.  -
Мне все равно, кто приказывает, хоть сам господь бог! Я не буду сообщать
конфиденциальные сведения гражданскому лицу.
   Уитни широко улыбнулся. У него было хорошее, простое лицо,  и,  когда
он позволял себе искреннюю улыбку, сочетание белоснежных  зубов  и  кожи
цвета какао делали его совершенно неотразимым.
   - Будем считать, что я этого не  слышал.  А  вы  не  слышали  совета,
который я сейчас дам: ограничиться  при  разговоре  с  сенатором  самыми
поверхностными  фактами.  А  теперь  внимание,  лейтенант  Даллас:  этот
джентльмен из Виргинии - самодовольный надутый осел! К  сожалению,  этот
осел наделен властью. Так что глядите в оба.
   - Слушаюсь, сэр.
   Уитни посмотрел на часы и убрал папку и кассету в сейф.
   - У вас еще есть время выпить чашечку кофе Между прочим, лейтенант, -
добавил он, когда Ева поднялась, - если  у  вас  проблемы  со  сном,  не
пренебрегайте снотворным. Мне нужны бодрые подчиненные.
   - Я вполне бодра.

***

   То, что сенатор Джералд Дебласс самодоволен, Ева  поняла  сразу.  Еще
меньше приходилось сомневаться в  его  надутости.  А  проведя  несколько
минут в его обществе, она пришла к  выводу,  что  имеет  дело  с  полным
ослом.
   Вернее, не с ослом, а с быком, не пожелавшим даже присесть,  войдя  в
кабинет майора Уитни.
   Росту в нем было шесть футов, весу  -  все  двести  двадцать  фунтов.
Седые волосы сенатора  были  пострижены  коротко  и  уложены  волосок  к
волоску так, что голова казалась огромным гладким снарядом. Все  на  его
лице - брови, нос, рот - поражало величиной.
   Руки у сенатора тоже  были  большие.  При  коротком  рукопожатии  Ева
обратила внимание, что кожа на его ладони гладкая, как у младенца.
   Сенатор притащил с собой  помощника  и  представил  его  как  Деррика
Рокмена. Этот подтянутый субъект лет сорока был сдержан, аккуратен, одет
с иголочки - костюм в полоску и безупречный синий галстук. У  него  было
спокойное лицо с  правильными  чертами,  а  также  тщательно  выверенные
движения. Он помог разъяренному сенатору снять толстое шерстяное пальто.
   - Ну, вы  что-нибудь  сделали,  чтобы  найти  чудовище,  убившее  мою
внучку?. - осведомился Дебласс.
   - Все, что смогли на этот  момент,  сенатор.  -  Уитни  тоже  остался
стоять, поскольку Дебласс предпочитал вышагивать  по  кабинету,  как  по
галерее Сената в Вашингтоне.
   - Прошло уже больше суток! - пророкотал Дебласс. - Почему вы поручили
расследование всего двоим подчиненным?
   - Из соображений безопасности, сенатор, - нахмурился Уитни и добавил:
   - Эти двое -  мои  лучшие  люди.  Ответственная  за  расследование  -
лейтенант Даллас. Она докладывает лично мне.
   Дебласс перевел жесткий взгляд своих черных глаз на Еву.
   - Чего вы добились?
   - Нашли орудие убийства, определили время.
   Сейчас мы собираем  улики  и  допрашиваем  жильцов  здания,  а  также
работаем со списком  личных  и..,  деловых  знакомых  Шерон  Дебласс.  Я
реконструирую последние сутки ее жизни.
   - Любому дураку понятно, что ее убил кто-то из клиентов!  -  прошипел
сенатор.
   - На протяжении нескольких часов, предшествовавших убийству, у нее не
было назначено никаких встреч. У последнего из клиентов -  стопроцентное
алиби.
   - Уничтожьте его! - прорычал Дебласс. - Человек, согласный оплачивать
сексуальные услуги, вполне способен на убийство!
   Ева не улавливала связи  между  этими  двумя  способностями,  однако,
памятуя предупреждение начальника, согласно кивнула.
   - Я работаю над этим, господин сенатор.
   - Мне нужны копии ее записных книжек!
   - Увы, сенатор, это невозможно, - спокойно проговорил  Уитни.  -  Все
улики,   относящиеся   к   столь    тяжкому    преступлению,    являются
конфиденциальными.
   Дебласс пренебрежительно фыркнул и кивнул Рокмену.
   - Прошу, майор. - Рокмен достал из нагрудного кармана лист  бумаги  с
печатью.  -  Настоящим   документом   начальник   полиции   предписывает
предоставлять  сенатору  Деблассу  доступ  ко  всем  уликам   и   прочим
следственным материалам по делу об убийстве мисс Дебласс.
   Мельком взглянув на предписание, Уитни  отложил  его  в  сторону.  Он
всегда считал закулисные игры недостойным занятием  и  терпеть  не  мог,
когда его в это втягивали.
   - Я переговорю со своим начальством лично.
   Если предписание будет подтверждено, мы передадим вам все необходимые
материалы  к  середине  дня.  Но   хочу   предупредить   вас,   сенатор:
конфиденциальность - главное в процессе расследования.  Если  вы  будете
настаивать, это повредит делу.
   - Но дело касается лично меня! Убита моя внучка!
   - Тем более ви должны быть прежде всего заинтересованы в  том,  чтобы
помочь нам передать убийцу в руки правосудия.
   - Я служу делу правосудия уже больше  пятидесяти  лет,  не  вам  меня
учить! Эта информация нужна мне к полудню. - Он  схватил  могучей  рукой
пальто. - И  учтите:  если  я  решу,  что  вы  не  предпринимаете  всего
возможного для поимки маньяка, вас немедленно отстранят от должности!  -
Он повернулся к Еве.  -  А  вам,  лейтенант,  в  этом  случае  останется
заниматься подростками, ворующими сладости в магазинах.
   Когда сенатор скрылся за дверью, Рокмен сказал, придав своему взгляду
выражение кротости:
   - Вы должны его извинить. Он убит горем.
   Какими бы натянутыми ни были  его  отношения  с  внучкой,  семья  для
сенатора - это святое. Ее смерть, да еще такая бессмысленная,  жестокая,
для него огромный удар.
   - Я бы не  сказала,  что  сенатор  производит  впечатление  человека,
который едва стоит на ногах от горя, - негромко заметила Ева.
   Рокмен пожал плечами и проникновенно улыбнулся.
   - Гордые люди часто маскируют свое горе агрессивностью. Мы  нисколько
не сомневаемся в ваших способностях и профессионализме, лейтенант. Итак,
майор, мы ждем материалы сегодня днем. Благодарю.
   - Ишь, какой обтекаемый! -  сказала  Ева,  стоило  Рокмену  аккуратно
затворить за собой дверь. - Надеюсь, вы им не  дадите  записные  книжки,
господин майор?
   - Я дам им все, что меня вынудят дать! - Уитни изо всех сил сдерживал
гнев. - А вы постарайтесь раздобыть что-нибудь новенькое.

***

   Полицейская рутина часто  скучна  и  утомительна.  После  пяти  часов
изучения на компьютерном мониторе данных  о  людях  из  записных  книжек
Шерон  Дебласс  Ева  так  обессилела,   словно   пробежала   марафонскую
дистанцию. А ведь ей еще предстояло побеседовать с каждым из них!
   Фини взвалил часть этой работы на себя,  но  даже  при  его  опыте  и
отличном оборудовании быстро провернуть ее вдвоем им было не под силу.
   Шерон пользовалась слишком большой популярностью.
   Связываясь с клиентами  убитой,  Ева  помнила,  что  обходительностью
можно добиться  больше,  чем  грубым  напором.  Те,  кому  не  нравилось
отвечать на вопросы по телефону, рисковали вызовом в управление  полиции
по обвинению в препятствовании правосудию.
   К середине дня она  лично  пообщалась  с  первой  дюжиной  из  списка
клиентов, после чего отправилась допрашивать соседей Шерон.
   Ближайшим соседом оказался тот самый элегантный мужчина из  лифта  по
имени Чарлз Монро. Ева застала его дома: он принимал клиентку.
   Стоя перед незваной гостьей в черном шелковом халате и источая  запах
соблазна, Чарлз обворожительно улыбался.
   - Прошу меня простить, лейтенант. Сеанс заканчивается через  четверть
часа, и если вы...
   - Я подожду. - Не дожидаясь приглашения, Ева прошла в квартиру.
   В отличие от жилища Дебласс она была обставлена довольно  старомодно:
глубокие кожаные кресла и мягкие ковры.
   - Видите ли... - Чарлз оглянулся на предусмотрительно прикрытую дверь
в конце недлинного коридора. - Главное в моем ремесле  -  приватность  и
конфиденциальность. Клиентка вправе выразить неудовольствие, обнаружив у
меня полицию.
   - Не волнуйтесь. Где кухня?
   Он тяжело вздохнул.
   - Прошу сюда. Устраивайтесь, я скоро.
   - Можете не торопиться.
   Ева  прошла   в   кухню.   Здесь   царила   спартанская   обстановка,
контрастировавшая с изысканным  уютом  жилых  помещений.  Видимо,  Чарлз
тратил мало времени  на  еду.  Тем  не  менее  в  кухне  стоял  огромный
холодильник, в котором она нашла  запасы  пепси.  Пока  что  этого  было
достаточно. Ева уселась и приготовилась  ждать,  пока  Чарлз  выпроводит
клиентку.
   Довольно скоро до нее донеслись негромкие голоса и смех -  мужской  и
женский. Чуть погодя вошел Чарлз, улыбаясь уже знакомой ей улыбкой.
   - Простите, что заставил вас ждать.
   - Ничего. У вас назначена встреча с кем-нибудь еще?
   - Только вечером. - Он взял себе  пепси,  открыл  бутылку  и  перелил
содержимое в высокий стакан. - Ужин, опера, романтический вечер...
   - Вы любите оперу? - удивленно спросила она, заметив его усмешку.
   - Ненавижу! Что может быть скучнее воплей грудастой особы по-немецки,
да еще на протяжении целого вечера?
   Подумав, Ева согласилась, что ничего.
   - Увы, о вкусах не спорят. - Чарлз  присел  рядом  с  ней  у  окна  и
перестал улыбаться. - Я узнал о гибели Шерон из утренних новостей  и  не
сомневался, что полиция ко мне заглянет. Ужасно! Не могу  поверить,  что
ее больше нет.
   - Вы хорошо ее знали?
   - Мы соседствовали больше трех лет, иногда вместе работали. Если моей
гостье или ее клиенту хотелось составить трио, мы объединяли усилия.
   - А помимо дела?
   - Шерон  была  красивой  женщиной  и  находила  меня  привлекательным
мужчиной. - Он повел плечами, обтянутыми  шелковым  халатом.  -  Если  у
одного из нас появлялось настроение порезвиться где-нибудь  на  природе,
другой, как правило, шел навстречу... Но такое случалось редко.
   Знаете, работник кондитерской быстро утрачивает  тягу  к  шоколаду...
Она была мне другом, лейтенант. Я был к ней привязан.
   - Можете сказать, где вы находились в ночь ее смерти между  полуночью
и тремя часами?
   Чарлз  приподнял  брови.  Если  он  и  догадывался,  что  его   могут
причислить к подозреваемым, то ловко это  скрывал.  Впрочем,  при  такой
профессии необходим актерский талант.
   - Дома, с клиенткой. Она осталась на ночь.
   - Так часто бывает?
   - Обычно нет. Но эта клиентка предпочитает иметь в своем распоряжении
целую ночь. Если вы будете настаивать, лейтенант, я, конечно, назову  ее
имя, хотя мне бы этого не хотелось. Позвольте, по крайней  мере,  сперва
объяснить ей обстоятельства.
   - Вам придется назвать ее имя: расследуется убийство,  мистер  Монро.
Во сколько вы привели к себе клиентку?
   - Часов в десять. Мы ужинали в "Миранде" - это кафе на Шестой авеню.
   - Ах да, в десять часов...
   Чарлз угадал ее мысли.
   - Камера в лифте? -  Он  снова  очаровательно  улыбнулся.  -  Вам  не
кажется, что от этого закона несет нафталином?  Наверное,  вы  могли  бы
привлечь меня к ответственности, но стоит ли тратить на это время?
   -  Всякие  сексуальные   действия   в   охраняемых   зонах   являются
судебно-наказуемыми проступками, мистер Монро, - строго сказала Ева.
   - Лучше Чарлз.
   - Это мелочь, конечно, но вас,  Чарлз,  все  равно  могли  бы  лишить
лицензии на полгода. Назовите мне клиентку, и мы тихо все уладим.
   - Боюсь, вы лишите меня одной из лучших клиенток, - пробормотал он. -
Ладно. Дарлин Хоу. Сейчас назову  адрес.  -  Он  сходил  за  электронной
записной книжкой и продиктовал название улицы и номер дома.
   - Спасибо. Шерон рассказывала вам о своих клиентах?
   - Мы дружили. - Чарлз устало пожал плечами. - И, конечно,  беседовали
на профессиональные темы, причем не всегда соблюдая этику.
   У  нее  был  кое-какой   забавный   опыт.   Я   придерживаюсь   более
традиционного стиля,  а  Шерон  не  чуралась..,  необычного.  Иногда  мы
выпивали вместе по рюмочке, и она болтала. Но никогда не называла  имен!
У нее для каждого была смешная кличка: Император,  Хорек,  Малыш  и  так
далее.
   - В последнее время ее ничего не беспокоило? Может  быть,  кто-то  из
клиентов был склонен к жестокости?
   - Она не боялась жестокости. Нет, ее никто не беспокоил: Шерон всегда
контролировала ситуацию.  Она  говорила,  что  большую  часть  жизни  ею
помыкали, и теперь она желает отыграться.
   О семье всегда вспоминала с горечью. Однажды Шерон призналась, что не
собиралась сделать секс своей профессией. Она занялась этим  только  для
того, чтобы разозлить близких. А потом втянулась и  обнаружила,  что  ей
это нравится.
   Чарлз опять повел плечами и отхлебнул из стакана.
   - "Убить одним выстрелом двух зайцев..."
   Это  было  ее  излюбленное  выражение.  А  в  конце  концов  выстрелы
достались ей самой...
   - Это точно. - Ева встала и убрала диктофон. - Пока что не  покидайте
город, Чарлз. Я с вами еще свяжусь.
   - Вот, значит, как?
   - Увы, но так положено.
   Он тоже встал и сказал улыбаясь:
   - Для полицейского вы очень приятны в общении, Ева... - Он  осторожно
провел пальцем по ее руке, а когда она приподняла брови,  дотронулся  до
щеки. - Вы спешите?
   - А что?
   - У меня есть в  распоряжении  пара  часиков,  а  вы,  надо  сказать,
чрезвычайно привлекательны.
   Такие большие золотистые глаза! А эта ямочка на подбородке...  Может,
забудем на время о внешнем мире?
   Он наклонился к ней, теперь их губы разделял какой-то дюйм.
   - Вы предлагаете мне взятку, Чарлз? Если это так и если  вы  хотя  бы
наполовину отвечаете моим ожиданиям...
   - На все сто и даже больше! -  Он  ухватил  зубами  ее  нижнюю  губу,
стиснул грудь. - Вы будете приятно удивлены!
   - Что ж, в таком случае.., придется привлечь вас уже не за проступок,
а за  уголовное  преступление!  -  Чарлз  отскочил;  теперь  он  уже  не
улыбался.  -  Представляете,  как  это  расстроит  нас  обоих?   -   Ева
снисходительно потрепала его по щеке. - Впрочем, благодарю  за  любезное
предложение.
   Проводив ее до двери, он почесал подбородок.
   - Ева!
   Она обернулась, держась за дверную ручку.
   - Опять?
   - Забудьте о взятках. Если вы передумаете, я бы с удовольствием снова
с вами увиделся.
   - Я дам вам знать, когда передумаю. - Она захлопнула дверь и зашагала
к лифту.
   Чарлзу Монро ничего не стоило в ту  ночь  выскользнуть  из  квартиры,
оставив свою клиентку спящей, и навестить Шерон. Сначала немного  секса,
потом убийство...
   Ева задумчиво вошла в лифт. Редактирование видеозаписи? Что ж, будучи
жильцом дома, он смог бы запросто это проделать. И назад в постельку,  к
сонной клиентке...
   Ева даже пожалела, что этот сценарий выглядит  настолько  достоверно:
она почему-то  почувствовала  симпатию  к  Чарлзу  Монро.  Впрочем,  он,
очевидно, просто хороший профессионал... Так  или  иначе,  пока  она  не
проверит его алиби, он будет возглавлять список подозреваемых.

Глава 3

   Ева ненавидела похороны. Она презирала ритуал,  которым  люди  упорно
окружали смерть, - все эти цветы, музыку, потоки  слов  и  слез.  Смерть
всегда неприглядна, как ее ни украшай.
   Если бог существует - а Ева не полностью исключала эту возможность, -
он наверняка изрядно забавляется,  наблюдая  бессмысленную  суету  своих
чад.
   Тем не менее она полетела в Виргинию на похороны  Шерон  Дебласс.  Ей
хотелось посмотреть на родных  покойной  и  ее  друзей,  собравшихся  по
такому  случаю  вместе,  понаблюдать  за  ними,  проанализировать   свои
наблюдения и вынести суждение.
   Сенатор  стоял  на  отпевании  мрачный,  с  сухими  глазами.   Позади
помещалась его тень по имени Деррик Рокмен. Рядом с Деблассом  были  его
сын и невестка.
   Родители Шерон оказались довольно молодыми, приятными с виду  людьми.
Ева знала, что они - преуспевающие юристы, недавно открывшие собственную
фирму.
   Ричард Дебласс стоял, понурив голову и  полузакрыв  глаза.  Он  являл
собою копию отца, только более поджарый, но при этом менее подвижный.
   Ева гадала, совпадение ли, что он стоит на равном расстоянии от  отца
и от жены.
   Элизабет Барристер была изящна и элегантна.
   Темный костюм,  блестящие  темно-рыжие  волосы,  гордая  осанка.  Ева
заметила, что она не может унять слез.
   Что чувствует мать, потерявшая ребенка? Эта мысль всю жизнь не давала
Еве покоя.
   Тетка покойной, дочь сенатора Дебласса,  стояла  по  правую  руку  от
него.  Кэтрин  Дебласс  пошла  по   стопам   отца,   сделала   блестящую
политическую карьеру и стала членом конгресса. Болезненно худенькая, она
стояла навытяжку, как на плацу, с руками-тростинками, прижатыми к бокам.
Рядом  с  ней  стоял  муж,  Джастин  Саммит,  печально   смотревший   на
белоснежный гроб, засыпанный розами. Их  сын  Франклин,  находившийся  в
самом неуклюжем подростковом возрасте, беспокойно ерзал.
   У дальнего края церковной скамьи стояла в одиночестве  жена  сенатора
Дебласса, Анна. Она не рыдала и даже не смотрела на утопающий  в  цветах
ящик с останками единственной внучки.
   На похоронах было  много  народу.  Родители  Элизабет  стояли  рядом,
взявшись за руки, и не скрывали слез. Дальняя родня, знакомые  и  друзья
вытирали глаза или просто озирались - кто с любопытством, кто  в  ужасе.
Сам президент прислал своего представителя, и Еве казалось, что в церкви
собралось больше политиков, чем в сенатской столовой.
   И все-таки среди этого множества людей она сразу разглядела Рорка. Он
явился один, без  всякого  сопровождения,  и  даже  если  бы  в  церковь
набилось десять тысяч  человек,  выделялся  бы  своей  независимостью  и
отчужденностью.
   Красивое лицо Рорка не выдавало никаких чувств: ни вины, ни горя,  ни
любопытства. Казалось, он наблюдает скучное театральное представление, и
Ева в глубине души была согласна  с  такой  характеристикой  похоронного
церемониала.
   Многие крутили головами, чтобы его разглядеть; одна стройная брюнетка
даже пыталась с ним флиртовать,  но  его  реакция  была  неизменной:  он
игнорировал присутствующих.
   Его можно было принять за бесчувственного человека, ледяную крепость,
надежно защищенную от всех и вся. Но  Ева  догадывалась,  что  где-то  в
сердцевине теплится огонек. Для того чтобы еще в  молодости  осуществить
такой стремительный взлет, требуется не только дисциплина и ум.
   Здесь не обошлось без честолюбия, которое, по ее мнению, было  жидким
горючим, способным при соответствующих условиях вызвать мощный взрыв.
   Пока звучала погребальная мелодия,  он  смотрел  прямо  перед  собой,
потом внезапно, без всякой причины, обернулся и высмотрел  на  пятом  от
себя ряду Еву...
   Их  взгляды  встретились,  и  она  невольно   поежилась   от   заряда
властности, которым был насыщен его взгляд. Потребовалась вся сила воли,
чтобы не заморгать или, того  хуже,  не  отвести  глаза.  Целую  минуту,
показавшуюся ей вечностью, они  смотрели  друг  на  друга.  Потом  толпа
неожиданно пришла в движение, по проходу потянулись люди, и они потеряли
друг друга из виду.
   Выбравшись в проход, Ева попыталась снова  найти  Рорка,  но  он  уже
исчез.
   Машина, которую Ева наняла  в  аэропорту,  влилась  в  длинный  поток
автомобилей и  лимузинов,  ползущий  к  кладбищу.  Впереди  торжественно
двигался катафалк и машины членов семьи.
   Только свято преданные  традициям  люди  по-прежнему  предавали  тела
усопших близких земле.
   Нахмурившись, Ева машинально включила диктофон и,  барабаня  пальцами
по  рулю,  принялась   рассуждать   вслух.   Диктофон   был   прекрасным
собеседником - молчаливым и внимательным.
   - Зачем  Рорк  явился  на  похороны  какой-то  шапочной  знакомой?  -
спросила она у диктофона, бесшумно работающего в кармане. - По имеющимся
сведениям,  они  познакомились  недавно  и  единственный  раз  поужинали
вместе. Heлогичный поступок, порождающий множество вопросов.
   Ева поежилась, радуясь, что ее никто не подслушивает.
   Снова потоки слов и слез, лавина цветов. Воздух был прозрачен,  яркие
солнечные лучи протыкали его, как кинжалы,  но  не  согревали.  У  самой
могилы Ева засунула руки в карманы:  она  снова  забыла  дома  перчатки.
Длинное темное пальто было с чужого плеча и оказалось  совсем  не  таким
теплым,