кая модель, не так ли? - продолжал он как ни в чем ни бывало, пристегивая ремни. - Я же твердо придерживаюсь мнения, по крайней мере, публично, что следует покупать только американские марки. - Атертон повернул ключ зажигания. - Но мне нравится это ощущение мощности. Поездка будет недолгой, Клер, но все равно устраивайся поудобнее.
     Выехав со стоянки, он повернул влево от Главной улицы и двинулся прочь из города. К своему изумлению, он стал забавляться поиском радиограмм и остановился, лишь найдя классическую музыку.
     - Отличная машина, - сказал он. - Прекрасно управляется. Завидую тебе. Конечно, мне непозволительно было бы появляться за рулем дорогого автомобиля. Из политических целей я должен продолжать вести более скромный образ жизни.
     Он представил себя в губернаторском доме. - Свои деньги я перевожу на счет в швейцарские банки и, конечно, вкладываю в покупку земли. Это Джек научил меня ценности землевладения. А это такое приятное чувство - просто владеть землей. Естественно, я, по возможности, потворствую желаниям Мин. На самом-то деле, ее вкусы очень просты.
     Лучшей жены - помощницы мужчине - и не найти. В сексуальном плане, если можно так выразиться, она несколько скованна. Но оплата шлюхи небольшая цена за прочный, удачный брак. Ты ведь с этим согласишься? Ах да, ты ведь не можешь говорить.
     Он протянул руку и вытащил у нее изо рта кляп. - Хочешь кричать - кричи. Тебя никто не услышит.
     Ей было все равно. С руками, привязанными к ее телу автомобильными ремнями, ей невозможно было даже пытаться ухватиться за руль. В автокатастрофе ей не выжить. А она твердо решила выжить, во что бы то ни стало. Единственное, что ей оставалось, это продолжать вызывать его на разговоры и внимательно следить за направлением, в котором они ехали.
     - А ваша жена, она знает?
     - Мин? - При мысли о ней он улыбнулся терпеливой, любящей улыбкой. - Ну, мы не станем обсуждать мою Мин. Одно из наших главных правил состоит в том, чтобы не вовлекать наших жен и дочерей. Можно сказать, что у нас исключительно мужской клуб. Ты можешь посчитать это одновременно дискриминационным и неконституционным. Мы же предпочитаем видеть в этом принцип элитарности.
     - А док Крэмптон? Не могу поверить, что он участник всего этого.
     - Он один из наших отцов-основателей. Вряд ли тебе известно, что в медицинском колледже у него были проблемы с наркотиками. - Он бросил на нее быстрый взгляд. - Тебе стоит знать, что люди не всегда таковы, какими кажутся. Хотя в последнее время наш добрый доктор и доставил мне некоторые хлопоты, я вполне могу с ним справиться. Всему свое время. - Ему доставит огромное удовольствие разделаться с Крэмптоном в том же духе, как он разделался с Биффом. После этого не останется уже никого, кто бы посмел оспаривать его действия. - Не так уж трудно найти мужчин, жаждущих обновить свой образ жизни, - продолжил он. - В особенности, когда этот, другой образ жизни предлагает секс, деньги, наркотики и чувство власти.
     Теперь они поднимались по крутой, петляющей дороге, прорезающей необработанные участки земли. С обеих сторон дорогу окаймляли леса. Атертон нажал на акселератор и прибавил скорость до пятидесяти километров.
     - Замечательный автомобиль. Жаль будет его уничтожить.
     - Уничтожить?
     - Для нас это делает Джордж из "Автомагазина Джерри". Сначала мы, конечно, снимем с него все запчасти. Это будет компенсацией за бесполезность старого побитого "Шевроле" Сары Хыоитт.
     - Сары? Вы...
     - Боюсь, что это было неизбежно. Она знала больше, чем ей полагалось.
     - И Бифф.
     - Казнен. - Он улыбнулся. В возможности вот так безнаказанно говорить о совершенных преступлениях он ощутил какую-то новую грань своей власти.
     - Все очень просто, он ведь уже не мог контролировать себя ни в отношении алкоголя, ни наркотиков. Он нарушил Закон, напав на одного из наших, а затем публично вступив в драку с шерифом. Какая жалость. Он ведь был одним из первых, кто принял величие настоящего жертвоприношения. Я восхищался его незамутненным эгоизмом. Ему хотелось заполучить Джейн Рафферти, но на его пути стоял Майк Рафферти. Он убил его.
     - Бифф убил отца Кэма?
     - Блестящий и смелый ход. Думаю, что сначала он ударил Майка так, что тот потерял сознание, а потом с помощью цепей и домкрата навалил на него трактор. Рискованно, безусловно. Но что наша жизнь без риска. И вот он уже рядом, утешает скорбящую вдову.
     Охваченная отвращением, она задвигалась. Ее нога наткнулась на металлический напильник, забытый на полу автомобиля со дня поездки к жилищу Энни. С бьющимся сердцем Клер зажала его ногами.
     - Ваш культ всего лишь предлог для убийства. - Вовсе не предлог. - Он повернул на покрытую грязью дорогу и вынужден был замедлить ход, объезжая кочки. - А образ жизни. Способ брать и владеть. Каждый член нашей группы имеет то, что хочет, то, что ему нужно и даже сверх того. Наши ряды постоянно растут. В маленьких селениях и больших городах. Тридцать лет назад я был жалким призывником в армии. В Калифорнии, где я считал дни, оставшиеся до конца службы, после которой я был обречен продолжать свою скучную безрадостную жизнь. Меня привлекли в секту, поразительную, но совершенно неорганизованную группу людей. Я начал думать над тем, как с должной осторожностью и упорством превратить их религию в процветающее и доходное дело. В конце концов, стоит только взглянуть на богатство и мощь католической церкви. От них и от других подобных им групп я взял то, что мне было нужно, а когда вернулся домой, стал искать сторонников. Тебя не удивляет, с какой легкостью можно завлечь солидных граждан?
     - У меня это вызывает отвращение.
     Атертон хихикнул. - Впрочем, это касается не всех. Я очень рассчитывал на Кэмерона, но он меня разочаровал. Боюсь, что придется от него избавиться.
     Увидев выражение ужаса на ее лице, он рассмеялся. - О, не беспокойся. Сомневаюсь, что здесь нам потребуется насилие. Достаточно будет политического давления, чтобы вытолкнуть его отсюда. Я уже предпринял некоторые шаги, которые уведут его в другом направлении в поисках убийцы Биффа. Мне нечего бояться со стороны Кэмерона. И пока это так, он в достаточной безопасности. Ну вот мы и приехали.
     Дорога теперь поднималась в гору, примерно на милю вверх. Они остановились перед высокими воротами. Атертон мурлыкал под музыку Шопена, пока Мик вылезал из передней машины и, подойдя к воротам, раскрыл их настежь.
     - Вот о чем я как раз подумал, - сказал Атертон, проезжая через ворота. - Тебе уже не придется заняться тем копом. Какая жалость. Мне так хотелось увидеть, что же ты из него сделаешь.
     Клер бесшумно подняла напильник к лодыжкам. - Вы меня здесь убьете?
     - Зачем, конечно же нет. Как дочь Джека, ты имеешь право на особую церемонию. Я даже решил исключить ритуал с сексом. В честь его памяти. - Он остановился перед маленьким приземистым домиком. - До дня солце-стояния мы постараемся устроить тебя здесь как можно удобнее.
     - Мне сейчас будет плохо. - Она неуклюже упала, крепко зажав напильник между играми ног. Когда Мик открыл дверь машины, ее голова вывалилась наружу. - Прошу вас, сейчас меня стошнит.
     - Наклони ей голову между ее колен, - сказал Атертон, открывая автомобильную дверь со своей стороны.
     - Спокойно, Клер. - Мик отстегнул ремень, связывающий ее. - Мне очень жаль, что так получилось. Но мы не можем сделать ничего другого. - Он наклонил ей голову вниз.
     Схватив напильник в руки, она резко вскинула его вверх. Из его груди хлестнула кровь. Он отступил назад, так что ее второй удар лишь слегка задел ему бедро. - Подонок. Ты убил моего отца.
     Когда он, тяжело дыша, упал на колени, она изо всех сил пыталась выбраться из машины. Ее голова раскалывалась от боли, и она свалилась без чувств прямо под ноги Атертона.
     Куда, черт возьми, она подевалась? Кэм уже второй раз за эти полдня обшагал насквозь дом Клер. Ему не хотелось впадать в панику. Может быть, она поехала покататься или навестить знакомых. А может, ей вдруг захотелось отправиться порыться на блошином рынке, как это с ней иногда бывало.
     Но почему она не позвонила?
     Записка, которую он оставил на кухонном столе, заезжая накануне вечером и прождав два часа, так и осталась лежать там. Кровать ее, как и всегда, была смята. Невозможно было понять, спала ли она на ней. Ее сумочка лежала на месте. Но она часто оставляла ее дома, засовывая деньги в карман и мчась к машине, когда спешила.
     Может быть, он был слишком настойчив с ней, когда просил сделать те рисунки, и теперь ей требовалось какое-то время, чтобы побыть в одиночестве?
     Но, черт побери, когда они в последний раз были вместе, все шло отлично. Сидя за кухонным столом, он старался отогнать черные мысли и вспоминал прошлую ночь, проведенную вместе с ней.
     Вот они лежат на ковре в гостиной, их руки и ноги переплетены. Слушают игру Бонни Райта по стерео. Сквозь окна доносится дуновение легкого, почти летнего, ветерка и крик козодоя.
     - Почему ты изменила свое решение? - спросил он ее.
     - Какое решение? - О том чтобы выйти за меня замуж.
     - Я не меняла его. - Перекатившись, она положила руки ему на грудь и оперлась о них подбородком. - Я приняла решение. - Он вспомнил ее улыбку в тот момент. Ее глаза были темно-золотистого цвета, как на старинных портретах. - Мой первый брак был полным провалом. Из-за этого у меня возникло чувство страха. Нет... - Она вздохнула поглубже, как бы собираясь выразиться как можно точнее. - Возникло чувство неуверенности. Я считала, что делаю все правильно, а оказалось, что нет.
     - В таких вещах не бывает виноват только один человек.
     - Да, мы оба совершали ошибки. Самой большой моей ошибкой было то, что я не принимала этого слишком близко к сердцу. Когда все стало рушиться, я просто махнула на все рукой. Замкнулась в себе. После смерти отца это уже стало моей привычкой. Такое, по-существу, элементарное уравнение. Не принимать близко к сердцу-означает не переживать. Но с тобой это не годится.
     - Значит, ты выходишь за меня потому, что я запутал это твое уравнение.
     - Слишком простое объяснение. - Она поцеловала его в шею. - Я так люблю тебя, Кэм. - Он чувствовал прикосновение ее губ к своей коже. - Тебе пора начать заниматься гаражом.
     С тех пор он ее не видел.
     Полный беспокойства, он встал и пошел в ее гараж. Ее инструменты лежали на месте. На верстаке стопки эскизов. На полу повсюду деревянные стружки.
     Если бы она вдруг сейчас подъехала к дому, она бы посмеялась над его беспокойством. И была бы права. Не будь он в таком нервном состоянии, он бы не придал никакого значения тому, что ее не было дома. Но беседа с Моной Шерман не выходила у него из головы. Он был совершенно уверен, что его водили за нос.
     Мона Шерман лгала. Или же, по крайней мере, ложь и правда в ее словах были настолько переплетены, что ему было очень трудно отделить одно от другого. Прежде всего ему надо было доказать, что она лжет, а потом уже выяснить почему.
     Но все это не имело никакого отношения к Клер, убеждал он себя. Клер это не касалось. Он постарается, чтобы это так и оставалось.
     Эрни наблюдал, как Рафферти вернулся к своей машине и уехал. Подобно маленькому ребенку, каким ему сейчас очень хотелось стать, он забрался в постель и накрылся с головой одеялом.
     Когда Клер проснулась, было уже темно. Ей трудно было определить, был ли то день или ночь, так как на всех окнах были плотные ставни. Тупая, ноющая боль отдавалась в голове. Пытаясь пошевелиться, она обнаружила, что ее руки и ноги привязаны к железным прутьям кровати.
     С пересохшим ртом и ничего не видящими от ужаса глазами, она стала изо всех сил рваться из этих пут, пока резкая боль не оказалась невыносимее страха, и она с рыданием уткнулась в пахнущую плесенью подушку.
     Она не знала, сколько времени ей потребовалось, чтобы как-то прийти в себя. Теперь это было неважно. Она ведь была одна. По крайней мере, Атертон не получит удовольствия при виде ее отчаяния.
     Атертон. Исполненный чувства долга мэр Эммитсборо. Друг ее отца. Любящий свою профессию учитель естествознания и верный муж. Именно его голос слышала она много лет назад, голос, выкликавший имена демонов. Именно его руку видела она с занесенным над жертвой ножом.
     "Все эти годы, - думала она. - Все эти годы он тихо исполнял свои обязанности перед городом. И так же тихо разрушал его".
     Доктор Крэмптон. Лучший друг ее отца, заменивший ей его. В полном отчаянии она подумала об Элис. Как Элис сможет пережить это? Как она вообще сможет примириться с этим? Никто, пронеслось у Клер в голове, лучше нее не понимал, что значит потерять отца.
     Чак Гриффитс, Мик Морган, Бифф Стоуки. Сколько их еще?
     Эрни. При мысли о его матери она в тоске закрыла глаза.
     Но у Эрни еще был шанс. Он боялся, и его страх был нормальным, естественным чувством. Может быть, ей все-таки удастся убедить его помочь ей.
     Интересно, убила ли она Мика. Она молилась, чтоы это так и было. Поднявшаяся в ней острая, злобная ненависть как бы прояснила ее сознание. Да, она молила Бога, чтобы ей удалось убить Мика. Атертону непросто будет объяснить смерть помощника шерифа.
     Рыдания прекратились, и вместе с ними, к ее радости, и паника. Она осторожно повернула голову, чтобы осмотреть комнату.
     Она была не больше, чем десять на двенадцать метров и пахла сырой плесенью. Время от времени из углов доносились легкие шорохи, и она старалась не думать, чем они могли быть вызваны.
     Там стоял стол и четыре стула. Вокруг них на полу валялись окурки. Почувствовав непреодолимое желание взять один из окурков и затянуться, она поняла, что ей стало лучше.
     "Отвратительная мысль, но вполне нормальная", - подумала она.
     Как же ей, черт возьми, выбраться отсюда? Извиваясь то в одну сторону, то в другую и постанывая от боли, она обнаружила, что они связали ее так, что у нее даже не было возможности сесть. Запястья у нее уже кровоточили. Ей надо было сделать пи-пи.
     Клер чуть было не разразилась истерическим смехом и заставила себя лежать спокойно и глубоко дышать, чтобы прошел позыв.
     Звук автомобильного мотора снова лишил ее самообладания. Когда открылась дверь и вошел доктор Крэмптон, она изо всех сил звала на помощь.
     - Ты только поранила себя, Клер. - Он подпер дверь камнем, так чтобы впустить в комнату немного солнца и свежего воздуха. Она заморгала от солнечного света. В одной руке у него был медицинский саквояж, а в другой пакет от Макдональда. - Я принес тебе поесть.
     - Как вы можете так поступать? Доктор Крэмптон, вы знаете меня всю жизнь. Я росла вместе с Элис. Вы понимаете, что с ней будет, когда она узнает, что вы наделали? Кто вы есть на самом деле?
     - Моя семья - это моя забота. - Поставив обе сумки на стул, он подтащил его к кровати. Он ненавидел это, презирал. Как только он лишит власти Атертона, они снова вернуться к чистой дороге. Больше не будет ошибок. Не будет непоправимых шагов. - Ты поранилась. - Обследуя ее запястья, он прищелкнул языком. - Так ты получишь инфекцию.
     Это вызвало у нее смех. - Так значит, вы ходите на вызовы в дома к своим жертвам. Поддерживаете наше здоровье для будущих жертвоприношений. Вы настоящий человеколюб.
     - Я врач, - холодно сказал он.
     - Вы убийца.
     Поставив сумки на пол, он сел. - Мои религиозные верования не мешают моей преданности профессии врача.
     - Это не имеет никакого отношения к религии. Вы больной человек, садист. Насилуете, убиваете и получаете от этого удовольствие.
     - Не думаю, что ты поймешь. - Умелым движением он открыл свой саквояж и вынул свежий шприц. - Если бы я был убийцей, я бы убил тебя сейчас, дав слишком большую дозу. - Взгляд его оставался терпеливым, даже добрым. - Ты знаешь, что я не смог бы этого сделать.
     - Я ничего не знаю о вас.
     - Я тот, кем был всегда. - Он взял кусочек ваты, чтобы протереть кожу антисептиком. - Подобно другим я принял путь новых возможностей и отринул так называемую христианскую церковь, основанную на лицемерии и самообмане. - Сняв очки, он поднял шприц, пробуя каплю наркотической жидкости.
     - Не надо. - Ее взгляд уставился на иглу. - Пожалуйста, не надо.
     - Я видел нечто потрясающее, Клер. Верь мне, я знаю, что спасение человека не может основываться на самоотрицании, а, напротив, на поощрении желаний и жизненной энергии. - Он улыбнулся ей, но в его глазах блестел жар, смысл которого она не хотела понимать.
     - После этого ты почувствуешь себя лучше. Поверь мне. А когда ты успокоишься, я перевяжу твои раны и помогу поесть. Я не хочу, чтобы ты испытывала боль или волновалась. Скоро все кончится.
     С криком она стала извиваться, но он взял ее руку и мягко ввел иглу под кожу.
     Время тянулось медленно, как во сне. Ставшая послушной после укола наркотика, она спокойно сидела, пока Крэмптон промывал и перевязывал ей запястья и лодыжки. Когда он накормил ее гамбургером, она даже поблагодарила его, тупо и вежливо улыбнувшись.
     В своем воображении она снова представила себя ребенком, заболевшим гриппом, в своей ночной рубашке с узором из танцующих котят. С кружащейся головой она пошла за ним во двор, куда он вывел ее помочиться. Затем он снова уложил ее в постель и велел уснуть. Клер покорно закрыла глаза. Она не почувствовала, как он снова ее связал.
     Во сне она увидела своего отца. Тот плакал. Сидел за кухонным столом и плакал. И она ничем не могла успокоить его.
     Ей приснился Кэм, то как она занималась с ним любовью на полу кухни, возбужденная желанием и ощущая острую радость. Ее влажное обнаженное тело прильнуло к нему.
     Затем она увидела себя привязанной к доске, ощущающей вместо пылкого чувственного желания лишь холодный страх. И Эрни овладевал ею.
     Она проснулась в холодном поту. Чувствуя подступающую из-за наркотика тошноту, она уткнулась лицом в подушку. Но у нее не было сил даже помолиться.
     - Ее не видели со вчерашнего утра. - Звоня в отделение полиции штата, Кэм растирал лицо рукой. - Ее дом не был заперт, ничего не пропало. Одежда, драгоценности, инструменты, все ее документы на месте. - Он сделал паузу, чтобы затянуться сигаретой, хотя горло и так уже саднило. - Я связался с ее братом и ее друзьями. Никто не получал о ней никаких известий. - Преодолевая чувство тошноты, он начал давать ее описание. - Белая женщина, двадцати восьми лет. Рост сто пятьдесят, вес около ста пятнадцати фунтов. Короткие рыжие волосы, челка. Янтарные глаза. Нет, не карие, янтарные. Шрамов на теле нет. Возможно была за рулем новой модели "Ниссан-300", белого цвета. Нью-йоркский номер ББА-4451.
     Он заставил полицейского на том конце провода повторить все. Когда он повесил трубку, Бад Хьюит уже стоял в дверях. - Полгорода уже занялось поисками. - Чувствуя неловкость, Бад взглянул на кофеварку. - Хочешь кофе?
     Кэм понимал, что его кровь уже и так на девяносто процентов состояла из кофеина. - Нет, спасибо.
     - Позвонил в газеты?
     - Да. Они поместят ее фотографию. - Он снова потер лицо руками. - Чертовщина.
     - Тебе надо немного поспать. Ты занимаешься этим уже больше суток. - Бад засунул руки в карманы. - Я понимаю, что ты чувствуешь.
     Кэм взглянул на него. - Знаю, что понимаешь. Я еще проедусь по округе. Ты посидишь здесь?
     - Конечно. Чертовски неудачно, что Мик заболел. Он бы нам сейчас помог.
     В ответ Кэм лишь кивнул. - Я буду держать связь по радио. - Зазвонил телефон, и он бросился к трубке. Разговор был недолгим. - Пришел ордер на проверку счетов Моны Шерман.
     - Хочешь чтобы я этим занялся?
     - Нет. Мне надо кое-что предпринять. Я позвоню через полчаса.
     Через час он уже колотил в дверь квартиры Моны.
     - Ладно... О, Боже. Да, подожди же минутку. - Полусонная, кутающаяся в тонкий, цветастый халат, она открыла дверь. Она не успела сказать и слова, как Кэм рывком распахнул дверь и с треском закрыл ее за собой.
     - Вот сейчас мы поговорим.
     - Я уже рассказала тебе, что