корбезовец,  например Йелла, играла роль
моей жены или подружки.  В  другой раз,  когда я  внедрялся в банду и на
меня клевали женщины, мне приходилось опаивать их до состояния нестояния
или притворяться,  что я мертвецки пьян. Иногда было достаточно заявить,
что у  меня есть подружка,  которая ничего не подозревает о моих грязных
делишках, и меня оставляли в покое.
   Но  здесь  одной  легенды  было  недостаточно.  Всем  оперативникам в
КорБезе говорили,  что  им  не  нужно делать того,  что  противоречит их
моральным  ли  философским принципам,  и  задания  нам  давали  с  таким
расчетом, чтобы мы испытывали как можно меньший стресс в этом отношении,
но  все же  были случаи когда переспать с  кем-то  было логическим шагом
развития  отношений и  продолжением следствия.  Я,  конечно,  был  не  в
восторге от этого,  но и не считал секс между двумя взрослыми людьми вне
брака чем-то запретным.  Мы с Миракс провели немало ночей вместе, прежде
чем пожениться,  и она была не первой женщиной, с кем я оказался в одной
кровати.
   Те  редкие случаи,  когда мне приходилось спать с  подозреваемой,  не
сильно ранили меня,  пока у  меня не  было постоянных отношений с  одной
женщиной.  Не  было уз,  связывавших меня с  кем-то,  или  обязательств,
которые я мог бы нарушить,  переспав с другой.  До меня вдруг дошло, что
если  бы  такая  связь с  кем-то  и  наладилась,  меня  бы  это  немного
тревожило, но не остановило бы.
   С  Миракс все было по-другому.  Я  был верен ей.  Но  все же  роман с
Тавирой и  был  самым легким способом освободить Миракс.  Речь не  шла о
том,  что я должен был влюбляться в Тавиру - это было просто невозможно.
Физически я мог быть с ней,  но об эмоциональной связи не было и речи. Я
дал бы ей,  что она хочет,  и добился бы от нее всего,  чего хочу я. Это
будет  взаимовыгодный  альянс  двух  заинтересованных  сторон,   который
позволит  мне  исправить несправедливость,  допущенную в  отношении моей
жены.
   Это  будет так  просто.  Все,  что  мне  нужно сделать -  это  быть с
Тавирой,  ублажить ее,  чтобы потом обмануть.  Она приведет меня к  моей
жене. Она может обладать моим телом и вместе (я не сомневался в этом) мы
могли бы  открыть для  себя целые галактики страсти,  но  она никогда не
добьется всего, чего хочет от меня.
   Все эти мысли,  кружившие у меня в голове, казались такими очевидными
и такими верными,  но что-то внутри меня кричало от ужаса, предостерегая
меня,  чтобы я не смел им поддаться.  То, что казалось таким легким, то,
что могло так быстро приблизить меня к Миракс,  быстрее,  чем все, что я
делал до этого,  было в  корне неверно.  Я не знал,  почему.  Я не хотел
поверить  в  это.  Я  даже  хотел  сказать  себе,  что  проступок  будет
незначительным  по  сравнению  с  тем  благим  результатом,  которого  я
несомненно добьюсь.  Мой альянс с Тавирой будет односторонним - я возьму
от  нее все,  что мне нужно,  но  не  дам ей тот приз,  которого она так
добивается.  Вот  что  я  сделаю,  и  любой  протест будет  означать мою
слабость.
   Я содрогнулся:
   - Не могу поверить, что я так думаю.
   Элегос оторвал лишний стерипласт и завязал узел на моей руке:
   - В чем дело, Капитан?
   Я покачал головой:
   - Веши,  о которых я сейчас думаю.  Вещи, которые я должен сделать. Я
не могу поверить, что я всерьез думаю об этом.
   Каамаси медленно кивнул:
   - Если позволите, Капитан, у нас, каамаси, есть поговорка.
   - Какая?
   Он задумчиво сложил руки вместе:
   - Если ветер больше не зовет тебя,  значит,  настало время проверить,
не забыл ли ты свое имя.
   Эта простая поговорка ударила мне по мозгам,  словно молот, и в ней я
услышал отклик афоризма моего отца о  человеке,  который не узнал себя в
зеркале. Меня начала бить дрожь:
   - Ты прав. Я больше не знаю, кто я такой.

Глава 41

   -  В  таком  случае  рискну  предположить,  что  сейчас  самое  время
вспомнить.
   Я рассмеялся:
   - Легко сказать, но трудно сделать.
   Элегос покачал головой и начал забинтовывать мою левую руку:
   -  Вовсе не трудно.  Начните с  настоящего момента и  возвращайтесь в
прошлое до тех пор, пока не обнаружите, когда последний раз были собой,-
его  совет на  первый взгляд выглядел наивно,  но  что-то  в  его голосе
намекало на  то,  что  это  единственный способ для  меня найти выход из
сложного положения, в котором я оказался.
   Я  задумался над этой задачей,  сосредоточившись на  кратчайшем пути.
Любовная связь с  Тавирой была бы  самым быстрым способом спасти Миракс,
но какой-то голос внутри меня твердил,  что это не так.  Я знал,  что та
часть меня,  которая не  соглашалась с  этим  планом,  и  была отправной
точкой  для  обретения своего лица,  и  я  стал  размышлять,  почему мое
решение согласиться на предложение Тавиры было неверным.
   Ответ внезапно появился у  меня перед глазами,  и я с ужасом подумал,
как я не мог понимать этого раньше.  Этот выбор был неверным, потому что
я собирался переспать с Тавирой не ради Миракс,  а просто потому,  что я
хотел этого.  Я подогнал ответ под решение, целью оправдывая средства. Я
облек   эгоистичное  желание   в   яркую   обертку   из   благородных  и
самоотверженных побуждений,  но в  действительности мне просто нравилось
тяга Тавиры ко  мне.  Это льстило мне.  Я  был женат на  Миракс немногим
менее четырех лет и  ни  разу за  все это время не  испытывал влечения к
другой женщине.  Но  это не  означало,  будто я  не  находил такую мысль
приятной.  Тавира  была  привлекательной и  могла  бы  обладать  сотнями
мужчин, но она выбрала меня, значит, ситх подери, я был особенным. И мне
представился шанс доказать,  что  я  действительно особенный -  это была
пища, которая могла насытить мое хаттоподобное эго.
   Это все исходило с темной стороны.
   Эти слова прозвучали во мне,  сказанные голосом мастера Скайуокера, и
мое понимание темной стороны резко расширилось. Экзар Кун, Дарт Вейдер и
Император своими действиями превратили темную сторону в нечто динамичное
и  очень мощное;  доказали,  что следует попробовать использовать ее.  А
затем отказаться от  нее  было очень легко.  Здесь,  среди "возмутителей
спокойствия",  где  пираты вели  себя как  звери,  а  не  цивилизованные
существа,  граница между добром и злом была слишком размытой и не всегда
представляла собой  прямую  линию.  Каждая  ситуация  требовала  немного
другого подхода,  и корректировка курса путем возвышения или,  наоборот,
падения на темную сторону была делом почти обычным.
   В той взбучке,  которую я устроил Ремарту,  я, видимо, переступил эту
черту.  Я защищал Элегоса,  его дочь,  его народ и даже себя.  Вздумай я
подзарядиться Силой во время этой драки,  я бы поглотил темную и ужасную
энергию.  Я  бы сделал с  Ремартом такое,  что ни одна ванна с  бактой в
Галактике не смогла бы ему помочь,  и получал бы наслаждение, слушая его
жалобные вопли. Я бы смел Тавиру с пути. Я добился бы свободы Миракс, но
только пожертвовав всем, что было у нас общего.
   Я нахмурился, затем посмотрел на Элегоса:
   -  Это  все  исходит из  природы зла.  Зло  -  это  эгоизм,  добро  -
бескорыстие.  Если я  предприму действия,  которые пойдут на пользу мне,
только мне,  и причинят страдания остальным,  значит,  я буду на стороне
зла.  Если я сделаю все,  что в моих силах,  чтобы предотвратить угрозу,
нависшую над другими,  если я стану буфером между ними и злом, тогда мои
поступки будут добрыми.
   Каамаси склонил голову налево:
   -   Твои   намерения   будут   добрыми.   Но   без   продуманности  и
предусмотрительности,  однако,  твои поступки могут нести зло. Вот в чем
проблема:  конечно же,  совершать зло всегда легко, сопротивляться ему -
нет.  Зло безжалостно,  и любой, кто устанет, кто потеряет бдительность,
может стать его легкой добычей.
   Мой взгляд стал еще сердитее:
   -  Но есть ситуации,  когда сопротивление злу может привести к  тому,
что пострадают невинные.
   -  Это  случается,  да,-  он  моргнул своими большими глазами,  затем
положил мне руки на плечи: - Жизнь не без боли, но жизнь - это и то, как
мы относимся к этой боли,  радости,  разочарованию или триумфу.  Жизнь -
это нечто большее,  чем просто время от рождения до смерти,  жизнь - это
итог всему, что мы делаем в течение нее. Решения могут даваться нелегко,
но так часто случается,  что непринятие решения и  бездействие еще хуже,
чем  принятие самого плохого решения.  Зло  процветает там,  где нет ему
отпора,  и те,  кто могут противостоять ему, должны защищать тех, кто не
может этого сделать.
   Я запрокинул голову назад и расхохотался.
   Элегос посмотрел на меня с недоуменным выражением на лице:
   - Мне не кажется, что в моих словах столько юмора.
   - Нет, конечно. Дело в том, что я слышал эти слова много раз, от моих
родственников и  друзей,-  я улыбнулся.- Когда ты представлялся мне,  ты
сказал, что ты "доверенный" твоего народа. Этот пост связан с доверием и
ответственностью?
   Каамаси кивнул с важным видом:
   - Это наиболее почитаемое звание среди моего народа.
   - И я могу довериться тебе?
   - Конечно же.
   - И я могу доверить тебе все свои секреты, чтобы ты смог помочь мне?
   Элегос снова кивнул:
   - Я не стану прислужником зла.
   -  Это  объединяет нас,-  многозначительно кивнул я  ему.-  Когда  мы
вернемся домой, я расскажу тебе больше.
   Он снова сложил ладони:
   - Я с нетерпением жду, когда окончится наше путешествие.
   - Спасибо, что обработал мои раны. И мозги.
   - Всегда к вашим услугам.
   Я повернулся и лег на столе,  свесив ноги с его края и сложив руки на
груди,  как два бревна.  Вспомнив о тех словах,  что говорили мне отец и
дед,  словах, которые я слышал от Веджа, и словах, которые я говорил сам
себе,  я понял, кто я есть. Я увидел свое отражение в зеркале и услышал,
как зовет меня ветер. Сколько я себя помнил, я всегда был предан высоким
идеалам служения другим.  Все,  что  я  хотел,  было  подчинено мысли  о
несении добра другим.  Моя работа заключалась в том,  что я давал другим
защиту и покровительство,  я был крепостью,  в которой можно укрыться от
жестокости и  разврата,  царившего в  мире.  Моя  жизнь теряла смысл без
маньяков с одной извилиной, которые охотились на мирных граждан.
   Но  сейчас я  понял,  что допустил огромную ошибку,  с  самого начала
неправильно взявшись за решение проблемы с исчезновением Миракс. Когда я
поступил в академию джедаев, я отрекся почти от всего, чем я был раньше.
У  меня появились новое имя и  новая личность,  и  я  стал учиться новым
вещам. Я старался стать кем-то другим, кем я не был до этого, потому что
искренне полагал,  что только кто-то сильнее меня,  только джедай сможет
спасти Миракс.
   Когда я  разочаровался в  академии и  бросил ее,  я  вернулся к своим
корням.  Я позабыл все,  чему меня учили,  и даже не обратил внимания на
то, что дед снабдил меня информацией, которую он сохранил. Я неправильно
истолковал свой сон,  решив,  что он сулит мне катастрофу,  если я стану
джедаем,  но смысл сна заключался в  другом.  Смысл его был настолько же
прост,  насколько  бесспорен:  единственным  противоядием  злу  является
самопожертвование. От него исходит свет, разрушающий тьму.
   Сначала я  отрекся от корбезовского прошлого,  затем - от джедайского
наследия в  пользу навыков агента КорБеза.  Я относился к своей личности
так,  словно КорБез и  Сила были несовместимы,  словно я мог действовать
только одной или  другой половиной своего тела.  Я  боролся с  половиной
своей  личности,  тогда как  мне  нужно было  всего лишь  объединить эти
половинки в единое целое.
   Я  не  был  ни  корбезовцем  Корраном  Хорном,  ни  джедаем  Кейраном
Халкионом.  Я был ими обоими. Мне нужно было объединить усилия. Конечно,
мой дед рассказывал,  что Нейаа часто не  давал другим знать,  что он  -
джедай,  но это были случаи, когда один подход оказывался лучше другого.
Если я хотел добиться успеха, мне нужно было использовать их оба.

x x x

   "Возмутительный" достаточно  быстро  прибыл  на  Коуркрус,  и  челнок
доставил на поверхность нас с  Элегосом как раз посредине перевозки доли
"выживших"  из  награбленного на  Керилте  добра.  Я  мог  спуститься на
планету и  раньше,  но задержался на "Возмутительном",  чтобы убедиться,
что моя эскадрилья улетела к  себе в нормальном состоянии,  и выяснить у
капитана Гуртт,  какие слухи бродили на корабле. Она сказала, что до нее
не   дошло  ничего  такого,   но   посоветовала  мне  поскорее  заняться
физическими упражнения, чтобы стать сильнее и выносливее.
   Когда я вернулся во Вларнию и зашел к себе в номер,  я увидел,  что в
мое отсутствие здесь кто-то  побывал.  По  всей комнате были расставлены
дорогие подарки.  В углу лежала стопка отрезов тончайших тканей, на полу
стояло несколько рядов статуэток из  самых дальних уголков Галактики,  а
на столе стояли корзины с экзотическими фруктами.
   Кроме  всего  прочего,  был  еще  один  подарок -  савареенское виски
многовековой  выдержки  в  соответствующем графине  с  набором  бокалов.
Бутылка  и  четыре  стакана были  инкрустированы редчайшими драгоценными
камнями,  включая дуринфайр размером с ноготь моего большого пальца. Под
графином была записка от  Тавиры,  в  которой она  желала мне скорейшего
выздоровления.
   Я улыбнулся. Каких-то двенадцать часов назад вся эта выставка диковин
поразила бы мое воображение и польстила мне.  Я бы решил,  что я добился
от  нее именно того,  что хотел.  Что заманил ее  в  ловушку и  заставил
тратить так  много времени на  то,  чтобы завоевать мое  сердце,  а  она
никогда не  поймет,  как я  обвожу ее вокруг пальца.  Я  бы налил полный
стакан виски, произнес тост за мою победу и с триумфом опрокинул бы его.
   Но  я  видел перед собой всего лишь  груду ворованных вещей.  Она  не
имела прав на них. То, что она подарила их мне, отдала вещи, которыми не
владела и не работала,  чтобы купить их,  не имело никакой ценности. Она
брала,  что  хотела,  и  хотя  она  думала,  что  хочет увидеть,  как  я
добровольно приду к ней,  на самом деле все обстояло иначе: либо я приду
к ней, либо она уничтожит меня. Ее "широкий" жест был настолько же пуст,
насколько аморален,  и это вынуждало меня как можно скорее принять план,
что делать с ней.
   Элегос вернулся в комнату, осмотрев спальню, санузел и пищеблок.
   -  Кругом полно всяких разностей,  а в спальне и душе еще и предметы,
использовать которые можно только в интимной обстановке.
   - Во сне она это все увидит,  Элегос,- я весело улыбнулся ему.- У нас
есть месяц. За это время я хочу стать ее худшим кошмаром.
   -  Прекрасно.  Я  стоя  аплодирую вам,-  каамаси хлопнул в  ладоши  и
усмехнулся:  -  Должен заметить,  что  ваш дед наверняка был бы  доволен
таким решением.

Глава 42

   - Мой дед?  - я уставился на Элегоса с открытым ртом.- Ты же говоришь
не о Ростеке Хорне, правда?
   Каамаси покачал головой и  указал  на  один  из  стульев,  стоявших в
номере.
   -  Несколько часов  назад  вы  спросили,  можно ли  мне  доверять,  и
сообщили о  планах,  которые потребуют моего  доверия,  если  вас  будут
пытать и,  возможно,  убьют.  Взамен я  предлагаю вам  кое-что не  менее
важное.
   Я  медленно  сел.  На  золотистом  пушке,  покрывавшем тело  каамаси,
сверкнули серебряные отблески,  когда он подошел ближе к центру комнаты.
Было заметно,  что он стал очень серьезным и  собирался сделать то,  что
давалось ему не очень легко.
   - Элегос, тебе не нужно говорить мне то, что поставит под удар тебя и
твой народ. Даже будет лучше, если ты не будешь этого делать.
   -  Нет,  я  знаю,  что  я  могу  доверять вам,-  каамаси благосклонно
улыбнулся мне. - Даже под страхом смерти вы не выдадите этот секрет.
   Не зная,  что сказать,  я  просто откинулся на спинку стула и  сложил
забинтованные руки на животе.
   - Помните, я сказал вам, что память о важных событиях у нас, каамаси,
очень сильна и почти осязаема?
   Я кивнул:
   - Убийство оставляет у вас в памяти такой отпечаток.
   - Верно.  Или другие события,  вроде рождения ребенка, или встречи со
знаменитостью, или посещение какого-то важного мероприятия,- тон Элегоса
стал заметно мягче.-  На языке каамаси эти отпечатки в памяти называются
мемнии.  Это воспоминания,  которые состоят из эмоций,  всех ощущений, а
иногда еще чего-то невыразимого.  Они подробнее любой голограммы и более
важны, чем любой материальный предмет, которым мы владеем.
   Он  провел кончиками пальцев по  пурпурным полосам меха  на  плечах и
вокруг глаз.
   - Самое важное, что мы можем делиться мемниями с другими. Способность
передавать мемнии ограничена кровными родственниками, поэтому наши кланы
поощряют   смешанные  браки,   создавая  информационные  коридоры  между
группами.  Поскольку мы  можем делиться своими воспоминаниями и  они  не
теряют своей силы, мы можем более полно общаться между собой. Вот почему
мы ненавидим насилие и помогаем остальным обрести мир.  Раскраска, как у
меня,  часто встречается в  клане моей матери,  клане Кла,  в  котором я
родился и вырос.  Мне довольно легко передать мемнию другому члену клана
Кла и А, клану моего отца.
   Я вскинул голову:
   - Мой дед знал одного каамаси по имени Йиеник Ит'Клиа.
   - Брат моей матери.  У нас общая материнская линия. Я хорошо знал его
и  мы  очень гордились,  что  он  стал  джедаем,-  лицо Элегоса сияло от
счастья.-  Вы должны понять,  что мы,  каамаси,  открыли в джедаях нечто
особенное.  Когда три  или четыре поколения разлуки уже почти остановили
передачу мемнии,  и один из нас познакомился с джедаем и установил с ним
мысленную связь,  то мы смогли передать ему свои мемнии. Это было просто
чудом для  нас,  и  когда мой  дядя  стал  джедаем,  авторитет клана Кла
возвысился многократно.  Благодаря мемнии, которой поделился со мной мой
дядя, я и узнал тебя. У тебя глаза Нейаа, его запах и его склад ума.
   -  Йиеник был твоим дядей?  Где он  сейчас?  Ты можешь рассказать мне
побольше о Нейаа?
   Элегос несколько раз быстро моргнул и на секунду прикрыл лицо руками.
Я начал вставать со стула,  когда он поднял руку, чтобы остановить меня,
затем собрался и продолжил:
   - Извините.  Моего дяди не было на Каамасе, когда наш мир был сожжен.
Он уехал к другу на Алдераан и задержался там, чтобы убедить этого друга
предоставить убежище для  группы  выживших с  Каамаса.  Он  и  остальные
уцелевшие наши предводители решили,  что нам нужно рассеяться и  смешать
различные кланы во всех этих новых поселениях.  И хотя на Алдераане было
самое большое поселение беженцев, оно было не единственным.
   Я почувствовал, как у меня кровь в жилах стынет.
   - Он умер на Алдераане, - договорил за Элегоса я.
   Каамаси медленно кивнул:
   - Он столько лет ускользал от императорских охотников за джедаями, но
не смог спастись во время взрыва планеты.
   - Какое воспоминание моего деда он передал тебе? Ты можешь поделиться
им со мной?
   Элегос отрицательно покачал головой:
   -  Извините,  но я  не считаю вас настоящим джедаем и  другом,  чтобы
передать вам эту мемнию,- он поколебался.  - И еще я не уверен,  что вам
захочется узнать это. Это воспоминание касается смерти вашего деда.
   Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза.  Все, что я знал о смерти
деда, явилось мне в форме кошмара, но по крайней мере я мог относиться к
этому, как к дурному сну. Мне даже и думать не хотелось о том, что я мог
в  мельчайших подробностях увидеть смерть деда  и  пережить все  эмоции,
связанные с этим.
   - Да, ты прав. Возможно, на это воспоминание я не имею права.
   - Пока что.
   Я кивнул и снова открыл глаза:
   - Пока что.
   - В таком случае,  нам нужно найти лекарство от этого,- каамаси опять
улыбнулся, на этот раз хитро, и в его глазах блеснул хищнический огонек.
- С чего начнем?
   Я почесал забинтованной рукой свою бородку:
   -   Любая  удачная  операция  начинается  с  разведки.   "Возмутители
спокойствия" собрали  вокруг  себя  корабли и  коман