глазах.
   Прищуренные глаза Евы блеснули, как два острых лезвия.
   - Это моя история!
   - Да, ваша. И моя тоже,  по  вашему  собственному  выбору.  -  Джулия  не
собиралась отступать, и в ее лице Ева  встретила  достойного  противника.  -
Если вы  хотите,  чтобы  я  кланялась  каждый  раз,  когда  вы  дергаете  за
веревочки, я прямо сейчас вернусь в Коннектикут, а наши адвокаты все уладят.
   Ева молчала, пытаясь успокоиться, и вскоре  уважение  к  молодой  женщине
вытеснило гнев.
   - Я прожила долгую жизнь, - наконец сказала она. - Я привыкла все  делать
по-своему. Посмотрим, Джулия, посмотрим,  можно  ли  совместить  наши  точки
зрения.
   Ева поднесла стакан к губам, сделала пару глотков и приготовилась открыть
давно запертую дверь.
   - Расскажите мне, что узнали.
   - Дороти Треверс была второй женой Кинкейда, который развелся с ней всего
за несколько месяцев до того, как женился на вас. Я не сразу вспомнила,  что
она снялась примерно в  дюжине  фильмов  второго  экрана  в  пятидесятых.  В
основном в фильмах ужасов. А потом исчезла из виду. Очевидно, стала работать
у вас.
   - Не все в жизни так прямолинейно. Треверс начала работать у  меня  через
несколько месяцев после того, как мы с Тони окончательно оформили  развод..,
больше тридцати лет тому назад. Вы находите это странным?
   - То, что две женщины, любившие одного и того же  мужчину,  тридцать  лет
находятся в таких отношениях? Полагаю, да.
   - Любовь? - Ева с наслаждением потянулась.  После  сеанса  с  Фрицем  она
всегда чувствовала себя изумительно. Легкой и  полной  энергии.  -  Треверс,
может, и любила его очень недолго, но я и Тони поженились из-за честолюбия и
похоти. В те дни он был великолепен.  Высокий,  сильный  и  безнравственный.
Когда я снималась у него в "Параллельных жизнях", его брак уже был обречен.
   - У него и Треверс был ребенок, и этот ребенок умер.
   Потягивая шампанское, Ева не спешила с ответом. Может, Джулия  и  загнала
ее в угол, но был лишь один способ рассказать эту  историю.  Ее  собственный
способ.
   - Потеря ребенка разрушила фундамент их брака.  Треверс  не  могла..,  не
хотела забывать. Тони - он всегда был эгоистом  -  решил  забыть.  Когда  мы
начали встречаться, я не знала деталей. Наш роман  и  последовавший  за  ним
брак не вызвали особого скандала.
   Джулия сделала мысленную заметку просмотреть старые номера  "Фотоплей"  и
"Голливуд репортер".
   - Треверс  была  слишком  незначительна,  чтобы  вызвать  сочувствие  или
неприязнь. Не считайте меня высокомерной, это просто правда.  Наш  маленький
треугольник занял несколько колонок  и  был  быстро  забыт.  Когда  Элизабет
Тейлор увела Эдди Фишера у Дебби Рейнолдс, люди приняли это гораздо ближе  к
сердцу. До сих пор не знаю, была ли я той  соломинкой,  что  сломала  хребет
браку Тони и Треверс.
   - Я спрошу Треверс.
   - Не сомневаюсь. Хотя вряд ли она вам  ответит.  А  мне,  пожалуй,  лучше
начать сначала, с моего начала с  Тони.  Как  я  и  сказала,  он  был  очень
привлекательным мужчиной, и я уважала его как режиссера.
   - Вы встретились в "Параллельных жизнях"?
   - О, мы встречались и раньше.., как  все  на  этом  корабле  дураков,  но
съемочная площадка - крохотный мирок, совершенно оторванный  от  реальности.
Даже не оторванный, а отгородившийся. И как бы  ни  было  тяжело  временами,
иллюзия затягивает, как наркотик. Вот почему  многие  из  нас  обманываются,
искренне веря, что отчаянно влюблены в соседа по этому сверкающему  мыльному
пузырю.., на время создания фильма.
   - Вы влюбились не в партнера,  а  в  режиссера.  Длинные  черные  ресницы
опустились, скрыв глаза, устремленные в прошлое.
   - Это был трудный фильм, очень мрачный, высасывающий все силы и  чувства.
История об обреченном браке, предательстве,  супружеской  измене  и  нервном
срыве. Целый день мы снимали один и тот же эпизод,  в  котором  моя  героиня
признает наконец неверность мужа и совершает попытку самоубийства. Я  должна
была раздеться до черных  кружевных  трусиков,  тщательно  подкрасить  губы,
подушиться. Включить радио и танцевать.  Одна.  При  свечах.  Затем  открыть
бутылку и глотать одну за другой снотворные таблетки, запивая их шампанским.
   - Я помню эту сцену, - прошептала  Джулия.  В  ярко  освещенной  комнате,
полной запахов пота и ароматизированных масел, та сцена живо предстала перед
ее мысленным взором. - Это было очень страшно, очень трагично.
   - Тони требовал возбуждения, почти экзальтации, и  отчаяния.  Мы  снимали
дубль за дублем, час за часом. Мне казалось, что меня  вывернули  наизнанку,
что моя душа, мое сердце кровоточат. Когда к концу дня просмотрели  отснятый
материал, я увидела, что Тони добился своего: изнеможение,  ярость,  горе  и
тот свет в глазах, что появляется от ненависти.
   Ева улыбнулась улыбкой победителя. Эта сцена  была  одной  из  ее  лучших
работ на экране.
   - Когда мы закончили, я ушла в свою гардеробную. У  меня  тряслись  руки.
Дьявол, у меня душа тряслась. Он пришел следом, запер дверь. Боже, я  помню,
как он стоял там, как прожигал меня глазами. Я визжала, рыдала, я выплеснула
столько яда, что можно было убить десяток мужчин. Когда он схватил  меня,  я
ударила его. До крови. Он порвал  мой  халат,  я  царапалась,  кусалась.  Он
стянул меня на пол, разорвал в клочки трусики, в которых я снималась, и  все
это, не произнося ни слова. Боже милостивый, мы взорвались  в  оргазме,  как
пара диких псов.
   Джулия сглотнула комок в горле.
   - Он изнасиловал вас?
   - Нет. Было бы легче солгать, но к тому моменту, как мы  приземлились,  я
уже обезумела от желания.  Я  понимала,  что,  если  бы  сопротивлялась,  он
изнасиловал бы меня.  И  это  невероятно  возбуждало.  -  Ева  зажгла  новую
сигарету. - Чертовски возбуждало. Наши отношения были извращенными с  самого
начала, но это был лучший секс в моей жизни. Всегда почти  жестокий,  всегда
на грани невероятного.
   Ева встала, чтобы смешать себе еще один коктейль.
   - Я считала себя опытной... - Поджав губы, Ева наполнила стакан до  самых
краев и то же самое сделала для Джулии.  -  Унизительно  признавать,  что  я
вступила  в  тот  брак  невинной,  как  дитя.  Тони  был  знатоком   половых
извращений, о которых  в  те  времена  даже  не  упоминали.  Оральный  секс,
анальный, садомазохизм. У Тони был полный шкаф  всяких  дьявольских  штучек.
Некоторые я находила забавными,  некоторые  -  омерзительными,  некоторые  -
эротичными. И были наркотики.
   Джулия приняла  предложенный  стакан.  Здесь  и  сейчас  ей  не  казалось
странным пить шампанское до ленча.
   - С наркотиками Тони опередил свое время. Он наслаждался галлюциногенами.
Я сама их пробовала, но меня они никогда не привлекали. Тони  был  ненасытен
во всем. В еде, алкоголе, наркотиках, сексе. Женщинах.
   Ева страдает, поняла  Джулия.  В  ней  вспыхнуло  желание  защитить.  Она
выиграла в схватке характеров, но победа, вызвавшая боль, не радовала.
   - Ева, мы не обязаны углубляться во все это. Огромным  усилием  воли  Ева
стряхнула напряжение, снова опустилась в кресло.
   - Джулия, как вы входите в холодную воду? Дюйм за дюймом или сразу?
   - Головой вперед.
   - Хорошо. - Ева глотнула шампанского, чтобы очистить горло перед прыжком.
- Началом конца стала та ночь,  когда  он  приковал  меня  к  кровати,  чего
никогда не делал раньше. Бархатными наручниками. Вы шокированы?
   Джулия не смогла представить себя настолько беспомощной, в полной  власти
другого человека. Не смогла представить в таком положении Еву.  Является  ли
такое полное подчинение синонимом доверия?
   - Я не пуританка.
   - Еще какая пуританка. И это одно из качеств, которые мне нравятся в  вас
больше всего.  Под  внешней  искушенностью  бьется  сердечко  пуританки.  Не
сердитесь. Это освежает.
   - А я думала, оскорбляет.
   - Вовсе нет. Позвольте  предупредить  вас,  юная  Джулия,  когда  женщина
попадает в сексуальную зависимость от мужчины, она способна на то,  от  чего
при свете дня сгорает со стыда. Даже если  страстно  желает  повторить  свой
опыт. - Ева царственно откинулась на спинку  кресла,  обнимая  бокал  обеими
руками. - Ну, вы сами узнаете. Если повезет.
   "Если повезет, моя жизнь просто вернется в  прежнее  русло",  -  подумала
Джулия.
   - Итак, Энтони Кинкейд. Он любил, назовем это маскарадом. В  ту  ночь  на
нем была набедренная повязка из черной кожи. Он уже  начинал  толстеть,  что
несколько портило впечатление. Горели черные свечи, курились благовония.  Он
натирал мое тело маслами, пока оно не заблестело и запульсировало. Он  делал
со мной изумительные вещи, останавливаясь лишь на мгновения, чтобы дать  мне
передышку. А когда я уже сходила с ума, лишь бы быть с ним - господи,  да  с
кем угодно, - он поднялся и открыл дверь. Он впустил юношу...
   Ева отпила шампанского, и, когда снова заговорила, в ее голосе не звучало
никаких эмоций.
   - Ему не могло быть больше  шестнадцати-семнадцати.  Я  начала  ругаться,
угрожать, даже умоляла, пока Тони раздевал  его,  пока  касался  его  своими
дьявольски опытными руками. Я обнаружила, что даже после четырех лет жизни с
таким человеком, как Тони, все еще во многом невинна. Я не могла смотреть на
то, что они делали друг  с  другом,  и  закрыла  глаза.  Потом  Тони  подвел
мальчика ко мне и приказал ему делать со мной все, что угодно...  Я  поняла,
что мальчик гораздо искушеннее меня. А Тони смотрел.., и  пока  мальчик  еще
был во мне, Тони пристроился за ним на коленях, и... - Ева поднесла к  губам
сигарету. Ее пальцы дрожали, но голос оставался ровным. - ..И  мы  трахались
втроем. Это продолжалось несколько часов.., с бесконечной сменой позиций.  Я
перестала ругаться, молить, плакать  и  стала  вынашивать  мщение.  В  конце
концов Тони отпустил юношу и освободил меня. Я подождала, пока  Тони  уснет,
спустилась в кухню и нашла самый большой нож. Когда он  проснулся,  в  одной
руке я  держала  его  член,  в  другой  -  нож.  Я  сказала,  что,  если  он
когда-нибудь дотронется до меня, я  его  кастрирую,  и  предложила  тихий  и
быстрый развод  с  условием,  что  мне  остается  дом  со  всем  содержимым,
"Роллс-Ройс", "Ягуар" и домик в горах. Если бы он не согласился, я разделала
бы его, как свиную тушу.
   Вспоминая, как лепетал перепуганный  насмерть  Тони,  Ева  улыбнулась.  И
улыбалась, пока не взглянула на Джулию, на слезы, струящиеся по ее щекам.
   - Не надо плакать. Он расплатился сполна.
   - За это невозможно расплатиться. - Джулия охрипла от ярости, на какую не
считала себя способной. - Ничем.
   - Возможно, но опубликовать все это - хорошая месть. Я долго ждала.
   - Почему? - Джулия смахнула слезы. - Почему вы ждали?
   - Хотите правду? - Ева вздохнула, допила шампанское. - Мне  было  стыдно,
что меня использовали таким унизительным образом.
   - Вам нечего стыдиться.
   Впервые Ева говорила о той ночи, хотя  переживала  ее  много  раз,  но  в
первый раз воспоминания не были такими мучительными, как раньше. Она даже не
представляла, каким целительным может быть сострадание.
   - Джулия, вы действительно верите,  будто  нет  стыда  в  том,  что  тебя
используют?
   Джулия  только  покачала  головой.   Ее   тоже   использовали.   Не   так
омерзительно, но она знала, что стыд может кусать годами, как злая собака.
   - Я не понимаю, как вы смогли тогда удержаться и не пустить в ход нож или
разоблачение.
   - Выживание, - просто сказала Ева. - На том этапе моей жизни я не  больше
Тони была заинтересована в том, чтобы тайное стало явным. И еще  Треверс.  Я
поехала к ней через пару недель после развода, когда обнаружила припрятанные
Тони пленки. Не только с ним и со мной в разных сексуальных эскападах, но  с
ним и с другими мужчинами, с ним и с двумя девочками. И я осознала, что  мой
брак был болезнью. Думаю, я поехала к Треверс, чтобы доказать себе,  что  не
только я была  одурачена  и  совращена...  Треверс  жила  одна  в  маленькой
квартирке.  Деньги,  которые  ежемесячно  выплачивал  Тони,  едва  покрывали
арендную плату и содержание в лечебнице ее сына.
   - Сына?
   - Томми. Ребенка, которого Кинкейд предпочел  считать  мертвым.  Томми  -
олигофрен.
   Задыхаясь от гнева, Джулия вскочила с кресла и  бросилась  к  окнам,  где
воздух казался чище.
   - Он отвернулся от собственного сына?!
   - Не он первый, не он последний, не так ли? Джулия услышала сочувствие  в
голосе Евы и автоматически отгородилась от него.
   - Это был мой выбор, и я не была замужем за отцом Брэндона. Треверс  была
замужем за отцом Томми.
   - Да.., но  у  Тони  уже  было  двое  абсолютно  здоровых  и  до  предела
избалованных детей от первой жены. Он не хотел признавать больного ребенка.
   - Расскажите мне о сыне Треверс.
   - Томми сейчас около сорока. Он не может сам ни одеться, ни поесть. Врачи
не думали, что Томми проживет столько лет, но они не сильно  ошиблись,  ведь
живет его тело, а не мозг.
   - Как Треверс могла говорить, что ее сын умер?
   - Не осуждайте ее, Джулия. Она согласилась на требование  Тони,  так  как
боялась, что он убьет ребенка. И еще потому, что винит  за  состояние  Томми
себя. Она убеждена, что в умственной  отсталости  Томми  виноваты..,  скажем
так, нездоровые сексуальные отношения,  в  которых  он  был  зачат.  Ерунда,
конечно, но Треверс в это верит. В общем,  она  отказалась  от  моих  денег,
которые сочла милостыней, но согласилась работать у  меня.  И  работает  уже
больше трех десятилетий, а я храню ее тайну.
   - Хранили до сих пор. Почему же вы решили раскрыть ее тайну теперь?
   Ева откинулась на спинку кресла.
   - Я приняла меры предосторожности. Тони больше не может причинить зла  ни
сыну, ни Треверс, а мой брак с ним - часть моей жизни. Я решила написать всю
правду, Джулия.
   - Кинкейд попытается остановить вас.
   - Я давным-давно перестала бояться Тони.
   - Он способен на все.
   Джулия молча достала из портфеля анонимки Прочитав их, Ева побледнела.
   - Где вы это взяли?
   - Одну оставили на ступеньках гостевого дома. Другую незаметно  сунули  в
мою сумочку во время вчерашнего приема.
   - Я разберусь. - Ева сунула записки в карман халата. - Если получите еще,
принесите мне. Джулия медленно покачала головой.
   - Ева, этого недостаточно. Они были предназначены мне, и я имею право  на
ответы. Должна ли я считать их угрозами?
   - Я бы считала их жалкими предупреждениями перепуганного труса.
   - Кто мог оставить первую?
   - Именно это я собираюсь выяснить, - с мрачной решимостью сказала Ева.
   - Хорошо. Тогда ответьте на другой  вопрос:  кто-нибудь  -  кроме  Энтони
Кинкейда - мог бы испугаться настолько, чтобы написать эти записки?
   Ева улыбнулась:
   - О дорогая моя Джулия, вы даже не представляете, сколько их!

Глава 8

   Ева не часто думала о Тони и том периоде своей жизни, когда была  рабыней
сексуальных извращений. В конце концов, это продолжалось только пять лет  из
ее шестидесяти семи. Она  совершала  и  другие  ошибки,  получала  и  другие
удовольствия, однако задуманная автобиография заставляла  пересмотреть  и  в
чем-то  переоценить  прожитую  жизнь.  Словно  эпизоды  фильма  в  монтажной
комнате.., но в  этой  драме  на  полу  монтажной  не  останется  ни  одного
выброшенного кадра.
   Она использует каждый эпизод, каждую сцену, каждый  дубль..,  и  к  черту
последствия.
   Джулия... Мысли о Джулии облегчали вновь  нахлынувшую  головную  боль  не
меньше, чем выписанные врачом наркотики, которые только и  помогали  теперь.
Джулия компетентна, умна, целеустремленна. Способна на сострадание. Ева  еще
не решила, как реагировать на слезы Джулии. Не  сочувствия  она  ожидала,  а
шока и, может быть, осуждения.
   Она не думала, что так болезненно сожмется ее собственное сердце.  Может,
из-за высокомерия. Она была так  уверена  в  том,  что  диктует  сценарий  и
назначает исполнителей. Джулия и мальчик не вписываются в предназначенные им
роли. Как она могла предугадать, что начнет любить тех,  кого  хотела  всего
лишь использовать?
   И анонимки. Ева разложила их на туалетном столике. Две для нее и две  для
Джулии. Все четыре написаны одинаковыми  печатными  буквами,  все  четыре  -
банальные пословицы,  которые  можно  истолковать  как  предупреждения.  Или
угрозы.
   Анонимки, посланные ей, развлекли, даже стимулировали ее. В конце концов,
ей уже никто не сможет навредить. Но угрозы, посланные Джулии, все изменили.
Она должна найти автора и остановить его.
   Когда в дверь спальни постучали,  Ева  быстро  смахнула  записки  в  ящик
столика. Пока это ее секрет. Ее и Джулии.
   - Войдите. Появилась Нина.
   - Я принесла чай и несколько писем на подпись.
   - Поставь поднос у кровати. Мне еще нужно просмотреть пару сценариев.
   - Я думала, ты захочешь отдохнуть после сериала.
   -  Это  зависит  от  обстоятельств.  -  Ева  размашисто  расписалась  под
письмами, не удосужившись даже просмотреть их. - Что у нас на завтра?
   Нина раскрыла ежедневник в кожаном переплете.
   - В девять часов косметические процедуры и прическа у Армандо, в час ленч
в "Чейзен" с Глорией Дюбари.
   - Ах да. Прекрасно. - Ева усмехнулась и начала наносить увлажняющий  крем
на щеки, лоб, шею, внимательно изучая свое отражение в зеркале. -  Не  хочу,
чтобы старая карга заметила новые морщинки.
   - Вы же любите мисс Дюбари.
   - Естественно. Но она будет придирчиво  разглядывать  меня,  и  я  должна
хорошо выглядеть. Две женщины определенного возраста встречаются  за  ленчем
ради самоуспокоения. Что еще?
   - Коктейль с Мэгги в четыре. В "Поло  Лонж".  Затем  вы  угощаете  ужином
мистера Флэннигана. Здесь, в восемь.
   - Закажи поварихе бифштекс с кровью.
   - Уже  заказала.  -  Нина  захлопнула  ежедневник.  -  А  на  десерт  она
приготовит забальони .
   - Нина, ты сокровище. Подумай, как скоро мы сможем организовать прием.
   - Прием? - Нахмурившись, Нина снова раскрыла ежедневник. - Какого рода?
   - Экстравагантный. Скажем, человек на двести. Вечерние  костюмы.  Оркестр
на лужайке, ужин и танцы под звездами. Море шампанского и пресса,  избранная
пресса.
   - Полагаю, за пару месяцев...
   - Раньше.
   Нина  вздохнула,  представив  отчаянные  звонки   поставщикам   провизии,
цветочникам, музыкантам...
   - Шесть недель. - Она увидела выражение лица Евы  и  снова  вздохнула.  -
Хорошо, три. Прямо перед вашим отъездом на натурные съемки.
   - Отлично. Список гостей составим в воскресенье.
   - А повод? - спросила Нина, продолжая делать заметки в ежедневнике.
   -  Повод?  -  Ева  удовлетворенно  улыбнулась.  -  Назовем  это  вечером,
посвященным воспоминаниям. Ретроспектива Евы Бенедикт. Старые друзья, старые
тайны.
   - Ева, почему ты решила разворошить прошлое? Ева аккуратно  нанесла  крем
под глаза.
   - Жизнь так скучна!
   - Я не шучу. - Нина налила чай для  Евы  и  поставила  чашку  с  чаем  на
туалетный столик среди баночек  и  флакончиков,  наполнявших  комнату  чисто
женским ароматом, таинственным и эротичным. - Я уже говорила тебе.., ну,  ты
знаешь, что я чувствую. А  теперь  еще..,  меня  очень  встревожила  реакция
Энтони Кинкейда.
   - Тони не стоит и секунды волнений. Он просто слизняк.  -  Ева  погладила
руку Нины, затем взяла чашку, вдохнула легкий аромат жасмина. -  Давно  пора
рассказать всем, какие извращения таятся в этом чудовищном теле.
   - Но есть и другие заинтересованные лица.
   - О да, и немало. - Ева засмеялась, с  наслаждением  представляя  реакцию
некоторых. - Моя жизнь была безумным  калейдоскопом  событий  и  персонажей.
Сколько искусной полуправды  и  откровенной  лжи  таится  под  ослепительным
внешним блеском! И самое интересное то, что стоит дернуть за  одну  ниточку,
как тут же меняется весь узор.  Даже  добро  не  остается  безнаказанным.  Я
готова к любым последствиям.
   - Не все могут повторить твои слова.  Ева  отпила  чай,  следя  за  Ниной
поверх края чашки. Когда она снова заговорила, ее голос смягчился.
   - Правд