агонят бедного парнишку-конюшего на дерево. После этого трудно было всерьез воспринимать все мероприятие. Кэм, я действительно терпеть не могу смотреть на себя по телевидению.
     - Окей. - Он спустил е„ на пол. - Тогда я буду смотреть, а ты принеси мне что-нибудь выпить. Ты была там в этой блузке?
     - Да.
     - Вот в таком виде?
     Наморщив нос, она начала застегивать пуговицы. - Конечно, нет. Я совсем расстегнула е„ для ТВ.
     - Хорошо придумала. Так почему тебя тошнило до того, как ты увидела львов?
     - Терпеть не могу выступать перед публикой.
     - Тогда зачем ты это делала?
     - Потому что я безвольная размазня.
     - Нет, воля у тебя есть. Я это знаю, потому что ты просто бесишься, когда я задеваю е„. Принеси коку или что-то в этом роде, хорошо? Я ведь на дежурстве.
     - Конечно. Всегда рада обслужить гостей. - Она проскользнула на кухню, а он стал искать нужную программу по ТВ. Когда она вернулась, он сидел на диване, положив ноги на кофейный столик. - Извини, но я не приготовила поп-корн.
     - Неважно. - Он притянул е„ к себе.
     - Я действительно не хочу смотреть.
     - Тогда закрой глаза. Бьюсь об заклад, ты их сразила наповал. Худышка.
     - Они вежливо поаплодировали. - Она вытянула ноги рядом с ним. - Миссис Атертон заставила меня вернуться и захватить какую-нибудь вещь, над которой я сейчас работаю. О, черт, я совсем забыла. Я так и оставила е„ там.
     - Что это за вещь?
     - Резьба по дереву. Руки и плечи. Твои, кстати.
     - О, Боже.
     - Его совершенно искреннее огорчение вызвало у не„ усмешку. - Пожалуй, кое-кто из дам тоже тебя узнали. Я совершенно определенно слышала, как они захихикали. Но в основном им хотелось узнать, вырезала ли я когда-нибудь из дерева цветочки или детишек. Мне кажется, что показанные мной руки и плечи вызвали у них чувство неловкости, потому что отсутствие головы наводило, их на мысль об обезглавливании, в то время как я пыталась изобразить мужественную силу и элегантность.
     - Сейчас кажется стошнит меня.
     - Ты еще и не видел этой вещи. - На секунду она заколебалась, представляя себе, как он будет огорчен, затем все-таки решилась признаться. - Кэм, кто-то украл одну из моих скульптур. Ту, из ночного кошмара.
     Он не шелохнулся, но она почувствовала, как он весь напрягся. - Когда?
     - Должно быть вчера ночью. Наверное, подростки...
     - Чушь.
     - Ладно, я не знаю, что и думать. Единственное, что я знаю, так это то, что она пропала.
     - Они взломали дверь?
     - Нет. - Она выставила вперед подбородок. - Можешь орать, если хочешь. Я забыла запереть гараж.
     - Черт побери, Клер, раз я не могу положиться на то, что ты будешь запирать дверь, мне придется поместить тебя в камеру.
     - Ну хорошо, я буду запирать эту чертову дверь. - Гораздо легче было сердиться на него, чем размышлять о пропаже скульптуры. О том, что совсем рядом находится тот, кто украл е„. - Я установлю сигнализацию, если от этого зависит твое счастье.
     - Переезжай ко мне. - Он нежно дотронулся до е„ щеки. - Мое счастье зависит от этого.
     Она почувствовала, как что-то словно толкнуло е„ изнутри и отвернулась. - Я не нуждаюсь в подобных мерах безопасности.
     - Я говорю совсем о другом, Худышка.
     - Я знаю. - Она с трудом выдохнула. - Рафферти, прояви себя здесь как полицейский. Найди мою статую. - Секунду спустя она заставила себя взглянуть на него. - Не торопи меня, пожалуйста. И не злись.
     - Я не злюсь. Я беспокоюсь.
     - Все будет в порядке. - Уютно устроившись около него, она действительно так думала. - Давай немного отвлечемся и посмотрим, как я глупо выгляжу перед всей этой публикой. О, Боже, начинается. Кэм, почему бы нам...
     Он закрыл ей рот рукой.
     - Звезда из мира искусства в нашем округе, - объявила дикторша. - Клер Кимболл, знаменитая скульпторша...
     - Фу. Скульпторша! - У не„ вырвался негодующий возглас, хотя Кэм и зажимал ей рот.
     - Замолчи.
     - ......сегодня в доме мэра Эммитсборо. Мисс Кимболл, уроженка Эммитсборо, добившаяся известности в Нью-Йорке.
     - Всякое искусство есть выражение чувств. - Когда лицо Клер заполнило экран, она переместила ладонь Кэма к своим глазам. - Искусство скульптора очень часто носит более личный характер, так как здесь художник непосредственно связан со своим произведением через материал, который он обрабатывает своими собственными руками.
     - Ты потрясающе выглядишь.
     - Я говорю как настоящая зануда.
     - Нет, ты и говоришь потрясающе. Я просто поражен. А это я?
     Она взглянула на экран сквозь его пальцы и увидела деревянную скульптуру. - Да.
     - Не так плохо, - сказал он довольным тоном.
     - Это великолепно. - Она раздвинула его пальцы, чтобы лучше видеть.
     - Скульптура, - продолжал объяснять е„ телевизионный двойник, - часто представляет собой осязаемое воплощение чувств, воспоминаний, надежд, разочарований и сновидений художника. Таким способом художник с помощью модели или своего воображения как бы освобождает реальность, расширяет и воспроизводит е„.
     - Может, выключим звук?
     - Тише!
     - Характер скульптуры, будь то страстный, романтический или, напротив, холодный, зависит от настроения художника и выбранного им материала. Мои произведения - это часть меня самой, иногда лучшая часть, иногда самая мрачная. Но они всегда отражают то, что я вижу, чувствую и то, во что верю.
     На экране снова появился диктор в студии.
     - Теперь ты доволен? Я говорила так ужасно напыщенно.
     - Нет, ты говорила искренне. Худышка, ты лепишь образы из своих снов?
     - Иногда, конечно. Послушай-ка, одно интервью сегодня я уже дала. - Она обняла его и стала легонько водить пальцами по его затылку. - Я думала, мы во всем разобрались.
     - Минутку. А украденная скульптура, она тоже навеяна тем твоим сном об отце?
     - Возможно. Не знаю.
     - Ты ведь смогла бы нарисовать то, что видела той ночью, не так ли?
     - Ради Бога, Кэм.
     - Ведь смогла бы.
     Она закрыла глаза.
     - Да, смогла бы.

ГЛАВА 26

     Чип Доппер скорее предпочел бы возиться под трактором, чем сидеть в его кабине. Он никогда не любил заниматься сенокосом даже на своем собственном поле. И вот сейчас в эту чертову рань, в половине седьмого утра, ему приходилось косить траву на поле миссис Стоуки. Но его мамаша придерживалась правила, ну того, насчет добрых соседей и самаритян, а когда его мамаша соблюдала какое-нибудь правило, то всем приходилось этому подчиняться.
     Хуже всего, на взгляд Чипа, то, что работа была невероятно занудной. Акр за акром, только коси и скирдуй, да еще с этим недоумком Джули Крэмптоном, едущим сзади на огромном скирдоуборочном комбайне.
     Джули был каким-то троюродным или четвероюродным братом Элис, продуктом чьей-то лихорадочной любовной горячки. Около тридцати, жутко, на взгляд Чипа, действующий на нервы, но безвредный, крепкий, хотя и некрупный, с вялым, постоянно загорелым лицом. И вот сейчас он был прямо-таки на верху блаженства, разъезжая по полю, убирая скирды и распевая песни. Он пел глупейшие песни, популярные в пятидесятых годах, когда их обоих еще не было на свете. Чип подумал, что работа пошла бы лучше, если бы Джули спел что-нибудь из репертуара Роя Кларка, но вместо этого тот со своей дурацкой ухмылкой, распевал какую-то чепуху.
     Боже милостивый.
     - Ради Бога, Джули, что это, черт побери, за песня?
     - Якети Як, - пропел Джули, скаля зубы.
     - Ты всегда был придурком, - пробормотал про себя Чип.
     Хотя не так уж и плохо все могло бы обстоять, подумал Чип, двигаясь по полю с жужжащим под ним скирдоубо-рочным комбайном, если бы мотор немного не барахлил. День был теплый и солнечный, а сено так приятно пахло. Возможно, Джули и полный недотепа, но ведь это ему приходится делать грязную работу, скирдовать и складывать копны. Это у него будут руки в занозах.
     Эта мысль доставила Чипу некоторое удовлетворение.
     Нет, все могло бы быть не так уж плохо, возвращался он к прерванной мысли, если бы он сообразил принести с собой радио. Тогда бы он наверняка заглушил женоподобный голос Джули.
     Во всяком случае, он немного подзаработает. Правда, совсем немного, подумал он с сожалением. Мамаша разрешила ему брать с миссис Стоуки не больше половины обычной цены. Но даже и при этом он сможет иметь немного свободных денег. Его маленькому ребенку нужны были эти чертовы ортопедические туфельки. Бог ты мой, детям нужно было черт знает сколько всего. Но думая о своей крохотной дочурке с вьющимися, как у матери, волосами и его глазами, он улыбался.
     В общем-то, здорово было быть отцом. Пробыв в этом качестве одиннадцать с половиной месяцев. Чип уже чувствовал себя ветераном. Он уже пережил бессонные ночи, краснуху, прорезывание первых зубов, мокрые пеленки и прививки. А теперь его дочка уже ходила. Он расплывался от радости и гордости, когда она, растопырив ручки, ковыляла ему навстречу. Даже несмотря на то, что она немного косолапила.
     Его слегка глуповатая улыбка внезапно сменилась миной удивления, затем отвращения.
     - Что это еще за дерьмовый запах?
     - А я подумал, что это ты испортил воздух, - сказал Джули и хихикнул.
     - Боже мой! - Чип задышал ртом. - У меня уже слезятся глаза!
     - Какая-то мертвечина. - Джули вытащил повязку и прикрыл ею рот. - Ого-го. Действительно, какая-то мертвечина.
     - Черт побери. Должно быть, бродячая собака забралась в сухую траву и подохла. - Он остановил сенокопнитель. Меньше всего ему хотелось искать эту дохлую собаку, но он точно так же не мог бы просто переехать ее копнителем. - Пошли, Джули, разыщем эту чертову гадость и вытащим ее.
     - Может, это лошадь. Воняет, как от дохлой лошади... Стоит вызвать фургон по перевозке трупов.
     - Пока не отыщем, не будем ничего вызывать. Они спрыгнули с копнителя. Чип вырвал страничку из книжки Джули и сделал себе повязку на нос и рот. От земли вонь шла сильнее, и это ему напомнило тот день, когда он ребенком играл около железнодорожных путей и наткнулся на останки несчастной собаки, попавшей под поезд, идущий в Брунсвик. Он чертыхнулся и задержал дыхание под повязкой. Ему очень не хотелось, чтобы повторилось то ощущение.
     - Должно быть, где-то здесь, - сказал он и двинулся вглубь нескошенной травы. Было неприятно, но совсем не сложно идти вслед за запахом, изо всех сил бьющим в нос. В конце концов Чип буквально споткнулся об это.
     - Боже милостивый. - Он зажал рот рукой поверх повязки и взглянул на Джули.
     У того глаза уже вылезали из орбит. - Черт, о черт, о черт. Это никакая не собака. - Сначала он отвернулся, кашляя и задыхаясь, а затем неуклюже бросился вслед за Чипом, который уже несся стремглав по скошенному полю.
     Спустя полчаса Кэм уже стоял на этом самом месте, с трудом дыша сквозь зубы. Прослужив десять лет в полиции, он считал, что повидал все. Но ничего столь ужасного ему не приходилось видеть.
     Она была нагой. Смерть, лишив е„ всего, не лишила е„ признаков пола. Он предположил, что она была примерно среднего телосложения или того меньше. Определить е„ возраст оказалось невозможно. Теперь у не„ не было возраста.
     Но он решил, что знал, сколько ей было лет. Еще вытаскивая из машины привезенное с собой одеяло, он понимал, что Карли Джеймисон уже никогда не придется повеселиться в Форте Лодердейл во Флориде.
     Лицо его побледнело, но руки не дрожали, и лишь на секунду мелькнула мысль о том, что сейчас не помешал бы хороший глоток доброго старого "Джека". Через поле, которое он когда-то в юности вспахивал, он пошел туда, где его уже ждали Чип и Джули.
     - Это чье-то тело, как мы вам и сказали, - произнес Джули, прыгая с ноги на ногу. - Я никогда не видел покойника, кроме дядюшки Клема, а он лежал в гробу в покойницкой у Гриффитса в своем воскресном костюме. Мы с Чипом косили на поле вашей матушки, как мы вам и сказали, когда вдруг учаяли этот запах.
     - Да заткнись ты, Джули. - Чип стер пот с лица. - Так что нам сейчас делать, шериф?
     - Будет здорово, если вы отправитесь в полицейский участок и сделаете заявление о происшедшем. - Он взял сигарету, надеясь, что та отобьет отвратительный привкус во рту. - Кто-нибудь из вас касался е„?
     - Нет, сэр. - Джули снова запрыгал. - Черт побери, она выглядела ужасно. Вы видели эту тучу мух?
     - Да заткнись же, Джули, - ровным тоном сказал Кэм. - Я позвоню, чтобы Мик был на месте и записал ваши показания. Нам, возможно, понадобится еще раз поговорить с вами. - Он посмотрел в сторону дома. - Вы говорили что-нибудь моей матери?
     - Извините нас, шериф, - сказал Чип, немного помявшись. - Наверное мы с Джули плохо соображали, когда ворвались в дом.
     - Ладно. Лучше отправляйтесь-ка немедленно давать показания.
     - Мы сейчас едем.
     Кивнув, Кэм поднялся по ступеням в дом, где ждала его мать.
     Она почти набросилась на него. - Я же говорила им, что это просто собака или какой-нибудь олененок, - начала она, перебирая руками фартук. Под глазами у не„ были круги. - У этих ребят нет ни капли разума.
     - У тебя есть кофе?
     - На кухне.
     Он прошел мимо не„, а она следом, испытывая чувство тошноты. - Это ведь была собака, правда?
     - Нет. - Налив себе горячего кофе без молока, он выпил и затем поднял телефонную трубку. На секунду помедлил, держа в руке холодную трубку и видя в своем воображении то, что предстало перед его глазами в поле. - Это была не собака. Подожди лучше в другой комнате.
     Она попыталась что-то сказать, но слова не получались. Сжав губы, она покачала головой и села, дожидаясь пока он вызывал следователя.
     Клер дожевывала за завтраком печенье с кремом, рассматривая свои наброски для Музея Бетадайн. Ей хотелось немедленно взяться за заказанную скульптуру, которую должны были установить на открытом воздухе. Она уже представила себе завершенной эту абстрактную женскую фигуру из блестящей меди, с поднятыми руками, ввысь и планетами, вращающимися поверх е„ пальцев.
     Когда зазвонил телефон, она прошла на кухню и ответила с набитым ртом. - Алло?
     - Клер? Это ты?
     - Да. Привет, Анжи. Я как раз завтракаю.
     - Какие еще новости.
     - Лучше ты расскажи мне.
     - Я продала вчера твое "Изумление Номер Три".
     - Серьезно? Ну, это надо отметить. - Открыв холодильник, она вытащила пепси. - А как поживает Жан-Поль?
     - Превосходно, - не моргнув глазом, солгала Анжи.
     На самом-то деле никто из них не чувствовал себя так уж превосходно, поскольку Блейр постоянно держал их в курсе всего происходящего в Эммитсборо. - Ну как там у вас дела?
     - Урожай обещает быть хорошим.
     - Что ж, тогда мы можем спать спокойно. Клер, когда ты возвращаешься домой?
     - Откровенно говоря, Анжи, я теперь начинаю думать, что я уже дома. - Пора было, наконец, бросить бомбу. - Я подумываю о том, чтобы продать мансарду.
     - Продать ее? Ты, наверное шутишь?
     - Нет, я говорю вполне серьезно. Ты ведь не можешь сказать, что мои работы стали хуже из-за того, что изменился угол зрения.
     - Нет, нет, конечно. - Но Анжи беспокоили не работы Клер, а она сама. - Но я не хочу, чтобы ты что-нибудь решала сгоряча. Может, тебе стоит приехать сюда на пару недель и все обдумать.
     - Я могу думать и здесь. Анжи, не беспокойся обо мне. Со мной в самом деле все в порядке.
     Анжи прикусила язык и задала вопрос, на который ответ уже был дан. - А Кэм кого-нибудь подозревает в нападении на ту женщину?
     - Он разрабатывает одну версию. - Она нарочно отвернулась от террасы. - Но только, пожалуйста, не говори, что мне безопасней жить в Нью-Йорке, чем здесь.
     - Как раз это я и собираюсь сказать.
     - Я сплю с полицейским, так что успокойся. Я это серьезно, - сказала она, предупреждая возможные возражения. - Анжи, впервые за многие годы я начинаю думать, что у меня что-то получится - настоящие отношения, ощущение своего дома и цели. Мне наплевать, что это звучит банально, но я не хочу этого терять.
     - Тогда переезжай к нему.
     - Что?
     - Переезжай к нему. И тогда ты не будешь одна в этом доме. Собери вещи и живи с ним одним домом.
     - Я не ослышалась?
     - Зачем вам жить в разных местах? Вы ведь уже спите в одной постели. И черт возьми, и мне будет лучше спаться по ночам.
     Клер улыбнулась. - Знаешь, а я подумаю над этим.
     - Подумай. - Анжи вздохнула с некоторым облегчением. Я встречалась с представителем музея.
     - И что?
     - Они одобрили твои эскизы, так что приступай к работе.
     - Это здорово. Анжи, если бы вы были здесь, я бы расцеловала Жан-Поля.
     - Я это сделаю за тебя. Принимайся-ка за работу.
     Она не теряла даром времени. Уже к полудню она значительно продвинулась в подготовке общей композиции. Правда, были некоторые неудобства. Гараж оказался слишком мал для размещения в нем двадцатипятифунтовой скульптуры, поэтому ей пришлось расширить рабочую площадку до поъездной дорожки и благодарить Бога за хорошую погоду. Стоя на стремянке, она сваривала и клепала металл. Временами возле нее собирались прохожие. Немного понаблюдав за ее работой и посудачив, они шли дальше по своим делам. Дети, оставив на обочине свои велосипеды, располагались вокруг на траве и задавали ей всякие вопросы.
     Присутствие зрителей ей вовсе не мешало. Но один неприятный момент она все-таки пережила, когда увидела Эрни, стоящего перед своим домом и наблюдающего за ней.
     Как-то она дала одному из этих юных поклонников искусства пять долларов, чтобы тот купил всем содовой. Когда он умчался на своем велосипеде. Клер взялась показывать своим новым ученикам, как правильно держать паяльную лампу.
     - Мы видели вас по ТВ. - Одна из девчушек благоговейно и восхищенно уставилась на нее. - Вы были такая красивая, прямо как кинозвезда.
     - Спасибо. - Клер поправила лямку комбинезона и усмехнулась. "Вот в чем прелесть маленьких городков, - подумала она. - Здесь так легко стать звездой".
     - А дом миссис Атертон действительно весь розового цвета?
     - Почти. - А зачем вы носите такую смешную шапочку?
     - Это чтобы волосы не вспыхнули.
     - Это мужские ботинки, - вставил один из мальчиков.
     - Это мои ботинки, - поправила его Клер. - В них безопасней, хотя мне они кажутся вполне модными.
     - Мой папа говорит, что женщины сейчас стараются во всем быть как мужчины. Даже идут на мужскую работу вместо того, чтобы сидеть дома, как это им положено.
     - Так вот что он говорил! - Клер хотелось спросить, перестал ли ее папочка ходить на четвереньках, но она передумала. - Очень интересная точка зрения, учитывая, что скоро наступит третье тысячелетие. - Закатав рукава рубашки, она сняла защитный шлем и уселась на стремянку.
     - Сегодня слишком чудесный день, чтобы обсуждать социальные и сексуальные теории. Кроме того, скоро вы сами столкнетесь с реальностью. У кого-нибудь есть конфеты?
     Один из мальчуганов тут же вскочил. - Я могу пойти купить. Если вы мне дадите денег.
     - Обойдемся печеньем "Твинки". Там на столе на кухне есть коробка. Пройди через гараж.
     - Хорошо, мэм. - Он стремглав убежал.
     - Что же все-таки это сооружение означает. Клер? Клер посмотрела вниз и помахала рукой доктору Крэм-птону. Он нес свой черный саквояж, очевидно или направляясь, или возвращаясь от больного где-то по соседству.
     - Назовем это скелетом. - Усмехнувшись, она спустилась с лестницы, подошла и поцеловала его в щеку.
     - Кто же заболел?
     - У маленькой дочки Уэверли ветрянка. - Все еще с некоторым изумлением он стал рассматривать нагромождение металла. - А я-то считал, что ты занимаешься резьбой по дереву или гончарным делом.
     - Иногда и этим тоже.
     Он повернулся и посмотрел на нее строго как доктор. - А ты так и не пришла на прием, как мы условились.
     - Я прекрасно себя чувствую. Уверяю вас. Просто в ту ночь я была не совсем в форме.
     - Для тебя это был настоящий шок. Лайза говорит, что ты часто навещаешь ее.
     - То же самое могу сказать и о вас. Вы не меняетесь, Док.
     - Сли