увствовала, как в горле защипало от слез, но не опустила голову, а глаза остались сухими.
     - Я никогда не была послушной девочкой. И никуда не уйду.
     Он вздохнул с такой веселой безнадежностью, что она вздрогнула.
     - Рокси, ты ставишь меня в такое положение, что я просто вынужден тебя обидеть, - осторожно переставляя хрупкие, точно стеклянные ноги, он приблизился к ней и погладил ее по голове. Он знал, что и пощечина показалась бы ей сейчас менее обидной. - Понимаю, что ты постаралась отлично выглядеть в этой сцене совращения, но... Я и в самом деле польщен, что ты так мной увлеклась.
     - Увлеклась? - прошептала она. По ее злобному взгляду Люк понял, что выбрал правильный путь.
     - Очень мило, и спасибо тебе за это, но мне это совершенно не интересно. Ты не моего типа, малышка, - он небрежно прислонился к тумбочке. - Ты симпатичная, и я не буду утверждать, что за все это время, пока мы работаем вместе, мне не приходили в голову разные интересные фантазии, но давай вернемся на землю.
     - Ты... - от внезапной острой боли она чуть не упала на колени. Он отказывался от нее. - Ты говоришь, что не хочешь меня.
     - Вот именно, - он кивнул и взял с тумбочки сигару. - Я не хочу тебя, Роксана.
     Она чуть было не поверила ему. Его голос был таким мягким, понимающим, так необидно извинявшимся. Его взгляд, ранящий, как бритва, казался веселым и немного удивленным, а на губах играла едва заметная улыбка. Она чуть было не поверила ему. Но увидела, что его руки так крепко сжаты в кулаки, что даже костяшки побелели. Сигара уже была смята и раздавлена.
     Она на несколько мгновений опустила глаза, зная, что ей нужно ровно столько, чтобы в них появился блеск триумфа.
     - Но что ж, хорошо, Люк. Я попрошу только об одном...
     Он спокойно вдохнул, наслаждаясь облегчением. Не волнуйся, Рокс. Я никому ничего не скажу.
     - Не в этом дело, - она вздернула голову, и безграничная власть ее красоты стерла облегченную улыбку с его лица. - Вот, о чем я должна тебя попросить - докажи это!
     Она выпрямилась и развязала пояс платья.
     - Прекрати! - он выронил раздавленную сигару и попятился. - О Боже, Роксана, ты думаешь, что ты делаешь?
     - Просто показываю то, чего ты не хочешь, как сам сейчас заявил, - не сводя с него взгляда, она спустила плечики, и матовый шелк мягко соскользнул на пол. Под ним оказалась тонкая шелковая рубашка того же нежного цвета слоновой кости, украшенная кружевом. Он пытался дышать спокойнее; но с ее плеча соблазнительно упала тонкая бретелька. - Если ты говоришь правду, то тогда, что в этом особенного? Или?..
     - Оденься, - его голос звучал теперь сипло, как у пьяного. - Убирайся отсюда. Неужели у тебя нет гордости?
     - Ой, этого добра у меня сколько угодно, - и гордость Роксаны была отомщена: в глазах Люка она ясно читала беспомощное желание. - Кажется, чего мне сейчас не хватает, так это стыда, - она шагнула к нему в шелесте шелка. - Сейчас, - шептала она, обвивая его шею руками, - у меня, кажется, не осталось ни капли стыда, - потянувшись вверх, она легонько укусила его за нижнюю губу. Он застонал, а Роксана тихо засмеялась:
     - Ну-ка, скажи еще раз, что тебе это совершенно не интересно, - она приоткрыла свои трепещущие губы, прижавшись к его рту. - Скажи еще раз.
     - Черт тебя побери. Рокс, - он вновь запустил руки в ее волосы и сжал кулаки. - Этого ты хочешь? - он бросил ее в сторону, так, что она ударилась о тумбочку, и жадно впился в ее рот. - Ты хочешь увидеть, что я могу с тобой сделать, что я могу тебя заставить делать? - часть его все еще надеялась выжить, отказаться, оттолкнуть ее прочь. - Ты хочешь, чтобы тобой попользовались и бросили?
     Она запрокинула голову.
     - Попробуй!
     Он выругался, он бранил и ее, и себя всякий раз, когда отрывал губы от ее губ. В нем бушевала ярость, даже когда он потянул ее к кровати, и они вместе рухнули на покрывало. Без любви, без нежности он мял ее тело руками, разрывая шелк, раня плоть и ненавидя сам себя за дрожь возбуждения, которая пронизывала его тело при каждом ее стоне или всхлипе.
     Теперь они оба попадут в ад, мелькнуло у него в голове. Но сперва, Господи, их ждала быстрая, горячая гонка через рай.
     Сквозь путы желаний и страхов она почувствовала его злость. И его страстность. Он солгал, подумала она, вскрикнув, когда его рот жадно стиснул ее грудь.
     О, как же он солгал!
     Она запустила пальцы в его волосы. Ее била дрожь. Только это была правда, этот отчаянный, захватывающий вихрь ощущений был правдой. Все остальное - иллюзии, притворство, обманы...
     Он поднял голову и посмотрел в ее глаза, чувствуя себя бездыханным и избитым. Но каким-то образом весь его гнев исчез, словно фокусник в клубе дыма.
     Под ним дрожало ее тело, точно готовая к гонке безукоризненная машина. Он мог управлять ею, это-то он понимал, но боялся, ужасно боялся, что не справится, и они сорвутся в пропасть, разобьются, сгорят.
     Понимая, что пропал, он тихо прижался лбом к ее лбу.
     - Рокс, - прошептал он, нежно поглаживая ее плечи.
     Без тени сомнения она крепко обняла его.
     - Слушай, Каллахан: если ты сейчас остановишься, то мне придется тебя убить.
     Люк засмеялся, но смех не снял напряжения, распиравшего его изнутри.
     - Рокси, сейчас я смог бы остановиться, только если бы уже был мертв! - он поднял голову, и она увидела на его лице знакомое выражение сосредоточенности, как перед сложным фокусом или опасным номером. - Мы перешли черту, Роксана. Я не отпущу тебя сегодня.
     На ее губах медленно расцвела улыбка.
     - Слава Богу.
     Он покачал головой.
     - Ты лучше бы помолилась, - предупредил он ее и наклонил голову для поцелуя.

19

     Наконец-то. Это была последняя связная мысль, промелькнувшая в мозгу Роксаны, когда горячие раскрытые губы Люка прижались к ее губам. Наконец-то.
     Другая женщина могла бы захотеть ласковых слов, осторожных движений, нежных уговоров. Но Роксане все это было не нужно. Любое ее потайное желание, любая выдуманная фантазия - все становилось правдой под его дикими, властными, требовательными руками и губами.
     Она преподнесла ему самый желанный и редкий подарок, который женщина может сделать мужчине. Она полностью отдалась на его волю.
     В этом была ее сила и ее трумф.
     Все желания, лукаво пронизавшие ее душу, в один миг выросли и расцвели, как пышные маки. Но вместе с ними выросли и страхи, причинявшие теперь такую сильную боль, что Роксана содрогалась от нее. Она никогда не знала, и даже в самых смелых фантазиях не могла представить, что будет чувствовать себя такой... такой...
     Беспомощной и всесильной. Сумасшедшей и здравомыслящей.
     Она опять засмеялась от этого полного упоения, от этой безрассудной, отчаянной гонки по американским горкам, устремляясь вверх, ныряя вниз на внезапных поворотах, молнией пролетая по темным, темным туннелям тайных желаний. Она прильнула к нему, но не за поддержкой, а чтобы убедиться, что он - рядом с ней в этой ужасной скачке.
     Каждый вздох, каждый стон лишь усиливал его жажду. Под ним была Роксана, ее гибкое, подвижное тело дрожало от его прикосновений, ее жадный рот впивался в его, ее запах гнал остатки сознания из его мозга.
     Ему не нужно было больше думать - да он и не смог бы больше думать. Позднее он вспомнит рассказ Макса о том, как животные ведут себя при случке. Но сейчас Люк был одним только гигантским желанием - взять то, чего так яростно хотело его тело.
     В каюте все еще ярко горел свет, совсем не подходяще для любовников. Они забыли снять с постели покрывало, и оно казалось жестким и узловатым для голой кожи. Узкая кровать покачивалась от движения корабля. Но, изогнувшись, Роксана прижалась к Люку, и ничего больше не было в мире, кроме нее, и она так дерзко себя предлагала...
     Ему хотелось большего, ему надо было большего, и он сорвал оставшиеся лохмотья ее рубашки, чтобы обнажить ее тело все целиком.
     Нетерпеливая, спешащая, его рука метнулась вниз, и он нащупал пальцами горячее, влажное, ждущее. И одним грубым ударом он отшвырнул ее в первый, неистовый оргазм.
     Она почувствовала, что ее тело разрывается пополам так же легко, как шелковая рубашка. Оно дернулось, изогнулось в конвульсиях и взорвалось до того, как ее ум успел понять, что же произошло. Едва эта волна отхлынула, оставив Роксану ослепленной и потрясенной, как он опять грубо толкнул ее обратно, жадно терзая влажную, трепещущую плоть.
     Она хотела крикнуть ему: подожди, дай мне прийти в себя и отдышаться. Но он уже безжалостно тащил ее дальше, и вместо воздуха рыдания бились у нее в легких, а прийти в себя было невозможно.
     Как голодный зверь, он жадно наслаждался ее грудями: кусал, целовал, щекотал языком - и в ответ глубокое саднящее чувство пронзило ее тело так, что оно затрепетало все, до мозга костей.
     - Пожалуйста, - ее руки искали точку опоры, пальцы сжимали измятое покрывало. - Пожалуйста, - не стыдясь, опять повторила она вместе со стоном.
     Тяжело дыша, он содрал со своих бедер ненужные плавки. Кровь стучала у него в голове, безжалостно колотилась в чреслах. Дрожа, как жеребец, он наклонился к ней, обхватил ее бедра, приподнял и бросился в глубину.
     Она закричала, изогнувшись дугой, когда острая боль разорвала ей все внутри, до самой окровавленной плоти, как жар разрывает лед. Ее бедра инстинктивно отдернулись, чтобы избежать боли, а у него вырвался стон.
     - О Боже, Роксана, - на лбу у Люка выступили капли пота, он изо всех сил сдерживался, чтобы больше не шевелиться и не сделать ей опять больно. - О Господи!
     Девственница. Он покачал головой в отчаянной попытке прийти в себя, а тело его вибрировало на лезвии бритвы, между разочарованием и завершением. Она была девственницей, а он въехал в нее, как грузовик с пьяным шофером.
     - Извини. Извини меня, малышка, - бессмысленные и бесполезные слова, подумал, он, глядя, как по ее щекам скатываются первые слезинки. Он уперся руками, напряг мышцы и вышел из нее так осторожно, как только смог. - Я больше не сделаю тебе больно.
     Ее дыхание судорожно вырывалось из приоткрытых губ. Боль еще была, жгучая боль, и другая - глубокая, саднящая, затихающая. Но где-то за ними были еще не достигнутые восторг и упоение. Почувствовав, что он отстраняется, она инстинктивно выгнула бедра.
     - Не двигайся, - у него внутри все сжалось в скользящие узлы, когда она потянула его обратно, к себе. - Ради Бога, не... - он чуть не сходил с ума от струившегося по жилам наслаждения. - Я сейчас остановлюсь.
     Она распахнула глаза и уставилась на него.
     - К черту ты остановишься! - сжавшись перед следующей вспышкой боли, Роксана схватила его за бедра. Ей показалось, что он выругался. Но она уже ни в чем не могла быть уверена. Потому что боли не было совсем, а только бесконечное, разрывающее, упоительное наслаждение. И Роксана бросилась в него, чувствуя, как дрожит и вибрирует ее тело, и не осталось в мире ничего, кроме дикого восторга, что она обрела своего самца.
     Он не смог устоять. Его тело предало его волю, и он был благодарен за это Богу. Он спрятал лицо в ее волосы и позволил ей овладеть своим телом.
     Сейчас она казалась сама себе хрупкой, словно стеклянной. Она боялась двигаться из страха, что разлетится на тысячи сверкающих осколков. Так вот что воспевали поэты, подумала она. Ее губы лукаво изогнулись. Конечно, это здорово, но Роксана сомневалась, что она лично стала бы сочинять сонеты об этом событии.
     Хотя... Она вздохнула и осмелилась погладить Люка по спине. Как это прекрасно - лежать и чувствовать, как быстро и тяжело колотится сердце ее любовника рядом с ее собственным сердцем. Она была бы счастлива остаться вот так, рядом с ним, на долгие дни...
     Но вот он пошевелился. Роксана поморщилась от скрипа кровати. Ей все еще было немного больно там, где он вошел в нее. Не желая потерять это теплое ощущение близости, она прильнула к нему, когда он перевернулся на спину.
     Нет таких слов, чтобы точно передать, какая же он дрянь, думал тем временем Люк, глядя в потолок. Он взял ее, как животное, без ласки, без утонченности. Люк закрыл глаза. Если он сам не подохнет от чувства вины, то его убьет Макс.
     Пока же ему надо было кое-что сделать, чтобы исправить то, что он так необдуманно разрушил.
     - Рокс.
     - Мммм...
     - Это я виноват.
     В полудреме, она поудобнее устроила свою голову у него на плече.
     - Угу.
     - Я не хочу, чтобы ты переживала или чувствовала себя виноватой.
     - Из-за чего?
     - Из-за этого, - в его голосе зазвенело раздражение. Какого черта она разговаривает так сонно, так обольстительно, так удовлетворенно? - Это была ошибка, но она не должна все разрушить.
     Роксана открыла один глаз, затем другой. Улыбка,. игравшая на ее губах, сменилась хмурой гримасой.
     - Ошибка? Ты мне говоришь, что то, что только что здесь произошло, было ошибкой?
     - Да, конечно, - он скатился с кровати в поисках плавок, пока тело не вынудило его повторить эту ошибку. - По дюжине разных причин, - он посмотрел на нее и сжал зубы. Теперь она сидела прямо, ее взъерошенные волосы ниспадали на плечи, соблазнительно завиваясь над грудью. Но пятно крови на измятом покрывале тотчас же вышибло из него вновь появившееся желание.
     - В самом деле? - нежное, мечтательное чувство испарилось. Если бы Люк не был так занят тем, что проклинал себя и свою грубость, то он увидел бы в ее глазах воинственный огонь. - Ну, расскажи мне хотя бы о нескольких таких причинах.
     - Ради Бога, ты же практически моя сестра!
     - А, - она скрестила руки на груди и распрямила плечи. Теперь Роксана выглядела довольно-таки сурово, если не учитывать того, что она была полностью обнажена. - Думаю, главное слово здесь практически. Мы не кровные родственники, Каллахан.
     - Макс подобрал меня, - чтобы помочь себе побороть искушение, Люк выдернул ящик тумбочки и нашел там майку. Он швырнул ее Роксане. - Он дал мне дом, семью, жизнь. Я все это предал.
     - Дерьмо, - она отшвырнула майку обратно. - Да, он подобрал тебя и дал тебе дом. Но то, что произошло здесь, было между нами, и только между нами. Это не имеет никакого отношения ни к Максу, ни к предательству!
     - Он доверял мне, - нахмурившись, Люк шагнул ближе и попытался натянуть майку Роксане на голову. Она оттолкнула его руки и вскочила на ноги.
     - Ты думаешь, что Макс обидится или разозлится из-за того, что мы хотим друг друга? - в ярости она содрала майку со своих плеч и бросила на пол. - Ты мне не брат, черт тебя побери, и если ты будешь стоять здесь и говорить, что еще несколько минут назад думал обо мне, как о сестре, то ты просто чертов врун!
     - Нет, я не думал о тебе, как о сестре, - он схватил ее за плечи и сильно встряхнул. - Я вообще не думал, это и плохо. Я хотел тебя. Я уже много лет хочу тебя. Это желание жрет меня изнутри.
     Она откинула голову. Это был вызывающий жест, но в глубине ее глаз появился мягкий, теплый огонек. Много - лет. Он хотел ее уже много лет.
     - Значит, ты играл со мной, кидая то в жар, то в холод, еще с тех пор, когда мне было шестнадцать? И все потому, что ты хотел меня, но в твоем крошечном мозгу засела мысль, что это будет - как бы выразиться? - эмоциональный инцест?
     Он открыл было рот, но потом вновь закрыл. Почему же внезапно это прозвучало так смешно и нелепо?
     - Почти что.
     Он не знал, какого ответа ждать от нее, но уж только не смеха. Роксана хохотала так, что у нее на глазах даже выступили слезы. Держась за живот, она присела на край кровати.
     - Ох, ну ты дурак!
     Теперь уже гордость Люка была уязвлена. Черт его подери, если он позволит, чтобы обнаженная и хохочущая над ним женщина возбуждала его так, что он готов был зарыдать и упасть перед ней на колени.
     - Не вижу ничего смешного.
     - Ты что, издеваешься? С ума сойти, - она убрала волосы с лица и лучезарно улыбнулась ему. - Но это ужасно мило. Так ты заботишься о моей чести, Люк?
     - Заткнись.
     Она только вздернула подбородок и вытерла с глаз выступившие от смеха слезы.
     - Подумай сам, Каллахан. Подумай об этом серьезно хотя бы одну минуту. Ты стоишь здесь и мучаешься от вины, что занимался любовью с женщиной, которая предприняла все, что могла, чтобы тебя соблазнить, с женщиной, которую ты знал большую часть своей жизни и которая никаким - я повторяю, никаким образом не является тебе родственницей. С одинокой и совершеннолетней женщиной. Тебе не кажется, что это забавно?
     Он засунул руки в карманы и нахмурился.
     - Не особенно.
     - Ты потерял свое чувство юмора? - она встала и обняла его. Ее обнаженные соски коснулись его груди, и она с удовлетворением почувствовала, как его мышцы дрогнули. Но он не обнял ее в ответ. - Думаю, что если ты действительно убежден в том, что говоришь, то мне придется каждый раз соблазнять тебя заново. Именно это я и собираюсь сейчас сделать, - она легонько куснула его в губы и улыбнулась, почувствовав, как они послушно приоткрылись. - Но кажется, ты не против.
     - Отстань, - но в его голосе не чувствовалось убежденности. - Даже если в этом тебе и удалось меня сбить, то есть еще и другое.
     - Хорошо, - она легонько погладила пальцами его по спине, одновременно целуя в шею. - Что же другое?
     - Черт побери, ты была девственницей, - он схватил ее за руки и рывком отодвинул от себя, спасаясь от поцелуев.
     - Тебя это огорчило? - она на мгновение надула  губки, задумавшись над его словами. - Я всегда думала, что наоборот, мужчинам это правится. Ну, знаешь, синдром "Звездного пути".
     - Что?
     - Смело отправиться туда, где до этого еще никого не было.
     Он подавил смешок.
     - О Боже. - Люку внезапно захотелось пива - хорошо бы целую прохладную упаковку из шести банок пива - но за неимением такового он утешился бутылкой теплой минеральной воды. - Послушай, Роксана, дело в том, что я не правильно это сделал.
     - Не правильно? - она удивленно наклонила голову. - Я не могу даже представить, что для этого существуют разные способы.
     Он чуть не подавился и отставил бутылку в сторону. Не просто девственница. Господи, помоги мне - но еще и сама невинность. Невозможно - но, в те же время...
     - Черт побери, а у всех этих мальчиков из колледжей что, что-то было не в порядке? Они что же, не знали, что с тобой делать?
     - Думаю, они знали - если бы я захотела, - Роксана опять улыбнулась, уверенная в своей власти. Когда она заговорила вновь, ее голос звучал на удивление мягко:
     - Я хотела, чтобы ты был первым, - она увидела желание в его глазах и шагнула ближе. - Я хотела только тебя.
     Никто и ничто в жизни не смогло бы взволновать его сильнее. Он нежно погладил рукой ее волосы.
     - Я сделал тебе больно. Если ты останешься со мной, то, возможно, я опять причиню тебе боль. Я говорил о том кошмаре, который живет внутри меня. Это все правда. Есть вещи, о которых ты не знаешь. Если бы ты знала...
     - Я знаю, - ее рука скользнула ему за спину, пальцы пробежали по старым шрамам. - Я знаю уже много лет, с того дня, как ты все рассказал Максу. Я тогда подслушала вас и плакала за тебя. Постой, - она крепче прижалась к Люку, не давая ему отвернуться. - Неужели ты думаешь, что я буду меньше любить тебя оттого, что над тобой издевались, когда ты был еще ребенком?
     - Мне не нужна жалость, - жестко произнес он.
     - А я тебя и не жалею, - она откинула голову, глядя на него темными и горящими глазами. - Но понимание - это тебе придется принять. Это понимание ты можешь получить от той, которая знала и любила тебя всю свою жизнь.
     Словно обессилев, он прижался лбом к ее лбу.
     - Я не знаю, что и сказать тебе...
     - Ничего не говори. Просто будь со мной.
     У нее было слишком мало времени, чтобы насладиться чувством пробуждения в объятиях Люка, и совсем ни минуты, чтобы лениво поваляться вместе в постели. На одно мгновение Роксана прижалась к нему покрепче, слушая объявление по внутренней радиосети о порядке вы