у  течению  его   речи,
ритмичным модуляциям голоса... Она почувствовала, что не захочет  остановить
Такера, если он вдруг решит ее обнять, и отодвинулась от окна.
   - А я мало что знаю об истории моей семьи. И уж конечно,  ничего  такого,
что уходило бы в глубь двух столетий.
   - Мы, жители Дельты, вообще больше оглядываемся на прошлое, чем смотрим в
будущее.  Самый  богатый  источник  сплетен  -  история.  А  завтра...   Ну,
завтрашний день сам о себе позаботится, не так ли?
   Ему почудилось, будто она вздохнула, но вздох был такой  тихий,  что  его
почти невозможно было различить.
   - А я всю свою жизнь только и думала, что  о  завтрашнем  дне.  Постоянно
строила планы на следующий месяц, на следующий  сезон...  Наверное,  на  вас
действует здешняя атмосфера. Как  только  я  переступила  порог  бабушкиного
дома, я ни разу не подумала, а что мне делать  на  следующей  неделе.  И  не
хотела об этом думать!
   Кэролайн нахмурилась, вспомнив о звонках своего менеджера,  которого  она
избегала с того момента, когда решила уехать в Миссисипи.
   Такера  вдруг  охватило  сильное  желание  защитить  и  поддержать  ее  -
заключить в кольцо своих  рук,  дать  возможность  опустить  голову  ему  на
плечо... Но он побоялся, что этим движением  испортит  то,  что  между  ними
начиналось.
   - Почему ты несчастлива, Кэро? Кэролайн удивленно взглянула на него.
   - С чего ты взял, что я несчастлива?
   - А я умею слушать почти так же  хорошо,  как  говорить,  -  и  он  нежно
коснулся ее щеки. - Может быть, ты когда-нибудь испробуешь это мое умение?
   - Может быть... - Кэролайн отодвинулась, тем самым подчеркнув разделявшую
их дистанцию. - Кажется, кто-то едет. Теперь Такер точно знал, что время еще
не настало.
   - Наверное, это "трупный доктор", - сказал  он,  усмехнувшись.  -  Пойдем
поглядим, накрыла ли Джози на стол.

Глава 11

   Остин Хэттингер сидел на жесткой, как камень, койке в камере гринвиллской
тюрьмы. Он знал, почему его бросили в тюрьму, словно  обычного  преступника.
Все дело в проклятых деньгах.  Ведь  Бо  Лонгстрит  был  богачом,  безбожным
плантатором и оставил все свои грязные деньги детям-ублюдкам.
   А в том, что они ублюдки, Остин не сомневался. Пусть Мэдилайн  носила  на
пальце кольцо этого предателя, но в глазах  господа  бога  она  принадлежала
совсем другому мужчине!
   Ведь Мэдилайн только притворялась, что равнодушна к нему. Он-то знал, все
эти годы знал, что она ушла к Бо, дабы дразнить и мучить его, Остина! Но она
принадлежала ему. И только ему. А ее сердитый отказ  выйти  за  него  замуж,
когда он сделал ей предложение, прежде  чем  отплыть  в  Корею,  был  только
притворством.
   И если бы не Бо, она бы ждала его возвращения с войны! Ее брак с  Бо  был
для него, Остина, началом всех несчастий...
   Разве он не работал до кровавых мозолей, не гнул  спину  до  боли,  чтобы
заработать на приличную жизнь для своей семьи? А пока он  работал  и  терпел
одну неудачу за другой, потел и  терял  акр  за  акром,  Бо  сидел  в  своем
роскошном белом доме и только посмеивался.
   Но смеялся он напрасно. Бо  так  никогда  и  не  узнал,  что  однажды,  в
середине лета, когда воздух был тяжел и неподвижен, Остин Хэттингер завладел
своим достоянием.
   Он до сих пор помнил, как она выглядела в  тот  день.  Картина  эта  была
настолько живая и ясная, что у Остина задрожали руки, а  кровь  застучала  в
голове жарко и тяжело.
   Она пришла к нему, к порогу его дома,  с  корзиной  в  руках.  С  большой
плетеной корзиной, в которой разносят благотворительные  подаяния:  принесла
его годовалому, вечно хнычущему сыну какие-то вещи.  А  Мэвис  в  это  время
лежала в муках, рожая другого ребенка.
   На ней было голубое платье и  белая  шляпа  с  прозрачным  белым  шарфом,
повязанным  вокруг  тульи.  Мэдилайн   очень   любила   легкие,   воздушные,
развевающиеся шарфы. Черные локоны были убраны  под  шляпу,  обрамлявшую  ее
лицо цвета сливок. У нее всегда была  очень  гладкая  кожа,  потому  что  Бо
покупал ей разные кремы и лосьоны на свои безбожные деньги.
   Она была свежа, как весеннее утро, неспешно шествуя по грязной  дороге  к
его просевшему крыльцу. А  глаза  были  добрые  и  веселые,  словно  они  не
замечали ни бедности, ни  сломанных  грязных  ступенек,  ни  убогой  одежды,
висящей на веревке, ни тощих цыплят, копошащихся в пыли.
   И голос у нее был такой  тихий  и  спокойный,  когда  она  протянула  ему
корзину, полную детских вещей. Вещей, из которых выросли дети, зачатые Бо  в
лоне его, Остина, женщины! И он сразу перестал слышать  слабые  стоны  жены,
умоляющей послать за врачом.
   Он помнил, как Мэдилайн хотела  войти  в  дом,  испугавшись  за  женщину,
которая никогда бы не оказалась в его постели, если бы не предательство этой
самой Мэдилайн.
   - Поезжай за доктором, Остин, - сказала она своим спокойным,  прохладным,
как вешние воды, голосом. И добрый взгляд ее золотистых глаз прожег  его  до
самых печенок. - Скорей поезжай, а я побуду пока с ней и с твоим малышом.
   Тогда им двигало не только безумие! Нет, Остин ни за что бы не согласился
с таким утверждением. Им руководило чувство справедливости.  Это  чувство  и
праведный гнев заставили его оттащить  Мэдилайн  от  своего  порога.  И  это
сознание своей правоты заставило его бросить Мэдилайн  в  пыль  и  грязь  на
дороге.
   Ну, она, конечно, притворялась, что совсем не желает  его.  Она  кричала,
сопротивлялась, но все это были одна ложь и  притворство.  Он  имел  на  нее
право, данное богом, и она это прекрасно понимала.
   Он посеял свое семя в  ее  лоно  и  все  эти  годы  помнил  мощный  взрыв
освобождения, когда часть его естества соединилась с нею.
   И тогда Мэдилайн перестала рыдать. Когда  он  перевалился  через  нее  на
спину и воззрился в белесое небо, она молча встала  и  ушла,  а  он  остался
лежать - с победным звоном в ушах и горечью во рту.
   А потом он ждал, день за днем, ночь за ночью, что придет Бо. Родился  его
второй сын, и Мэвис лежала с каменным лицом в постели,  а  Остин  все  ждал,
зарядив свой "винчестер". Он был сам не свой от жажды убийства.
   Но Бо так и не  появился.  В  конце  концов  Остин  понял,  что  Мэдилайн
сохранила их тайну. И это доконало его.
   Теперь Бо мертв. И Мэдилайн  тоже.  Они  похоронены  вместе  на  кладбище
Блаженного Успения. А его главным врагом  стал  их  сын.  Он  обратил  время
вспять, соблазнил и осквернил его дочь. И девчонка тоже мертва.
   Значит, он имеет право на возмездие!
   Он сумеет вернуться в Инносенс и сделает то, что должен был  сделать  еще
тридцать лет назад. Он убьет ту  частицу  Бо,  что  таится  в  его  сыне.  И
уравняет счета.

***

   Кэролайн вышла в заросший сад и глубоко вдохнула летний ароматный воздух.
Вечерело, и насекомые завели свою песню  в  траве.  Она  испытывала  чувство
полнейшего удовлетворения, которое уже давным-давно ее не посещало.
   Кэролайн боялась, что будет чувствовать себя скованно в незнакомом  доме,
но  обед  прошел  на  удивление  непринужденно.  Тедди   проделывал   всякие
непостижимые фокусы с салфеткой и столовыми принадлежностями. Дуэйн,  вполне
трезвый, демонстрировал замечательный талант подражания, избирая в  качестве
объектов местных чудаков, вроде Тэлбота Младшего. А Такер и Джози заставляли
всех смеяться своими  весьма  пикантными  рассказами  о  местных  адюльтерах
пятидесятилетней давности. Кэролайн не  могла  припомнить,  когда  еще  обед
доставлял ей такое удовольствие, и огорчилась, когда он приблизился к концу.
   - А у тебя был веселый вид, - заметил Такер, подходя к ней.
   - Почему бы и нет? Я действительно веселилась.
   - Очень приятно было это наблюдать. - Он взял ее руку в свою и ощутил уже
не сопротивление, а скорее неуверенность. - Хочешь, пройдемся?
   Вокруг была такая красота, что Кэролайн просто не могла  не  согласиться.
Они пробирались через розовые кусты, вдыхая тяжелый сладкий запах  гардений,
и некоторое время шли по полю.
   - А это то самое озеро? - спросила Кэролайн, увидев, как впереди блеснула
вода в последних лучах солнца.
   - Да, это Сладкие Воды. Первый дом Лонгстритов был на его берегу. Там еще
можно увидеть то, что осталось от фундамента.
   Они подошли поближе, и Кэролайн поразил  открывшийся  вид  на  бескрайние
поля.
   - Интересно, что они чувствовали, постоянно созерцая акры  и  акры  своей
собственной земли?
   - Не знаю. Очевидно, просто чувствовали, что она есть. Ответ, однако,  ее
не удовлетворил, и Кэролайн оглядела широкие и плоские хлопковые  поля.  Она
была дитя города, где даже богатым принадлежали  считанные  метры  земельной
собственности,  и  люди  теснили  своих   ближних   в   поисках   жизненного
пространства.
   - Но иметь это все...
   - Это только кажется, что  человек  имеет  землю.  На  самом  деле  земля
обладает им, - сказал Такер и удивился собственным словам. - От  нее  нельзя
отвернуться, особенно  если  она  передана  тебе  по  наследству.  И  нельзя
допустить, чтобы  она  простаивала  зря,  когда  вспомнишь,  что  Лонгстриты
владеют этой землей почти два столетия.
   - А ты что, хочешь этого? Отвернуться?
   - Да, мне, может быть, и хотелось бы пожить  в  других  местах.  -  Такер
передернул плечами, словно его томила тяга к перемене  мест.  Кэролайн  была
знакома эта тяга, но в нем она ей показалась неожиданной. - Хотя путешествия
- дело очень сложное. Это  требует  слишком  много  усилий.  Но  иногда  так
хочется все бросить...
   - Не надо, Такер! - в ее голосе прозвучало раздражение,  заставившее  его
улыбаться.
   - Но я еще ничего не делаю... - Он легонько коснулся ее руки. - Но  я  об
этом подумываю. Кэролайн отодвинулась.
   - Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.  Ты  вообще  странный  человек,
Такер. То кажется, будто ты действительно серьезно относишься ко всему, то -
будто только и думаешь, как бы поскорее отделаться от всяких забот.
   - Но я никогда не считал необходимым избирать самый трудный путь.
   - А какой же образ жизни ты предпочитаешь?
   - Я фаталист: принимаю все, что выпадает мне на  долю,  -  в  отличие  от
тебя. Ты, насколько я заметил, постоянно строишь планы и пытаешься влиять на
ход вещей. Однако это не значит, что кто-то из нас ошибается.
   - Но если заранее предвидеть неприятности, можно постараться их избежать.
   - Можно, конечно, постараться, - согласился он, -  но  ведь...  "Божество
намерения наши довершает, хотя бы ум  наметил  и  не  так..."  <У.  Шекспир.
Гамлет. Перевод М. Лозинского. М., "Искусство", 1960, с. 140.>
   - Он глубоко затянулся. - Это "Гамлет".
   Кэролайн в недоумении уставилась на него. Меньше всего она  ожидала,  что
именно Такер станет цитировать Шекспира.
   - Вот, к примеру, эта плантация. - Он  по-дружески  положил  руку  ей  на
плечо. - Вы посеяли хлопок и ждете урожая. Тут, конечно, можно  до  чертиков
себя  довести  от  беспокойства,  но  это  все  равно  ничему  не   поможет.
Разумеется, я могу ночами не спать и волноваться: а вдруг будет засуха, или,
наоборот, польют доасди, или шоферы грузовиков забастуют. А могу,  напротив,
ни о чем не тревожиться и сладко спать ночью. Результат будет один и тот же.
   Рассмеявшись, Кэролайн покачала головой.
   - А ведь в этом есть свой резон...  Но  нет,  в  твоей  логике  наверняка
должен быть какой-то изъян.
   - Дай мне знать, когда поймешь, в чем он  заключается.  Позволь  привести
тебе еще один пример: вот ты не разрешаешь  мне  себя  поцеловать,  так  как
боишься, что тебе это слишком понравится.
   Ее брови удивленно взлетели вверх.
   - Нет, ты просто невероятно эгоцентричен! Почему не предположить, что мне
просто не нужны твои поцелуи?
   -  Ты  заранее  определяешь  результат,  еще  ничего  не  предприняв,   -
усмехнулся Такер, обнимая ее за талию. - В этом причина всех твоих проблем.
   - Неужели? - сухо спросила она.
   - Уж ты поверь мне, Кэролайн, я досконально изучил этот вопрос.  Это  все
равно что стоять на берегу  и  бояться  нырнуть,  потому  что  вода  слишком
холодная. И лучше, если найдется кто-нибудь рядом, кто толкнет тебя прямо  в
воду.
   - И именно этим ты сейчас и занимаешься? Такер усмехнулся.
   - Я мог бы этим заняться - и ты сразу перестала бы думать о всяких там "а
что, если?". Но, откровенно говоря... - Он наклонил голову; когда его теплое
дыхание коснулось ее губ, Кэролайн почувствовала, как внутри  у  нее  что-то
сжалось. - Дело в том, что я не хочу об этом думать  всерьез.  Иначе  лишусь
сна, а мне необходимо спать по ночам.
   Он поцеловал Кэролайн в подбородок; губы у него были жесткие и  в  то  же
время легкие, словно крылья мотылька. "Он просто  опытный  соблазнитель",  -
сказала она себе, сразу вспомнив все, что  думала  о  подобных  мужчинах.  И
все-таки сердце у нее учащенно забилось.
   - Ты меня тоже можешь поцеловать, если хочешь, - прошептал Такер,  близко
склонившись к ее губам. - Ну, а если не хочешь, то я сам доставлю  себе  это
удовольствие.
   Его губы лениво скользнули по ее вискам, векам,  щекам.  Он  был  слишком
нежен по природе, чтобы нетерпеливо  атаковать  и  брать.  Вместо  этого  он
сосредоточил  все  свои  усилия  на   том,   чтобы   постепенно   снять   ее
настороженность и напряжение. И вот уже тело Кэролайн расслабилось,  дыхание
участилось, она прижалась к нему, и тогда он тихо,  осторожно  приник  к  ее
губам.
   Она уступила ему медленно, неохотно, и это было  вдвойне  приятно.  Такер
вдыхал ее аромат, смешанный с запахами воды и  цветов,  постепенно  усиливая
давление, и наконец ее губы разжались, а руки легли ему на плечи.  Последней
связной мыслью Такера была та, что, пожалуй, вода не такая уж  холодная,  но
гораздо, гораздо глубже, чем он ожидал.
   А Кэролайн совсем ни о чем не  могла  думать.  Голова  кружилась,  и  она
крепче схватилась за Такера, чтобы не упасть. Но как бы отчаянно она к  нему
ни льнула, мир продолжал вращаться вокруг. Беспомощно, коротко застонав, она
вся отдалась поцелую, забыв об осторожности, забыв вообще обо всем на свете.
   Такер внезапно почувствовал, что  этот  поцелуй  причиняет  ему  боль,  а
такого не должно было быть. И голова у него  тоже  не  должна  кружиться.  И
почему он вдруг задрожал, когда она со стоном произнесла его имя?
   Такер прекрасно знал, что значит желать женщину. Это было естественное  и
приятное условие его мужского бытия. Но прежде желание никогда не жгло и  не
мучило, от него не хотелось рухнуть на колени и умолять, умолять...
   Ему показалось, что  он  балансирует  где-то  на  самом  краю  бездны,  и
инстинкт самосохранения заставил его отшатнуться. Он положил руки  на  плечи
Кэролайн и отодвинул ее от себя, пытаясь успокоить дыхание.
   Кэролайн не сразу обрела способность мыслить. Что  происходит?  Очевидно,
она  просто  слишком  давно  не  ощущала   мужских   объятий,   не   ощущала
непритворного вкуса желания на мужских  губах.  Так  что  у  нее  достаточно
оснований, чтобы простить себе это минутное умопомрачение...
   Слава богу, она вовремя вернулась к реальности. Кровь больше не стучала в
висках. Она слышала стрекот насекомых, кваканье лягушек, трехтактный посвист
малиновки.  Тени  сгущались,  наступил  волшебный  момент  между  светом   и
сумерками. День уступал, отступал, убывал, как волна, унося с собой  дневную
жару.
   - Наверное, мы оба ошиблись, - произнес Такер.
   - В чем же?
   - Ты - в том, что решила, будто тебя это совсем не волнует.  А  я  думал,
что если сорву поцелуй, то буду спать спокойно...  -  Глубоко  вздохнув,  он
поднял голову. - Должен тебе сказать, Кэролайн, что желать женщину было  мне
всегда приятно. С тех самых пор, как мне исполнилось пятнадцать и мы с Лорин
О'Хара сорвали друг с друга одежду в сарае ее папаши. Ты - первая женщина  с
того знаменательного дня, которая.., усложнила мои ощущения.
   Ей хотелось ему верить, хотелось верить, что чувство  к  ней  было  более
сложным, интимным и острым, чем те, которые он испытывал до сих пор.  Однако
это не меняло дела. Кэролайн решила,  что  лучше  сразу  же  положить  конец
подобным отношениям.
   - Наверное, будет лучше, если мы от этого откажемся. Он  взглянул  на  ее
губы, распухшие и мягкие от его поцелуя, и ласково сказал:
   - Черта с два!
   - Но я  серьезно  говорю,  Такер!  -  в  ее  голосе  прозвучала  какая-то
отчаянная нотка. - Я только что оборвала разрушительные для меня отношения и
не имею ни малейшего намерения начинать новые. А ты.., ну, у тебя в жизни  и
без того достаточно осложнений, чтобы прибавлять к ним другие.
   - Не могу с тобой не согласиться. Но, видишь ли, Кэролайн... Есть в  тебе
нечто такое,  черт  возьми,  что  внезапно  начинает  меня  грызть  в  самые
неподходящие моменты. Как правило, для такой реакции бывает веская  причина.
И думаю, что это так или иначе в ближайшее время прояснится.
   - Но мое время течет в другом измерении, чем  твое,  Такер.  -  Она  была
уверена, что говорит замечательно спокойно, хотя  сердце  стучало  где-то  у
горла. - Через несколько месяцев я буду уже в Европе.  И  мимолетный  роман,
помогающий скоротать жаркое лето, не входит в мои планы.
   Едва заметная улыбка тронула его губы.
   - Ах да, я совсем забыл, как ты любишь строить планы.  -  Такер  внезапно
нагнулся и впился в ее губы жадным, но мимолетным поцелуем, который заставил
ее покачнуться на каблуках. - Так вот, я тоже умею это делать.  Я  собираюсь
завладеть тобой, Кэролайн. Рано или поздно, но мы устроим друг другу  адскую
встряску. Однако сроки я оставляю на твое усмотрение.
   - Никогда в жизни еще не слышала такого  беспардонного  и  самоуверенного
мужского заявления!
   - Ну, это все зависит от точки зрения, - сказал он любезно.  -  Я  просто
решил поступить по справедливости, предупредив заранее. Но я вовсе не  хочу,
чтобы ты так злилась. Это вредно для пищеварения. - Положив руку Кэролайн на
плечо, Такер повел ее к дому. - А почему бы нам не посидеть на крыльце?
   - У меня нет ни малейшего желания сидеть с тобой где бы то ни было!
   - Ну, детка, если ты будешь разговаривать со мной в таком духе,  я  решу,
что ты находишь меня неотразимым. Кэролайн не выдержала и расхохоталась.
   - В тот день, когда я не смогу устоять перед  доморощенным  донжуаном  из
Дельты...
   Тут расхохотался Такер и, подхватив ее на руки, покружил в воздухе.
   - Ты просто сводишь меня с  ума!  Бьюсь  об  заклад,  ты  кончила  модный
пансион в Швейцарии.
   - Нет, я там ничего не кончала. И  опусти  меня,  пожалуйста,  на  землю:
кто-то едет.
   - Тогда давай поспешим: надо же посмотреть, кто к нам пожаловал.
   И Такер понес ее на  руках  к  дому,  решив,  что  рано  или  поздно  она
перестанет сердиться и увидит романтическую сторону происходящего.
   - Вот первая звезда, - сообщил он беспечно. -  Знаешь,  а  ты  весишь  не
больше, чем куль с мукой, хотя нести тебя гораздо приятнее.
   - Да ты просто  поэт!  -  процедила  сквозь  зубы  Кэролайн,  пытаясь  не
поддаваться чарам.
   - Ну, хорошо. Ты как одинокая звезда, сияющая в небе!  Шекспир,  конечно,
выразил бы это получше, да?
   Она не успела придумать подобающий ответ, как он поставил ее  на  ноги  и
помахал Бобби Ли, неуклюже вылезавшему из своего ржавеющего "Катлесса".
   - Эй, парень, а разве ты не должен сейчас обхаживать Марвеллу?
   - Такер... - Бобби Ли провел рукой по растрепавшимся волосам, лицо у него
было бледное от волнения. - Я как кончил работу, так сразу же и рванул сюда.
- Он с опозданием кивнул Кэролайн. - Добрый вечер, мисс Уэверли.
   - Здравствуй, Бобби Ли. А теперь, извините, я еще раз  поблагодарю  Деллу
за обед и поеду домой.
   Однако она и шагу ступить не успела, как Такер схватил ее за руку.
   - Еще рано. Что тебя принесло? - спросил он Бобби Ли.
   - Тэлбот привез сегодня твой автомобиль. Святой Иисусе, сплошное  месиво,
Такер! Я сразу понял, что тебе придется тащить его в Джексон. Мы с  Тэлботом
не видели такого с тех пор, как Баки Ларссон разнес вдр