Он осторожно заметил через какое-то время, что сейчас неплохо бы совершить прогулку на автомобиле или даже пешком, по полям и долам, но предложение повисло в воздухе, а вернее, потонуло в щебетанье его сестер о последней моде и фасонах.
     Выждав еще некоторый срок и улучив минуту, он внес новое предложение - пойти в паб, откуда надеялся утащить Шаннон снова на прогулку в поля, но тут его приемный отец, мистер Бреннан, завел с ним долгий разговор о жатке-молотилке и прочих механизмах.
     Когда же зашло солнце и луна робко протиснулась на край неба, он обнаружил себя крепко втянутым в игру в прятки с младшими детьми, в то время как Шаннон и старшая из его племянниц погрузились в серьезнейшую беседу об американской музыке.
     Облегчение для него пришло, лишь когда детей начали укладывать в постель. Проявив незаурядную смелость и быстроту, он подошел к Шаннон и со словами: "Пошли, надо поставить чайник!" - схватил ее за руку и вытащил из комнаты. Однако на кухне не задержался, а вывел Шаннон через заднюю дверь во двор.
     - А чайник? - только и успела проговорить она в некотором недоумении.
     - К чертям чайник!
     Он схватил ее в объятия и начал целовать так, как будто от этого зависела, самое малое, жизнь.
     - Никогда раньше не думал, что у нас в семье столько народу, - сказал он, с трудом переводя дыхание.
     - Двадцать три, - сообщила Шаннон, снова целуя его. - С тобой двадцать четыре. Я специально считала.
     - И один из этих двадцати трех может в любую минуту увидеть нас тут, - проговорил он с усмешкой. - Отойдем подальше. Скроемся от них.
     Он потащил ее мимо огороженного выгула для лошадей, через пастбище, вверх по склону. Она смеялась, задыхалась, но шла, почти бежала за ним.
     - Сумасшедший, - смеялась Шаннон. - Да остановись же! Они не станут нас разыскивать с собаками.
     - Потому что нет собак, а то бы могли. - Он замедлил шаг. - Я так хотел видеть тебя одну. Ты не против?
     - Нет. Я тоже хотела. Поговорить с тобой... Твоя мать сказала...
     - Обещаю, поговорим о чем хочешь. Только сначала позволь сделать то, что не давало мне покоя весь сегодняшний день и весь вечер, даже когда я играл и бесился с невинными детьми.
     Она не могла не улыбнуться его словам, горячая волна желания захлестнула и ее. Но она упрямо повторила:
     - Сначала поговорим. Это очень важно. Мы оба должны понять, что с нами и где мы находимся, прежде чем идти дальше.
     - Что касается меня, дорогая, я хорошо знаю, где нахожусь и куда хочу идти. Мне не нужен компас.
     - Я не говорю с точки зрения географии, - сказала она, не без труда подбирая слова, и неожиданно для себя самой добавила:
     - С Мегги ведь у тебя не было ничего такого в этом роде, однако...
     Такой реакции она не ожидала: он громко рассмеялся. Потом сдержал себя и как бы в раздумье проговорил:
     - Что ж, если уж ты начала об этом...
     Они были опять возле каменного круга. Мерфи завел Шаннон за серые глыбы и, напрочь позабыв о словах, попытался снять с нее куртку. Но она отбросила его руки.
     - "Если уж я начала об этом"... - повторила она его слова.
     - О чем? А, да... - Он продолжал, несмотря на ее противодействие, расстегивать на ней одежду. - Это было так давно. Мне было лет пятнадцать. Мы целовались с ней. Кажется, два, нет, целых три раза. Погоди, дай вспомнить. И с Бри тоже. Но всего один раз. С сомкнутыми губами. А потом рассмеялись, и тут был конец романа. А почему ты вдруг спросила? - Он заглянул в ее зеленоватые глаза. - Понимаю. Можешь не беспокоиться, у меня не было с твоими единокровными сестрами ничего недозволенного. Ничего.
     Внезапно у него пересохло во рту. Под расстегнутой блузкой, под тонким черным бельем он увидел белые холмики ее грудей.
     - Хочу видеть остальное, - пробормотал он, делая все, чтобы осуществить свое намерение.
     Она честно хотела поговорить с ним, особенно после беседы с его матерью. Весь вечер, сидя у него в доме, думала об этом, искала самые подходящие, разумные слова. Но здравый смысл был бессилен против зова плоти. Страсть победила, отодвинула разум куда-то назад, на задворки.
     - Я хотел тебя сегодня во время мессы, - продолжал говорить он. - бог меня накажет за это, наверное. Но я думал только о том, как буду с тобой.
     - Он накажет нас обоих, - с глухим смехом сказала она.
     - Хорошо. Только пускай потом, после. - Он уже обнажил ее до пояса. - Ты богиня, хранящая это поле. Волшебница, которая пришла из прошлого. Ты была здесь всегда.
     От его бормотания ей было страшновато до дрожи, но приятно.
     - Я обыкновенная женщина, Мерфи, которая стоит тут под луной и безумно хочет тебя. - Она прижалась к нему всем телом. - Покажи мне, как... Как ты будешь со мной. - Ее пальцы впились ему в спину. - Делай что хочешь. И еще больше.
     Он чувствовал, что готов поглотить ее целиком - всю как есть, живую, и потом выть на луну, словно безумный волк.
     Его руки, губы блуждали по всему ее телу; звуки, вырывавшиеся из ее горла, становились все более громкими и неистовыми, похожими на стоны, а он, словно перейдя какую-то невидимую границу, погрузился в пучину ничего не видящей и не слышащей страсти и не ощущал ничего, кроме нее.
     Постепенно и ее руки, губы делались более настойчивыми, она не только отдавалась, но и брала.
     Они опустились на оставшиеся здесь с прошлой ночи одеяла.
     Тучи то набегали на лунный диск, то открывали его, и лицо Шаннон попеременно светлело или обволакивалось смутной дымкой, которая делала его еще более странным и загадочным.
     Они принялись медленно раскачиваться - словно в вальсе. Потом все быстрей, быстрей. Кровь закипела в их жилах, голова шла кругом; казалось, вот-вот должен произойти взрыв, который разорвет их на части. И он грянул.
     Мерфи увидел, как Шаннон воздела руки к небесам - словно язычница, призывающая их на помощь, а также в свидетели своего торжества, своей победы. И он почувствовал необходимость ответить и заговорил, забормотал что-то на языке предков - на гаэльском. (Язык ирландских и шотландских кельтов.)
     Она спала - долго ли, не знала, - а когда проснулась, почувствовала, что волнение улеглось, сердце билось тихо и ровно. Ей было тепло и уютно, его руки грели ей грудь, и прикосновения эти были сейчас робкими и нежными, говорящими уже не о страсти, но о поклонении.
     - Дорогая, - шепнул он, - сегодня нам нельзя тут спать.
     - Спать? - переспросила она. - Зачем же спать, если можно...
     Ее рука, скользнувшая по его животу вниз, ощутила, как у него в теле растет напряжение.
     - Я хочу сказать, что скоро пойдет дождь, - пробормотал он, зарываясь лицом в ее волосы. Она открыла глаза.
     - Правда? Ты не обманываешь? Который час?
     - Я потерял счет времени, дорогая. Она взглянула на свою руку.
     - А где мои часы?
     - Ты пришла без них.
     - В самом деле?
     Странно. Она никогда не выходит без часов. Неужели она тоже начала терять счет времени?
     - Нам не нужны часы, чтобы понять: пора под крышу. - С сожалением Мерфи свернул одеяло. Со вздохом Шаннон стала одеваться.
     - У тебя прекрасное белье, - сказал он. - Я не могу спокойно смотреть.
     - На белье?
     - На то, что под ним.
     - В Дублине постараюсь купить такое же.
     - Ты едешь в Дублин?
     - Да, во вторник. - Она закончила одеваться, протянула руку, он помог ей встать. - Сама не понимаю, как это вышло. Я еду с Роганом.
     - Значит, ты подписала контракт? - Мерфи поднял и сложил второе одеяло.
     - Нет еще. Даже не прочитала его толком. Но на среду он пригласил какого-то знакомого фотографа, чтобы сделать мои снимки для рекламы. А я должна составить список картин и рисунков, которые остались в Нью-Йорке. Он хочет забрать их оттуда и устроить здесь мою выставку. К осени.
     - Вот здорово! Что ж ты не сказала раньше? - Обрадовавшись за Шаннон, Мерфи приподнял ее и поцеловал. - Поздравляю! Это нужно отметить!
     - Если мы снова будем отмечать, как только что, у нас не останется времени на разговоры. Он засмеялся и снова поцеловал ее.
     - Я буду скучать, когда ты уедешь в Дублин, - Мерфи потерся щекой о ее волосы. - Это надолго?
     - Роган сказал, мы вернемся в четверг или в пятницу. Мерфи, я действительно хочу серьезно поговорить с тобой. Я не забыла.
     Они были уже недалеко от гостиницы Брианны, когда начал накрапывать дождь.
     - Нам необходимо поговорить, - с нажимом повторила она.
     - Я помню об этом. Но сейчас уже поздно.
     - А тогда было рано? Мерфи, не хитри, пожалуйста! Давай зайдем к Брианне.
     - Там мы не сможем побыть одни, - возразил он. - Кроме того, меня ждут мои двадцать три родственника. Они сегодня уже не уедут.
     - Что-то вчера они тебя не очень ждали!
     - Вчера было сейли. Спокойной ночи, дорогая. И помни, я тебя очень люблю.
     - Спокойной ночи, Мистер Хитрец!
     Во вторник утром Шаннон быстро уложилась и была готова к отъезду задолго до появления Рогана. Дожидаясь его, она не переставала думать о том, во что сама себя впутала. И не только с Роганом. Собственно, она поняла это уже вскоре после приезда в Ирландию. Новые родственники, Мерфи. Теперь еще отношения с Роганом, которые грозят превратиться в дело всей ее жизни, и что тогда? Прощай накатанная уже дорога рекламного бизнеса, где она имеет какое-то имя и определенный вес и ожидает большего.
     Как бы то ни было, пришла она наконец к мудрому выводу, а провести несколько дней в Дублине не так уж плохо. Она уже несколько недель не видела нормального большого города.
     - Ты не забыла зонт? - обеспокоенно спросила Брианна, увидев выставленную к дверям сумку Шаннон. - А еще одну куртку? Если погода изменится.
     - Все в порядке, босс.
     Брианна, смутившись, поудобней перехватила малютку Кейлу, которую держала на руках.
     - Мегги тоже не любит, когда я суечусь и беспокоюсь, все ли уложила. Но выражает это гораздо эмоциональнее, чем ты. Зато Грей без меня никуда. А, вот и Роган! Счастливого пути, Шаннон. У них прекрасный дом в Дублине, а повар - просто блеск!
     - То же самое он говорит о тебе, Брианна. - Роган взял сумку Шаннон, стал укладывать в багажник. - До свидания, дорогая, привет Грею, и ведите себя здесь хорошо.
     Мегги, сидевшая в машине вместе с Лайамом, помахала сестре рукой.
     - Не забывай принимать витамины, - напутствовала ее Брианна. - Счастливого полета.
     Путь до аэропорта под свинцовым небом и непрекращающимся дождем был недолгим. По дороге Шаннон вспоминала о своем недавнем прибытии в этот аэропорт. Тогда она была как сплошной комок нервов и наполнена уже заранее чувством неприятия, даже недоброжелательностью к своей предполагаемой родне, как если бы та была виновата в том, что ей открыла мать перед смертью. Сейчас о тех чувствах не могло быть и речи - они напрочь исчезли, но напряжение осталось.
     В аэропорту они избежали обычной сутолоки, потому что были препровождены к небольшому служебному самолету, принадлежавшему Галерейной Компании Рогана.
     Лайам сразу потянулся к иллюминатору, Мегги откинулась на спинку сиденья, мечтая о чае и о том, чтобы скорее прошла навалившаяся на нее тошнота и слабость. Вторую свою беременность она переносила намного тяжелее, чем первую.
     - Вы говорили, что много путешествовали с родителями, - заговорил Роган, обращаясь к Шаннон.
     - Да, отец почему-то очень любил частые переезды. - Шаннон пожала плечами. - Моим самым первым, хорошо запомнившимся впечатлением был аэропорт в Риме. Жуткий шум, толкотня и яркие краски. Мне было около пяти лет.
     Самолет тронулся с места, Лайам завизжал от восторга.
     - Он больше всего любит, когда мы еще катим по земле, - нежно глядя на сына, сказала Мегги. - И когда взлетаем тоже. А потом ему делается скучно.
     Господи, скорее бы уж взлететь, что ли! Может, тогда пройдет эта ужасная дурнота.
     - Я тоже люблю взлет. - Шаннон прижалась лицом к щеке Лайама и вместе с ним следила за удаляющейся, рвущейся из-под самолета землей. - Теперь мы уже как птицы. Смотри! Сейчас начнем чирикать!
     - Птички! Птички! - радостно завопил Лайам. - Чик-чирик! До свидания,
     "Да, - мысленно вздохнула Шаннон, - до свидания, Мерфи. Ты остался там, где мы провели две ночи. Две такие ночи! Впрочем, вторая была, увы, короткой. Ужасно короткой".
     А время наступает на пятки, продолжала она размышлять. Оно бежит, мчится и заставляет принимать решения. И скоро, очень скоро наступит час, когда она тоже будет сидеть в самолете, но в другом - огромном, путь которого прямо в противоположную сторону: не на восток, а на запад. В Нью-Йорк.
     - Черт! - услышала он возглас Мегги и увидела, как та, отшвырнув ремень безопасности, вскочила с места и опрометью ринулась по проходу. Дверь в туалет с силой захлопнулась за ней.
     - Черт! - без усилия повторил Лайам.
     - Она плохо переносит полет? - удивленно спросила Шаннон у Рогана.
     - Она плохо переносит эту беременность. Особенно по утрам. С Лайамом у нее было лучше. - Роган озабоченно оглянулся на закрытую дверь.
     - Наверное, раз на раз не приходится.
     - Это мы и видим теперь, - проворчал Роган. - Приготовлю ей чай.
     - Сидите, я сама. Не беспокойтесь, - Шаннон успокаивающе положила руку ему на плечо, отстегнула ремень и быстро встала.
     - Она любит очень крепкий! Чай и все остальное вон там, на полках.
     - Я справлюсь.
     Шаннон выбрала из нескольких сортов чая ромашковый, считая, что он подойдет больше других при нынешнем состоянии Мегги, и, когда та появилась в проходе, поднесла ей чашку с горячим напитком.
     - Лучше?
     - Да, на сегодня, надеюсь, представление окончено, - мрачно сказала Мегги. Она выглядела как воин, только что выигравший еще один кровавый поединок.
     - Какая ты бледная.
     - Это лучше, чем зеленая.
     - Как мне жаль тебя, Маргарет Мэри, - пробормотал Роган, обнимая ее. - Пей чай.
     - Ему жаль, - проворчала Мегги. - А кто виноват в моем состоянии, ты случайно не знаешь?
     - Кажется, я знаком с этим человеком. И лично мне он нравится.
     - Мне вообще-то тоже. Лайам! - Мегги отобрала у него цветной мелок. - Рисовать надо в альбоме, который тебе дали, а не на стенке самолета. И еще запомни: мел не для еды. Может, судьба наградит меня за то, что второй ребенок достается труднее, и он не будет такой бедокур, как этот?
     В подтверждение ее слов Лайам кинул альбом на пол и издал крик, почти заглушивший гул самолета.
     - Хочешь, чтобы наш второй был совсем паинькой? - Роган погладил сына по голове.
     - Ни за что на свете! - решительно сказала Мегги.
     Брианна оказалась права: дом Рогана в Дублине был великолепен. Во-первых, он весь утопал в зелени - кустов, деревьев и травы. Во-вторых, прекрасно обставлен под старину и весь сверкал - полы, светильники, стены и потолки. Так, во всяком случае, казалось Шаннон.
     В ее комнате стояла огромная кровать с четырьмя столбиками по краям, но без балдахина, и столик, вышедший из-под рук самого Чиппендейла. (Томас Чиппендейл - знаменитый английский мебельный мастер XVIII века.)
     Пока она находилась в ванной, служанка разобрала ее вещи и туалетные принадлежности. К этому Шаннон не была приучена.
     Мегги она обнаружила, когда спустилась вниз, в главной гостиной.
     - Сейчас принесут поесть, - сказала та. - Я проголодалась после всего, что было со мной. А ты?
     - Немного. Рада, что тебе лучше. Боже мой!
     Восклицание относилось к тому, что Шаннон увидела в одном из углов комнаты. Зачарованная, она подошла ближе, провела пальцами по стеклу. Произведение представляло собой нечто величественное, даже сверхъестественное, и в то же время вполне воспринимаемое разумом: непостижимое и понятное; непорочное и эротическое, состоящее как бы из человеческих жил и черт. Она могла почти различить мужчину и женщину, слившихся воедино в абсолютном удовлетворении своих желаний.
     Шаннон так долго стояла возле этой композиции, что Мегги, не выдержав, подала голос:
     - Тебе нравится?
     - Невероятно! Удивительная вещь!
     - Я назвала ее "Капитуляция".
     - Да, пожалуй. Конечно. И ты сделала ее там, у себя, в деревне? Вдали от всего и всех?
     - Почему нет? Мне кажется, настоящему художнику не нужны толчки извне. Только изнутри.
     - Ты так думаешь?
     - Уверена. А, вот и хлеб насущный. Спасибо, Норин. - Как только служанка вышла, Мегги добавила:
     - Никак не могу привыкнуть, что в доме есть еще кто-то, кроме нас. Все время ощущаю неловкость, когда меня обслуживают. Хотя помощь сейчас, конечно, нужна. Иначе не смогу работать. Особенно когда появится второй ребенок.
     - Большинство людей, наверное, мечтает, чтобы их обслуживали.
     - Значит, я не принадлежу к большинству. - В голосе Мегги послышался вызов. - Но все же привыкаю. Не напрасно говорят, человек ко всему привыкает. - Она откусила кусок сандвича, запила чаем. - Роган уже сидит на телефоне. Не может без него жить. Ему надо сейчас по делам быть в Париже, но он не хочет оставлять меня, пока я в таком состоянии. И кричать на него бесполезно, если он что-то решил. - Она искоса взглянула на Шаннон. - Это касается и его дел с тобой.
     - У нас нет еще никаких дел.
     - То же самое было со мною. Я брыкалась, чуть ли не кусалась, только чтобы избавиться от его предложений. Я говорю о работе, не о замужестве. Хотя... - Она улыбнулась. - С замужеством было почти то же самое.
     - Он припер меня к стенке, - задумчиво сказала Шаннон. - И я не знаю, что делать. С одной стороны, не верится, что это правда, а с другой - боюсь отрываться от привычного дела, сомневаюсь в себе... во всем.
     - Роган не только делец. Он по-настоящему любит искусство и разбирается в нем. Так считают все, не я одна. - В голосе Мегги появилась гордость за мужа.
     - Я знаю... верю. Слышала о нем и до нашего знакомства.
     Шаннон допила чай, вытерла руки.
     - Хватит о Рогане, - сказала Мегги, тоже отставляя чашку. - Лучше скажи, почему ты упрямишься?
     - Я? Упрямлюсь?
     - Конечно. Человек предлагает тебе луну с неба и еще несколько звезд в придачу, а ты...
     - Я же, кажется, объяснила, - холодно ответила Шаннон, задетая ее тоном.
     - Хочешь сказать, тебе гораздо больше нравится заниматься черт знает чем, а кисти и краски пусть валяются в стороне?
     Еще больше разозлившись, Шаннон возмутилась:
     - Кто дал тебе право так говорить о моей работе в рекламе? Там тоже не дураки сидят. И не бездари. И мое положение в конторе у Тайлментона...
     - Пошли его в задницу!
     Да что она разошлась, эта Мегги! Почувствовала себя лучше и позволяет себе черт знает что.
     - Еще немного, - процедила Шаннон сквозь стиснутые зубы, - ты и меня пошлешь туда же.
     - И пошлю! Потому что ты самым возмутительным образом относишься к своим способностям... таланту. К своему предназначению, в конце концов!
     Мегги уже кричала. Бедный Роган, если она с ним так все время. С наигранным безразличием Шаннон отвернулась к окну.
     Несколько понизив тон, Мегги заговорила вновь:
     - Я видела всего несколько твоих картин и рисунков, и, если что-то понимаю в этом, они говорят, что у тебя не просто зоркий глаз и мастерская рука. Еще у тебя есть сердце, способное уловить и понять. А ты собираешься всю жизнь рисовать бутылки с пробками!
     - Спасибо тебе за добрые слова, но, боюсь, ты сейчас выступаешь в пользу Рогана.
     - У меня всегда было собственное мнение, Шаннон! Как ты смеешь меня подозревать в чем-то? Роган лишь попросил составить тебе компанию, когда он будет занят делами, чтобы ты не скучала.
     - Извини, я что-то не так говорю, но для меня это очень серьезно, то, что предлагает мне Роган. И если он ошибается во мне, расплачиваться буду только я сама. Своей карьерой, всей своей жизнью, может быть.
     Мегги поморщилась.
     - Ты рассуждаешь как типичный делец, не как творческая личность! Я от тебя не ожидала такого. Шаннон вскочила со стула.
     - Если ты думала, что оскорбишь меня, то тебе не удалось. - Она вздернула