орядителю, который контролировал  практически  все,  что  касалось
этих гонок.
     Мусор, не упакованный в контейнеры для отправки на орбиту,  смешивался  с
силиконовым   маслом,   которое   извергали   нижние   боковые   тоннели,    и
перерабатывался мусорными червями. Эти черви вгрызались в  нетоксичный  мусор,
пережевывая его в  мелкие  гранулы,  поглощая  остатки  органики,  пластика  и
металлов.
     Мусорные черви  были  огромными  злобными  созданиями,  необходимыми  для
нормальной работы мусорных ям. Их предки  были  родом  с  другой  планеты,  но
корускантские техники, мастера биотехнологий, вывели  на  основе  дикого  вида
червей этих полезных  монстров.  Ползающие  по  кремнийорганической  суспензии
черви, напоминавшие мотки толстых проводов, медленно, но уверенно переваривали
измельченный мусор на углекислый газ, метан и  другие  органические  вещества,
которые образовывали бледно-желтые пенные островки на поверхности силиконового
озера. Металлы, минералы и  стекло  тонули  и  собирались  со  дна  массивными
неповоротливыми дроидами.
     Говорили, что мусорный червь может даже проглотить отработанный сердечник
гипердрайва и нормально жить... целых несколько секунд. Но такого  подвига  от
них никто и не требовал.
     Кремниевое озеро на дне мусорной ямы буквально кишело червями. Их чешуйки
были огромными и пятнами  покрывали  тело,  сверкая,  как  драгоценные  камни.
Распорядитель собирал их у участников состязаний  в  качестве  доказательства,
что они достигли дна, а затем продавал чешуйки на небольшом,  но  процветающем
рынке коллекционеров как сувениры.
     Анакин выдал "бочку" и посмотрел вверх. Теперь кровавый резчик был  слева
от него. Остальные гонщики бросились вслед за ними, так что  соревнования  уже
начались. Видимо, тоннельный мастер решил, что  небольшая  интрига  спорту  не
повредит.
     Лучшим  планом  выиграть  гонку  Анакину  казался  следующий:   держаться
подальше от кровавого  резчика,  предъявить  Распорядителю  чешуйку  мусорного
червя и поскорее вернуться  в  Орден,  пока  его  там  не  хватились.  Он  мог
вернуться к Оби-Вану и заняться тренировками менее чем через час, а  ночью  он
будет хорошо спать, без кошмаров, усталый, но довольный в глубине  души,  куда
еще не проникла джедайс-кая дисциплина.
     Рану на руке придется скрыть. После беглого осмотра, который он смог себе
позволить в полете, она казалась не такой уж серьезной.
     Пришло время снова сконцентрироваться, сгруппироваться  и  нырнуть  вниз.
Как камень. Только падение этого камня будет под абсолютным контролем.
     Именно этого - абсолютного контроля  над  собой  -  Анакин  всегда  хотел
добиться.


x x x

     Оби-Ван взлетел над изогнутой  поверхностью  экрана  и  быстро,  применив
джедайскую технику, оценил свое физическое состояние. Он  был  побит  и  почти
впал в отчаяние - джедай быстро подавил в себе это  чувство,  потому  что  оно
могло привести к гневу, и тогда Оби-Ван был бы обречен на  провал,  -  но  все
кости были целыми. Он задыхался, но восстановил ровное  дыхание,  взглянув  на
остальных гонщиков.
     Анакин медленно кружил, опускаясь к центру экрана" до которого оставалось
еще  метров  сто.  Другая,  золотистая,  фигура  быстро,  как  падающий  лист,
снижалась по спирали в сотне метров над Анакином. Третий и  четвертый  гонщики
описывали широкие круги по периметру.
     Оби-Ван сфокусировал внимание на Анакине. Он  уже  приготовился  взлететь
повыше, когда увидел, что его падаван изогнулся,  словно  собрался  нырять,  и
исчез из виду, скрывшись в центральном отверстии экрана.
     Кеноби метнулся к ближайшему отверстию, метрах в  двадцати  от  него.  Он
заблаговременно сложил крылья, чтобы их в любой момент можно было развернуть и
остановить падение. Его ноги пробили вязкое поле луча захвата  на  поверхности
изогнутого экрана. Воздух вокруг зашипел. Внутренности выворачивало наизнанку,
словно он оказался  в  эпицентре  страшной  грозы  на  самом  ужасном  газовом
гиганте.
     Вихри  замерзшей  жидкости  взвились  вслед  за  канистрой,  с   грохотом
вырвавшейся из отверстия менее чем в пятидесяти метрах от джедая. Мощный смерч
едва не утянул его с собой, и Оби-Ван не был уверен, что ему удастся собраться
и снова выпрямиться, подхватив новое энергетическое поле.
     Кеноби,  как  и  Куай-Гон  Джинн,  не  поощрял   воспитания   посредством
наказания. Осознания проступка  учеником  почти  всегда  было  достаточно.  Но
сейчас юный учитель к своему ужасу обнаружил, что у него довольно-таки  темные
мысли: он предвкушает, какие резкие слова  скажет  Анакину  Скайуокеру,  каким
испытаниям его подвергнет и сколько дополнительных часов  тренировок  назначит
ему. И не только для того, чтобы улучшить жизненные перспективы падавана.


x x x

     Анакин был объят безумной радостью, когда расправил крылья и поймал поле,
ведущее к нижнему уровню. Красота ионных хвостов, молнии, которые  то  и  дело
вспыхивали среди клубов  сгоревших  газов,  озаряя  стены  ямы,  громоподобный
грохот взмывающих каждые пять секунд контейнеров - все это было прекрасно,  но
еще важнее для него было то, что все эти шумы сливались в один  мощный  голос,
который манил его, звал к победе более великой, чем в  гонках  на  болидах  на
Татуине.
     Это место многие сочли бы ужасным,  и  большинство  живых  существ  здесь
сразу же погибли бы, а он выжил. Мальчик, еще совсем  ребенок,  причем  бывший
раб, выжил, полагаясь не на Силу, а на врожденную  безрассудную  смелость.  Он
был один, и был счастлив, что один! Анакин с радостью провел бы всю свою жизнь
в предвкушении опасности, чтобы забыть  о  мучительных  ошибках  из  прошлого,
которые не давали спать ночью. Забыть ошибки и ужасное чувство, что внутри нею
дремлет мощная сила, с которой падаван не может справиться.
     Пустые черные сапоги с топотом проникали в его худшие кошмары.
     И снова он выбрал новое отверстие,  недалеко  от  центра  экрана,  откуда
редко вылетали контейнеры. Анакин чувствовал, как пульсирует  огромное  орудие
под нижним экраном. Все его внимание было сконцентрировано на этом вращающемся
пусковом устройстве, которое было больше Ордена.  Он  прислушался  к  минутной
заминке пушки, короткому мгновению тишины перед очередным  низким  грохотом  и
лязгом,  когда  заряжалась  и  выстреливалась  очередная  порция  контейнеров.
Конечно, лучше всего проскользнуть в брешь во время перерыва между  залпами  и
сразу рвануть подальше от отверстия, в которое вылетел контейнер, оставляя  за
собой клубы газов, взметнувшихся в вихре, молнии и голубой ионный след.
     Раздумывая над решением, Анакин восхищался феноменом,  о  котором  другие
участники говорили с благоговейным трепетом: со дна поднимались  шары  плазмы,
медленно дрейфуя к поверхности, словно наполняя  смыслом  пустое  пространство
над нижним экраном. Они сияли оранжевым и  зеленовато-синим  цветом,  наполняя
все вокруг громким шипением. Притронься к ним -  и  тут  же  будешь  поджарен.
Анакин  как  завороженный  смотрел  на  шары,  которые  взрывались  с   резким
металлическим лязгом, и в том месте,  где  они  только  что  были,  вспыхивали
особенно сильные молнии, пронизывающие клубы дыма, как копье мягкую подушку.
     У Анакина волосы встали дыбом, и он не мог  списать  это  на  статическое
электричество. У него возникло ощущение,  что  он  встретился  с  примитивными
божками мусорной ямы, настоящими хозяевами этого места, хотя эта мысль,  сколь
мимолетной она не была, шла вразрез со всем, чему его учили.
     Сила повсюду, и ничего не требует, ни подчинения, ни благоговения.
     Но ему было просто необходимо пережить это,  чтобы  тут  же  забыть.  Ему
нужно было снять с себя всю шелуху, обнажиться до чистой ярости и  жестокости,
опуститься туда, где не было ни его имени, ни его воспоминаний,  ни  его  "я",
где обитали зловещие тени, где можно  было  на  мгновение  прейти  со  светлой
стороны Силы на темную, с трудом осознавая разницу между ними.
     Анакин - крошечная пылинка в этой игре -  инстинктивно  сложил  крылья  и
нырнул в центральное отверстие экрана.
     Он не заметил, что кровавый резчик, который был всего лишь  в  пятидесяти
метрах над ним, сделал то же самое.
     Лафет гигантской пушки находился на возвышении  двумястами  метрами  ниже
экрана, и  вокруг  него  ни  на  секунду  не  прекращалось  автоматизированное
движение.  По  рельсам  к  орудию  со  всех  сторон  стекались  загруженные  и
заряженные контейнеры, и все они падали в жерла пушки, откуда  торчали  только
их заостренные верхушки.  Каждый  контейнер  направлялся  по  своему  маршруту
сквозь  четыре  экрана  -  четыре  корректировки  курса,  чтобы  подняться  на
запрограммированную  орбиту.  Химический  заряд  под  контейнером  должен  был
поднять его всего на триста метров, до первого экрана. А там в  дело  вступали
уже лучи захвата и магнитно-импульсные двигатели. Это была сложная, хоть и  не
одно столетие отработавшая система. Прочная и надежная. Не  зря  точные  копии
такой мусорной ямы были по всему Корусканту.
     Воздухом над вращающимся лафетом дышать было невозможно. Дым от сгоревших
зарядов - простой химической взрывчатки - невозможно было быстро удалить, и он
густой пеленой покрывал все под нижним экраном. И кроме того, от  силиконового
озера поднимались ядовитые миазмы.
     В этой кремниевой луже и обитали самые примитивные (не говоря уже о  том,
что самые огромные) существа на Корусканте. Они жевали гранулы мусора в вечном
полумраке:  из  темноты  их  выхватывало  лишь  тусклое  дежурное   освещение,
установленное под лафетом пушки.  Самые  крупные  экземпляры  мусорных  червей
достигали нескольких сот метров в длину и трех-четырех метров в обхвате.
     Анакин спикировал в сторону от пушки и совершил посадку на ее лафет.  Под
ногами он чувствовал вибрацию: это подавались и закидывались в пусковые камеры
контейнеры с мусором. Необъятная масса феррокарбона то и дело вздрагивала  под
его летными туфлями.
     Защитное поле под лафетом было слабым, ведь оно существовало  только  для
того, чтобы отбить у червей охоту сожрать опоры, на которых  держалась  пушка.
Оставалось только сорвать прозрачную чешуйку у червя и лететь вверх, к экрану,
чтобы попасть в хвост взмывающему  контейнеру,  затем  прорваться  на  верхний
уровень сквозь отверстие в экране.
     Это будет безумно трудно.
     Тем лучше.  Анакин,  широко  распахнув  глаза,  рассматривал  хаотическое
копошение червей в тусклом свете. Он расстегнул ремешки одного крыла,  вытащил
руку и надел дыхательную маску,  затем  надел  защитные  очки,  предохраняющие
глаза от ядовитых испарений, и опустил прозрачную приборную пластину. Проверив
уровень топлива, Анакин с радостью отметил, что израсходовал  лишь  малую  его
часть. Вот и все. Анакин приготовился к прыжку.
     Но он сделал первую ошибку  любого  ученика  джедая  -  сфокусировал  все
внимание на одной цели или объекте. Фокусировка внимания - это одно, а сужение
восприятия - совсем другое, и Анакин не замечал ничего, что  творилось  вокруг
него.
     Он почувствовал, как что-то в мозгу  ойкнуло,  и  он  повернул  голову  в
сторону, чтобы посмотреть, что стряслось, но успел лишь сообразить, что кто-то
нанес ему сильный удар в висок. Кровавый резчик приземлился на соседнюю стойку
и с удовлетворением стал смотреть, как юный джедай  нырнул  головой  вперед  в
кишащую мусорными червями массу.
     Кровавый резчик последовал за ним,  вытянув  длинную  шею,  сжав  ноздри,
отчего те преватились в острое лезвие. Он  летел  закончить  свое  сегодняшнее
задание.


x x x

     Падение  Анакина  смягчил  островок  пены,  дрейфующий   по   поверхности
силиконового озера. Он медленно погружался в пенную массу, вдыхая  все  больше
ядовитых газов. Лопнувший вдруг пузырь окатил его волной аммиака и вернул  его
почти в полное сознание. Глаза резала нестерпимая  боль.  Дышать  было  нечем.
Дело в том, что при падении его очки и маска съехали набок.
     Но сначала то, что нужно делать сначала. Он расправил  крылья  и  ослабил
ремешки, затем перевернулся на  спину,  равномерно  распределив  свой  вес  по
крыльям.  Они  держали  его  на  пене,  как  снегоступы,  и   его   погружение
замедлилось. Крылья были погнуты и стали бесполезными,  даже  если  ему  бы  и
удалось вырвать их из вязкой пены.
     Кровавый резчик только что убил его. То, что смерть пока не  приходила  и
растягивала свое садистское удовольствие, не служило облегчением -  все  равно
она была неотвратима. Островок  желтоватой  пены  пришел  в  движение:  пузыри
начали с треском лопаться, и Анакин опускался все ниже. Затем он  услышал  еще
более зловещий  звук,  если  только  это  можно  было  представить:  негромкое
шуршание сползающихся к нему со всех сторон  мусорных  червей.  Они  наползали
друг на друга, извивались и переплетались, спеша к добыче.
     Анакин практически  ничего  не  видел.  Я  -  пропащий  человек.  Он  мог
обратиться за помощью к Силе, и это немного успокоило бы его,  но  он  еще  не
достиг такого владения ею, чтобы левитировать, по крайней мере  более  чем  на
несколько сантиметров.
     На самом деле, Анакин Скайуокер был настолько подавлен своим  проступком,
своей невнимательностью,  что  смерть  теперь  казалось  не  такой  важной  по
сравнению с тем стыдом, что он переживал.
     Ему не суждено было стать джедаем, чтобы про  него  ни  говорил  Куай-Гон
Джинн. Йода и Мэйс Винду оказались правы.
     Но горькое  осознание  собственной  глупости  не  заставит  его  спокойно
сдаться. Он почувствовал, как к нему бесшумно подлетает  кровавый  резчик.  Он
был всего в нескольких метрах, замахиваясь для нового  удара,  и  Анакин  едва
успел увернуться от него.
     Джедаи не помышляют о мести. Но мысли Анакина неслись со скоростью света,
проясненные болью в виске и ноющей рукой. Кровавый резчик знал, кто он такой и
откуда родом, - слишком маловероятно наугад назвать его рабом, в такой дали от
беззакония планет Внешних территорий, где рабство было общепринятой практикой.
Кто-то покушался либо на Анакина лично, либо на всех джедаев сразу.
     Анакин сомневался, чтобы он за свою короткую жизнь успел привлечь к  себе
чье-то внимание или сам по себе представлял интерес для наемных убийц.
     Скорее всего, за Орденом следили и та или иная группа решила расправиться
со всеми джедаями поодиночке, начиная с самых слабых и незащищенных.
     И первым буду я.
     Кровавый резчик представлял угрозу для  тех,  кто  освободил  Анакина  из
рабства, кто забрал его с Татуина и предоставил шанс начать новую жизнь.  Если
ему уже не суждено стать джедаем  или  дожить  до  совершеннолетия,  он  может
избавить отважный и необходимый миру Орден хотя бы от одной угрозы.
     Анакин нацепил маску, полной грудью вдохнул очищенный воздух  и  осмотрел
медленно погружающийся островок, на котором покоился. Ремень  крепления  можно
было отстегнуть и использовать как  оружие.  Анакин  осторожно  приподнялся  и
схватился за ремень потоньше. В полете он был натянут, а  сейчас  болтался,  к
тому же съехал на один бок. Анакин поерзал, освобождаясь от "сбруи", и  ремень
с громким щелчком расстегнулся. Он вытащил ремень,  намотал  его  на  кулак  и
закинул противоположный конец крыла, там, где был прикреплен ротатор.  Затянув
ногой петлю потуже, он рванул ремень на себя, с хрустом ломая тонкий кожух  со
смазкой. Из вертушки получилась классная дубинка.
     Но крылья весили менее пяти килограммов. Импровизированная дубинка - пару
сотен грамм. Ему придется вложить в удар  всю  свою  мощь,  чтобы  эффект  был
ощутимым.
     Кровавый резчик снова пикировал на него, подогнув  ноги,  вытянув  вперед
руки с тремя суставами, как педипальпы опи - морского убийцы с Набу.
     Он все свое внимание сфокусировал  на  Ана-кине.  Сделав  ту  же  ошибку,
которую только что допустил падаван.
     У Анакина чуть сердце из груди не выскочило от радости, когда он  увидел,
что над кровавым резчиком навис  Оби-Ван.  Мастер  активировал  меч  и  обеими
ногами пихнул нападавшего в крылья, ломая их как пушинки.
     Два взмаха  жужжащим  клинком  -  и  кончики  крыльев  кровавого  резчика
полетели прочь.
     Кровавый резчик испустил сдавленный крик и завалился на  спину.  Топливо,
вырвавшееся из подрезанных  крыльев,  загорелось  и  превратило  его  в  яркую
потешную ракету, поднявшуюся, прежде чем погаснуть, метров на двадцать.
     Побежденный противник беззвучно плюхнулся в озеро  в  десятке  метров  от
Анакина, подняв фонтан силиконовых  брызг.  Словно  болотные  духи,  вспыхнули
метановые пузыри.
     Кеноби остановил падение как раз вовремя - когда он уже  по  пояс  был  в
пене. Выражение на его лице, когда он вырубил лазерный меч,  было  чисто  оби-
вановское: терпение, смирение и подавленное раздражение, словно Ана-кин только
что сделал ошибку в диктанте.
     Анакин протянул руку,  чтобы  помочь  учителю  подняться:  -  Не  опускай
крылья, держи их повы-ше! - крикнул он.
     - Зачем? - задумчиво поинтересовался Оби-Ван. - Я не  могу  вытащить  нас
обоих из этой дряни.
     - Но у меня еще есть топливо!
     - А у меня его как раз почти не осталось. Эти крылья просто  ужасные,  их
невозможно контролировать.
     - Можно использовать мое топливо, - предложил Анакин, и  его  глаза  ярко
засияли в полутьме.
     Пена начала угрожающе быстро лопаться. На берегу крошечного островка пены
показалась блестящая серебристая труба диаметром  метра  четыре  и  изогнулась
вопросительным знаком, высунув голову из кремнийорганического месива. На  коже
червя были прилипшие куски мусора, а из-под них выглядывали блестящие  голубые
бусинки глаз.
     Глаза вытянулись вперед на тонких стебельках и с  интересом  разглядывали
невиданную добычу. Червь явно размышлял, будет ли его обед вкусным.
     Но Анакин не испугался, не спуская глаз  следил  он  за  своим  призом  -
чешуйками червя. Таких огромных я еще не видел - с мою ладонь!
     Оби-Ван стремительно погружался. Он часто моргал и задыхался в  окутавшем
их облаке ядовитых газов.
     Анакин  нагнулся  и  осторожно,  не  теряя  равновесия,  снял  с  крыльев
топливные баки, отсоединив от них трубки подачи горючего  на  сопла  и  зубами
сорвав с них наконечники.
     Оби-Ван тем временем сконцентрировался на том, чтобы  полностью  не  уйти
под пену.
     Еще один сегмент червя на  противоположном  конце  его  уменьшающегося  в
объеме тела с отвратительным скрипом трущейся мокрой кожи высунулся из  озера.
Теперь  на  них  смотрело.  еще  больше  глаз.  Червь   задрожал,   словно   в
предвкушении.
     -  Я  больше  не  буду  таким  глупым,  -  еле  слышно  выдохнул  Анакин,
присоединив топливные баки к крыльям Оби-Вана.
     - Совету это расскажешь, - невозмутимо ответил Оби-Ван. - Не  сомневаюсь,
что мы оба там окажемся, если в течение ближайших двух минут мы совершим шесть
невозможных дел.
     Два сегмента червя завибрировали  в  унисон  и  одновременно  супротивным
шипением стали продвигаться по озеру, доказывая, что эти два  куска  каната  -
одно длинное живое существо. Их окружали еще  кольца  веревок:  видимо,  черви
решили, что падаван с рыцарем  -  это  новый  деликатес,  и  за  обладание  им
развернулась настоящая борьба. Сегменты первого червя  стали  теребить  берега
пенного острова, который быстро сокращался, пока от него не осталась крошечная
клякса на поверхности силиконового озера.
     Анакин одной рукой схватился за плечо Ке-ноби:  -  Оби-Ван,  ты  -  самый
крутой из всех джедаев.
     Оби-Ван прожег своего падавана гневным взглядом.
     - Ты не мог бы немного подкинуть нас... - взмолился Анакин. - Ну, вверх и
в сторону?
     Что Оби-Ван и сделал, и Анакин в ту же секунду  завел  реактивные  движки
обоих пар крыльев.
     Мощный рывок не отвлек его от  главного:  он  нагнулся,  вытянул  руку  и
сорвал с ближайшего червя его чешуйку. Каким-то чу