обязательно
нашел бы  себе развлечение по  вкусу.  Конечно,  здесь были такие места,
куда  порядочная публика  попадала не  иначе  как  случайно,  но  легкое
чувство  опасности делало  прогулки  по  этой  улице  незабываемыми -  в
большей мере, чем полет на борту "Искателя Приключений".
   Многие изменения,  которые претерпела главная улица, могли показаться
изменениями к лучшему.  Улица Кораблей с Сокровищами стала намного чище.
Стены были  свежевыкрашенными,  а  граффити смывали или  замазывали,  не
давая им высохнуть.  Освещение стало не таким ослепительным, а заведения
-  куда пристойнее.  Короче,  все это было сплошной показухой и казалось
искусственным и лишенным очарования.
   Район вокруг главной улицы оставался таким же,  как был.  Только тени
стали гуще,  опасность затаилась,  ожидая, пока кто-нибудь не отойдет от
безопасного  района  на  какой-нибудь  квартал  и   попадет  в  жестокую
реальность...  Правительство,  очистив  Улицу  Кораблей  с  Сокровищами,
наивно  полагало,  что  избавилось  от  всех  антисоциальных  элементов,
которые назвали ее  своим  домом,  и  использовало Службу  Общественного
Порядка для того, чтобы изолироваться от реальности и ее проявлений.
   Я увидел лишь одно положительное изменение, коснувшееся этого района:
здесь  очень  легко  стало  поймать  флаер-такси.  Я  объяснил водителю,
клатуинцу,   как  проехать  к   дому  моего  деда,   и  он  ответил  мне
ослепительной улыбкой.  Я  плюхнулся на заднее сидение,  но удержался от
глубокого вздоха облегчения.  Джедай не  знает боли,  но  вонь  в  такси
стояла такая, что и гаморреанец заткнул бы нос.
   Я  надеялся,  что вся эта затея была предпринята не  впустую.  Лежа в
ванне с бактой, я понял, что воспринял запись, сделанную моим отцом, как
одобрение моего решения поступить в  академию джедаев.  Люк  рассказывал
мне,  что Сила способна раскрыть перед тобой тайны прошлого, настоящего,
и  будущего,  поэтому я  предположил,  что  мой отец как-то  узнал,  что
академия будет образована,  хотя  доказательств этого у  меня  не  было.
Кроме того,  мой отец всегда осторожно делал ставки.  Зная,  что будущее
изменчиво,  он  не  мог был уверен,  что академия будет существовать.  В
результате я  пришел к выводу,  что он сделал такие распоряжения,  чтобы
информация о моем прошлом достигла меня и я смог узнать о своих корнях.
   Я  медленно улыбнулся.  Даже  если  мой  отец  и  не  оставил никаких
распоряжений для  меня,  мне  было  приятно  вновь  увидеться  с  дедом.
Подъезжая к его дому,  расположенному в холмистом районе, где прошло мое
детство,  я  начал понимать,  насколько я  соскучился по деду и Кореллии
вообще.  Я сбежал,  вынужден был скрываться бегством,  чтобы улизнуть из
рук Империи и  избежать смерти.  С  того самого момента я  был в  бегах,
затем по  горло занят службой в  Разбойном эскадроне.  Когда мы  изредка
обменивались голографическими весточками,  цензоры  Диктата  кромсали их
так, что в них оставалось совсем мало от теплоты и остроумия моего деда.
   Флаер остановился у  ворот,  перегородивших всю улицу,  на  которой я
вырос.  Мой отец купил дом неподалеку от  деда,  а  всего в  округе было
разбросано восемь  домов.  У  нас  никогда не  было  стены,  ограждавшей
округу, и уж точно никаких ворот.
   - Ты уверен, что приехал куда надо?
   Клатуинец кивнул  и  постучал пальцем по  дисплею,  установленному на
передней панели его флаера. Он высунулся из такси и вытащил из пенала на
воротах  комлинк,  от  которого уходили  куда-то  за  стену  провода,  и
протянул его мне:
   - Привет!
   Мне ответил чопорный официальный голос:
   - Поместье Хорна.
   Поместье?
   - Я хотел бы поговорить с Ростеком Хорном.
   - Директор Хорн просил, чтобы его не беспокоили.
   Я  нагнулся  к  самой  решетке  ворот  и  попытался рассмотреть дома,
стоящие за  оградой.  Ничего похожего на  дом деда там не  было.  Не мог
увидеть и дом, в котором я рос. Вместо этого моему взору открылся вид на
огромный,  растянувшийся вширь  и  вглубь  дом,  построенный  по  самому
современному проекту.  Он ярко блестел на фоне окрестных зеленых холмов,
ослепительно белый и  в  некоторых местах (там,  где стенами ему служили
окрашенные пластины транспаристила), серебристый.
   - Пожалуйста,  скажите ему...  - я замялся.  Если я скажу "внук",  то
навлеку на себя большие неприятности - в Кореллианской системе я все еще
был заочно приговорен к  смертной казни и  объявлен в розыск.  - Скажите
ему, это его старый друг, Кейран Халкион.
   - Одну секунду.
   Клатуинец не  стал  терять времени даром и  стал травить мне  байки о
местной лиге зонбола.  Он  пытался поразить меня тем фактом,  что Страйв
Педстен,  местная звезда ("разве вы  не  знаете,  что одно время он имел
романтическую связь с принцессой Лейей!") сидел на том месте, где сейчас
сижу я.  Таксист уверил меня, что тот атлет не был настолько красив, как
я,  но  запомнился тем,  что  дал ему на  чай самые щедрые чаевые в  его
практике.
   Я  ответил ему улыбкой и  согласно кивнул,  но не успел он порадовать
меня последними рекордами Педстена,  как открылись ворота. Клатуинец дал
по газам,  и  мы сорвались с  места так резко,  что я  не успел повесить
комлинк на место.  Провода натянулись, и комлинк, прежде чем исчезнуть в
окне,  въехал таксисту по  затылку.  Тот пробормотал что-то  невнятное и
почесал вспухшую на глазах шишку, но умудрился доставить меня к парадной
двери поместья без  приключений.  Я  расплатился с  ним,  дав ему щедрые
чаевые - в конце концов,  это были деньги Бустера,  и я был уверен,  что
они были не фальшивыми.
   Выйдя из  флаера,  я  понял,  что издалека не  смог правильно оценить
размеры  этого  здания.   Дом  моего  деда  был  всего-навсего  скромным
двухэтажным строением,  утопавшим  в  прекрасном саду,  на  который  дед
тратил все свободные деньги и свободное время.  Домина,  перед которым я
стоял,  занимал площадь раза в  три большую,  чем старый дом,  и  был на
целый  этаж  выше.  В  его  дизайне я  видел  детали,  которые наверняка
нравились моему деду,  но  раз уж  у  него были деньги,  чтобы отгрохать
такой дворец, то почему он не окружил его садом?
   Я подошел к двери,  но не успел я позвонить, как дверь открылась и на
пороге появился маленький сухонький старичок с зеленоватой кожей. На нем
была черная униформа,  украшенная белыми пуговицами,  а  на руках у него
были  белые перчатки.  Он  с  подозрением изучил меня,  затем,  даже  не
улыбнувшись мне,  соизволил  шагнуть  в  сторону  и  пропустить  меня  в
громадное фойе.
   Старик заговорил в  той же рубленной манере речи,  которую мне только
что довелось слышать из комлинка.
   -  Директор Хорн ждет вас в саду,- он проворно зашагал вперед,  и его
башмаки громко скрипели,  когда касались розового и  черного отделочного
камня на полу. В центре из черного и зеленого камня была выложена старая
эмблема КорБеза.  Я  перепрыгнул через нее,  сбившись с  шага,  заставив
лакея обернуться и посмотреть, что происходит.
   Меня не удивило,  что мой дед был в саду.  Когда он отошел от дел, то
сказал,  что хочет копаться в нем и сажать растения,  пока его самого не
закопают и посадят здесь же. Идти пришлось довольно долго, но наконец мы
пришли на  веранду,  в  тени которой можно было укрыться от  полуденного
солнца. Там, за ней, на короткой зеленой дорожке, ведущей к центральному
фонтану, окруженному амфитеатром ярких цветочных клумб, стоял мой дед.
   Будучи выше меня,  даже выше, чем был мой отец, худощавый Ростек Хорн
отличался какой-то аристократической манерой держаться.  Несмотря на его
возраст,  седые волосы оставались у него густыми и здоровыми.  Его серые
глаза,  казалось,  никогда не останавливались подолгу на одной точке,  и
если я  видел в  них только любовь и  нежность,  то сослуживцы,  которым
посчастливилось проходить обучение под его командованием,  рассказывали,
что  эти  глаза могут быть  холоднее,  чем  самый студеный кусок льда  в
Галактике.  Хотя он и казался изрядно похудевшим по сравнению с тем, как
он выглядел,  когда я  видел его последний раз,  он не утратил жизненной
энергии,  и  впервые  я  увидел  его  таким,  каким  описывали  его  мои
сослуживцы.
   Что поразило меня больше всего,  так это то,  что он стоял в саду под
палящими  лучами  солнца  в   черной  парадной  форме  с  высоким  тугим
воротником.  Он был одет не для того,  чтобы провести день в саду, а для
того, чтобы заниматься неотложными делами, как в те дни, когда он служил
в КорБезе. Оказавшись ко мне правым боком (возможно, инстинктивно, чтобы
лучше отразить нападение),  он  медленно повернул голову и  посмотрел на
меня. Эти серые глаза заставили меня вздрогнуть.
   Я  собирался было  обойти моего  проводника и  пойти по  дорожке,  но
старик остановил меня, положив руку мне на живот.
   Я посмотрел на деда и наполовину прикрыл глаза.  Сконцентрировавшись,
я  внушил ему следующий образ:  я еще ребенок.  Я смеюсь,  бегу,  кричу,
падаю,  и все на том же зеленом газоне, что разделял нас. Затем я открыл
глаза и сказал:
   - Сколько мы не виделись, директор! Возможно, вы уже не помните меня.
   Дед какой-то момент оставался неподвижен, как скала, затем кивнул:
   - Тосрук, я знаю этого человека. Ты свободен.
   Тосрук прищурился:
   -  Пока он шел сюда,  он показался мне чистым,  но у  него могут быть
какие-то неизвестные мне способности.
   - Но ведь мне можно не опасаться Халкиона здесь, так ведь?
   Я покачал головой:
   - Да, сэр.
   Губы деда расползлись в улыбке:
   - Вот видишь,  Тосрук,  я в безопасности.  Иди и продолжай заниматься
своими делами.  Распорядись,  чтобы нам  приготовили легкий завтрак -  я
имею в виду, действительно легкий, а не просто подливки поменьше.
   Тосрук  склонил голову  в  поклоне,  затем  развернулся на  пятках  и
зашагал прочь.
   Я  медленно стал приближаться к деду,  не смея сорваться на бег,  как
мне хотелось приветствовать его.  Я  протянул ему руку,  и  он пожал ее,
затем заключил меня в  крепкие объятия.  Я  хотел что-то  сказать,  но в
горле застрял ком, а на глаза навернулись слезы.
   Он разжал руки и оттолкнул меня от себя:
   - Черные кости Императора, ты не должен быть здесь.
   -  Я  должен был приехать.  Я  отсутствовал так долго,- я обернулся и
взглянул на дом.- Многое изменилось.
   Улыбка на лице моего деда стала еще шире, и он мрачно расхохотался.
   -  Да,  здесь  многое  изменилось,-  он  махнул  рукой,  указывая  на
оранжерею в  другом конце сада.  -  Если пойдешь со мной,  я покажу тебе
некоторые свои  последние успехи.  Там  есть и  победители конкурсов,  и
просто хорошие экземпляры.
   Я зашагал вслед за ним,  и не проронил ни слова, пока мы не подошли к
оранжерее и  вошли внутрь.  Дед  снял мундир и  повесил ею  на  крючок у
двери. Он щелкнул парой переключателей, и все лампы, кроме одной, начали
включаться.  Освещение выхватывало из  темноты ряд  за  рядом  скамеек с
рассадой,  пока не  показалось стоящее в  углу оборудование для создания
генетически измененных сортов цветов всевозможных оттенков и размеров.
   Дед заговорщицки улыбнулся мне:
   -  Здесь можно говорить без  опаски -  я  устраиваю здесь генеральную
уборку раз в неделю.
   - Хорошо,- я снова посмотрел на дом.- Что стряслось с твоим домом?
   -  Если ты  помнишь,  я  заслужил репутацию человека,  который собрал
много информации о  местных политиках,  агентах Империи и  всяких прочих
субъектах.  Когда  Силы  Безопасности  Кореллии  превратилась  в  Службу
Общественного Порядка, все сочли, что мое досье может кое-кому сильно не
понравиться.  Далее было решено, что всю информацию я храню у себя дома.
Загадочные пожары уничтожили сначала мой дом,  затем тот,  в  котором ты
вырос.
   Он говорил это тихим голосом,  но в нем слышался такой оттенок, что я
решил, будто он находит все это весьма забавным.
   - И что выяснилось потом? Что кругом полно копий этих файлов, во всех
компьютерных  сетях.   Не   хватало  только  кодов  и   паролей,   чтобы
расшифровать их.  Некоторые очень влиятельные лица  вдруг стали получать
весьма  интересные данные  о  тех  делишках,  которые  они  предпочли бы
скрыть.  Эти  файлы  доставляли им  прямо домой на  инфочипах,  обычно с
цветком-другим из тех,  в  которых легко было узнать мои гибриды.  Намек
был прозрачен,  и  таким образом,  в качестве компенсации за многолетнюю
безупречную службу в  КорБезе,  а  также для защиты меня от  воров (ведь
теперь мои цветы считаются бесценными), правительство выкупило всю землю
в округе и безвозмездно передало ее мне. Они построили для меня этот дом
и   нафаршировали  его  всевозможными  устройствами  для  подслушивания,
подглядывания и  принюхивания.  Тосрук и  остальные мои  слуги регулярно
ходят с  докладом к  мелким служащим (хотя эти бюрократы не подозревают,
что  мои  люди  преданы  мне).  А  те  самые  файлы,  которые я  создал,
использовали разные компетентные лица,  чтобы выбирать себе  сотрудников
только из тех, которыми можно легко манипулировать.
   Я громко расхохотался:
   - А я думал,  что когда уйдешь в отставку,  ты захочешь избавиться от
всего этого наследия.
   Он кивнул:
   - Я бы и сам рад сделать это,  но те, кто жаждут власти, ни за что не
оставили бы меня в покое.  К сожалению,  у них нет ни жалости, ни такта,
чтобы  отстать  от  меня,  -  он  нагнулся  и  ласково  погладил  листья
небольшого растения.-  Теперь мне достаточно послать кому-нибудь саженец
с  запиской,  что  мне  все  о  нем  известно.  И  если  я  говорю,  что
разочарован,  они  тут  же  меняют точку  зрения.  Если  я  говорю,  что
поддерживаю их,  они  еще  упорнее  работают  в  нужном  направлении.  Я
осторожно подхожу к  выбору жертв.  Я  стараюсь сдерживать неумеренность
молодых и  глупых или старых и глупых.  Бродят даже слухи о клике тайных
советников,  которые  толкуют  политическим лидерам  тайный  смысл  моих
подарков -  что значит получить живой цветок,  а  что - срезанный букет,
или  поясняют,  в  чем  разница  между  растениями,  цветущими ночью,  и
цветками, которые цветут лишь однажды, затем погибают.
   Дед хитро улыбнулся мне:
   -  Но ты же пришел ко мне не затем,  чтобы расспрашивать меня о  моих
садах или выслушивать мое брюзжание о мелких извращенных умах политиков,
так ведь?
   -  Я  рад видеть тебя,  и я действительно хочу узнать все о том,  как
тебе живется, а потом рассказать тебе, как идут дела у меня.
   Он ответил мне снисходительной улыбкой:
   -  Имя,  которым ты назвался,  и  все то,  что делал последнее время,
открывает мне причину твоего появления здесь сегодня.  Хочешь знать, что
твой отец оставил для тебя, так ведь?
   Я медленно кивнул:
   - Не возражаешь?
   Дед удивленно посмотрел на меня, затем рассмеялся:
   - Возражаю? Мой дорогой мальчик, я посвятил почти пятьдесят последних
лет, чтобы сохранить это наследие для тебя и твоего отца. Я был бы очень
разочарован, если б этот день так никогда и не наступил.
   Я улыбнулся:
   -  И  ты  послал  бы  мне  цветок,   чтобы  показать,   насколько  ты
разочарован?
   -  Я  послал бы  тебе много,  очень много цветов,-  он раскинул руки,
будто хотел обхватить оранжерею и весь сад.  - Все эти цветы,  Корран, и
есть  наследие  Халкионов.  Какое  место  подойдет  для  хранения знания
джедаев и секретов Силы, как не живые растения?

Глава 29

   Я  внимательно смотрел на деда,  потому что совершенно не понимал,  о
чем он говорит.  Он уже был стар и  мог потихоньку сойти с ума,  хотя по
нему не скажешь...
   - Твои объяснения ускользнули от моего понимания.
   Он весело расхохотался - низкий,  богатый звук,  который я так хорошо
помню.
   - Не расстраивайся, Корран. Мне пришлось найти такую систему хранения
информации,  чтобы до нее не докопались самые лучшие ищейки.  Пойдем,  я
кое-что покажу.
   Я проследовал за ним к дальнему углу оранжереи, где стояли компьютеры
и другое оборудование для генетических экспериментов.
   - Ты, наверное успел забыть то, что учил еще в школе, но генетический
код   большинства  жизненных  форм   состоит  из   четырех  нуклеотидов,
соединенных  попарно.  Они  обеспечивают  генетический  шаблон,  который
создает все живое, и нас с тобой, в том числе.
   Я кивнул:
   -  Я  знаю.   Имперцы  использовали  генетику,  чтобы  создать  вирус
"крайтос".
   -  Ага,  и  эту гадость тоже,-  дед что-то  ввел в  компьютер,  и  на
голографическом экране,  подключенном к нему, появилась двойная спираль,
медленно вращающаяся вокруг своей оси.  Это было похоже на  две винтовые
лестницы,  закрученные друг вокруг друга.-  Большинство никак не возьмет
это в толк,  но гены, несмотря на свои крошечные размеры, в свою очередь
состоят из огромного количества этих основных пар нуклеотидов.  Никто не
подозревает и  о  том,  что большинство информации,  заложенной в генах,
является избыточной,  и они часто состоят из обрывков шифров, потерявших
в   результате  миллионов  лет   эволюции  свое  значение.   Итак,   эти
разрозненные  куски  зашифрованной  информации  чаще   всего  инертны  и
бесполезны.  И  вот  что  я  сделал:  я  синтезировал целые  цепочки пар
нуклеотидов,  которыми заменил ненужные куски в  гене.  В  этих цепочках
одна пара означает ноль, а другая - единицу.
   Я уставился на него с разинутым ртом:
   -  Ты  оцифровал данные и  имплантировал их  в  генетический материал
растения, чтобы закодированная информация удваивалась с каждым делением!
   -  Точно.  Конечно,  изредка мутации могут уничтожить небольшие блоки
информации,  но у  меня всегда так много других носителей,  с которыми я
могу свериться и  дополнить недостающее,-  он широко улыбнулся.-  Помню,
пришел ко мне один охотник на джедаев,  попросил меня продать ему цветов
для сада в  Имперском Центре.  Я  дал ему все,  что он  хотел,  причем с
информацией о моей линии джедаев.
   Я посмотрел на него с хитрым прищуром:
   - Значит те цветы,  что ты посылал политикам: они ведь содержали коды
доступа к файлам с компроматом на них?
   - Мне же нужно иногда повеселиться, так ведь? - он закатал рукава.- Я
провел с Нейаа достаточно времени,  чтобы понять,  что джедай не верят в
случайности.  Я знал, что если я заложу в эти цветы информацию о джедаях
и  займусь их распространением,  то рано или поздно эта информация будет
снова  открыта.  Когда я  начал эту  работу,  я  не  надеялся,  что  это
произойдет при моей жизни, но я так хотел, чтобы это случилось.
   Я улыбнулся:
   - Расскажи мне о нем, о Нейаа.
   -  С  удовольствием,-  он посмотрел на меня и снова покачал головой.-
Эта твоя внешность...  Я тебя сразу не узнал. У твоего отца была любимая
поговорка,  которую он перенял у своего отца. Ты ее помнишь? "Если ты не
можешь  узнать  человека в  зеркале,  пришло  время  оглянуться назад  и
посмотреть, когда ты перестал быть собой".
   - Помню,- кивнул я.
   - Знаешь,  я сейчас смотрю на тебя и думаю, что ты обязательно должен
мне сказать, в кого ты превратился,- он указал на дом.- Сначала, однако,
давай перекусим. Затем пойдем перекапывать компостную кучу.
   - И в ней скрыта информация?
   Дед подмигнул мне:
   - Я думаю, результаты работы тебя не разочаруют.

x x x

   Мы говорили в основном о цветах и том,  каким был этот район в старые
добрые времена.  Поскольку слуги постоянно сновали туда-сюда,  то Корран
Хорн упоминался в  третьем лице,  словно Кейран Халкион был  его  другом
детства.  Признаться,  я  находил эту  уловку довольно неуклюжей,  но  я
принял уже на себя роль Халкиона,  и она была ничем не хуже любой другой
"легенды".   Эта  была  игра,   в   которую  мы  оба  играли  с  большим
удовольствием.
   Дед отослал Тосрука в  отель,  где я  остановился,  чтобы забрать мои
вещи, а мы с ним с лопатами в руках пошли к куче компоста. Затем Ростек,
нарядившийся в комбинезон,  фартук и резиновые сапоги по колено, показал
мне  кучу  навоза  бант,  который он  использовал в  качестве удобрения.
Сколько  я   себя  помнил,