оло. В последние недели и месяцы они были  более  близки,  чем
просто друзья; они были на грани чего-то  большего.  Это  Энакин  спас  ее  из
йуужань-вонгского  плена,  и  Энакин  же  помог  ей   преодолеть   психическую
обработку, которая едва не заставила ее думать, что она  -  одна  из  йуужань-
вонгов.
     А потом Энакин погиб. Хану было уже некуда уходить от этих  воспоминаний.
Ему казалось, будто кто-то схватил его за сердце и сдавил его; от боли он едва
не споткнулся. Хан украдкой взглянул на Лею; та тоже смотрела на Тахирай, и  в
ее глазах отражалась то же печаль, которую чувствовал Хан.
     Хоть и облаченная в одеяние  джедая,  Тахирай,  как  обычно,  разгуливала
босиком. Теперь в ее осанке не было ни силы, ни горделивости;  смерть  Энакина
стала для нее тяжелым ударом - возможно, таким  же  тяжелым,  как  и  для  его
родителей. Она молчала; а ведь было время, когда ничто, кроме прямого  приказа
Люка Скайуокера, не могло заставить ее закрыть рот.
     Одной  рукой  Тахирай  обнимала  Тарка,  опекая  его   и   придавая   ему
уверенность. Тарк был двенадцатилетним мальчуганом с Корусканта, которого Вики
Шеш сделала частью своего плана похищения Бена Скайуокера.  Вики  выбрала  его
для отвлечения внимания из-за его необычайного сходства  с  Энакином  в  более
раннем возрасте - такого пугающе близкого сходства, что Хану сводило судорогой
живот при каждом взгляде на вечно всклокоченные каштановые волосы мальчика, на
его прозрачно-голубые глаза и открытое лицо.
     Уже просто смотреть на мальчишку было больно, но покинуть его, отказаться
от него - было жестоко и неправильно. Проблема,  которую  Хан  не  мог  решить
посредством бластера или фантастического пилотажа.
     Хан заметил белокурую голову, которая появлялась  и  пропадала,  пока  ее
владелец пробирался к ним через толпу.
     - Приближается летающий объект, - возвестил он.
     И наконец Люк Скайуокер стоит рядом с ними, обнимая одновременно и  Хана,
и Лею и улыбаясь молодо и заразительно.
     - Хорошее время вы выбрали для визита, - сказал он.
     - Это твоя сестра виновата, - отвечал Хан. - Мы  разослали  сообщение  по
ГолоНету,  чтобы  узнать,  сидите  ли  вы  еще   на   Борлейас.   Получили   и
подтверждение, и приглашение сопровождать "Лусанкию". "Поехали с  "Лусанкией",
- сказала она. - Так будет безопаснее для наших пассажиров".
     Лея холодно взглянула на него.
     - Ты должен радоваться тем редким случаям, когда оказываешься прав.
     Затем ее внимание привлекло что-то еще, и ее лицо опять просветлело.
     - Мара! - Лея освободилась и обняла свою позднюю невестку.
     - Послушайте, - сказал Люк. - Ведж готовит для  вас  жилье.  У  вас  есть
время, чтобы немного прибраться. Но нам всем нужно с вами поговорить.
     Хан недоумевающе посмотрел на него: - Кому это - "нам всем"?
     - Инсайдерам.


     Хан и Лея рассказали в двух словах историю своего пребывания в Хэйпанском
звездном скоплении после отлета Люка и Мары, о жутком дрейфе Джайны на  темную
сторону Силы и неожиданной помощи, которую ей оказал Кип Дэррон, о  стычке,  в
которой Хану раздробили челюсть, и он едва  оправился,  о  попытке  Та'а  Чьюм
сместить с трона свою невестку Тенениэл Джо и убедить Джайну Соло  вступить  в
брак с мужем Тенениэл, Изольдером.
     - Ситуация там далека от разрешения, - сказала  Лея.  -  Но  мы  с  Ханом
больше ничего  не  могли  сделать.  Остается  надеяться,  что  Джайна  сделает
правильный выбор.
     Они сидели в столовой биостанции, а не в  обычной  комнате  для  собраний
"узкого круга". Вместе с Ханом и Леей там были Ведж, Йелла, Люк, Мара и  Лэндо
- уютная компания близких друзей. Они были рады видеть Хана и Лею, но в то  же
время отчего-то напряжены и расстроены.
     - Ты не похож на человека, одержавшего крупную победу,  Ведж,  -  сказала
Лея.
     Лицо Веджа стало хмурым.
     - Это победа из тех, которые могут стоить нам войны. Мы  рассчитывали  на
йуужань-вонгского полководца средней руки, со средним флотом, и я  подозреваю,
что в этот раз оно так и было. Мы  собирались  дурить  ему  голову  как  можно
дольше, но обстоятельства сегодня сложились так, что мы  сразу  его  полностью
уничтожили. Следующий, кого они пришлют, будет куда сильнее, и всем нам  здесь
станет туго. Но вы прилетели вовремя. Нам нужны ваши навыки.
     - Навыки Леи, ты имеешь в виду, - сказал Хан. - Без нее я не представляю,
как можно вновь сплотить Новую Республику.
     - Навыки вас обоих, - ответил Ведж. - Потому что Новая Республика мертва.
Громадная туша с децентрализованной нервной системой; конечности еще не знают,
что сердце уже не бьется.
     Лея с Ханом переглянулись.
     - Послушаем, - сказала Лея.




ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     Йуужань-вонгский корабль-мир, орбита Корусканта

     Маал Ла задержался у перегородки, за которой находилась комната иглокола-
анализатора. Он вопросительно посмотрел на стража, который привел его сюда: ты
уверен, что он здесь? Но страж прятал взгляд, то ли не осмеливаясь смотреть  в
глаза старшему по званию, то ли оттого, что знал, какая  судьба  ждет  его  за
перегородкой. Маал Ла не мог сказать точно.
     Когда Маал Ла  приблизился,  перегородка  подалась  назад  -  рыбий  рот,
распахнувшийся перед ним - и он вошел в комнату.
     Это было место знания и выучки. Иглокол-анализатор  был  близким  родичем
иглокола-раздражителя, который умел прослеживать нервные пути,  когда  объекты
воздействия думали на определенные темы... а затем возбуждать в  этих  нервных
путях боль, не дававшую объекту возвращаться к этим  мыслям.  Анализатор  тоже
отслеживал нервные пути, но выполнял несколько  иные  функции:  он  определял,
насколько эффективно по этим путям передаются сигналы, и с  микромиллиметровой
точностью стимулировал в рецепторах боль, позволяя  пациенту  оценить  степень
травматизма и неустойчивости тканей после кажущегося полного исцеления.
     Комната  была  освещена   тусклым   светом,   отблески   биолюменисценции
отражались  от  черно-белых  коралловых  стен,  напоминавших  толстые   залежи
полузасохшей крови. Главной  достопримечательностью  комнаты  являлся  круглый
стол с овальной серой крышкой - тщательно спроектированный оконечный интерфейс
иглокола-анализатора, наклоненный так, что один край его почти касался  земли.
Возле стола стоял мужчина из касты формовщиков; на  самом  столе  ногами  вниз
лежал Цавонг Ла. Он был полностью одет, лишь его левая  рука,  покоившаяся  на
кожистой  поверхности  стола,  была  оголена,  и  Маал  Ла  понял,  что  визит
военачальника имеет  чисто  терапевтическую  цель;  иглокол-анализатор  должен
оценить состояние лапы раданка, приживленной к его  руке.  Лапа  выглядела  не
хуже, чем в прошлый раз, когда ее видел Маал Ла,  но  и  не  лучше.  Возможно,
военачальник хотел, чтобы Маал Ла увидел,  что  ее  состояние  не  ухудшается,
чтобы он сообщил остальным и развеял слухи о возможном отторжении  имплантанта
Цавонга Ла.
     Военачальник посмотрел на него, не  поворачивая  головы,  и  подал  знак.
Формовщик отошел в сторону, давая им возможность побеседовать наедине,  однако
Маал Ла продолжал ощущать на себе его взгляд.
     - Мне нужна твоя точка зрения, мой слуга, -  сказал  Цавонг  Ла.  -  Твоя
интерпретация событий.
     Маал Ла молча кивнул.  Он  предпочитал  не  говорить  много  перед  лицом
начальства. Те, кто говорили много, неизбежно начинали говорить слишком  много
и зарабатывали ярость Цавонга Ла; Ном Анор, к примеру, постоянно  удостаивался
неудовольствия военачальника.
     - Я отрядил на Борлейас  флот  Вирпуука  Ча,  чтобы  отобрать  планету  у
неверных. Мы  решили,  что  тамошний  гарнизон  всего  лишь  намерен  достойно
умереть.
     - То была, однако, ловушка.  Неверные  продемонстрировали  необыкновенный
расчет, дерзость и свирепость, разработав и блестяще исполненив свой план. Они
вывели свой самый большой корабль - мы не знали, что  он  является  частью  их
флота - в сердце боевого порядка Вирпуука Ча и с его помощью уничтожили  обоих
йаммосков. Этот корабль послужил приманкой для остальных кораблей нашего флота
- они напали на него, дав возможность вражескому резерву  подойти  практически
незаметно и атаковать их со всех сторон. - Военачальник  надолго  замолчал.  -
Этот флот практически уничтожен. Сейчас назначенный мной преемник Вирпуука  Ча
ведет множество уцелевших обратно. Некий пилот из домена Краал экспроприировал
часть уцелевших, чтобы тревожить неверных.  Разумеется,  когда  эти  недобитки
решили остаться с ним, они ослушались прамого приказа преемника.
     - Я составил план  действий,  -  заключил  военачальник.  -  Однако  я  с
удовольствием выслушаю твои соображения.
     Маал Ла долго молчал. Незачем было выдавать полусырые идеи, а  Цавонг  Ла
не считал долгое молчание ни унизительным, ни стесняющим.
     Наконец он сказал: - Если эта ловушка была продумана с  такой  точностью,
то это, бесспорно, работа их лучшего тактика, Гарма Бел Иблиса.
     - Нет. Бел Иблис, по нашим  данным,  командует  целой  группой  флотов  и
находится в другом месте.  Похоже,  корабли  в  системе  Пирия  находятся  под
командованием Веджа Антиллеса.
     Маал Ла замолчал, пересчитывая все заново.
     - Я должен просмотреть отчеты уцелевших. Но мне кажется  неизбежным,  что
ловушку  расставил  Бел  Иблис.  Надо  иметь  в  виду,  что  он  очень  близко
сотрудничает с Антиллесом. И учитывать, что это место имеет огромную ценность.
Прежде чем мы уничтожим его, нужно выяснить, в чем  эта  ценность  состоит.  И
затем мы должны уничтожить его  с  такой  жестокостью,  что  всякий  неверный,
который улыбался при вести об успехе той ловушки, содрогнется от ужаса.
     - Да.
     - А это, в свою очередь, означает, что вы должны лично  возглавить  поход
на Борлейас.
     Цавонг Ла покачал головой: - Я не могу. Мое внимание очень нужно в других
местах. Но ты прав. Здесь нужна рука военачальника.
     Маал Ла нахмурился, не понимая, затем выпрямился,  когда  до  него  дошло
значение слов Цавонга Ла.
     - ОН не станет этого делать.
     - Станет.
     - Я думаю, ОН - лучший выбор из всех возможных. Если только ЕГО  удасться
убедить.
     Цавонг Ла кивнул: - Приготовь корабль, я отправляюсь на "Домен Ла".
     - Будет сделано. - Маал Ла воспринял  тон  военачальника  как  разрешение
уйти и ушел.
     На спине зачесались старые шрамы - шрамы, нанесенные  рукой  того,  чьими
услугами собирался воспользоваться Цавонг Ла.


     Когда Маал Ла ушел, военачальник жестом  приказал  формовщику  продолжить
работу и спросил: - Каков твой вывод?
     На  составление  ответа  мастеру-формовщику  Гитре   Далу   потребовалось
некоторое время.
     - Никаких признаков изменения. Ткань, соединяющая лапу  раданка  с  вашей
настоящей плотью, то разлагается, то исцеляется.
     - Нет никаких признаков отторжения других имплантантов?
     - Никаких.
     - Что, по-твоему, это означает?
     - Не знаю.
     - Если ваших знаний формовщика недостаточно, у тебя есть  еще  инстинкты,
частные мнения. Я хочу их услышать. Не бойся моего страха.  Я  смогу  отличить
факты от личного мнения.
     - Если вам нужно мое мнение,  военачальник,  то  истинная  причина  вашей
болезни лежит не в науке формовщиков... а в воле богов.
     Цавонг  Ла  почувствовал  легкое  возбуждение,  когда  еще  один  кусочек
реальности встал на место в картинке, нарисованной Вики Шеш.
     - Каких богов? - спросил он.
     Гитра Дал вздернул голову, жестом показывая, что он сам не уверен.
     - Любой бог может таким образом дать знать о своем  недовольстве.  Но  по
моему опыту могу сказать: наиболее  вероятно,  что  это  Йун-Йуужань.  Тем  не
менее, если мне позволено, я бы посоветовал вам вопросить и...
     - Не нужно показывать свой страх, Гитра Дал. Объясни свое предложение.
     - Я бы советовал вам поговорить со жрецами всего сонма богов и спросить у
них, какой из великих держит на вас зло. Это вопрос жрецов, а не формовщиков.
     "За  исключением  того  случая,  -  подумал  Цавонг  Ла,  -  когда  жрецы
сговорились с формовщиками. Какова же  твоя  награда?  Щедрая  доля  земли  на
планете, которую получат жрецы Йун-Йуужаня? Может, даже целый континент?" -  Я
подумаю на этим, - сказал военачальник. Он поднялся и  жестом  разрешил  Гитре
Далу принести ему его одеяния.
     "И я поищу другое мнение. Я найду кого-нибудь,  кто  может  говорить  как
формовщик... но не связан обязательствами перед главными орденами формовщиков.
     Я вызову к себе Нен Йим".




     Оккупация Борлейас. День 11

     Люк Скайуокер сидел, скрестив ноги, на полу  переднего  грузового  отсека
"Тысячелетнего Сокола", в котором не было груза. Это было  единственное  место
на переполненной базе, где он мог побыть один,  единственное  место,  где  его
занятия не должны были расстроить сына.
     Люк открылся Силе и поплыл по ней. Он не  думал  о  вопросе,  на  который
надеялся получить ответ - думать, призывая интуицию, было непродуктивно.
     Но на этот раз течение Силы привело его туда, куда он хотел.
     Он почувствовал отчетливое проявление темной стороны. Оно не  ждало  его,
не призывало; это было нечто, не имевшее ничего общего с Люком Скайуокером.  И
за короткие мгновения перед тем, как потерять контакт, Люк понял, что оно  по-
прежнему блуждает по разгромленным переходам Корусканта.


     Хан Соло наблюдал, как его жена медлено возвращается к жизни.
     Недавняя утрата Энакина и Джесина бувально оглушила Лею,  и  она  решила,
что все ее труды и старания напрасны. Как только она  осознала  -  по  крайней
мере умом - что это  не  так,  проблемы  их  дочери  Джайны  в  системе  Хэйпа
напомнили Лее, что у нее есть долг, обязанности.  Она  стала  выполнять  их  в
своей решительной и эффективной манере, но без той  искринки  воодушевления  и
того озорного юмора, которые составляли существенную часть его любимой.
     И в любое время дня и ночи ее мысли могли  вернуться  к  Энакину,  к  его
страданиям и смерти во время экспедиции на  йуужань-вонгский  корабль-мир  над
Миркром. Тогда дыхание ее пресекалось, Лея менялась в лице и  падала  Хану  на
руки, или прямо на месте съеживалась клубочком и  сидела  так,  пока  боль  не
утихала. Хана тоже терзала боль потери Энакина, но он  держал  себя  в  руках,
стараясь не показывать этого - он решил быть опорой для Леи и не дать ей пойти
тем путем, которым пошел сам после смерти Чубакки.
     Но сейчас, когда Лея проводила время с декой, подключенной к  библиотекам
разных кораблей и своим личным  архивам  на  "Тысячелетнем  Соколе"  и  "Мечте
Повстанца", составляя списки политиков, котроые были ей чем-то обязаны,  снова
проводя мероприятия, которые она и  другие  основатели  повстанческого  Алянса
предпринимали, когда закладывали  фундамент  своего  движения  более  чем  два
десятилетия назад - сейчас к ней возвращалось что-то  вроде  энтузиазма.  Боль
утраты Энакина и тревога за судьбу Джесина никуда не  делись  и  нисколько  не
уменьшились... но когда они не занимали целиком ее мысли, она  казалась  более
энергичной, более живой. Больше похожей на саму себя.
     Хан радовался этой перемене, не вполне понимая ее причины; на его взгляд,
Лея всего лишь делала такую же политическую работу, которой занималась десятки
лет.
     Возглас Леи оторвал его от занятий: - Что здесь происходит?
     Хан повернул голову и улыбнулся ей, созерцая нелоумевающее  выражение,  с
которым она показывала  на  пустое  пространство,  где  раньше  стояло  кресло
Чубакки.
     - Поставлю тут сегодня  что-нибудь  поменьше,  под  Лею.  -  Улыбался  он
наполовину потому, что его действительно развеселило ее изумление,  наполовину
для того, чтобы скрыть  собственное  томительное  чувство  смятения;  заменить
кресло Чуи, одно из последних осязаемых напоминмний  о  вуки,  было  для  Хана
одним из самых трудных решений.
     - Ты уже закончила реорганизовывать галактику?
     Лея покачала головой, сосредоточив наконец внимание  полностью  на  муже.
Она придвинулась к нему: - Еще пройтись по  нескольким  системам,  и  я  начну
отстирывать Хэйпанский кластер...
     - Должно помочь. - Хан поднял ее и посадил к  себе  на  колени.  -  Можно
начать с Изольдера, с этой ходячей головной боли...
     Но Лея уже думала о другом - она смотрела на планетные данные, выведенные
на экран компьютера "Сокола".
     - Хан, что это?
     - Корускант.
     - Я знаю, что Корускант. Я имела в виду - зачем ты его изучаешь?
     Хан пожал плечами, как будто не зная, что ответить  -  тактика,  дававшая
ему время, чтобы сбрехать какую-нибудь байку. Но ни одна  байка  не  годилась,
чтобы обмануть Лею.
     Наконец он сказал: - Это все близнецы, Лея. Близнецы  для  них  священны.
Они думают, что Джесин и Джайна имеют какую-то ценность для их  богов,  и  это
значит, что если ты права насчет того, что Джесин  жо  сих  пор  жив,  то  его
забрали к себе самые важные шишки. Их командный корабль-мир -  на  Корусканте.
Не надо быть гением,  чтобы  допереть:  самое  вероятное  место,  куда  увезли
Джесина - это Корускант, сама планета или корабль-мир.
     Лея посмотрела Хану в глаза; с ее лица исчезла всякая легкомысленность.
     - Ты ведь не за ним собрался?
     - Может быть, - ответил Хан.
     - Хан, нет. Послушай меня. - Это не был леин командный  голос;  это  была
мольба. - Ты не можешь ему помочь. Если ты улетишь, я лишусь и тебя тоже.
     - Это ничуть не проще, чем лишиться плохой репутации.
     Лея не стала острить и не выдала на-гора один  из  множества  велеречивых
ответов - дополнительный признак ее серьезности.
     - Ты должен понять. Я не могу видеть йуужань-вонгов в  Силе,  я  не  могу
видеть Джесина в Силе... но я не отрезана от Силы. Она иногда  показывает  мне
будущее, дает мне видения - время от времени. Когда я вижу, что кто-то из  нас
возвращается на Корускант, который в руках у вонгов, я вижу нашу неудачу.  Нас
там ничего не ждет, кроме смерти.
     От леиного тона у Хана пробежал мороз по коже. Он покачал головой: - Кто-
то же должен туда лететь.
     - Люк. Лететь должен Люк. У него есть шанс, у нас нет.  -  Казалось,  Лея
как-то съежилась, как будто от осознания того, что она никак не может  помочь,
утешить своего пропавшего сына она сделалась меньше. Но в следующее  мгновение
она снова выпрямилась. - - Ты не можешь помочь Джесину. Но можешь помочь мне.
     - В чем?
     - В политике.
     - Ты ж знаешь, что я думаю о политике. И знаешь, насколько я в ней хорош.
     Улыбка Леи вернулась на место: - У нас здесь Сопротивление,  это  значит,
что настало время для новой политики. Примерно такого плана: если тип, который
улыбается тебе, собрался воткнуть тебе в спину вибронож, то надо не  улыбаться
в ответ, а застрелить его.
     - Вот как? - Хан задумался. -  Застрелить  кого-то  одного,  или  я  могу
стрелять, сколько захочу?
     - Насколько хватит батарей в твоем бластере.
     - Звучит чудесно. Так в чем загвоздка?
     - Я согласилась с заданием, о котором той ночью говорил Ведж. Не  хватает
твоей подписи, вот в чем загвоздка.  Как  только  план  будет  разработан,  мы
начнем летать от системы к  системе  и  организовывать  ячейки  Сопротивления.
Будем призывать народ на  службу.  Расширять  джедайское  подполье.  Возможно,
будем натыкаться на силы йуужань-вонгов или на отряды Бригады Мира.
     - И отстреливать их.
     - Да.
     Хан открыл было рот, дабы  спросить,  действительно  ли  она  хочет  этим
заниматься, когда одно из ее уцелевших  чад  пропало,  а  второе  очутилось  в
непонятном  положении  в  практически  враждебном  мире,  но  тут  он  заметил
выражение  в  ее  глазах  -  сияние,  которое  часто  украшало   лицо   лидера
повстанческого Альянса Леи Органы-Соло в самые темные дни войны с Империей.
     Темные дни забрали лучшее, что было  у  многих  людей...  таких  как  Лея
Органа-Соло. И вот снова наступили темные дни.  Сейча