что ты подхватила  у  Дэвида  грипп.  Пусть  так  и
думает. Почему бы тебе не поспать?
   - Не уходи, - поспешно сказала Джессика, едва он взялся за дверную ручку.
   - Я буду в библиотеке. Тебе необходимо отдохнуть,  Джесс,  ты  совершенно
измотана.
   - Нет, мне необходим ты, - поправила она его и подошла к Слейду.  -  Люби
меня, люби меня сейчас, словно мы просто мужчина и  женщина,  которые  хотят
быть вместе. - И она обхватила руками его шею. - Неужели нельзя сделать вид,
что это так, хоть на несколько часов?  Давай  посвятим  друг  другу  остаток
этого утра.
   Он  коснулся  тыльной  стороной  руки  ее  щеки,  жест  доселе   ему   не
свойственный. Джессика умела вызывать у него неведомые  ему  ранее  чувства.
Слейд удивился: неужели ее потребность в нем так же велика, как его -  жажда
касаться и любить, любить, забыв обо всем на  свете.  "Она  так  близко",  -
подумал он, проведя суставами пальцев по ее скуле. Уже так скоро он потеряет
Джессику навсегда.
   - У тебя под глазами синяки, - хрипло сказал Слейд.  -  Тебе  обязательно
надо отдохнуть. - Но его рот  уже  искал  ее  губы.  Их  прикосновение  было
ласковым,  осторожным,  утешающим.  Джессика  словно   растворилась   душой,
покоренная нежностью, которой  ей  наконец  удалось  добиться.  Он  все  еще
касался ее лица, водя по нему,  словно  слепой,  старающийся  запомнить  его
навсегда. Ее губы раскрылись от вздоха, и ему показалось, что он сейчас весь
перельется в этот мягкий, влажный поцелуй. Прошлой  ночью  они  вот  так  же
стояли в крепком объятии, порождающем бурную,  неистовую  страсть.  Но  этот
нежный поцелуй возбудил их сейчас ничуть не меньше.
   Пальцы Слейда скользнули по  шее  Джессики,  почувствовав,  как  учащенно
забилась жилка. Она хотела его. Он хотел ее. Думая только об этом,  он  стал
развязывать узел на полотенце. Джессика видела, как потемнели у него  глаза,
каким взглядом он окинул ее, и стала расстегивать  ему  рубашку.  В  прошлую
ночь он заставил ее летать. Сейчас  у  нее  появилось  ощущение,  будто  она
плавает по реке. Легкие поцелуи, тихие слова.  Она  не  ожидала  такого.  Он
провел рукой по ее влажным волосам, перебирая каждую прядь и разглаживая  их
на подушке, наслаждаясь их шелковистостью.
   Дрожащими  руками  она  стягивала  с  него  одежду  под  его   бессвязное
бормотание. И, прижавшись друг к другу пылающими телами, они  отправились  в
путь. В окна застучал дождь.
   Слейд никогда не был нежным любовником - требовательным, страстным -  да,
но только не ласковым и  нежным.  Джессика  что-то  отомкнула  в  его  душе,
какой-то иной источник желания. Он хотел ее так же неотступно, как ночью, но
вместе с голодом пришло мягкое, успокаивающее дыхание любви. И это спокойное
чувство учило их понимать друг друга в постели. Дотронься до меня здесь, дай
мне насладиться тобой, твоей плотью, посмотри на меня. Слова не требовались,
их сердца и мысли были заодно.
   Он снова ласкал тело, которое уже так хорошо знал, неторопливо и умело. В
сером, пасмурном свете дождливого дня  он  любовался  ею,  подтверждал  свое
восхищение руками, губами. Обнаженная, с отяжелевшими веками, разгоряченная,
Джессика лежала  совсем  неподвижно  под  его  взглядом,  который  с  каждой
секундой становился все более властным. Она уже знала этот взгляд и  ощущала
себя  добровольной  пленницей,  заточенной  в  мире  чувственной  радости  и
наслаждений. Дождь застучал сильнее, так что стекла уже дребезжали.
   Обхватив ладонями его лицо, она притянула его  к  себе  и  языком  обвела
контур его рта. Голод  возрос,  желание  подошло  к  самой  высокой  степени
накала.  Нежность  и  умиротворенность  сменились  другими  чувствами.   Они
обретали друг друга со все разгорающейся страстью. Поцелуи  стали  жаднее  и
требовательнее,  ласки  безудержнее.  Сквозь  шум  дождя  она  слышала   его
учащенное дыхание, ощущала  все  сильнее  напрягающиеся  мускулы.  Неспешное
удовольствие, владевшее ею, превращалось в  неотступную  жажду,  и  Джессика
была уже  не  в  серой,  замкнутой  четырьмя  стенами  комнате,  но  в  мире
ослепительного белого света и золотистого пламени.
   С  новообретенной  силой  она  перекатилась  на  него.  Они  свивались  и
развивались в исступленном танце соблазна. Свет уже стал  красным,  а  пламя
голубым.
   Ее имя, как крик, вырвалось из его груди, прежде  чем  он  в  неистовстве
впился в ее губы, шепча какие-то дикие, неразборчивые, бессвязные слова. Все
разрешилось в разделенном на двоих безумстве завершения.
   Обессилевшая, словно выпитая до дна,  она  лежала  неподвижно.  Его  руки
запутались  у  нее  в  волосах,  лицом  он  прижался  к   ее   шее.   Дождь,
подстегиваемый бурным ветром, оглушительно барабанил в стекла. Его тело было
теплым, влажным, тяжелым, и чувство безопасности охватило Джессику вместе  с
огромной усталостью, которая, казалось, проникала  до  самых  костей.  Слейд
поднял голову и взглянул в ее, словно остекленевшие, глаза.
   - А теперь ты поспишь, - это был не вопрос, а жесткий приказ,  смягченный
поцелуем.
   - А ты останешься? - уже в полусне глухо  спросила  Джессика,  борясь  со
сном, чтобы услышать ответ.
   - Я разожгу огонь.  -  Встав,  он  подошел  к  очагу,  обложенному  белым
кирпичом, и бросил бумагу, чтобы  взбодрить  тлеющие  угли.  Длинная  спичка
зашипела, когда он ее зажег. Сев  на  корточки,  Слейд  смотрел,  как  пламя
лизнуло листки и ярко вспыхнуло.
   Шли минуты, а Слейд все сидел, пристально глядя в огонь и не видя его. Он
знал, что это случится.  "Нет,  уже  случилось",  -  поправил  он  себя.  Он
влюбился в женщину, до которой ему  было  далеко,  как  до  неба.  Любовь  к
которой никак не входила в его планы. В женщину, мрачно  напомнил  он  себе,
жизнь которой теперь зависит от него. И пока она не будет вне опасности,  он
не имеет права думать о своих чувствах и о том, к чему они  могут  привести.
Ради нее он должен быть прежде всего полицейским.
   Слейд выпрямился  и  повернулся  к  Джессике.  От  утренних  событий  она
казалась изможденной. Она  лежала  на  животе,  бессильно  положив  руку  на
подушку. Волосы уже высохли и растрепались,  лицо  побледнело.  Под  глазами
залегли глубокие тени. Она тяжело дышала.  Пламя  очага  вспыхивало  пятнами
света на коже.
   "Слишком она маленькая, - подумал он, - слишком хрупкая перед накатившими
на нее бедами, чтобы успешно им противостоять". А он,  он  по-настоящему  ли
добр к ней? Слейд оглядел ее с ног до головы. Любовь затуманила ему  голову.
Он, похоже, разучился реагировать на опасность с должной быстротой. Если  бы
он еще хоть на мгновение опоздал сегодня утром... И, тряхнув головой,  Слейд
начал одеваться. Нет, этого больше не случится. Он не выпустит ее  из  дому,
даже если придется посадить ее на цепь. Он ее защитит,  он  ее  сохранит,  а
потом...
   Потом он уберется из ее жизни. Так будет лучше.
   Накинув  на  Джессику  простыню,  он  позволил  себе  немного  помедлить,
коснувшись ее волос, а потом вышел из комнаты.

Глава 7

   Уже почти в полдень Слейд стоял у  окна  библиотеки  и  смотрел  на  сад.
Джессика еще спала. Казалось, влажный солнечный луч пытался пробиться сквозь
тучи и иногда освещал мокрые деревья и траву. С кустов роз облетели  листья,
обнажив шипы. Осенние цветы стояли, поникнув  головками,  лепестки  медленно
осыпались на дорожку. Буря смела листья из-под деревьев, и теперь они лежали
безжизненным покровом. Ветер стих.
   Кто-то выпустил из дома Улисса. Собака бегала кругами, то здесь, то там к
чему-то принюхиваясь на земле, но явно без большого интереса. Иногда,  найдя
подходящую ветку, Улисс зажимал ее в пасти и трусил на  берег.  "Черт  знает
что! А еще сторожевой пес", - раздраженно подумал Слейд. Но, в конце концов,
можно ли винить собаку за то, что она не лает на незнакомого человека. Ясно,
что преступник живет здесь и пес к нему просто привык.
   Ожидание было мукой - верный признак  того,  что  он  теряет  способность
рассуждать холодно и отстраненно. Он просто обязан отнестись  к  этой  части
задания со свойственным ему спокойствием. Пока Джессика будет выполнять  его
указания, до нее никто не сможет добраться.  Человек,  который  был  прошлой
ночью в гостиной, до смерти напуган и вряд ли отважится испытать судьбу  еще
раз, да еще при свете дня, когда в доме полно  постоянно  снующих  туда-сюда
слуг. Если есть определенный план, то они сейчас должны таиться  в  ожидании
следующего шага ФБР. Но планы  имеют  обыкновение  сбиваться  с  намеченного
курса, когда в дело вступает человеческий фактор.
   Слейд взглянул на часы. Джессика спит  уже  полчаса.  Если  повезет,  она
проспит весь день. Когда она спит, то находится в безопасности, а каждый миг
ее безопасности приближает всех их к финишу.
   Он лениво вытащил из стопки книг, которые уже начал разбирать, одну.  Да,
обязательно следует  кого-то  нанять,  чтобы  привести  в  должный  вид  это
беспорядочное скопище. Впрочем, это  подождет.  Прежде  всего  жизнь  должна
войти в привычное русло. Он вернется в Нью-Йорк, и все  пойдет  по-прежнему.
Слейд выругался и отбросил книгу. Да способен ли он вообще порвать с ней? Он
слегка испугался. Нет, серьезно! Он, конечно, может удалиться на много  миль
от нее. Достаточно лишь сесть в машину и уехать  в  нужном  направлении.  Но
сколько времени уйдет на то, чтобы выбросить Джессику из  головы?  "Плевать,
это все потом", - напомнил он себе и вдруг почувствовал страшную  усталость.
Завтра, это завтра. Когда наступит, тогда и будем волноваться.
   - Слейд?
   Обернувшись, он увидел на пороге Джессику. Ему стало неприятно,  что  она
здесь, и он разозлился еще сильнее,  видя,  как  она  бледна.  И  круги  под
глазами не исчезли.
   - Зачем ты встала? - крикнул он. - Ты страшна, как смерть.
   Джессика с явным усилием улыбнулась.
   - Благодарю. Вы,  сержант,  знаете,  как  заставить  женщину  вести  себя
прилично.
   - Ты должна отдыхать.
   - Но я не могла заснуть.
   - Прими таблетку.
   - Я никогда не принимаю таблеток. Руки у нее  были  вялые,  отекшие,  она
переплела пальцы. Нет, она не расскажет ему о приснившемся ей кошмаре. О том
остром чувстве страха, от которого крик застрял у нее  в  горле,  когда  она
пыталась стряхнуть с себя наваждение.  А  уж  что,  проснувшись,  она  сразу
потянулась к нему и, увидев, что его нет рядом, пришла  сюда,  ему  и  вовсе
знать незачем.
   - Ты работаешь?
   Слейд нахмурился. Проследив ее взгляд, устремленный  на  книги,  неохотно
ответил:
   - Я собирался кое-что здесь разобрать, благо у меня теперь есть время.
   - Я могла бы помочь, - смущаясь от того,  что  походка  у  нее  шаткая  и
неуверенная, Джессика вошла в комнату. - И, пожалуйста, без  всяких  ехидных
замечаний, - быстро сказала она. - Я знаю, что такой беспорядок в библиотеке
- это позор и моя вина, но если я начну, то добьюсь своего. Я могу  хотя  бы
приносить тебе книги с полок.
   Он  прервал  эту  скороговорку,  схватив  Джессику  за  руку,  когда  она
потянулась за книгой. Рука была холодна, как лед. Он  инстинктивно  сжал  ее
руку в своей, желая согреть.
   - Джесс, отправляйся в постель. Поспи немного. Я скажу Бетси,  чтобы  она
принесла тебе поесть попозже.
   - Но я не больна! - возмущенно выпалила она и выдернула руку  из  цепкого
захвата Слейда.
   - Ну так за этим дело не станет, - ровно заметил  Слейд,  -  если  ты  не
позаботишься о себе.
   - Прекрати обращаться со мной, как с ребенком,  -  тщательно  выговаривая
каждое слово, заявила она, - мне не нужна нянька.
   - Нет? - Он рассмеялся, вспомнив, как сам определил свои обязанности  при
ней. - Тогда скажи мне, сколько часов ты спала за последние два дня? И когда
последний раз как следует поела?
   - Я вчера обедала, - защищалась она.
   - Вчера ты гоняла еду по тарелке, - уточнил Слейд. - Впрочем, продолжай в
том же духе, и ты потеряешь сознание от голода, тем самым облегчишь мне  мою
работу.
   - Я не собираюсь терять сознание, - тихо ответила Джессика. Глаза  у  нее
гневно потемнели, составляя резкий контраст с бледностью лица.
   Слейду очень хотелось зарычать на нее, но он сдержался.
   - В конечном счете это неважно, в сознании  ты  или  без,  все  равно  ты
должна быть в доме, - и, давая понять, что разговор  окончен,  повернулся  к
книгам.
   - Извини, я, конечно, не так привычна к подобным вещам, как ты, -  начала
Джессика очень спокойно, однако все больше и больше приходя в возбуждение, -
ведь не каждый день в меня стреляют и мной  интересуется  ФБР.  В  следующий
раз, обнаружив труп, я, разумеется, не потеряю аппетита. Для тебя  это  лишь
повседневная работа - убить человека, да, Слейд?
   Лицо его перекосило судорожной гримасой. Он достал сигарету и зажег ее.
   Взволнованная  своими  собственными  словами,  Джессика  внимательно  его
разглядывала.
   - Неужели ты ничего не чувствуешь? Слейд  глубоко  затянулся  и  заставил
себя ответить спокойно:
   - А что, по-твоему, я должен чувствовать? , Я знаю, что сам был бы мертв,
замешкайся хоть на секунду.
   Джессика поспешно отвернулась и прижала лоб к оконному  стеклу.  Дождевые
капли расплылись у нее перед глазами. Или это были ее собственные слезы?  "И
ты бы могла сейчас быть мертвой, - напомнила она себе. - То, что он  сделал,
он сделал для тебя".
   - Прости, - прошептала Джессика, - прости.
   - За что? - Голос у него был такой же холодный,  как  оконное  стекло.  И
такой же твердый и жесткий. - Ведь мишенью была ты.
   Глубоко вздохнув, Джессика обернулась. Да, смотрел он опять настороженно,
однако теперь она знала его лучше, чем прежде. То,  что  он  сделал  сегодня
утром, не было поступком хладнокровным.
   - Ты ненавидишь, когда тебе напоминают, что ты такой же уязвимый человек,
как все остальные, правда? Тебя  приводит  в  ярость,  когда  тебя  посещают
нежность, слабость и другие простые чувства?
   Она медленно подошла к нему.
   - Наверное, потому ты не остаешься со мной после того, как мы любим  друг
друга. Ты боишься, что я  обнаружу  маленькую  трещинку  в  твоих  рыцарских
доспехах. И уж постараюсь сделать ее шире.
   - Не заходи слишком далеко, - предупредил он, - тебе не понравится дорога
обратно.
   - Ты  ненавидишь  саму  потребность  во  мне?  Слейд,  сдерживая  злость,
раздавил сигарету.
   - Да, ты права.
   Она хотела было ответить, но дверь в библиотеку внезапно распахнулась, и,
широко шагая, вошел Дэвид. Он окинул Джессику сердитым взглядом  и  поправил
очки.
   - Ты чертовски скверно выглядишь. Почему не в постели?
   - Дэвид!
   У Джессики дрогнул голос, она бросилась к Дэвиду и крепко его обняла. Тот
удивленно взглянул на Слейда и только похлопал Джессику по спине.
   - Что происходит? У тебя лихорадка? Ну-ну, успокойся, Джесси.
   "Нет, это не он, - с отчаянием подумала она. - Господи, пожалуйста, пусть
это будет не Дэвид". И неимоверным усилием воли она удержала  жгучие  слезы,
готовые вот-вот пролиться.
   Слейд молча наблюдал за их встречей. Джессика прильнула  к  тощей  фигуре
Дэвида так, словно это  был  якорь  спасения.  Парень  казался  одновременно
удивленным, обеспокоенным и смущенным.  Размышляя  над  этой  сценой,  Слейд
сунул руки в карманы.
   - Да в чем дело? Она что, в  бреду?  Дэвид  адресовал  вопрос  Слейду  и,
освободившись из цепких объятий Джессики, пристально вгляделся в ее лицо.
   - Ты просто с ног падаешь, - вынес он приговор и дотронулся ладонью до ее
лба. - Мать позвонила в магазин и изругала меня, живого места  не  оставила,
зачем я тебя заразил своими микробами.
   И, отстранив ее от себя, скорчил гримасу:
   - Которые ты подхватила, явившись ко мне в комнату с этим ужасным куриным
бульоном. Это было чистое насилие, между прочим.
   - Нет, я не больна, - с трудом ответила она, - просто немного устала.
   - Точно. Расскажи это кому-нибудь другому,  кто  всю  прошлую  неделю  не
валялся в постели, хныча и кашляя.
   Джессике очень хотелось снова обнять его и излить все,  что  накипело  на
сердце. Вместо этого она отступила на шаг и  улыбнулась,  ненавидя  себя  за
притворство.
   - Все будет хорошо. Я собираюсь устроить себе небольшой отдых в ближайшие
два дня.
   - А ты звонила своему врачу?
   - Дэвид!
   Но Дэвиду понравился ее раздраженный тон.
   - Здорово, когда положение изменяется с точностью до наоборот,  -  сказал
он Слейду. - Она только и делала, что пилила меня две недели подряд. Не  так
ли? - обратился он к Джессике.
   - Когда будет нужно, я опять тебе выдам по полной программе. Ты почему не
в магазине?
   - Не беспокойся. Я сейчас рвану обратно. Дэвид ухмыльнулся, явно чувствуя
облегчение от ее делового тона. Это как раз больше похоже на Джессику.
   - После того как  мамаша  предъявила  мне  ультиматум,  я  лично  захотел
проверить, как твое самочувствие. Все поступления прошли гладко.
   Вещей пришло немного,  но  я  продал  достаточно,  чтобы  оправдать  свое
жалованье. Он дернул Джессику за волосы:
   - И я не желаю видеть тебя в магазине до следующей  недели,  беби.  Мы  с
Майклом сами со всем справимся. А у тебя такой видик, что небольшие каникулы
пойдут тебе только на пользу.
   - Если ты еще раз мне скажешь,  что  я  ужасно  выгляжу,  ты  никогда  не
получишь прибавку к жалованью.
   - Вот что бывает, когда работаешь на женщину, - пожаловался он  Слейду  и
направился к двери. - Мать передала, чтобы  вы  оба  шли  в  столовую,  ленч
готов. Уж на этот раз тебя станут пичкать куриным бульончиком.
   И с довольной усмешкой, глядя на них через плечо, Дэвид быстро вышел.
   Едва дверь за ним закрылась, Джессика зажала рот обеими  руками.  Она  не
ощущала ни малейшей боли, напротив, мозг и сердце  словно  одеревенели.  Она
стояла неподвижно и молчала. Ей даже на минуту показалось, что она перестала
существовать.
   - Нет, только не Дэвид, - прошептала она  и  вздрогнула  от  собственного
шепота. И со страстью повторила, поворачиваясь к Слейду:
   - Только не Дэвид. Не верю, что бы ты мне ни говорил. Никогда не  поверю,
чтобы он был способен на такое. Ни он, ни Майкл, слышишь!
   - Через пару дней все кончится, - бесстрастно заключил Слейд, - тогда  ты
и узнаешь правду.
   - Но я уже знаю! - Джессика бросилась к  двери  и  уже  взялась  было  за
ручку, когда Слейд ее остановил.
   - Ты за ним не побежишь, - ровно  сказал  он,  а  когда  Джессика  хотела
вырваться, он обнял ее за плечи с большей нежностью, чем чувствовал в данный
момент.  Ему  она  сейчас  очень  не  нравилась,  вернее,  ее  состояние   -
мучительное волнение, даже отчаяние. И еще ему тяжело  было  сознавать,  что
Джессика сейчас набросится на него с упреками. Но выбора у Сдейда не было.
   - Ты за ним не побежишь, - повторил он, чеканя слова.  -  И  если  ты  не
будешь подчиняться, я надену на тебя наручники, прикую  к  кровати  и  запру
дверь на ключ, - и прищурился, не давая ей вырваться. - Я серьезно тебе  это
говорю, Джесс.
   Нет, она не стала осыпать его бранью, она  взмолилась,  и  это  было  для
Слейда гораздо хуже.
   - Только не Дэвид, - прошептала она, съежившись в его объятиях. -  Слейд,
я не вынесу этого. Только бы не знать, что  кто-то  из  них  связан  с  этим
киллером.
   Она казалась такой хрупкой. Слейд даже боялся, что она сломается, если он
прижмет ее к себе покрепче. "Ну что же мне с ней делать?"  -  подумал  он  и
коснулся щекой ее волос. Он знал, как вести себя с Джессикой,  когда  она  в
ярости.
   Он мог даже справиться с ней, когда она утопала в слезах. Но что  делать,
когда она так слаба, беззащитна и всецело от него зависит? Она просила  его,
чтобы он подтвердил ее слова  относительно  Дэвида.  Он  не  может  дать  ей
никаких гарантий. Она просила и о любви, а он ужасался даже мысли об этом.
   - Джесс, не мучь себя так. Не думай об этом хотя бы  эти  два  дня.  -  И
Слейд приподнял ее лицо за подбородок. Их взгляды встретились. Он  увидел  в
ее глазах доверие и мольбу.
   - Позволь мне о тебе позаботиться, - услыш