чно нащупал на ее шее отметину, оставленную ножом, и легонько погладил.
     - Любовь - вещь опасная.
     Ева повернула голову.
     - Тогда почему мы не боимся друг друга?
     Ее губ коснулось дыхание мужа, и тут зазвонил стоявший на тумбочке телефон.
     - О, черт! - Она поползла по кровати и взяла трубку.

***

     Ева вылетела из лифта и зашагала по коридору реанимационного отделения, в котором стояла мертвая тишина. Она ненавидела больницы еще больше, чем морги. Выложив значок на стойку, она выпалила:
     - Кто у вас старший? Мне нужно увидеть Монику Клайн!
     - Сейчас у нее доктор Майклс. Если вы немного подождете...
     - Это там?
     Не успела сестра пискнуть, как Ева ринулась дальше по коридору - туда, где за толстыми стеклянными дверями располагались реанимационные боксы. Она знала, кого искать. Фельдшер, доставлявший жертву в приемный покой, точно описал Монику Клайн.
     За одной из дверей лежала женщина, которой можно было дать лет сто пятьдесят. Она была окружена множеством приборов и мало напоминала человеческое существо. "Пристрелите меня и прекратите мои мучения", - подумала Ева.
     Молодой мужчина, лежавший во второй палате, был завернут в тонкую прозрачную ткань.
     Бледная и неподвижная Моника находилась в третьей палате и выглядела как мертвая. Хмурый врач считывал показания с экрана монитора. Он посмотрел на Еву с досадой. У Майклса было мрачное лицо с тонкой бородкой и усами цвета паприки.
     - Вам нечего здесь делать.
     - Лейтенант Даллас, нью-йоркская городская полиция. - Ева предъявила значок. - Она моя.
     - Ничего подобного, лейтенант. Она моя.
     - Она выкарабкается?
     - Не могу сказать. Мы делаем все возможное.
     - Послушайте, я не хочу, чтобы это повторилось! Две другие женщины попали не в больницу, а прямиком в морг. Фельдшер сказал мне, что у нее сердечный приступ, низкое кровяное давление и осложнения, вызванные сильнейшей передозировкой. Я хочу знать, сумеет ли она выйти из этого состояния и рассказать мне, чьих рук это дело.
     - А я не могу вам ответить. У нее острая сердечная недостаточность. Пока что мы не можем определить, до какой степени поврежден мозг. Внутренние органы работают с трудом. Она без сознания. Организм настолько отравлен наркотиками, что я не понимаю, каким чудом она сумела набрать номер 911.
     - Но она это сделала. Значит, справится. - Ева с надеждой посмотрела на Монику. - Наркотики были введены в организм без ее ведома. Вы знаете об этом?
     - Подтверждения не было, но я слышал сообщения средств массовой информации о двух убийствах.
     - Он опоил ее двумя наркотиками, а потом изнасиловал. Мне нужно, чтобы кто-то провел соответствующий анализ.
     - Я попрошу одного из ассистентов заняться этим.
     - Кроме того, мне нужен представитель полиции, чтобы осмотреть тело и собрать улики.
     - Я знаю порядок, - нетерпеливо ответил Майклс. - Вызывайте своего представителя и собирайте ваши улики. Это не мое дело. Мое дело - сохранить ей жизнь.
     - А мое дело - схватить сукина сына, который это сделал. Но ее жизнь дорога мне не меньше, чем вам. Вы лично осматривали ее?
     Врач открыл было рот, но выражение лица Евы заставило его молча кивнуть.
     - Травмы есть? Синяки, укусы, порезы?
     - Нет. Никаких следов сексуального насилия.
     - Задний проход?
     - Нет. - Он бережно накрыл ладонью руку Моники. - Лейтенант, с кем мы имеем дело?
     - Судя по манерам, с донжуаном. А по сути... Вряд ли можно назвать его человеческим существом. Как бы то ни было, вскоре он узнает из средств массовой информации, что не довел дело до конца. Я приставлю к ней охрану. Никаких посетителей. Никто не войдет в эту комнату, за исключением врачей и копов.
     - Но ее родные...
     - Сначала вы будете извещать меня. Лично, - добавила она. - Мне нужно знать, когда в ее состоянии наступят изменения. Я хотела бы быть рядом с ней в тот момент, когда она придет в себя. И не вешайте мне лапшу на уши, что она не может отвечать на вопросы. Этот парень получил слишком большое удовольствие. Он хотел убить ее, но не вышло, и теперь он не остановится.
     - Вы хотели знать, сколько у нее шансов? Меньше пятидесяти процентов.
     - Ладно. Готова держать пари. - Она нагнулась над кроватью и медленно, но решительно сказала:
     - Моника, вы слышите меня? Я ставлю на вас. Если вы сдадитесь, он выиграет. Поэтому не сдавайтесь.
     Кивнув Майклсу, Ева вышла из палаты.

ГЛАВА 11

     Когда Ева уехала из управления, было уже четыре часа утра и усталость окутывала ее, как влажная простыня, убивающая все ощущения. Не доверяя собственным рефлексам, она включила автопилот. Надеясь, что шутники из управления не сыграли с ним злую шутку.
     Если она вместо дома окажется в Хобокене - ну и пусть. В Хобокене тоже есть кровати.
     На улицу уже выехали мусороуборочные машины. Они производили монотонное трах-бах, и их бригады двигались как тени, выворачивая содержимое стоявших на тротуарах контейнеров и урн и готовя город к новому дню.
     Уборщики в отражающих свет белых комбинезонах, которые делали их похожими на привидения, работали возле поворота на Десятую. От мерзкого шума гидравлических захватов, напоминавшего жужжание бормашины, у нее заболел левый висок.
     Когда Ева остановилась у светофора, двое парней посмотрели на нее из-под защитных очков. Один из них схватился за ширинку, улыбнулся и задергал бедрами. Видимо, в его убогом мире это могло сойти за шутку. Во всяком случае, эта пантомима заставила его дружков громко захохотать.
     Когда Ева почувствовала, что не может выйти из машины и арестовать их за сексуальные домогательства, она поняла, что ее усталость превысила все допустимые нормы.
     Она откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Тем временем датчики заметили, что на светофоре зажегся зеленый, и машина двинулась.
     Ева снова представила себе квартиру Моники. На этот раз шампанское. Она узнала этикетку одного из заводов Рорка и вспомнила, что эта бутылка стоит около тысячи долларов. Слишком много за какие-то пузырьки...
     На сей раз он принес бокалы в спальню, но все остальное не изменилось.
     "Пленники привычек, - сонно подумала Ева. - Соблюдают их по очереди. И, очевидно, подсчитывают набранные очки. Ведь большинство игр - это соперничество, верно? С Моникой ему не удалось достичь цели. Может быть, они попытаются закончить дело? Или просто лягут на дно и будут терпеливо ждать, пока шум не уляжется?.."
     Ева заерзала на кожаном сиденье, пытаясь найти более удобную позу.
     Утром нужно будет позвонить Майклсу и узнать о состоянии больной. Сменить охрану. Первую вахту она доверила исполнительному Трухарту; этот парень знает свое дело. Потом она проверит данные об "Аллегани" и клинике Форрестера. Свяжется с доктором Теодором Макнамарой. Напомнит Фини, чтобы тот еще раз постарался преодолеть систему защиты счета, номер которого нашел Чарльз. И продолжил изучение компьютера, изъятого в киберкафе.
     Пока что ей ничего не удалось узнать про розы. Нужно будет сделать еще один заход с цветами.
     Черт побери, придется принять тонизирующее и эти дурацкие анальгетики, иначе голова лопнет!
     Ева ненавидела лекарства. Ей казалось, что, принимая их, она расписывается в собственной глупости или слабости.
     Теперь лекарства растекались по телу Моники. Заставляли сокращаться сердце, очищали клетки мозга и еще бог знает чего. Если все пойдет хорошо, она очнется. И вспомнит.
     Конечно, она будет испугана, ошарашена и сбита с толку. Разум сначала откажется понимать, что произошло с ее телом. У девушки будут провалы в памяти, и на некоторые вопросы она ответить не сможет.
     Ева знала, что разум пользуется любой возможностью, стремясь защитить себя от ужаса. Очнуться в больнице, ощущая боль, видя вокруг приборы и незнакомые лица... Разуму остается только спрятаться.
     "Как вас зовут?"
     Об этом ее уже спрашивали. Так поступают первым делом. Врачи и копы, которые стоят у кровати и хмуро смотрят на жертву сверху вниз.
     "Как тебя зовут, малышка?"
     От этих слов у Евы гулко забилось сердце, и она обхватила себя руками. Малышка. С малышками всегда случается что-нибудь ужасное.

***

     Сначала они думали, что она немая. Либо психически ненормальная. Но она могла говорить. Просто не знала, что именно следует отвечать.
     Коп не понимал этого. Он привел врачей и каких-то других людей в белых и светло-зеленых халатах.
     Позже Ева поняла, что именно полицейские обнаружили ее в темном закоулке, где она пряталась, покрытая грязью, потом и запекшейся кровью. Она этого не помнила, но ей так сказали.
     Эти незнакомые люди говорили с ней мягко, ощупывали и выстукивали. Но, как и у копа, в их глазах не было улыбки. Только мрачность или высокомерие, смешанные с жалостью. И вопросы, вопросы, вопросы...
     Когда кто-то принялся обследовать ее разорванное влагалище, она стала драться, как звереныш. Зубами, ногтями, с рычанием и воплями раненого животного.
     И тут медицинская сестра заплакала. По щеке женщины, которая держала Еву и ждала, пока подействует успокоительное, покатилась слеза.
     "Как тебя зовут? - спросил коп, когда она снова пришла в себя. - Где ты живешь? Кто обидел тебя?"
     Ева этого не знала. Не хотела знать. Она закрыла глаза и снова попыталась забыться.
     Иногда лекарства действительно помогали ей забыться. Но если они действовали слишком сильно, Ева вновь начинала ощущать ледяной воздух, запах грязи и крови. Она боялась этого больше, чем незнакомых людей с их негромкими вопросами.
     Иногда в этом холоде рядом с ней кто-то был. Она ощущала запах мятных леденцов и прикосновения пальцев, которые казались ей похожими на тараканов, разбегавшихся по полу, когда зажигали свет.
     Когда эти пальцы касались Евы, даже лекарства не могли заглушить ее крики.
     Они вполголоса переговаривались и думали, что она ничего не слышит, ничего не понимает.

     "Избита, изнасилована. Продолжительное сексуальное и физическое насилие. Плохое питание, обезвоживание, сильные физические и эмоциональные травмы.
     Ей повезло, что она выжила.
     Ублюдка, который сделал это, следовало бы разрезать на куски.
     Еще одна жертва. Мир полон жертв.
     Никаких документов нет. Назовем ее Евой. Евой Даллас..."

     Когда машина затормозила, Ева проснулась и уставилась на темный дом с ярко освещенными окнами.
     У нее тряслись руки.
     "Утомление, - сказала она себе, выбираясь из машины. - Всего лишь утомление. То, что я отождествила себя с Моникой Клайн, вполне естественно. Просто еще одно направление следствия".
     Теперь она знала, кто она такая. Она стала Евой Даллас и достойно носила это имя. Но то, чем она была раньше, то, что было прежде, изменению не поддавалось.
     Испуганный ребенок все еще жил в ней, и это было невозможно исправить... Ладно, в конце концов, главное - что они обе выжили.

***

     Ева поднялась наверх, сняла портупею, разделась и, пошатываясь, побрела к кровати. Забравшись под гладкие теплые простыни, она приказала замолчать голосам, эхо которых звучало в ее мозгу.
     В темноте Рорк обнял ее и прижал к себе. Ева спиной ощущала биение его сердца, прикосновение сильной руки, обвивавшей ее талию.
     На глаза навернулись слезы, и это напугало ее. Внезапное ощущение холода предупредило ее, что сейчас начнется дрожь.
     Она повернулась к мужу и прижалась к нему.
     - Ты нужен мне, - сказала она, найдя его губы. - Нужен.
     Отчаянно нуждаясь в тепле, она вцепилась в плечи Рорка, ощущая запах и вкус его тела. Темнота не мешала этому. Рядом с ним вопросов не существовало. Существовали только ответы. В груди Евы отдавалось биение его сердца. Он был с ней. Рядом. Ближе всех на свете.
     - Скажи, как меня зовут.
     - Ева. - Его теплые губы коснулись синяка на подбородке и отогнали боль. - Моя Ева.
     "Такая сильная, - думал он. - Такая усталая. Какие бы призраки ни жили в ее мозгу, она с ними борется. И я тоже. Она ищет не нежности, а успокоения". Он провел рукой по ее телу, стремясь дать Еве это успокоение.
     Она дрожала, но уже не от холода. И не от усталости. Когда рука Рорка нашла ее грудь, Ева выгнулась всем телом. Быстрые короткие укусы разжигали в ней пламя, прикосновения языка обдавали жаром. Она порывисто задышала и сжала Рорка в объятиях.
     Он любил ее стройное тело и знал, что никогда не сможет насытиться. Ее нежная кожа была горячей, влажной и скользкой, как шелк. Ее губы обжигали как огонь и сводили с ума.
     - Скорее! - Ева оседлала его. - Скорее!..
     Она сама овладела им. Ее бедра двигались с умопомрачительной скоростью. Рорк видел в темноте ее сверкающие глаза.
     Он позволял ей раз за разом овладевать им, пока Ева не запрокинула голову. Оргазм пробил ее тело, как кулак пробивает стекло.
     А потом она обессилела.
     Тогда Рорк приподнялся, привлек к себе ее трепещущее тело, и они оба уснули.

***

     Ева рухнула в сон, как в пропасть, и лежала в ней ничком целых три часа.
     Проснувшись, она почувствовала, что ей сильно полегчало. И почти убедила себя, что не испытывает никакой головной боли. Она была уверена, что пара глотков спиртного поможет лучше любого лекарства.
     Ева не вылезала из постели, пока рядом с ней не присел полностью одетый Рорк. В спальне светился экран компьютера с утренними новостями, и аппетитно пахло кофе.
     В руке мужа была таблетка; на тумбочке стоял стакан с какой-то подозрительной жидкостью.
     - Открой рот, - велел он.
     - Ни за что!
     - Мне бы не хотелось оставлять на тебе новые синяки, но если понадобится, я это сделаю.
     Ева знала, что применение грубой силы иногда доставляет ему удовольствие.
     - Мне ничего не нужно. Ты настоящий мучитель, помешанный на лекарствах.
     - Никогда не слышал ничего приятнее.
     Рорк молниеносно зажал мочку ее уха пальцами, повернул запястье, и это движение невольно заставило ее открыть рот. Муж сунул в него таблетку.
     - Этап первый!
     Ева попыталась стукнуть его, но тщетно. Рорк дернул ее за волосы и вылил в рот содержимое стакана. Еве пришлось сделать два глотка, лишь потом она сумела отстранить стакан.
     - Я тебя убью!
     - Сделай одолжение. - Рорк прижал ее к подушке и заставил допить остальное. - Этап второй.
     - Рорк, можешь считать себя трупом. - Она вытерла мокрый подбородок. - Ты еще сам не знаешь об этом, но уже мертв.
     - Я бы не стал прибегать к таким мерам, если бы ты сама заботилась о собственном здоровье.
     - А когда ты наконец поймешь, что мертв, и упадешь на землю...
     - Ну что, полегчало?
     - ...и будешь там лежать, я наступлю на твой холодный труп, потом открою шкаф, где ты держишь лекарства, и сожгу его.
     - Милая, не злись. Да, теперь я вижу, что тебе полегчало, - кивнул он.
     - Я тебя ненавижу!
     - Знаю. - Рорк наклонился и нежно поцеловал ее. - И я тебя. Самое подходящее настроение для яиц по-бенедиктински. Прими душ, а потом позавтракаем.
     - Я с тобой не разговариваю.
     Он сверкнул зубами и поднялся.
     - Старое женское оружие!
     Рорк начал спускаться по ступеням и не слишком удивился, когда Ева прыгнула ему на спину.
     - Это уже лучше, - прохрипел он, когда жена стиснула ему горло согнутой в локте рукой.
     - В следующий раз будешь знать, как обзываться!
     Ева отпустила его и пошла в ванную, покачивая голыми бедрами. Рорк только хмыкнул, глядя ей вслед.

***

     Она ела только потому, что это было необходимо. И вводила мужа в курс событий только потому, что это помогало ей самой все разложить по полочкам.
     Рорк слушал, лениво поглаживая кота.
     - Пока что средства массовой информации не могут сообщить ничего нового, - заметил он. - Это тебе на пользу.
     - Да уж. Эти двое не из тех, кто будет ждать у моря погоды. Они слишком самолюбивы, чтобы сохранять хладнокровие. У меня на них уже много чего есть, но сведения слишком расплывчаты. Потяни за свои ниточки, ладно? - Она встала и надела портупею. - А я тем временем займусь делом.
     - Почему ты не даешь мне заняться "Аллегани"? В конце концов, это моя компания. Ее служащие охотнее поговорят со мной, чем с человеком со значком. А то, чего они не скажут, - добавил Рорк, - я узнаю по другим каналам. Более или менее законным, потому что компания принадлежит мне.
     - Твое понятие "более или менее законного" сильно отличается от моего, - нахмурилась Ева. Но потом подумала, что это могло сберечь время, а время было сейчас самым важным. - Ладно, попробуй, И держи со мной связь. Я буду в управлении. Как только что-нибудь узнаешь, сообщи.
     - Естественно. - Рорк взял кота, подошел к жене и поцеловал ее. - Берегите себя, лейтенант.
     - С какой стати? - Она устремилась к двери. - Похоже, ты взял это бремя на себя.
     Слушая стук ее каблуков по коридору, Рорк посмотрел на кота и сказал ему:
     - А это мысль...

***

     В заранее заказанной комнате для совещаний Ева показывала собравшимся дискету с видеозаписью, сделанной в доме Моники.
     - Мы видим, что у этой девушки много общего с Брайной Бэнкхед. Тот же физический тип, та же уверенность в себе и тот же стиль жизни. Но преступник придал себе новый облик, из чего следует, что он не любит повторяться. Очевидно, ему нравится чувство новизны. Сценарий тот же, но мизансцену он слегка изменил. Что скажешь, Фини?
     - Осмотр ее компьютера позволил установить, что преступник подписывал свои сообщения именем Байрон. Скорее всего, в честь поэта, лорда Байрона. Обмен посланиями по электронной почте произошел две недели назад.
     - Он снова следует сценарию. Не торопится. Изучает, какова она на самом деле. Возможно, находит наблюдательный пункт рядом с ее домом или местом работы. Мы проверим и то и другое...
     Тут дверь открылась, и Ева подняла взгляд. Трухарт, казавшийся в форме особенно юным, покраснел, когда к нему повернулись головы начальников.
     - Лейтенант, прошу прощения за опоздание...
     - Нет, ты прибыл вовремя. Докладывай.
     - Состояние Клайн пока без изменений. Никто посторонний в палату не входил. Я всю смену оставался на посту и сидел с ней рядом.
     - Кто-нибудь справлялся о ее здоровье?
     - Несколько раз, лейтенант. Первый звонок раздался около шести часов утра, как только о случившемся объявили средства массовой информации. Пять звонков от репортеров, интересовавшихся ее самочувствием.
     - Спасибо, Трухарт. Иди спать. Займешь свой пост в больнице в восемнадцать ноль-ноль. Я договорюсь с твоим сержантом.
     - Есть, лейтенант. Спасибо за то, что выбрали меня.
     Когда за Трухартом закрылась дверь, Ева удивленно покачала головой.
     - Благодарит за то, что я поручила ему самое скучное дело на свете... "Аллегани" занимается Рорк. Мне нужны все доступные сведения о клинике Форрестера и об этом Теодоре Макнамаре, который до сих пор не отвечает на мои запросы. Кроме того, нужно найти наркоторговца. Давайте сосредоточим внимание на наркотиках. Как и где они пополняют свои запасы.
     - Мой источник в этих кругах назвал только одно имя, - сказал Фини. - Отис Ганн. Этот тип возник на горизонте лет десять назад. Специализировался на сексуальных услугах по телефону и имел на этом хорошую прибыль. Но потом совершенно обнаглел и начал чуть ли не открыто снабжать клиентов "Кроликом" собственного изготовления.
     - И где он теперь?
     - Отсидел уже девять лет из двадцати. - Фини вытащил из бездонного кармана пакетик с орехами. - В "Райкерс".
     - Серьезно? Давно я не посещала эту дыру. Ничего удивительного, что они обо мне забыли... - Ее отвлек звонок внутреннего телефона. - Я велела пропустить Луизу, - сказала Ева, положив трубку. - Она уверяет, что знает нечто важное, относящееся ко вчерашнему случаю.
     Она посмотрела на доску, где появилась новая фотография. Снимок Моники висел отдельно от других, и Ева от души надеялась, что он там и останется.
     Заметив, что Пибоди и Макнаб не сводят друг с друга глаз, она быстро отвернулась.