Ненависть, охватившая его, не дала голосу сорваться.
     - Но ведь ты не был лучше меня, разве не так? - продолжал Сэм. - Ты остался без дома и даже без родины, а у Нувелей на руках несчастный старик, который не помнит собственного имени. А вот, Каллахан, перед тобой сижу я богатый, преуспевающий, идущий в гору.
     Люк вспомнил о своем далеко идущем плане, который представлял собой по сути хитроумный заговор, и о том удовлетворении, которое принесет его успешное претворение в жизнь. Не будь этого плана, Люк набросился бы на Сэма и свернул бы ему шею. Да и потому Сэм был отчасти прав. У Люка действительно не было дома. А Макс действительно забыл свое имя.
     - У тебя уже есть все, что ты хочешь. - Люк опустил плечи. - Я прошу лишь о нескольких неделях.
     - Ты полагаешь, столько старику осталось жить? - Сэм вздохнул и опорожнил рюмку с коньяком. - Жаль. Но я, вообще-то, надеюсь, что он еще долго проживет, что его мозг будет еще долго-долго прозябать, тело будет сохнуть и вся эта ситуация будет изматывать его семью.
     Он внезапно улыбнулся. Это была та самая сияющая улыбка политика, которая так завораживала избирателей.
     - Я знаю все о болезни Альцгеймера. Больше, чем ты думаешь. Зная о состоянии Макса, я включил в свою предвыборную платформу пункт о сострадательном отношении к семьям, вынужденным ухаживать за своими родными, которые превратились в овощи. Ax! - Он засмеялся, заметив, как Люк сверкнул глазами. - Тебя это обижает. Оскорбляет твои чувства. Вот что я тебе скажу, Каллахан. Мне наплевать на Максимилиана Нувеля и на всех ему подобных. Овощи не голосуют. Но не беспокойся. Когда меня изберут, мы продолжим... фокусы, - сказал он, довольный той иронией, которую вложил в это слово. - Будем, как и прежде, давать обещания - и даже кое-какие сдерживать - насчет исследований и государственных субсидий; и все потому, что я знаю, как заниматься долгосрочным планированием.
     Сэм откинулся в кресле и погрузился в мечты, повернувшись к портрету единственного человека, который - Сэм это точно знал - не принесет ему уже никакого вреда. - Место в Сенате - это только очередной шаг - очередной шаг на пути в Белый дом. Пройдет еще десять лет, и я завоюю и его. Как только я получу контроль, полный контроль, все пойдет по-моему. Излишне чуткие личности отомрут, а все эти хныкающие "группы особых интересов" отхныкают свое и будут преданы забвению. В следующем веке американцы узнают, что у них есть лидер, который понимает, что такое контроль и власть. Лидер, который знает, как пользоваться тем и другим и не боится при этом идти на жертвы.
     Он заговорил громче, как проповедник, одержимый идеей спасения душ. Люк молчаливо ждал, когда Сэм начнет закругляться. Рано или поздно он остановится, подумал Люк. Господи, спаси нас всех, если вдруг когда-нибудь под рукой у Уайатта окажутся какие-нибудь кнопки.
     Сэм сделал еще одну затяжку, затем, выдыхая дым, пристально посмотрел на Люка.
     - Я вообще-то не думаю, что тебе интересны такие вещи, как политика и судьба страны. Твои интересы скорее личностного характера.
     - Я заработал кое-какие деньги за последние несколько лет, - изображая нервозность, Люк облизал губы. - Я заплачу тебе, дам тебе столько, сколько захочешь за несколько недель с Максом и Нувелями.
     - Деньги, что ли? - Сэм в изумлении откинул голову и засмеялся. - Я похож на человека, которому нужны твои деньги? Ты вообще представляешь себе, сколько я набираю каждый месяц в виде пожертвований на избирательную кампанию? Это намного перекрывает то, что я имею от своей очаровательной жены.
     - Но если бы у тебя было еще больше, ты усилил бы свою кампанию на телевидении, использовал бы сколько надо на то, чтобы выборы прошли в твою пользу.
     - Все и так идет в мою пользу, - бросил Сэм. Его зрачки расширились, глаза заблестели. - Хочешь, мать твою, посмотреть на цифры? Население этого штата хочет меня, Каллахан. Они хотят Сэма Уайатта. Когда я разделаюсь с Кертисом Ганнером, они не изберут его даже отловщиком собак. Я побеждаю, - он хлопнул ладонями по столу, разбросав пепел от сигареты. - Я побеждаю.
     - Миллион долларов, - выпалил Люк. - Тебе он может пригодиться для полной гарантии. А мне взамен нужно только немного времени. А потом я опять исчезну. Даже если бы я захотел остаться, если бы попытался, то Роксана бы меня не приняла, - он склонил голову, изображая отвергнутого мужчину. - Она мне это ясно дала понять.
     - Правда? - Сэм постучал пальцами по столу. Он был снова спокоен, понимая, насколько это важно. Не менее важно извлекать пользу из всего, что плывет в руки. - Так, значит, ты ее видел.
     - Был на ее представлении в Вашингтоне, - Люк излучал страх, когда посмотрел на него. - Видел ее всего одно мгновение. Я не мог себя сдержать.
     - И на твоем пути искренней любви появилась очередная кочка? - ничто другое не могло бы доставить ему такого удовольствия. Однако он задал этот вопрос, ибо кое-что знал о Роксане и о маленьком мальчике по имени Натаниель. - И она не искала тебя в какие-то моменты ее жизни, когда ты отсутствовал?
     - Да она вряд ли бы даже заговорила со мной, - прошептал Люк. - Я обидел ее, и постольку поскольку я не могу объяснить ей, почему я уехал, она не собирается меня прощать.
     Все лучше и лучше, подумал Сэм. Он, оказывается, ничего не знает о ребенке. Интересно, насколько сильно будет Роксана переживать, когда - и если - скажет ему. А если скажет, то как будет страдать Люк, когда ему придется вновь уезжать?
     На мгновение он задумался обо всем этом. Сэм пришел к выводу, что в целом возвращение Люка радует его больше, чем его отсутствие. В конце концов, приятнее видеть страдание этих людей, чем представлять их. Да еще получить деньги за такое удовольствие.
     - Миллион долларов, говоришь? А как тебе удалось скопить такую сумму?
     - Я... - дрожащей рукой Люк переставил рюмку с коньяком. - Я давал представления.
     - Не потерял еще магическую силу? Я полагаю, ты еще и приворовывал, - обрадованный тем, что Люк начал говорить таким виноватым тоном, Сэм кивнул. - Да, должно быть, я прав. Миллион долларов, - повторил он. - Надо подумать. Фонды избирательных кампаний сейчас очень тщательно проверяются. Нам не хотелось бы, чтоб какой-нибудь намек на взятку испортил мой имидж - особенно если учесть, что Ганнер кричит о том, насколько он чист. Мне хотелось бы... - он оборвал на полуслове в тот момент, когда его осенила новая идея. И понял, что эта идея, - ни что иное, как подарок судьбы.
     - Я думаю, мы с тобой можем заключить сделку. Люк, глазами и голосом демонстрируя увлеченность, наклонился вперед.
     - Я получу деньги через неделю. Я могу принести их тебе, куда скажешь.
     - Деньги подождут до конца выборов. Мне еще нужно будет заставить моего бухгалтера найти для них надежное оправдание. А пока у меня найдется для тебя работа. Она-то как раз и даст тебе то время-в котором ты так нуждаешься.
     Такого поворота Люк не ожидал..!. Он рассчитывал, что алчность Сэма ограничится лишь деньгами.
     - Все что пожелаешь
     - Ты, может быть, помнишь мелкий инцидент под названием "Уотергейт". Взломщики там плохо сработали. Тебе же придется быть очень аккуратным и проявить большую смекалку.
     Люк сменил настрой и кивнул.
     - Ты хочешь, чтобы я украл документы?
     - Я не имею ни малейшего понятия, есть ли там какие-то документы, которые стоят того, чтобы их украсть. Но человек с твоими связями наверняка может подделать разные бумаги, фотографии и все такое прочее. И если человек умеет красть, он умеет и подбрасывать улики.
     Сложив руки, Сэм качнулся вперед. Идеальный план. Обладая этим новым оружием, он не просто одержит победу на выборах, он уничтожит соперника как политического деятеля, как личность, как кумира толпы.
     - Кертис Ганнер - примерный семьянин и счастливый отец двоих детей. Его послужной список в Сенате - без сучка, без задоринки. Я хочу, чтобы ты это все поломал.
     - Поломал? Но как?
     - Волшебством, - положив подбородок на сложенные руки, Сэм улыбнулся. - Это ведь тебе удается, как никому другому, правда? Мне нужны фотографии Ганнера с другими женщинами - со шлюхами. И с другими мужчинами, да, да, с мужчинами, - ему пришлось прижать руку к щеке, ибо весь он затрясся от смеха, представив себе эту картину. - Это будет еще интереснее. Мне нужны письма, бумаги, подтверждающие его участие в незаконных сделках, свидетельства того, что он использовал в личных целях деньги, предназначенные для благотворительности. Это будет хороший пинок под его либеральную задницу. Я хочу, чтобы они получились у тебя безупречными.
     - Но я не знаю, как...
     - Значит, найдешь способ, - глаза Сэма заблестели. Вот она, власть, она вся здесь, у него в руках - он понял это. Ее не нужно даже добиваться. - Отправляйся в свое сентиментальное путешествие, потом заплатишь за него. Собери фотомонтажи, фальшивые бумаги, квитанции, письма. Принимайся за работу сегодня, закончишь, ну, скажем, за десять дней до выборов. Да, десять дней, - пробормотал от себе под нос. - Мне нужно будет, чтобы избиратели были под свежим впечатлением от этой утечки, когда они пойдут голосовать, - решив побыть щедрым, он наклонил голову. - Все это время ты можешь провести у Нувелей.
     - Я сделаю все, что смогу.
     - Ты сделаешь то, что я скажу, иначе, когда время истечет, ты за все расплатишься. Они все расплатятся.
     - Не понимаю, что ты имеешь в виду.
     Снова улыбаясь, Сэм взял нож для вскрывания конвертов и потрогал его кончик большим пальцем. - Ты выполняешь мое задание. Выполняешь на все сто процентов. Иначе воплотятся все мои угрозы пятилетней давности.
     - Ты говорил, что если я уеду, ты их не тронешь. Зловещим движением он отрезал ножом кусок промокательной бумаги.
     - Ты пришел сюда, а значит вернул все на прежнее место. Ты опять бросил фишки, Каллахан. А то, что будет с Нувелями, зависит от того, как ты будешь играть. Понял?
     - Да, да, я понял.
     Он готов играть. И на сей раз собирается победить.

***

     - Ну как? - приплясывая от нетерпения, Джейк следовал за Люком к "Сессне".
     - Что как, мои вещи уже на борту?
     - Да, да. Так как было у Уайатта? Я понимаю, я ведь всего лишь батрак, рядовой тыла, всего лишь...
     - Задница, - закончил фразу Люк. Он забрался в кабину с тал проверять приборы. - Все прошло нормально, - сказал он Джейку, когда тот обиженно замолчал, - если не считать, что мне пришлось унизиться до положения лепечущего нищего, а ведь я хотел из него душу вытрясти.
     - Судя по тому, что я слышал, у этого пижона души вообще нет, - Джейк застегнул ремни, поправил очки на носу. Люк был явно в опасном настроении, а это означало, что короткий перелет до Нового Орлеана пройдет не совсем гладко. В качестве меры предосторожности Джейк проглотил таблетки дралимина и валиума, запив их остатками фруктовой воды. - В любом случае, ты получил время, которое тебе было нужно, так ведь?
     - Получил, - Люк прервал разговор, чтобы связаться с диспетчером и получить разрешение на вылет. Выруливая на взлетную полосу, он бросил взгляд на Джейка, который уже побледнел, глаза его стали стеклянными, а запястья побелели. - А еще получил для тебя очередное задание.
     - Ну, вот это хорошо. Прекрасно! - в целях самосохранения Джейк закрыл глаза, когда самолет оторвался от земли. Много-много раз говорил он Люку о том, что ненавидит летать, что всегда ненавидел и никогда не перестанет ненавидеть это занятие. Он не сомневался, что именно по этой причине Люк заталкивал его в кабину самолета как минимум раз в неделю.
     - Сделка с Уайаттом потребует кое-какого творчества по части клеветы, - пока самолет набирал высоту, Люк чувствовал, как его покидает напряжение. Он обожал летать. Всегда обожал и никогда не перестанет обожать. - Это как раз по твоей части.
     - Клеветать, - Джейк настороженно приоткрыл один глаз. - А причем тут я?
     - Ему нужны поддельные фотографии, бумаги, деловая переписка - все, что может скомпрометировать Кертиса Ганнера. Документы о нарушении им закона, этики и морали - такие, которые помогают проиграть на выборах и разбивают семьи, ломают людям жизнь.
     - Черт возьми, Люк, но мы ведь ничего против этого Ганнера не имеем, так ведь? Я знаю, тебе пришлось плясать с самим дьяволом, чтобы купить время, которое тебе нужно, чтобы разделаться с Уайаттом. Но такая чертовщина, кажется, не совсем законна.
     Выровняв машину в воздухе, Люк извлек сигару.
     - Жизнь - подлая штука, Файнстайн, если ты успел заметить. Ты выполнишь это задание и выполнишь на уровне - с одной только маленькой поправкой.
     Джейк вздрогнул.
     - Я сказал, что участвую в сделке, значит, участвую. Ты получишь это добро - и оно будет таким горячим, что им можно будет спалить все вокруг.
     - Я надеюсь.
     - А в чем же поправка?
     Люк зажал сигарету между зубами и улыбнулся.
     - Сделаешь это не с Ганнером, а с Уайаттом.
     - С Уайаттом? Но ты сказал...
     Бледное лицо Джейка прояснилось. Он мечтательно улыбнулся. Валиум начинал действовать. - А, теперь я понял. Двойная игра.
     - Бог ты мой, как быстро ты стал все усваивать, Файнстайн.
     Джейк улыбнулся еще шире. Люк тем временем накренил самолет и взял курс домой.

28

     Комната, в которой когда-то спали Лили и Макс, была полностью оборудована для ухода за больным с тяжелым поражением мозга. Роксана, призвав на помощь медиков и дизайнера, сделала так, чтобы условия, в которых находился ее отец, были безопасными и удобными и ничем не напоминали больничную палату.
     Всевозможные приборы и медикаменты были необходимы здесь, но столь же необходимы, по ее мнению, были яркие цвета и мягкие ткани, которые всегда любил Макс. Три сиделки сменяли друг друга через каждые восемь часов. Регулярно являлись физиотерапевты и врач-консультант. Но в комнате всегда были свежие цветы, взбитые подушки и большая подборка из произведений любимой Максом классической музыки.
     Специальный замок был врезан в дверь, ведущую на террасу, чтобы Макс не смог выйти туда один. Роксана сухо отвергла совет одного из врачей сделать решетки на окнах, и вместо этого распорядилась повесить новые кружевные занавески.
     Ее отец был пленником своего недуга, но она не хотела, чтобы он становился пленником в своем собственном доме.
     Входя в комнату, она с радостью увидела лучи солнца, которые пробивались сквозь занавески, услышала тихие звуки Шопена. Сердце уже не разрывалось, когда отец не узнавал ее. Она привыкла к мысли о том, что будут хорошие дни, равно как и плохие. А сейчас, увидев, как отец сидит за письменным столом и терпеливо перебирает руками паролоновые шарики, у нее несколько полегчало на душе.
     Сегодня он был в хорошем настроении.
     - Доброе утро, мисс Нувель, - сказала сиделка, которая сидела у окна и читала. Она отложила в сторону книгу и улыбнулась. - Мистер Нувель решил позаниматься перед процедурами.
     - Спасибо, миссис Флек. Если хотите, можете отдохнуть десять - пятнадцать минут. Леклерк только что сварил кофе.
     - Пожалуй мне следует его выпить.
     Миссис Флек работала сиделкой уже двадцать лет. У нее были добрые глаза. Не столько опыт, сколько глаза побудили Роксану нанять ее. Оторвав свое грузное тело от кресла и слегка коснувшись руки Роксаны, она вышла из комнаты.
     - Здравствуй, папа, - Роксана подошла к столу и поцеловала отца в щеку. Щека была настолько впалой, что Роксана зачастую удивлялась, как хрупкая кожа выдерживает давление кости. - Хороший день сегодня. Ты выглядывал в окошко? Все леклерковские цветы распустились, а еще Мышка починил фонтан во дворе. Может быть, попозже посидишь, послушаешь, как он бьет.
     - Мне надо заниматься.
     - Знаю. - Она стояла, положив легкую руку ему на плечо, и смотрела на то, как его скрюченные пальцы перебирают шарики. Когда-то он мог, щелкнув пальцами, извлечь огонь, но сейчас лучше об этом не вспоминать. - Представление прошло хорошо. Финал особенно. Оскар оказался довольно-таки плохим артистом, к тому же он такой враль, что Лили уже не обращает на него внимания.
     Она говорила, не ожидая никакого ответа. Это был один из тех редких дней, когда Макс мог прервать какое бы то ни было из своих занятий, чтобы посмотреть на нее, и уж тем более завязать настоящую беседу.
     - Мы ходили с Натом в зоопарк. Он был в восторге. Из террариума его невозможно было вытащить. Он так быстро растет, папа. Иногда я смотрю на него и не верю, что это мой ребенок. У тебя были такие чувства, когда я была маленькая? Ты никогда не смотрел на меня с изумлением и не думал, как этот человек мог произойти от тебя?
     Один из шариков соскользнул на пол. Роксана наклонилась, чтобы поднять его. Ее глаза поравнялись с глазами Макса, когда она отдавала ему шарик.
     Взгляд Макса убежал от ее взгляда, словно паук, который ищет угол, чтобы сплести паутину. Она, однако, была терпелива и ждала, когда он опять посмотрит на нее.
     - Ты все время волновался? - мягко спросила она. - И подсознательно, и во всей повседневной жизни? И ты всегда боялся, что сделаешь что-нибудь не то, скажешь не то, выберешь не то? Все время в напряжении, да? Иметь ребенка - это так прекрасно и так страшно.
     Макс медленно расплылся в улыбке. Для Роксаны это было все равно что восход солнца в пустыне.
     - Ты очень красивая, - произнес он, погладив ее по голове. - Мне сейчас надо заниматься. Ты придешь на мое представление, где я буду распиливать женщину надвое?
     - Да, - она наблюдала за тем как он перебирал пальцами шарики. - Это будет прекрасно, - она сделала паузу. - Папа, а ты знаешь. Люк вернулся.
     Он продолжал работать с шариками, улыбка исчезла, и он сосредоточенно нахмурился.
     - Люк, - произнес он после долгого молчания, - Люк, - повторил он.
     - Да. Он хочет тебя видеть. Не будешь против, если я приведу его к тебе?
     - А он уже вылез из того ящика? - лицо Макса задергалось. Шарики рассыпались по полу. Голос его стал громким, гневным и настойчивым.
     - Он вылез?
     - Да, - Роксана взяла отца за неугомонные руки. - У него все в порядке. Я скоро его увижу. Хочешь, приведу его к тебе?
     - Только не во время моих занятий, - голос Макса срывался. - Мне надо заниматься. Как я смогу делать все правильно, если не буду заниматься?
     - Ладно, папа, - чтобы успокоить его, Роксана собрала шарики и положила их на стол в пределах досягаемости Макса.
     - Я хочу его видеть, - пробормотал Макс. - Я хочу видеть его, когда он вылезет из ящика.
     - Я приведу его. - Она снова поцеловала его, но Макс уже брал в руки шарики.

***

     Когда Роксана спустилась по лестнице, план уже созрел в ее голове. Люк вернулся, и это факт, который она не может игнорировать, как и узы, связывающие его с Максом. Но это не означало, что, разрешив это посещение, она не будет смотреть на него как ястреб на добычу. Любое дело требует особого подхода. Точно так же это касалось Люка. Она собиралась вновь работать с ним, потому что ее это устраивало, потому что его предложение заинтересовало ее, а также потому, что, несмотря на все происшедшее с ним за эти пять лет, никто не мог с ним сравниться. Ни на сцене, ни у самого хитроумного сейфа.
     Сие означало, что она использует его в своих целях, возьмет все, что ей причитается, и удалится.
     Есть еще, правда, Натаниель.
     Нагнувшись на предпоследней ступеньке лестницы, Роксана подобрала игрушечный автомобиль "Феррари" и положила его в карман, но не выпускала его из руки, думая о ребенке, чьи пальцы запускали эту машинку в гонке по ковру и возили ее по каменистым тропинкам двора. Ребенке, который сейчас, утром, находясь в детском саду, наслаждался общением с друзьями. Могла ли она забыть о связи Люка с ребенком, о существовании которого он ничего не знает? Неужели ей теперь жить с этой иллюзией до самой смерти?
     Должно пройти время, заверила она себя, направляясь на кухню. Ей нужно время.
     Душа ее ничуть не успокоилась, когда она увидела Люка сидящим, как и ран