ли  энчиладас
, щедро сдобренное  сыром
и острым  соусом.  Затем  поехали  кататься  по  острову,  выбрав  узкую
извилистую дорогу. Они проезжали  мимо  маленьких  каменных  памятников,
вызвавших у Адриенны мысли о старинных ритуалах и древних богах.
   Филипп решил заполнить весь  ее  день,  заставить  забыть  о  печали,
овладевшей ею на рассвете. Он больше не  спрашивал  себя,  нужно  ли  ее
защищать и утешать. Мужчина, жизнь которого прошла среди женщин,  всегда
принимает правильное решение.
   Дорога привела их к северной оконечности острова и  к  маяку,  откуда
открывался потрясающий вид.
   Прихватив по бутылке минеральной воды, они уселись на сухую  траву  и
смотрели, как море пенится у берега и выплевывает эту пену.
   - Расскажите мне о своем доме.
   - В Лондоне?
   - Нет. - Адриенна сбросила сандалии. - О том, что за городом.
   - Вам он показался бы истинно британским.
   Когда Филипп прикоснулся к ее волосам, она  не  отпрянула.  Это  было
что-то новое в их отношениях.
   - Дом эдвардианский, кирпичный, трехэтажный.  В  нем  есть  картинная
галерея, где много портретов, и, поскольку я не знаю своих предков,  мне
пришлось их позаимствовать.
   - Откуда?
   - Из антикварных магазинов. Есть там дядя  Сильвестр,  очень  суровый
викторианский джентльмен, и его жена тетушка Агата с лицом,  похожим  на
пудинг.  Приобрел  я  себе  и  несколько  кузин,  одни  из   них   очень
величественные, другие же  просто  зловещие.  Есть  прабабушка.  Она  не
отличалась благонравием, вероятно, была просто потаскухой и  втерлась  в
семью, несмотря на яростное сопротивление, но  уж  правила  ею  железной
рукой.
   - Вы страдали от того, что у вас не было большой семьи?
   -  Может  быть.  Во  всяком  случае,  портреты  этих  так  называемых
родственников украсили стены галереи. Из гостиной можно попасть  в  сад,
где есть розы, рододендроны, сирень, лилии. Там живая изгородь из  тиса,
а в западной части рощица из  ясеней  и  небольшой  ручей.  Есть  еще  и
тимьян, лесные фиалки...
   Адриенна почти ощутила их запах.
   - Почему вы купили этот дом? Вы  не  похожи  на  человека,  склонного
проводить тихие вечера у камина или бродить по лесам.
   - Всему свое время. Я купил его, чтобы у меня было место, где я смогу
осесть, когда решу, что пришло время остепениться.
   - Вы к этому стремитесь?
   - Я всегда стремился к комфорту. - Филипп пожал плечами и осушил свою
бутылку. - Еще совсем юным я понял, что для того, чтобы  хорошо  жить  в
Лондоне, надо брать то, что можно взять, и  при  этом  опередить  других
желающих. И оказался расторопнее многих.
   - Вы были легендой. Да нет, не ухмыляйтесь, правда, были. Каждый раз,
когда происходила какая-нибудь грандиозная кража, ходили слухи, что  это
работа Ф. Ч. Например, коллекция де Марко. Скажите, это вы взяли  ее?  -
Адриенна вопросительно посмотрела на  него,  а  он  только  улыбнулся  и
потянулся за сигаретой. - Взяли или нет?
   - Коллекция де Марко - одна из лучших в Милане. Прекрасные  камни,  -
уклончиво ответил Филипп.
   - Я знаю эту коллекцию. Так это вы взяли ее? Филипп вспомнил все  так
четко, будто это происходило вчера.
   - В музее бдительно охраняли эти  камни.  Самая  современная  система
сигнализации, световые  и  тепловые  датчики,  электронные  замки.  Сама
коллекция помещалась в стеклянном футляре, похожем на купол.
   - Все это мне известно. Расскажите, как вы это сделали. Я слышала  по
крайней мере десять вариантов описаний кражи, но все  они  не  совпадали
друг с другом.
   - Видели вы "Королевскую свадьбу", да?  Ну,  ту  картину,  где  Астер
  танцует
на потолке?
   - Да, но это просто кино, трюк,  съемка  с  помощью  особых  приемов,
хорошая работа оператора. Готова признать, что вы очень ловкий  человек,
но не до такой же степени.
   - Я запасся униформой музейного  служителя  и  остался  внутри  после
закрытия. Мне пришлось два часа подождать, прежде чем заняться делом,  и
надо было успеть все закончить, пока  охранники  не  начали  обход.  Мне
пришлось забраться вверх по стене и проползти по потолку.
   - Если вы не хотите  рассказать  мне,  как  вы  это  сделали,  так  и
скажите.
   - Я и рассказываю, как все было.  Все  очень  просто:  я  использовал
вакуумные присоски. Не  такие,  как  продаются  в  магазинах,  торгующих
инструментами и разным оборудованием, но похожие.
   - Так вам удалось проползти с этими присосками по потолку?
   - Более или менее. Конечно, во все время  работы  я  не  мог  на  них
удерживаться. Я прицепил к потолку трапецию с помощью болтов. Помню, как
я висел над этими блестящими камешками и  не  мог  себе  позволить  даже
вспотеть. У меня  была  карбидная  дрель,  упакованная  для  изоляции  в
стайрфоум ,  чтобы  заглушить
звук. Когда мне удалось преодолеть стекло, вот тогда началась  настоящая
работа. У меня в мешке были стразы точно такого же  веса,  как  те,  что
находились под стеклом. Если бы хоть  на  долю  секунды  вес  изменился,
тотчас бы включился сигнал тревоги. У  меня  вся  эта  процедура  заняла
почти час. При этом кровь ударила мне в голову, а пальцы онемели.  После
этого я раскачался на трапеции и приземлился за пределами зоны  действия
сигнализации.
   Помню, у меня было ощущение, будто ноги  мои  пронзают  стрелы.  Я  с
трудом мог ползти. И самое плохое было то,  что  я  этого  не  просчитал
заранее.
   Сейчас, оглядываясь на все это, Филипп мог позволить себе посмеяться.
   - Я сидел там и отчаянно колотил себя по ногам, пытаясь  восстановить
циркуляцию крови и представляя,  что  меня  поймают  не  потому,  что  я
оказался плох в своем деле, а потому, что мои  чертовы  ноги  онемели  и
отказываются действовать.
   Адриенна слушала его рассказ с жадным любопытством.
   - И что же вы предприняли?
   - Представил себя в тюремной камере,  после  чего  ретировался  очень
быстро и отнюдь не самым изящным способом  -  на  четвереньках.  К  тому
времени, когда включилась сигнализация, я уже отмокал в ванне  в  номере
отеля. - Филипп швырнул сигарету в пенящуюся воду и продолжил:
   - Я в первую очередь деловой человек, Эдди. Именно тогда я понял, что
настало  время  выйти  из  игры.  Спенсер  (теперь  он  мой   начальник)
подобрался ко мне слишком близко.
   - Почему, зная о том, что вы вор, Интерпол пригласил вас сотрудничать
с ними?
   - Лучше иметь волка на глазах, чем дозволить ему гулять на воле.  Так
мне кажется. Рано или поздно  допускаешь  просчет.  И  достаточно  всего
одной ошибки. А я не хотел сесть в тюрьму.
   Адриенна снова устремила взгляд на беспокойное море.
   - Мне надо сделать еще только одну работу, и я надеюсь не ошибиться.
   Филипп ничего не  ответил.  Он  был  уверен,  что,  потратив  немного
времени и терпения, сможет  переубедить  девушку.  Если  не  подействуют
слова, он всегда сумеет создать на ее пути препятствия.
   - Что скажете насчет сиесты перед рождественским обедом?
   - Хорошо. - Она поднялась, держа  свои  сандалии  за  ремешки.  -  Но
теперь машину поведу я.

***

   Адриенна долго нежилась в теплой ванне, в облаках душистой пены.  Она
наслаждалась  неторопливыми  приготовлениями,  хотя  вечер  в   обществе
Филиппа едва ли можно было назвать свиданием. Девушка знала, что главная
причина, по которой он готов был ее сопровождать, заключалась в том, что
подолгу службы Филипп должен наблюдать за  ней.  Она  сказала  ему,  что
других дел на острове у нее нет, но он был не обязан ей верить.
   Так она говорила  себе,  выбирая  на  вечер  тонкое  белое  платье  с
открытой спиной и широкой длинной юбкой, на которую пошли  ярды  и  ярды
ткани. Филипп убежден, что ей приятно его общество, ему и  в  голову  не
придет, что завтра... она покинет эту страну. Пора привести в исполнение
план, который она начала строить десять лет назад. Скоро - после  Нового
года - она вернется в  Якир.  Адриенна  вдела  в  уши  камни,  столь  же
холодные, как и ее мысли, и столь же  фальшивые,  как  и  тот  образ,  в
котором она собиралась предстать перед отцом.
   Но сегодняшний вечер она проведет в свое удовольствие, нежась в свете
тропического закатного солнца, слушая шепот моря.
   Когда Филипп постучал в ее дверь, Адриенна уже была готова.  Он  тоже
был в белом. На фоне пиджака его рубашка чуть отливала голубизной.
   - Есть нечто привлекательное в том, чтобы  проводить  зиму  в  жарком
климате.
   Молодой человек провел руками по ее обнаженным плечам.
   - Вы отдохнули? - Да.
   Адриенна не сказала ему, что побывала в  отеле  "Эль  Гранде",  чтобы
упаковать вещи и выписаться.
   -  Хорошо.  Прежде  чем  мы  отправимся  обедать,  я   хочу   кое-что
предложить.
   Филипп вытащил из кармана маленькую, обтянутую бархатом коробочку.
   - Нет! - Ее голос прозвучал холоднее, чем она хотела, но он  взял  ее
за руку и вложил коробочку в ее пальцы.
   - Невежливо отказываться от рождественского подарка, кроме того,  это
еще и плохая примета.
   Филипп не добавил, что вынужден  был  дать  хорошие  чаевые  ювелиру,
чтобы тот открыл свою лавочку в праздник.
   - Это совсем необязательно.
   - Разве? - откликнулся он. - Да ну же, Адриенна, такая  женщина,  как
вы, должна уметь с изяществом принимать подарки.
   Конечно, Филипп был прав, а она вела себя как дура. Адриенна щелкнула
замочком футляра и принялась  рассматривать  лежавшую  на  белом  атласе
булавку. "Нет, булавка не лежит, не покоится, - подумала Адриенна, - она
будто притаилась в засаде, как пантера, такая же черная и  изогнутая,  с
рубиновыми глазами".
   - Красиво.
   - Она напомнила мне вас. У вас есть нечто  общее,  -  сказал  Филипп,
прикалывая булавку к платью.
   - От одного взломщика другому?  -  улыбнулась  Адриенна  и  погладила
булавку.
   - Нет, от одной беспокойной души другой, -  поправил  ее  Филипп.  И,
опустив пустую коробочку в карман, подал Адриенне руку.
   Молодые люди пообедали изысканно приготовленным омаром,  запивая  его
вином, сохранившим аромат винограда, в то время как мариачис  прохаживались между столиками  и  пели  о  любви.  Со
своего места у окна они могли наблюдать за людьми,  прогуливающимися  по
берегу моря вдоль дамбы, и видеть, как мальчишки, всегда охотившиеся  за
мелкой монетой, дежурили возле такси.
   Солнце зашло -  закат  был  ярким  и  красочным,  на  небо  поднялась
медлительная и величественная луна.
   Адриенна попросила Филиппа рассказать о его детстве и была  удивлена,
что он не попытался увильнуть от ответа или отделаться шуткой.
   - Моя мать продавала билеты в кассе кинотеатра.  Мне  это  нравилось,
потому что я всегда мог торчать в кино, хоть целый день, и смотреть  все
фильмы подряд. Но мама зарабатывала мало, и денег хватало только на  то,
чтобы оплачивать  жалкую  двухкомнатную  квартирку  в  Челси.  Мой  отец
ворвался в жизнь матери внезапно и столь же стремительно из  нее  исчез,
когда узнал, что мать беременна.
   В душе Адриенны зародилось сочувствие к молодому человеку.
   - Должно быть, ей было трудно одной растить ребенка?
   - Уверен, это был настоящий ад, но она никогда не подавала виду.  Моя
мать по натуре оптимистка и привыкла довольствоваться малым. Кстати, она
страстная поклонница вашей матери. Когда мама узнала,  что  я  обедал  с
дочерью Фиби Спринг, то в течение часа отчитывала меня за то, что  я  не
привез вас повидаться с ней.
   - Да, мама имела удивительную способность располагать к себе людей.
   - Почему же вы не пошли по ее стопам и не стали актрисой?
   - А разве я этого не сделала?
   - Интересно знать, много ли вам приходилось лицедействовать.
   -  Лицедействовать?  -  Адриенна  усмехнулась.  -  Столько,   сколько
требуется. А вашей матери известно о  вашем...  излюбленном  занятии?  О
вашем влечении к?..
   - Вы имеете в виду секс?
   Филипп не был уверен, что девушка  рассмеется,  но  она  рассмеялась.
Потом наклонилась к нему, и свет замерцал в ее глазах.
   - Я говорю не о развлечениях, а о призвании, о вашей профессии.
   - Ну, тут и говорить не о  чем.  Достаточно  сказать,  что  моя  мама
неглупа. Еще вина?
   - Немного, Филипп. А вы не думали о том, чтобы  вернуться  к  прежним
занятиям, чтобы совершить еще одну, необыкновенную кражу? Воспоминание о
которой грело бы вас в преклонном возрасте?
   - Говорите о "Солнце и Луне"?
   - Ну, это уж мое дело, - Голос Адриенны прозвучал отчужденно.
   - "Солнце и Луна", - повторил он, внимательно наблюдая за  выражением
ее лица. - Два фантастических сокровища в  одном  ожерелье.  "Солнце"  -
бриллиант в двести восемьдесят карат,  камень  чистой  воды,  совершенно
прозрачный, и, как говорит  легенда,  со  сложной  историей.  Алмаз  был
найден  в  Индии,  в  Декане,  в  шестнадцатом  веке.  Говорят,  что   в
необработанном камне было  восемьсот  карат.  Камень  был  найден  двумя
братьями, и они, как Каин и Авель, поссорились из-за него, и один из них
убил другого. Убийцу не сослали в страну Нод , как Каина, но судьба все равно покарала его. Его  жена
и дети утонули, оставив ему в утешение только холодный камень.
   Филипп отхлебнул маленький глоточек  вина.  Адриенна  молчала,  и  он
снова наполнил ее и свой бокалы.
   - Легенда гласит также, что он  помешался  и  предложил  свой  камень
дьяволу. Неизвестно, был ли принят дар или нет, но владелец был убит,  а
камень начал свои странствия, и всегда за ним тянулся  кровавый  след  -
ради него совершались предательства и убийства. Наконец камень  примерно
в 1876 году оказался в Якире.
   - Мой прапрадедушка купил его  для  своей  любимой  жены.  За  сумму,
равную полутора миллионам американских долларов. Этот  подарок  обошелся
бы ему дороже, но к тому времени у камня уже была дурная слава.
   Официант убрал со стола, и девушка продолжила:
   - Камень огранил венецианец, который то ли оттого, что волновался, то
ли от недостатка сноровки большую часть алмаза обратил в отходы. За это,
прежде чем бросить его в пустыне, ему отрубили руки. В пару  камню  была
найдена жемчужина, которую еще в древности выловили в Персидском заливе.
Она была совершенной формы - блестящая,  мерцающая,  как  сто  пятьдесят
карат  лунного  света!  Пока  бриллиант  сверкает,  жемчужина   мерцает,
волшебство жемчужины  непрестанно  пытается  побороть  силу  бриллианта.
Вместе они как война и мир, как лед и пламя. Или как солнце и луна.
   Адриенна отпила глоток вина, чтобы  проглотить  комок  в  горле.  Она
хорошо помнила, как  ожерелье  выглядело  на  шее  ее  матери,  и  могла
представить, только представить, что это будет за  ощущение,  когда  оно
окажется у нее в руках. Каким бы ни было его  волшебство,  какую  бы  ни
сочинили о нем легенду, ожерелье она получит.
   - Я могу говорить о камнях бесконечно, могу  ими  восхищаться,  жажду
обладать ими, но не стал бы  рисковать  из-за  них  жизнью,  -  серьезно
сказал Филипп.
   Адриенна уже собралась встать, но он схватил ее за руку.
   Филипп крепко держал ее, и в глазах больше не  плясали  смешинки.  Ее
рука, плененная им, напряглась, потом обмякла. "Власть, - подумал он,  -
может быть и благословением, и проклятием".
   - Жажда мести туманит мозг, и вы уже  не  можете  рассуждать  здраво.
Страсть любого рода ведет к ошибкам.
   - У меня только одна страсть. - Свет свечи трепетал на лице Адриенны,
подчеркивая ее красоту. - У меня было двадцать  лет  на  то,  чтобы  все
обдумать. Я расчетлива  и  холодна  как  лед,  ничто  не  затуманит  мой
рассудок. Я отомщу и не совершу ошибок.
   Когда она поднялась из-за стола, Филипп ничего не сказал, но пообещал
себе, что до конца вечера убедит ее в том, что она заблуждается.

19

   "Его трудно понять", - подумала Адриенна. Он мог казаться напряженным
и серьезным, а через минуту - легкомысленным. Пока они  ехали  в  отель,
Филипп  непринужденно  и  с  юмором  болтал  об  общих  знакомых.  Могло
показаться, что и не было той минуты в ресторане, когда он  взял  ее  за
руку и так посмотрел ей в глаза, будто мог подчинить ее своей воле одной
только силой взгляда. Сейчас  же  их  разговор  можно  было  сравнить  с
тропическим ветерком и лунным  светом.  Они  оба  будто  забыли  историю
ожерелья и ту кровь, которая была из-за него пролита.
   Адриенна легко могла понять, как удалось  Филиппу  проникнуть  в  мир
богатых и изнеженных. При взгляде на него трудно было поверить, что  это
уличный паренек из Челси, выросший без отца.
   Нельзя было в нем  заподозрить  и  расчетливого,  уверенного  в  себе
взломщика.  Он  производил  впечатление  слегка  циничного,  скучающего,
очаровательного и  не  имеющего  определенной  цели  в  жизни  человека.
Адриенне казалось, что ни одно  из  этих  определений  не  соответствует
действительности. Она поймала себя на том,  что  ей  не  хочется  с  ним
расставаться, когда машина остановилась у входа в отель.
   -  Я  рассердилась,  когда  увидела  вас  утром  в  своем  номере,  -
призналась Адриенна, выуживая из сумочки ключ.
   - Да, вы были просто в ярости.
   Взяв у нее ключ, он вставил его в замочную скважину.
   - Неужели я так плохо владею собой?
   Адриенна забавлялась и чувствовала себя успокоенной и умиротворенной.
И то и другое можно было заметить по ее улыбке.
   - Я нечасто меняю мнение, но должна  признаться,  что  ваше  общество
сегодня доставило мне удовольствие.
   - Рад это слышать, потому что намерен остаться с вами и дальше.
   Продолжая говорить, Филипп взял свою спутницу за локоть и проследовал
в номер.
   - Если  вы  воображаете,  что  я  все-таки  собираюсь  украсть  камни
Сент-Джонов, то можете не беспокоиться.
   Молодой человек бросил ключ на туалетный столик, потом  взял  из  рук
девушки вечернюю сумочку и положил ее туда же.
   - То, что я сейчас оказался здесь,  не  имеет  никакого  отношения  к
камням.
   Прежде чем Адриенна успела отступить, он положил руки  ей  на  плечи,
потом с невероятной нежностью пробежал пальцами по ее рукам сверху и  до
кистей. И как-то совершенно естественно их пальцы переплелись.
   - Нет.
   Он поднес ее руку к губам и поцеловал, потом то же самое проделал и с
другой рукой.
   - Что "нет"?
   Жар пробежал по ее руке. Одно дело было презирать то, что вам никогда
не было нужно, и совсем  другое  -  сопротивляться  тому,  что  внезапно
оказалось вам необходимым.
   - Вам лучше уйти.
   Филипп  приподнял  свободной  рукой   волосы   с   ее   плеча,   чуть
прикоснувшись пальцами к обнаженной шее, и  почувствовал,  как  ее  тело
затрепетало.
   - Я бы так и сделал, если бы поверил вам. Знаете,  что  вас  прозвали
недотрогой?
   Адриенна прекрасно об этом знала.
   - Так вы поэтому добиваетесь меня? Потому что у меня такая слава?
   - Когда-то этого могло оказаться достаточным.
   - Меня не интересует близость с мужчиной,  Филипп.  Мне  казалось,  я
ясно дала вам это понять.
   - Ваш талант лгуньи, пожалуй, восхищает меня больше всего.
   - Не знаю, что мне еще сделать, чтобы убедить вас, что вы зря теряете
время.
   - Чтобы понять это, много времени не надо. Вы умеете  так  посмотреть
на мужчину, что самая разгоряченная кровь тут же превращается в лед.  Но
сейчас вы смотрите на меня не так.
   Филипп не мог оторвать глаз от лица Адриенны. Ее полные  нежные  губы
были полуоткрыты. Даже пресыщенный мужчина при виде этого рта испытал бы
острый приступ желания.
   Адриенна подняла руку, чтобы  оттолкнуть  Филиппа,  но  вместо  этого
вцепилась в его рубашку и удержала его. Она  чувствовала  потребность  в
нем. Но вместе с этим пришло смущение и раскаяние.
   - Я не могу вам дать того, чего вы хотите.  Я  не  похожа  на  других
женщин.
   - Да, не похожа, - кивнул Филипп.
   Его пальцы пробежали по ее шее, успокаивая, уверяя в безопасности,  в
то время как губы заставляли трепетать каждый ее нерв.
   - И я не хочу больше того, что ты можешь дать.
   Он поцеловал ее, одурманивая, покоряя, лишая собственной воли.
   На мгновение, только на одно мгновение  Адриенна  прижалась  к  нему,
губы ее приоткрылись, сердце