла,  ее
коллеги и второго ведущего программы.
   - Он был очень мил.
   - Ты всех считаешь очень милыми. -  Усмехнувшись,  Роджер  посмотрелся  в
карманное  зеркальце  и  поправил  галстук.  У  него  была  подходящая   для
телевидения внешность - волевое, внушающее доверие лицо, темно-рыжие  волосы
с проседью на висках. - Особенно сумасбродов.
   - Поэтому я и тебя люблю, Родж.
   От этого операторы тихо  засмеялись.  Что  бы  там  Роджер  ни  собирался
ответить, он не  успел.  Директор  студии  подал  им  знак  начинать.  Пошла
заставка,  и  Роджер  улыбнулся  в  камеру,  готовя  зрителей  к  курьезному
сообщению о рождении тигрят-близнецов в местном зоопарке.
   - На сегодня это все новости, а вас ждет  встреча  с  передачей  "Давайте
готовить". С вами были Роджер Крауелл... и Дина Рейнольдс. До завтра!
   Как  только  в  наушниках  заиграла  завершающая  выпуск   музыка,   Дина
повернулась к Роджеру и усмехнулась.
   - А ты, оказывается, сентиментален, приятель. Ты  ведь  сам  написал  это
сообщение о малышах-тигрятах. На нем остались твои отпечатки пальцев.
   Он слегка покраснел, но подмигнул ей в ответ.
   - Малышка, я только дал им то, что они любят.
   - Все свободны. - Директор студии потянулся, расправляя плечи. - Отличный
выпуск, ребята.
   - Спасибо, Джек. - Дина уже снимала свой микрофон.
   -  Эй,  хочешь  пообедать?  -  Роджер  всегда  был   готов   поесть,   но
уравновешивал страсть к чревоугодию любовной историей с личной тренершей. Ни
один лишний фунт не спрячется от беспощадного глаза камеры.
   - Не могу. У меня еще есть дела.
   Роджер встал. Под безукоризненным синим  саржевым  пиджаком  были  надеты
сногсшибательные шорты "бермуды".
   - Только не говори мне, что твои дела связаны с этим  кошмаром  в  студии
"В".
   Едва заметное раздражение мелькнуло в ее глазах.
   - Хорошо, не скажу.
   - Эй, Ди, - Роджер догнал ее в конце съемочной площадки, - не сердись.
   - Я не говорила тебе, что сержусь.
   - Этого не требуется. - Они спустились с широкой ступеньки от импозантных
декораций к обшарпанной деревянной двери, обходя камеру и кабели,  и  вместе
вышли из студии. - Ты  рассердилась.  Это  видно.  У  тебя  появилась  такая
складочка между бровями. Смотри. - Он за руку втянул ее в гримерную. Включил
верхний свет и стал у Дины за спиной, положив руки ей на плечи.  Перед  ними
было зеркало. - Видишь, она еще здесь.
   Улыбаясь, она постаралась расслабить лицо и прогнать складочку прочь.
   - Я ничего не вижу.
   - Тогда давай расскажу, что вижу я.  Мечту  любого  мужчины,  девушку  из
соседнего дома. Утонченную и здоровую сексапильность. - Она нахмурилась,  но
он только усмехнулся:
   - Это внешность, малышка. Такие большие,  располагающие  глаза,  молочная
кожа, персиковые щечки. Неплохие качества для телерепортера.
   - А как насчет ума? - возмутилась она. - Таланта, терпения?
   - Мы же говорим о внешности.  -  Роджер  опять  улыбнулся,  отчего  линии
вокруг его глаз стали глубже.
   Ни  один  человек  с  телестанции  не  осмелился  бы  назвать  эти  линии
морщинками. - Слушай, до тебя я работал с Твинки. Взбитые крашеные волосы  и
здоровые зубы. Но она больше волновалась о своих ресницах, чем о том,  чтобы
правильно прочитать сообщение.
   -  А  теперь  она  читает  новости  на   второй   по   величине   станции
Лос-Анджелеса. - Дина  знала  законы  телебизнеса.  Да,  увы.  Но  ей  самой
необязательно было следовать этим законам. -  Ходят  слухи,  что  она  вышла
замуж ради этого места.
   - В том-то все и дело. Лично  мне  больше  нравится,  когда  рядом  сидит
кто-нибудь с головой, но не забывай, кто мы такие.
   - Я думала, мы журналисты.
   - Тележурналисты. Твое личико словно специально сделано  для  камеры,  на
нем видно все, что ты думаешь и чувствуешь. Беда в том, что видно всегда,  а
не только перед камерой,  и  от  этого  ты  становишься  беззащитной.  Такой
человек, как Анджела, скушает эту маленькую деревенскую девчонку и  даже  не
подавится.
   - Я не из деревни. - Ее голос звучал сухо и был похож  на  пыльный  ветер
Среднего Запада.
   - Никакой разницы. - Он дружески сжал ее плечи. - Кто твой друг, Ди?
   Она вздохнула, закатывая глаза.
   - Ты, Роджер, ты.
   - Поосторожней с Анджелой.
   - Послушай, я знаю, что у нее репутация излишне темпераментной женщины...
   - У нее репутация чертовой суки, а не темпераментной женщины!
   Отодвинувшись от Роджера, Дина открыла баночку с охлажденным  кремом  для
снятия грима. Ей не нравилось, когда ее сотрудники нападали друг  на  друга,
соревнуясь за ее время, не нравилось и то, что ее вроде  бы  подталкивали  к
выбору  между  ними.  Ей  и  так  было  достаточно  трудно  совмещать   свои
обязанности в студии новостей и  на  съемочной  площадке  с  теми  услугами,
которые она оказывала Анджеле. Но, в конце концов, это были просто услуги. И
она тратила на них только свое личное свободное время.
   - Я знаю только то, что она очень добра ко мне. Ей понравилась моя работа
в "Дневных новостях" и сюжеты "В гостях  у  Дины",  поэтому  она  предложила
помочь отточить мой стиль.
   - Она использует тебя.
   - Она учит меня, - поправила его Дина, бросая  в  сторону  использованную
салфетку. Ее движения были быстрыми и точными. Она  попала  в  корзинку  для
мусора с легкостью, которой позавидовал бы даже ветеран баскетбола.  -  Ведь
есть причины, почему у шоу Анджелы самый высокий  рейтинг  на  телерынке?  У
меня ушли бы годы, чтобы разобраться со всякими мелкими хитростями,  которые
я узнала от нее буквально за несколько месяцев.
   - Ты что, в самом деле думаешь, что она поделится с тобой своим пирогом?
   Дина на мгновение надулась, потому что,  конечно,  ей  хотелось  получить
кусочек от этого пирога. Такой славный  большой  кусочек.  Здоровый  эгоизм,
подумала она и хихикнула про себя.
   - Но ведь мы с ней не конкурентки.
   - Пока еще нет.
   "Но станете", - подумал Роджер. Его удивляло, что Анджела до сих  пор  не
разглядела честолюбивый огонек, сверкавший у Дины в глазах. Что ж, возможно,
она слишком ослеплена собственным блеском, размышлял он. У  него  были  свои
причины догадываться о предстоящей развязке.
   - Хочешь дружеский совет. Дина? Не давай ей никакого оружия против  себя.
- Он в последний раз оценивающе посмотрел, как Дина  живо  подправляла  свой
макияж для улицы. Может быть, она наивна, думал он, но  еще  и  упряма.  Это
читалось в  линии  рта,  угловатости  подбородка.  -  Ладно,  мне  еще  надо
напечатать несколько сообщений. - Он дернул ее за волосы. - Завтра увидимся.
   - Ага. - Оставшись в одиночестве, Дина принялась задумчиво постукивать по
столику карандашом для глаз. Она не пропустила мимо  ушей  то,  что  говорил
Роджер. У Анджелы была репутация человека с тяжелым характером,  потому  что
она всегда стремилась к совершенству, всегда требовала - и  получала  -  все
самое лучшее для своего шоу. Но  это  возмещалось  сторицей.  За  шесть  лет
работы передача "У Анджелы" больше трех раз попадала на первое место.
   Так как "У Анджелы" и "Дневные новости" снимались в одном и том же здании
Си-би-си, Анджела смогла слегка надавить на начальство и освободить Дину  от
некоторых обязанностей в ее студии.
   Правда и то, что Анджела была на удивление добра к Дине. Она вела себя  с
ней по-дружески и очень доброжелательно, что вообще-то редко  встречается  в
полном конкуренции мире телевидения.
   Было ли наивным верить в ее доброту? Дина так не считала. Но она была  не
настолько глупа, чтобы  не  понимать,  что  когда-нибудь  Анджела  потребует
вознаграждения.
   Она задумчиво взяла расческу, на которой было написано ее имя, провела ею
по черным, длиной  до  плеч  волосам.  Без  тяжелого  театрального  макияжа,
необходимого для юпитеров и камеры,  ее  лицо  казалось  утонченно  бледным,
цвета хрупкого фарфора. Необычный оттенок кожи подчеркивали чернильная грива
волос и дымчатые, слегка раскосые глаза. Еще один штрих, добавленный Диной к
собственному  загадочному  изображению,  -  она  красила  губы  ярко-розовой
помадой.
   Удовлетворенная результатом, она собрала волосы в хвостик двумя  быстрыми
движениями рук.
   Дина никогда не собиралась  соперничать  с  Анджелой.  Хоть  и  надеялась
использовать ее опыт, чтобы подтолкнуть свою карьеру, но пределом ее желаний
было свое постоянное место в программе... когда-нибудь. Может быть, работа в
"Двадцать на двадцать". Вполне вероятно, что когда-нибудь ей удастся сделать
из еженедельного  сюжета  "В  гостях  у  Дины"  в  "Дневных  новостях"  свое
собственное самостоятельное шоу.  Но  даже  тогда  она  вряд  ли  смогла  бы
соперничать с Анджелой, королевой телерынка.
   Девяностые годы были широко раскрыты для всех стилей и зрелищ. Если у нее
что-нибудь получится, то только потому, что ее учил настоящий мастер. И  она
всегда будет благодарна Анджеле за это.
   - Если этот сукин сын думает, что я пойду у него на поводу, то  его  ждет
неприятный сюрприз.  -  Анджела  пристально  смотрела  на  отражение  своего
продюсера в зеркале костюмерной. - Он, видите ли, согласился прийти к нам на
шоу рекламировать свой  новый  альбом.  Дашь  на  дашь.  Лью.  Мы  даем  ему
выступить перед всей страной, а он, черт побери, ответит на несколько  наших
вопросов. Про уклонение от уплаты налогов.
   - Он не говорил, что не будет отвечать, Анджела. - Тупая боль в  затылке,
где-то на уровне глаз,  уже  давно  мучила  Лью  Макнейла,  но  он  все  еще
надеялся, что она пройдет. - Только сказал, что, пока дело находится в суде,
не сможет рассказать подробностей. Он просил, чтобы речь шла  в  основном  о
его карьере.
   - Меня здесь сейчас не было бы, если бы я позволяла  гостям  командовать,
правда? - Она еще раз от души выругалась и, повернувшись на стуле,  зарычала
на парикмахершу:
   - Еще только раз дерни меня за волосы, милочка, и будешь  снимать  бигуди
не руками, а зубами!
   - Извините, мисс Перкинс, но у вас сейчас слишком короткая стрижка...
   - Ну давай же, работай! - Анджела  опять  смотрела  на  свое  собственное
отражение и, сосредоточившись, пыталась расслабиться. Она знала,  как  важно
расслабить мышцы лица перед шоу  -  независимо  от  того,  сколько  в  крови
адреналина. Камера заметит любую  складочку,  любую  морщинку  -  почти  как
старый друг, с которым собираешься пообедать. Так что она вдохнула  поглубже
и на мгновение закрыла глаза - известная примета, что продюсеру  лучше  пока
попридержать язык. Когда Анджела  открыла  их  снова,  они  были  чистыми  и
ясными, как два сияющих голубых бриллианта в окружении шелковых ресниц.
   Теперь она улыбалась, наблюдая, как  парикмахерша  укладывала  ее  волосы
назад и наверх, в волнистый  светлый  ореол.  Ей  подойдет  такая  прическа,
решила Анджела. Сложная, но не угрожающая.  Изысканная,  но  не  напыщенная.
Поворачивая голову направо и налево, она  проверила  в  зеркале,  все  ли  в
порядке, и лишь потом одобрительно кивнула.
   - Великолепно, Марси. -  На  губах  вспыхнула  ослепительная  улыбка,  от
которой мастер сразу забыла о недавней угрозе. - Я чувствую себя  на  десять
лет моложе.
   - Вы выглядите прекрасно, мисс Перкинс.
   - Благодаря тебе. - Довольная и спокойная, она небрежно играла  со  своей
традиционной ниткой жемчуга. - А как там твой новый парень, Марси? Он хорошо
с тобой обращается?
   - Он просто потрясающий.  -  Марси  улыбнулась  и  щедро  окатила  голову
Анджелы струей лака для волос. - Кажется, это то, что мне надо.
   - Рада за тебя. Но если он будет плохо себя вести, дай мне знать.  -  Она
подмигнула. - Я помогу ему исправиться.
   Засмеявшись, Марси сделала шаг назад.
   - Спасибо, мисс Перкинс. Желаю вам удачи.
   - Угу. Слушай, Лью. - Опять улыбнувшись, она положила свою ладонь на  его
руку. Пожатие было дружеским, женственным, подбадривающим. -  Ни  о  чем  не
волнуйся. Твоя задача - развлекать нашего гостя до начала  трансляции.  А  я
позабочусь обо всем остальном.
   - Он хочет, чтобы ты пообещала, Анджела.
   - Милый, пообещай ему  все,  что  он  хочет.  -  И  она  засмеялась.  Лью
показалось, что его голова сейчас лопнет от мучительного взрыва боли.  -  Не
принимай все так близко к сердцу. - Наклонившись  вперед,  Анджела  вытащила
сигарету из пачки "Вирджиния Слимз", лежавшей на столике.  Щелкнула  золотой
зажигалкой с монограммой - подарок второго мужа.  Выдохнула  тонкую  струйку
дыма.
   Лью начинает снижать обороты,  размышляла  она.  И  как  человек,  и  как
профессионал.  Хотя  на  нем  были  костюм  и  галстук,  как  того  требовал
внутренний устав студии, но плечи опущены,  словно  под  тяжестью  растущего
животика. Волосы тоже поредели, заметила  Анджела,  в  них  появилось  много
седины.  Ее  шоу  стало  знаменитым  благодаря  энергии  и  динамике.  И  ей
совершенно не нравилось, что их продюсер  похож  на  опустившегося  старика,
низенького и толстенького.
   - После стольких лет. Лью, ты должен бы верить мне.
   - Анджела, если ты нападешь на Дика Бэрроу, нам будет непросто приглашать
других знаменитостей.
   - Чушь! Да они в очередь готовы стать, лишь бы попасть на мое шоу. -  Она
взмахнула сигаретой, слов но пикой. - Все они хотят, чтобы  я  рекламировала
их фильмы, их телеспектакли, их книги, их пластинки и - черт  побери!  -  их
любовнее истории. Я нужна, Лью,  потому  что  они  знают,  что  каждый  день
миллионы зрителей включают телевизоры, - Анджела улыбнулась в зеркало, и  из
зеркала ей в ответ улыбнулось красивое,  сдержанное,  холеное  личико,  -  и
настраивают их на мое шоу.
   Лью уже больше пяти лет работал с Анджелой и в точности  знал,  как  надо
решать спорные вопросы. Он льстиво залебезил:
   - Никто этого не отрицает, Анджела.  Ты  сама  и  есть  шоу.  Мне  просто
кажется, что тебе лучше быть помягче с  Диком.  Он  играл  кантри  всю  свою
жизнь, и то, что сейчас опять возвращается на сцену, - очень сентиментально.
   - Оставь Дика мне. - Анджела улыбнулась, выдыхая сигаретный дым. - Я буду
крайне сентиментальной.
   Она взяла со стола информационные карточки, которые Дина подготовила  для
нее еще в семь утра. Это означало, что Лью  может  идти,  и  ему  оставалось
только бессильно покачать  головой.  Просматривая  Динины  заметки,  Анджела
улыбнулась шире. А девочка молодец, подумала она. Умненькая и старательная.
   И очень полезная.
   Анджела задумчиво затянулась в  последний  раз  и  раздавила  сигарету  в
тяжелой хрустальной пепельнице, стоявшей рядом, на столике. Как всегда,  все
баночки, все щетки и тюбики аккуратно  лежали  на  своих  местах.  Здесь  же
стояли ваза с двумя дюжинами красных роз, каждое утро свежими,  и  маленькое
блюдце с разноцветными мятными лепешками, которые так любила Анджела.
   Она обожала, когда все шло заведенным порядком,  когда  и  люди,  и  вещи
вокруг нее подчинялись ее воле. Каждый на  своем  месте.  Приятно  придумать
подходящее место и для Дину Рейнольдс.
   Кому-то могло показаться странным, что тщеславная женщина под сорок берет
молодую прелестную девушку в любимые ученицы. Но Анджела  тоже  всегда  была
хорошенькой, а со временем опыт  и  положение  превратили  ее  в  красавицу.
Своего возраста она не боялась. Не в этом мире, где против  него  существует
столько противоядий.
   Она хотела, чтобы Дина была  рядом  с  ней  из-за  ее  привлекательности,
таланта, молодости. Но больше всего потому, что сила чует силу.
   И еще по той простой причине, что эта девушка ей нравилась.
   О, она могла предложить ей немало пикантных советов, дружеской критики  и
похвал, а со временем, возможно, и достойное положение. Но она не собиралась
позволить Дине, в которой уже чувствовала потенциальную соперницу, гулять на
свободе. Никто не сможет уйти от Анджелы Перкинс.
   У нее были два мужа, которые хорошо усвоили эту  истину.  Они  не  смогли
уйти. Она сама их выгнала.
   - Анджела?
   - Дина, - Анджела приветственно взмахнула рукой, - я  как  раз  думала  о
тебе. Твои заметки - просто чудо. Отличное дополнение к шоу.
   - Я рада, что смогла помочь. - Дина подняла руку к своей левой сережке  -
признак  неуверенности,  дурная  привычка,  от  которой  ей  еще  предстояло
избавиться. - Анджела, мне неловко тебя просить, но моя мать без ума от Дика
Бэрроу.
   - И ты хочешь его автограф.
   Быстро и смущенно улыбнувшись. Дина показала компактный диск, который она
прятала за спиной.
   - Мама будет в восторге, если он подпишет для нее вот это.
   -  Предоставь  это  дело  мне.  -   Анджела   щелкнула   безукоризненным,
накрашенным французским лаком ноготком по краю диска. - Только напомни,  как
зовут твою мать, Ди?
   - Мэрилин. Я очень тебе благодарна, Анджела.
   - Для тебя - все, что могу, милочка. -  Она  выждала  мгновение.  Анджела
всегда отличалась удивительным чувством времени. - О, кстати, ты тоже  могла
бы сделать для меня маленькое одолжение?
   - Конечно.
   - Ты не могла бы заказать для меня столик на двоих на сегодняшний вечер в
"Ла Фо