а с водой. Потом решил, что нет смысла возиться с  брюками,
и поставил Эндрю под струю воды прямо в них.
   - О господи, меня сейчас опять вырвет.
   - Целься в слив, - посоветовал Райан и поддержал Эндрю, когда  тот  начал
всхлипывать как ребенок.
   Примерно через час Эндрю лежал в кровати. Спустившись вниз, Райан увидел,
что осколки разбитой бутылки подметены, а капли виски,  попавшие  на  ковер,
аккуратно замыты.
   Не найдя Миранду в доме, он взял куртку и вышел.
   Миранда стояла  на  утесе.  Ее  одинокий  силуэт  вырисовывался  на  фоне
вечернего неба, волосы трепал ветер.
   Само воплощение одиночества, подумал он. Никогда еще Болдари не  встречал
столь одинокого человека.
   Он поднялся к ней, накинул на плечи куртку.
   Она не пошевелилась. Ровное бесконечное колыхание моря всегда успокаивало
ее.
   - Мне ужасно стыдно, что ты оказался в это втянут.
   Это  было  сказано  ледяным  тоном.  Своего  рода  самозащита.   Она   не
оборачивалась, не двигалась.
   - Ни во что я не оказался втянут. - Он положил руки ей на плечи,  но  она
шагнула в сторону.
   - Вот уже во второй раз ты имеешь дело с безобразно пьяными Джонсами.
   - Один развеселый вечер не идет ни в какое сравнение с тем, что сотворяет
с собой твой брат, Миранда.
   - Факт остается фактом. Мы свинячим, а ты за нами  подчищаешь.  Не  знаю,
справилась бы я сегодня одна с Эндрю. Но все равно: лучше бы тебя  здесь  не
было.
   - Жаль, что ты так говоришь. - Разозлившись, он развернул ее  к  себе.  -
Потому что я здесь и собираюсь пробыть тут некоторое время.
   - Пока мы не найдем статуэтки.
   - Именно. И если я тебя к тому времени еще  не  брошу...  -  Он  обхватил
обеими руками ее лицо, властно поцеловал. - Хотя ты ведь с этим справишься.
   - Я не умею с этим справляться! - Она повысила голос, чтобы заглушить шум
волн. - Я не готова к этому, к тебе... Все мои связи кончались плохо.  Я  не
умею строить отношения с людьми, никто в нашей семье не  умеет!  Поэтому  мы
предпочитаем одиночество, у нас  нет  выбора.  -  Она  отвернулась  и  стала
смотреть на мигающие огни маяка.
   Он тоже  сбежит,  когда  дело  будет  сделано,  думала  она.  Как  и  все
остальные. Но на этот раз  она  отчаянно  боялась,  что  будет  страдать.  И
совершенно неважно,  что  она  прекрасно  понимает  всю  его  сущность,  его
намерения. Когда он ее бросит, она будет страдать.
   - С тех пор как я с тобой связалась, я веду  совершенно  непривычную  для
себя жизнь - жизнь без правил. А мне трудно функционировать в таком режиме.
   - До сих пор ты справлялась неплохо.
   - Два человека убиты, Райан. Моя репутация разрушена, моя семья разобщена
еще больше, чем прежде. Я нарушила закон, презрела все моральные нормы,  мой
любовник - преступник.
   - Зато тебе не скучно, не так ли? Не сдержавшись, она хмыкнула.
   - Нет. Но я не знаю, что будет дальше.
   - Могу тебе рассказать. - Он взял ее под руку и повлек за собой. - Завтра
приступим к следующему этапу операции. И поговорим об этом тоже завтра.
   - Я хочу сейчас. - Миранда оглянулась на дом. - Сначала посмотрю, как там
Эндрю, а потом мы поговорим о наших следующих шагах.
   - Эндрю спит, и до завтра его трогать не нужно.
   А для обсуждения нужно иметь ясную голову  -  по-моему,  у  тебя  с  этим
некоторые проблемы.
   - Да знаешь ли ты, что я могу одновременно заниматься несколькими вещами?
Я могу организовывать выставку,  читать  лекции  и  вести  исследование  без
ущерба для качества!
   - Вы просто пугающая женщина, доктор  Джонс.  Ну,  тогда,  скажем,  я  не
совсем готов к обсуждению. И потом, я никогда в жизни не бывал на  маяке.  -
Он залюбовался отражением мерцающих огней на морской глади. - Он старый?
   Ну что ж, он хочет увести разговор в сторону - пожалуйста.
   - Его построили в 1853 году. Здание сохранилось в первозданном виде, хотя
в сороковых годах мой дед переделал интерьер, чтобы  помещением  можно  было
пользоваться как художественной студией. Но, как утверждала моя бабушка,  он
приводил сюда любовниц. Ему нравилось заниматься этим  в  сооружении,  столь
явно напоминающем фаллический символ.
   - Молодец твой дедуля.
   - Он был бесстыжим и черствым человеком. Как, впрочем, многие Джонсы. Его
отец - опять-таки по рассказам бабушки:  только  с  ней  я  могла  обсуждать
подобные вещи - не стеснялся появляться со своими любовницами на  публике  и
настрогал несколько внебрачных детей, которых отказался потом признать.  Мой
дед продолжил эту славную традицию.
   - Значит, в Джонс-Пойнте живет много Джонсов? Странно, вместо того  чтобы
оскорбиться, она развеселилась.
   - Да, наверное. В любом случае, моя прабабушка предпочла жить собственной
жизнью. Большую часть времени она проводила в Европе и мстила мужу тем,  что
тратила огромные деньги. К  несчастью,  она  решила  вернуться  в  Штаты  на
новомодном корабле. Он назывался "Титаник".
   - Да ты что? - поразился Райан. Они подошли к массивной деревянной  двери
с ржавым замком. - Ничего себе!
   - Она и дети спаслись. Но она подхватила  пневмонию  и  умерла  несколько
недель спустя. Ее муж  утешался  в  обществе  оперной  певички.  Однако  муж
певички, почему-то недовольный таким раскладом, поджег дом, где его  жена  с
моим дедом предавались греху.
   - Надеюсь, он умер счастливым. - Райан вынул складной нож  из  кармана  и
наклонился к замку.
   - Зачем? У меня дома есть ключ. Если ты хочешь войти...
   - Так интереснее, да и быстрее. Вот и все. - Он сложил нож, открыл дверь.
- Здесь сыро.  -  Достав  фонарик,  он  осветил  большую  комнату  с  низким
потолком. - Но уютно.
   Стены были обшиты  старомодными  деревянными  панелями  -  это  напомнило
Райану интерьер пятидесятых годов. Статуи под  чехлами,  маленький  камин  с
толстым слоем пепла.
   Как странно, что стены изнутри квадратные, а не круглые, подивился Райан.
   - Так это сюда дедуля приводил своих дам?
   - Очевидно. - Она поплотнее запахнулась в  куртку.  Холод  пронизывал  до
костей. - Бабушка его ненавидела, но не разводилась, воспитывала моего отца.
А потом два года нянчилась с дедом, пока он не умер.  Она  была  потрясающей
женщиной. Сильной, упрямой. Она меня любила.
   Он обернулся, погладил ее по лицу.
   - Ну конечно, она тебя любила.
   - Слово "конечно" не подходит, когда речь идет о любви и  моей  семье.  -
Увидев сочувственное выражение его глаз, она отвернулась. - Днем здесь можно
больше увидеть.
   Он не ответил. Он вспомнил, как сначала решил,  что  Миранда  холодная  и
черствая. До сих пор он редко ошибался в людях до такой степени. Впрочем, об
этом он поразмыслит на досуге.
   Это  вовсе  не  холодность,  это  самозащита,  естественная  реакция   на
возможные обиды. Она страшится равнодушия, безразличия, потому  и  старается
казаться холодной и неуязвимой.
   Райан порадовался, обнаружив подсвечник со свечами и масляную  лампу.  Он
зажег их, и по комнате заплясали жутковатые тени.
   - Страшно! - Он усмехнулся. - Ты  приходила  сюда,  чтобы  встретиться  с
привидениями, когда была маленькая?
   - Не говори глупостей.
   - Детка, у тебя было несчастливое детство. Сейчас мы это исправим. Пошли.
   - Что ты собираешься делать?
   - Идем. - Он тащил ее за собой по витой металлической лестнице.
   - Только ничего не трогай. Здесь все автоматизировано.
   Наверху обнаружилась маленькая спальня с полосатым  матрасом  на  полу  и
стареньким комодом. Очевидно, бабушка вынесла  отсюда  все  ценное,  подумал
Райан. Ну и правильно.
   Он подошел к окну в виде иллюминатора  и  восхитился  открывшимся  видом.
Пенящиеся волны, мерцание огней. Вдоль  побережья  тянулась  полоска  мелких
островков. Вдалеке качались буи, ровный шум моря действовал умиротворяюще.
   - Впечатляющее место. Драматическое, опасное, в этом чувствуется какой-то
вызов.
   - Обычно здесь намного спокойнее, - отозвалась  она.  -  В  какие-то  дни
смотришь на залив, а вода ровная-ровная, как стекло. Так и кажется,  что  по
ней можно до берега дойти.
   Он повернулся к ней:
   - А тебе что больше нравится: буря или штиль?
   - И то и другое. Море меня притягивает.
   - Беспокойные души тянет друг к другу.
   Она нахмурилась, мрачно прошлась по комнате.  Еще  никто  не  называл  ее
беспокойной душой. И самой ей никогда бы это не пришло в голову.
   Доктор  Миранда  Джонс  спокойна,  как  гранит.  И  часто,  очень  часто,
вздохнула она, так же скучна.
   Поморщившись, она вошла вслед за Райаном в лоцманскую.
   - Потрясающе! - И, не вспомнив о ее  предостережении,  он  тут  же  начал
крутить все ручки.
   Оборудование  лоцманской  было  современным,  везде  что-то   жужжало   и
посверкивало. Сама комната  была  круглой,  с  узким  балкончиком.  Железные
перила проржавели, но Райану они показались очаровательными. Когда он  вышел
на балкончик, ветер тут же набросился на него, словно оскорбленная  женщина.
Райан рассмеялся.
   -  Фантастика.  Я  бы  тоже  приводил  сюда  своих  женщин.   Романтично,
сексуально, страшновато. Ты просто обязана навести здесь порядок.  Получится
отличная мастерская.
   - Мне не нужна мастерская.
   - Если ты будешь развивать свой талант, то понадобится.
   - Я не художник.
   Он улыбнулся и вытащил ее на балкон.
   - Я - очень опытный специалист, и я  говорю  тебе,  что  ты  -  художник.
Холодно?
   - Немного. - Она обхватила себя за плечи. - Здесь сыро.
   - Если всерьез не заняться этим помещением, оно начнет гнить. А  это  уже
преступление. По преступлениям я тоже большой  специалист.  -  Он  энергично
потер ей руки, чтобы согреть.  -  Отсюда  море  слышишь  совсем  по-другому.
Таинственно и немного угрожающе.
   - Когда ветер дует с северо-востока, угроза становится  нешуточной.  Маяк
для того и работает, чтобы корабли не приближались близко к мелям и  утесам.
Но все равно в прошлом веке было множество кораблекрушений.
   - Значит, тут бродят души  утонувших  моряков,  стучат  костями  скелеты,
пугают случайно забредших путников.
   - Навряд ли.
   - Да я сам слышу. - Он сжал ее покрепче. - Они молят об успокоении души.
   - Ты слышишь завывание ветра, - заметила она, но легкий холодок  пробежал
по спине. - Ты достаточно насмотрелся?
   - Еще нет. - Он наклонился и поцеловал ее в губы. - Еще нет.
   Миранда попыталась высвободиться.
   - Болдари, если ты намерен соблазнить меня в сыром и  пыльном  маяке,  то
напрасно стараешься.
   - Спорим? - Он поцеловал ее в шею.
   - Нет, в самом деле. - Но тело уже начало размякать. Какой у него  ловкий
язык. - В доме имеется удобная спальня,  даже  не  одна.  Там  тепло,  сухо,
матрас мягкий.
   - Мы обязательно их испробуем, но позже.  Я  вам  говорил,  какое  у  вас
роскошное тело, доктор Джонс?
   Его ловкие пальцы расстегнули "молнию"  на  ее  брюках  прежде,  чем  она
успела запротестовать.
   - Райан, здесь не место...
   - А дедушка считал иначе, -  с  улыбкой  напомнил  он.  Ее  тело  уже  не
подчинялось рассудку,  существовало  само  по  себе.  Жаркая  сладкая  волна
накатывала неостановимо, несокрушимо.
   - Тебе все еще холодно? - спросил он.
   - Нет, господи, нет.
   Кожа горела огнем, кровь пульсировала в венах. Брюки упали  к  ее  ногам,
куртка соскользнула с плеч. Миранда таяла, как размягченный воск.
   - Подними руки, Миранда.
   Она повиновалась, и он медленно стянул с нее свитер.
   - Сегодня мы обойдемся без вина. Я хочу, чтобы твой рассудок был ясным.
   Все, что он делал, доставляло ей невероятное  удовольствие,  ей  хотелось
только одного: чтобы он не останавливался.
   Райан не ожидал в ней столь мощного взрыва страсти. Она наслаждалась сама
и щедро дарила наслаждение ему. Ее белоснежная кожа отражала  пламя  свечей,
рыжие волосы метались по плечам, словно шелковые всполохи огня.
   Любовники не замечали ни сырости, ни грязи. Жесткий пол был для них мягче
пуховой перины. Миранда прижалась  губами  к  его  груди,  там,  где  билось
сердце. Что она искала? Может быть, свое сердце, которое он украл?
   Ему хотелось быть с ней не только страстным, но и нежным.  Она  мгновенно
поняла его стремление, и их объятия стали мягче, движения ровнее.
   Впервые в жизни Миранда понимала, что это  значит:  любить  того,  с  кем
занимаешься любовью.

Глава 20

   На следующее  утро  Миранда  проснулась  рядом  с  Райаном,  ощущая  себя
совершенно  другим  человеком.  Какое  странное  чувство  -   порочное,   но
любопытное.
   Оказывается, можно грешить со вкусом.
   Ей ужасно хотелось погладить его по волосам, потрогать маленький шрам над
бровью. Глупые, чувственные прикосновения и поглаживания, которые непременно
приведут к ленивому утреннему сексу.
   Ее  переполняли  чувства,  о  наличии  которых  в  себе  она  прежде   не
подозревала, уверенная в своей холодности и наследственной неспособности  их
испытывать. Это не просто страсть, со страхом подумала Миранда.  Это  делает
ее такой уязвимой.
   Вот в чем главный ужас.
   Поэтому, подавив в  себе  желание  прикоснуться  к  нему,  она  осторожно
выбралась из кровати и прокралась в ванную, как вчера утром. Однако на  этот
раз не успела она залезть под душ, как ее талию обхватили сильные руки.
   - Почему ты это делаешь?
   Она ответила не  сразу,  подождав,  пока  сердце  перестанет  биться  так
сильно.
   - Что делаю?
   - Потихоньку выскальзываешь из кровати. Я ведь уже видел тебя голой.
   - Я не выскальзываю. - Она попыталась высвободиться, но он слегка  укусил
ее за плечо. - Просто не хотела тебя будить.
   - Не пудри мне мозги, - оборвал он  ее  несвязное  бормотание.  -  Я  еще
понимаю, когда проскальзывают в кровать, но уж никак не наоборот.
   - Очень смешно. А сейчас, если ты не возражаешь, я приму душ.
   - Я тебе помогу. - Предвкушая удовольствие, он намылил руки и стал тереть
ей спину. Какая красивая спина.
   - Я умею сама принимать душ. Еще в детстве научилась. Пусти.
   - Почему? - Снова она заговорила этим  своим  бесстрастным  тоном!  Райан
развернул ее лицом к себе.
   - Ну, потому что... - Она чувствовала, как к  щекам  приливает  кровь,  и
ненавидела себя за это. - Это слишком интимно.
   - А секс - не слишком интимно?
   - Это совсем другое дело.
   - Ладно. - Его глаза смеялись, руки гладили ее  грудь,  покрытую  мыльной
пеной. - Пойдем на компромисс: совместим эти два занятия.
   Она совсем не так представляла себе свой утренний душ.
   Потом они долго стояли обнявшись под душем.
   - Ты права, это очень интимно! - Он вздохнул. - Я должен пойти к мессе.
   - Что? - Ей показалось, что она ослышалась. - Ты сказал, что  собираешься
пойти к мессе?
   - Сегодня пасхальное воскресенье.
   - А, да. - За его мыслями не угонишься, подумала Миранда. - Странные идеи
тебе приходят в голову во время занятий сексом.
   - Одно другому не мешает.
   Наверное, он прав, но ей  все  равно  было  как-то  непривычно  думать  о
религии, когда его руки гладили ее мокрое тело.
   - Так ты католик? - Заметив его удивленно поднятые  брови,  она  помотала
головой. - Да, я знаю: наполовину ирландец, наполовину итальянец, кем ты еще
можешь быть? Но я не думала, что ты ходишь в церковь.
   - По большей  части  я  прогуливаю.  -  Он  закрутил  вентиль,  подал  ей
полотенце, взял себе другое. - Имей в виду: если ты расскажешь об этом  моей
матери, я  назову  тебя  мерзкой,  подлой  лгуньей.  Но  сегодня  пасхальное
воскресенье. - Он вытер волосы, обмотал полотенце вокруг  бедер.  -  Если  я
сегодня пропущу мессу, моя мать меня убьет.
   - Понятно. Позволь заметить: твоей матери здесь нет.
   - Она все равно узнает, - скорбно покачал головой  Райан.  -  Она  всегда
узнает. И уж она позаботится о том, чтобы я отправился прямиком в ад.  -  Он
ловко  завернул  Миранду  в  полотенце,  закрепив  концы  на  груди.  Но  ее
обнаженное тело стояло у него перед глазами. Вся ванная комната пахла  ею  -
это был запах мыла с легким ароматом хвои. Нет, он совсем не  хотел  уходить
от нее, даже на час.
   Осознав это, Райан почувствовал, будто с его плеч сняли тяжкий груз.
   - Почему бы тебе не отправиться со мной? Наденешь твой пасхальный чепчик.
   - У меня никогда в жизни не было чепчика. Вообще,  мне  надо  поработать,
привести в порядок мысли. - Миранда достала из  шкафчика  фен.  -  И  еще  я
должна поговорить с Эндрю.
   Может быть, сходить  к  мессе  после  обеда,  а  сейчас  одним  движением
развязать узел ее полотенца? Но Райан отогнал это желание.
   - Что ты собираешься ему сказать?
   - Не очень много. - И от этого она чувствовала себя виноватой. - Если  он
будет продолжать и дальше... Я ненавижу, когда он пьет.  Ненавижу.  -  Голос
предательски  задрожал.  -  Знаешь,  вчера  вечером  была  минута,  когда  я
ненавидела его. Он единственный, кто у меня есть  во  всем  мире,  а  я  его
ненавидела.
   - Ты ненавидела не его, а то, что он делает.
   - Да, конечно, ты прав. - Но она  помнила  свои  чувства,  когда  увидела
Эндрю, стоявшего на площадке  лестницы  и  размахивавшего  бутылкой.  -  Все
равно, я должна с ним поговорить. Должна ему кое-что рассказать.  Я  никогда
прежде ему не лгала, ни в чем.
   Никто лучше, чем Райан, не понимал, что такое семейные узы. И как  крепко
они могут связывать.
   - Пока он будет пить, ему нельзя доверяться.
   - Знаю.
   И это глубоко ранило се сердце.

***

   В ванной в другом крыле дома Эндрю подошел к  раковине  и  заставил  себя
глянуть в зеркало.
   Лицо серое, глаза налиты кровью,  под  левым  глазом  синяк,  над  бровью
порез. Все тело трясет как в лихорадке.
   Он мало что помнил из вчерашнего вечера, но даже отрывочных  воспоминаний
хватило, чтобы скривиться, как от боли.
   Он вспомнил, как стоял на лестнице, размахивал бутылкой и что-то орал.  А
Миранда внизу смотрела на него.
   И в ее взгляде было нечто очень похожее на ненависть.
   Эндрю закрыл глаза. Все нормально, он все держит под контролем. Вчера  он
немного перебрал, больше этого не повторится. Он вообще  дня  два  не  будет
пить и докажет им всем, что для него это - раз плюнуть. Просто он  находился
под действием стресса. А причин для стресса имелось предостаточно.
   Стараясь не обращать внимания на трясущиеся руки, Эндрю достал пузырек  с
аспирином. Когда и пузырек и таблетки упали на пол, он не стал их поднимать.
Что ж, пусть его боль останется с ним.
   Миранду он нашел в ее кабинете. На ней были свитер и леггинсы, волосы она
закрутила в небрежный узел. Она сидела за компьютером.
   Собрав все свое мужество, Эндрю шагнул в кабинет. Она  оглянулась,  потом
быстро закрыла файл, в котором работала.
   - Доброе утро. - Она знала, что голос звучит очень холодно, но  не  могла
заставить себя говорить с ним ласковее. - На кухне есть горячий кофе.
   - Извини. Мне очень жаль, что так получилось.
   - Не сомневаюсь. Тебе надо приложить к глазу лед.
   - Чего ты от меня хочешь? Я же сказал: извини. Я перебрал, вел  себя  как
полный идиот. Больше этого не произойдет.
   - Ты уверен?
   - Да. - Холодное недоверие вопроса разозлило его. - Я  всего  лишь  выпил
чуть больше нужного, вот и все.
   - Тебе совсем нельзя пить, Эндрю. И пока ты этого  не  поймешь,  все  это
будет продолжаться, и ты будешь причинять боль тем, кто тебя любит.
   - Слушай, пока ты там развлекалась с Болдари, я  тут  на  ушах  стоял,  с
работы не  вылезал.  И  в  какой-то  степени  виной  этому  твой  провал  во
Флоренции.
   Очень медленно она поднялась:
   - Что, извини?
   - То, что слышала. Это я выслушивал жалобы и ругань папочки и мамочки  по
поводу твоей ошибки с  этой  бронзой.  Я  искал  эти  чертовы  документы  на
"Давида" - а ведь отвечаешь за документацию ты. Все шишки сыпались на  меня,
за неимением главного виновника. А ты  упорхнула  и  увлекательно  проводила
время, кувыркалась...
   Звук пощечины потряс обоих. Миранда прижала горевшую огнем руку к груди и
отвернулась.
   Он постоял, недоумевая, но, так ничего и не сказав, развернулся и вышел.
   Миранда услышала, как хлопнула входная дв