страивать. 

- Она ведь наверняка понимает, что процесс индоктринации сделал вас способным к 
независимым действиям не более, чем был способен к ним Никос, пока находился под 
влиянием ограничительного запора? - Трипио держал свои звуковые цепи 
переключенными на восемнадцать децибел, куда ниже слухового порога и 
гаморреанцев, и песчаного народа, и подрегулировал интенсивность так, чтобы 
звуковые волны разносились ровно на три четверти метра, отделявшие его 
громкоговоритель от уха Потмана. 

- Я ударил ее, я... я ее оскорблял... говорил такое, что желал бы скорее 
вырезать себе язык, чем сказать подобное молодой барышне... 

- Она сама подвергалась индоктринации и должна быть знакома с налагаемой 
программированием стандартизированной вторичной личностью. 

- Трипио, - донесся сзади из темноты тихий голос Никоса. - Иногда это не имеет 
значения. 

Впереди темноту ослаблял бледный свет, обрисовывая угол поперечного коридора и 
пугающее месиво на полу - тарелки, выпотрошенные М5Е и 8Р, гильзы метательных 
гранат, сломанные топорища, разбросанная пища и пролитый кофе. Среди этой свалки 
шныряли моррты, и их сладковатая вонь, как от грязной одежды, усиливала 
омерзение. Стало слышным тихое гудение оборудования для циркуляции воздуха, 
если, конечно, его можно было различить за поистине пугающим гамом, доносившимся 
из столовой: визг, вопли и пьяные голоса, распевающие "Грабя деревни, одну за 
другой". 

Потман закрыл глаза в своего рода болезненном смущении. А Никос заметил: 

- Ну, я вижу, что все сумели вернуться из боя. 

- Самое ужасное состоит в том, - отозвался Потман, - что, как я подозреваю, 
Кинфагд и его ребята делают то же самое на девятнадцатой палубе. Мордалиуб 
сильно досадовала на то, что они не выполняют свой долг перед ней и не вступают 
в драки со всеми, кто попадется на глаза. 

- Действительно, - произнес с чопорным неодобрением Трипио. - Сомневаюсь, что я 
когда-нибудь пойму мыслительные процессы на органической основе. 

- Тебе лучше оставаться в коридоре, - прошептал Потману Никос. В тусклом свете, 
лившемся из двери столовой - единственном участке на двенадцатой палубе, где еще 
оставалась хоть какая-то энергия, - антигравитационные салазки покачивались 
позади них, словно легкая рыбачья плоскодонка у причала. Пережитая ими в лифте 
перегрузка лишила их стабилизатора, но все равно: то, что Люк велел доставить 
обратно в мастерскую-лабораторию, было легче отбуксировать на салазках, чем 
волочь на себе. 

- Нас с Трипио воспринимают как дройдов - то есть как нечто, о чем незачем 
беспокоиться. - И в самом деле, при сорванной металлической сетке, покрывавшей 
его сочленения и шею и свисавшей лохмотьями, открывая взорам находившиеся под 
ней соединения и сервомоторы, он выглядел дройдом больше, чем когда-либо. - 
Думаю, они даже не заметят нас, и уж точно не спросят, что это мы делаем. А в 
тебе они могут признать клаага. 

Потман кивнул. Он и сам походил на сияющего робота в своих белых доспехах 
штурмовика, с висящим на боку бластером. Выделялось лишь худощавое смуглое лицо 
с морщинами и мягкими глазами и шапка седеющих волос. 

- Я гарантирую, что берег будет чист, - пообещал он с робкой полуулыбкой. - Вы, 
ребята, будьте там поосторожнее. 

Собравшийся уже отойти Трипио остановился, проводя быстрое сканирование 
возможных намерений с целью понять, уместно ли испытываемое им легкое чувство 
обиды, но Никос, во внезапной редкой вспышке человечности, усмехнулся. 

В столовой празднование было в полном разгаре. Имперские боевые станции и 
крейсера снабжались автоматическими ограничителями на общее количество алкоголя, 
которое они могли произвести в любой отрезок времени, но проектировщики "Глаза" 
не приняли в расчет пивоваренного искусства гаморреанок. Из стоявшего посередине 
столовой гигантского пластикового бака из-под масла черпали тарелку за тарелкой 
крепкое пиво потва; столы были завалены тушеным и жареным мясом и огрызками 
клеклого, плохо пропеченного хлеба; одна миска с пивом со стуком ударилась в 
стену рядом с Трипио в тот момент, когда тот просунул голову в дверь, и он 
поспешно убрал ее. 

Из столовой донеслись крики: 

- Я попал в него! 

- Нет, не попал! 

- Ну, на этот раз я в него попаду! 

- Пошли, Трипио, - предложил, покорясь судьбе, Никос. - Схемы у нас 
изолированные. Нам, в общем-то, все равно. 

- На самом-то деле, мне приходилось мириться и с... 

Трипио горделиво выпрямился и снова шагнул в дверь. Брошенные подобно дискам 
миски с пивом и тарелки застучали, отскакивая от стены рядом с ним, когда он 
пробирался к щелям автоматической выдачи пищи; за ним следовал Никос. С посудой 
гаморреанцы проявляли не больше меткости, чем с бластер-карабинами и 
пистолетами; одна миска задела спину золотистого дройда по касательной и облила 
его пивом, но этим все и ограничилось. Среди гаморреанцев сразу же вспыхнул 
спор, засчитывать ли это попадание. Спор вышел весьма бурным, гекфеды, вопя и 
визжа, молотили друг друга тарелками, топорами и стульями, в то время как Як 
сидела в стороне и, вполне довольная, благосклонно улыбалась, взирая на эту 
сцену. 

В программирование дройда-переводчика входило умение понимать не только язык, но 
и обычаи и биологию различных рас галактики. Хотя он понимал, что в основе всего 
этого чрезмерного насилия в гаморреанском обществе лежит интенсивное сексуальное 
соперничество за внимание Матриарха, и что, биологически и социально, у 
гаморреанцев не было иного выбора, кроме как вести себя, думать и чувствовать 
так, как они это делали, - дройд ощутил на мгновение вспышку сочувствия к 
иррациональным предубеждениям доктора Мингла против индивидов, ведущих себя 
точь-в-точь так, как их запрограммировали. 

С помощью нескольких простых команд Трипио обошел ограничители на щелях раздачи 
пищи - язык оказался до нелепого легким - и запросил двадцать галлонов сиропа 
Ступени Градации-5. Когда за плексищитами начали появляться полугаллонные 
контейнеры, он их вытаскивал и передавал Никосу, который выносил их назад в 
коридор, где ждал с салазками Потман. Вокруг шныряли, выясняя, в чем дело. 
великое множество морртов, слетевших во время боя со своих носителей и, 
очевидно, привлеченных сахарным запахом сиропа. 

- Убирайтесь отсюда! - сердито кричал на них Трипио. - Грязные твари... кыш! 
Кыш! 

Они уселись и рассматривали его бусинками -черных глаз, выбрасывая и убирая 
языки из зубастых копий своих хвостиков, но в остальном не обращая на его жесты 
ни малейшего внимания. А гаморреанцы, теперь счастливо колотящие друг друга 
столами по головам, вообще не обращали на него никакого внимания. 

Когда Трипио вынес в затемненный коридор последний из контейнеров, то обнаружил, 
что Потман и Никос прижались вместе с салазками к стене, пропуская колонну 
аффитеханцев - сто восемьдесят восемь голов, посчитал Трипио, - "вооруженных" 
метлами, кусками раскуроченных 8Р, обрезками труб и бластер-карабинами, 
лишенными энергобатарей. Все эти предметы они держали как оружие, в положении 
"на плечо". 

- Напра-ав-о - кругом! Ша-агом - марш! - четко рявкнул голос их командира, когда 
они исчезли в кромешной тьме коридора. 

- В самом деле, - неодобрительно произнес протокольный дройд, ставя на салазки 
последнюю из канистр с сиропом. - Хотя я нахожу желание мастера Люка удалить с 
этого судна всех пассажиров, прежде чем уничтожить его, похвальным, должен 
признаться, что у меня есть определенные сомнения относительно того, можно ли 
этого достичь. 

Через двери столовой пролетела миска с пивом и с грохотом врезалась в стену. 

- Должна быть какая-то альтернатива взрыву корабля. 

- Надежной альтернативы нет. Стопроцентной гарантии от случайностей нет. 

- Ей и не нужно быть стопроцентной, - в отчаянии молвил Люк, - просто всего 
лишь... достаточной. Вывести из строя двигатели. Разобрать орудия. 

- Кто бы ни вызвал его - кто бы ни научился до такой степени манипулировать 
Силой - он обязательно начнет разыскивать его, Люк. И он - или она - обладает 
большой мощью. Я это чувствую. Я знаю это. 

Люк тоже это знал. 

- Эта станция должна быть уничтожена, Люк. И как можно скорее. Для этого 
требуются двое, и один из них - Джедай... Джедай применяет Силу для препятствия 
стрельбе энклизионной решетки над потолком орудийного отсека достаточно долго, 
чтобы другой успел взобраться. Именно это собирались сделать мы с Гейтом. Я могу 
указать тебе или Крей - кто бы из вас ни полез, - какие включать кнопки, в каких 
реакторах перегружать активные стержни, коль скоро вы доберетесь до верха. А 
тот, кто останется внизу... В отсеке в конце коридора, у орудийной, есть капсула 
для мусора специального назначения. Я не знала о ней, когда Гейт - когда мы с 
Гейтом... - Голос ее дрогнул при упоминании имени любовника, бросившего ее 
умирать. А затем она продолжила: - Так или иначе, с тех пор я обнаружила ее. Ее 
можно снабдить кислородным баллоном, и тот, кто останется внизу, сможет 
добраться до той трубы, если побежит изо всех сил. 

Наступило молчание, в котором он чувствовал ее почти физическое присутствие. 

- Все должно быть именно так, Люк. Ты это знаешь, и я это знаю. 

- Не сразу же. В конечном итоге, да, когда у меня будет время. 

- Времени нет. 

Люк закрыл глаза. Все, что она сказала, было правдой. Он знал это, и знал, что 
ей это известно. Наконец он смог лишь произнести: 

- Каллиста, я люблю тебя. 

Кому он говорил это? Лее - когда-то, до того, как узнал... И он все еще любил 
ее, и во многих отношениях точно так же, как прежде. А это было нечто такое, 
чего он никогда не испытывал, никогда не знал, что может испытать. 

- Я не... хочу, чтобы ты умирала. 

Ее губы прикасаются к его губам, ее руки обнимают его... Сон был реальным, более 
реальным, чем многое, пережитое наяву. Должен быть какой-то способ... 

- Люк, - мягко сказала она, - я умерла тридцать лет назад. Просто я, - я рада, 
что у нас с тобой было это время. Рада, что осталась, чтобы... чтобы узнать 
тебя. 

- Должен быть какой-то способ, - настаивал он. - Крей... 

- А что Крей? 

Люк резко обернулся на новый голос. Крей стояла, устало прислонясь к двери 
кабинета. Серебряное одеяло, наполовину скрывавшее ее рваный и грязный мундир, 
сверкало, словно броня; на ее покрытом синяками лице были высечены, словно 
резцом, измученность, горечь и погибшая надежда. 

- Превратить ее в то, чем теперь стал Никос? Вынуть разные части из компьютеров, 
соединить вместе большой объем памяти, чтобы закодировать ее, так чтобы рядом 
была металлическая иллюзия для напоминания тебе о том, что это не твое - и не 
может быть твоим? Это я сделать могу... если ты хочешь именно этого. 

- Ты говорила, что Джинн Алтис научил тебя переводить свое "я", свое сознание, 
свою... реальность - в другой объект. Ты проделала это, Каллиста, с данным 
кораблем. Ты ведь действительно здесь, я знаю, что ты здесь... 

- Да, - тихо согласилась она. - Тут достаточно цепей, достаточно объема, 
достаточно мощи в активной зоне центрального реактора. Но существо из металла, 
существо, запрограммированное и закодированное, - не человек, и не может быть 
человеком, Люк. Не в том плане, в каком я сейчас человек. 

- Не в том плане, в каком мы с тобой люди. - Крей подошла к ним, ее белокурые 
волосы отблескивали огнем в свете горящей смазки. - Не в том плане, в котором 
был человеком Никос. Мне никогда вообще не следовало... пытаться идти против 
того, что должно быть. Моим девизом всегда было: Если не получается, возьми 
молоток побольше. Или чип поменьше. Никос... 

Она покачала головой, помолчала, затем продолжила: 

- Он не помнит, как умирал, Люк. Он не помнит никакого перехода. И как бы я ни 
любила... Никоса... как бы ни любил он меня... Я постоянно возвращаюсь к этому. 
Это не Никос. Он не человек. Он пытается им быть, он хочет им быть, но у плоти и 
крови, костей и мяса есть собственная логика, Люк. Машины просто думают по-иному. 

Губы ее скривились, а темные глаза обжигали холодом и горечью космического 
вакуума. 

- Если ты хочешь, чтобы я сделала тебе нечто, содержащее закодированную версию 
ее воспоминаний, ее сознания... Но это будет не то сознание, которое живет на 
этом судне. И ты будешь знать это, и я буду знать это. И та закодированная 
версия тоже будет знать это. 

- Нет, - отвергла Каллиста, и Люк, сквозь слепящий туман горя, все же заметил, 
что и он, и Крей смотрели на одно и то же место, словно Каллиста была тут... 

А она была на самом деле где угодно, только не тут. 

- Спасибо тебе, Крей, - продолжала она. - И не думай, что я не испытывала 
искушения. Я люблю тебя. Люк, и не хочу... не хочу быть вынужденной покинуть 
тебя, даже если это означает... быть тем, кем я являюсь теперь, вечно. Но у нас 
нет выбора. У нас нет времени. И любые компоненты, любые компьютеры, какие ты 
заберешь с этого корабля, Крей, будут содержать в себе и Повеление тоже. И если 
ты отсоединишь оружие, если ты выведешь из строя двигатели, если ты вынешь 
стержни реакторов и оставишь "Глаз" дрейфовать в темноте космоса, пока не 
сможешь найти способ построить еще один компьютер или дройда, не подсоединенных 
к Повелению... Я думаю, Повеление обманет тебя относительно своего 
недееспособия. Думаю, оно подождет, пока ты не повернешься к нему спиной, и 
примется разыскивать того, кто позвал его. 

- Ее надо уничтожить, Люк. Ее надо уничтожить сейчас, пока мы еще можем. 

"Нет, - мысленно завопил он. - Нет..." Она сказала, что любила его. Он знал, что 
это правда. 

- По шахте подыматься буду я, Люк, - устало продолжала Крей. - Ты владеешь Силой 
значительно лучше меня, - добавила она, когда Люк начал было возражать, - но не 
думаю, что ты сможешь пролевитировать так высоко, а я не смогу сдерживать 
автоматику достаточно долго для того, чтобы ты сумел забраться с раненой ногой. 
Если мы не хотим профукать собственные жизни, то не можем рисковать тем, что на 
полдороге ты свалишься. 

Люк кивнул. После того небольшого отдыха, который он сумел выкроить, он 
чувствовал себя сильнее, но, чтобы не дать боли полностью затопить его мозг, ему 
требовалась вся Сила, какую он мог призвать. Вероятно, он сумел бы, думалось 
ему, вызвать осечку решетки, но, несмотря на все, чему научил его Йода, 
левитация требовала много энергии. 

- Мы можем запрограммировать десантное судно отчалить от корабля с песчаным 
народом на борту, - продолжала она, - если ты настаиваешь на их выводе с 
корабля. 

- Если такое вообще возможно, - подтвердил Люк. - Думаю, что такая возможность 
появится, как только Трипио и... и Никос, - он не сразу смог выговорить имя ее 
возлюбленного, но она хоть и отвела взгляд от его глаз, однако не вздрогнула, - 
вернутся сюда с сиропом. Десантное судно могут подобрать и отбуксировать обратно 
на Таттуин. 

- Как Трив, так и Никос способны пилотировать шаттл. Как только они выйдут за 
пределы поля помех корабля, то смогут передать сигнал бедствия, хотя кому-то 
предстоит изрядно потрудиться, распрограм-мируя гаморреанцев... не говоря уж о 
необходимости убедить аффитеханцев, что они не штурмовики. Они ведь, знаешь ли, 
еще и размножаются... 

- Знаю, - вздохнул Люк. 

- Как ты собираешься затащить на шаттлы китанаков?.. 

- Думаю, это я тоже вычислил, - сказал он. У него не выходила из головы мысль, 
что он не мог приволочь с собой вверх по шахте свой посох - равно как не смог бы 
двигаться достаточно быстро среди узлов в ядре компьютера, - вероятно, он не 
сумеет добраться по длинному коридору до мусорной капсулы прежде, чем взорвутся 
двигатели. 

Но это, понял он, уже технические детали. 

- Каллиста... 

Он не знал, что собирался сказать. Попытался бы уговорить ее еще раз, попросил 
бы Крей сделать что-то вроде компьютеризированного сосуда для ее разума и 
памяти, ее мыслей и сердца... попытался бы уговорить ее бежать... 

Но скамья, на которой он сидел, совершила внезапный, резкий крен, чуть не 
сбросив его на пол, и в горле у него возникла холодная тошнота гравитационного 
потока, голова закружилась... 

Еще один крен, и он подхватил одну из ламп-мисок, тогда как Крей поймала другую 
на полпути к полу. Они почувствовали, как где-то глубоко в недрах корабля 
нарастает вибрация, ощутили медленное движение перемещающейся энергии... 

- Вот оно, - спокойно произнесла Каллиста. - Гиперпространство. 

Глава 21 

Еще до того, как они с Чуви поднялись по лестнице маяка, у Хэна возникло 
неприятное ощущение. 

- Я страшно сожалею, генерал Соло. - Начальник архива Муни-Центра Бит, а также 
архивов сбыта, счет фактуры и пособий рабочим трех крупных корпораций, которые 
фактически владели центральным компьютером. Плавала, чуть накренил свою выпуклую 
серовато-коричневую голову в тусклом дрожании голограммного поля и уставился 
огромными черными, маслянисто-гладкими глазами в точку перед ним, где должен был 
находиться голофонный образ Хэна. - Ее превосходительства в здании, похоже, нет. 

Хэн выглянул в длинные окна. За ними стоял черный туман, пронзаемый только 
неясными пятнами садовых фонарей. Стоящий рядом с окном Чубакка повернул голову, 
издав нечто среднее между рычанием и стоном. 

- Вы не могли бы мне сказать, когда она ушла? - Возможно даже, подумал Хэн, что 
она могла остановиться в "Бурлящей Грязи", где подавали весьма приличные пироги 
с мясом на ужин, хотя, вообще-то, она любила компанию... 

- Прошу прощения, - вежливо сказал Бит. - Похоже, ее превосходительства весь 
день не было в здании. 

- Что? 

- В банках файлов нет никакой записи о ее карточке доступа, ни... 

- Пришлите-ка мне Джевакса! Бит склонил голову: 

- Постараюсь, сэр. Вы сохраните свое текущее местонахождение? 

- Да, только найдите Джевакса и пришлите ко мне... Э, спасибо, - запоздало 
добавил Хэн, вспомнив неоднократные увещевания Леи. - Ценю ваши усилия. Я так и 
знал, Чуви, - добавил он, когда изображение худосочного Бита растаяло. - Я знал, 
что ей не следовало выходить с Арту! 

Вуки издал вопросительный звук и подбросил в лапе ограничительный запор, 
найденный на столе. 

- Конечно, она сняла его, - заявил Хэн. - Она бы и не подумала, что эта 
маленькая жестянка с болтами чем-то повредит ей, если бы он... Ну, он попытался-таки 
убить ее, черт подери! - Он порывисто поднялся на ноги и, двигаясь словно 
эндорский ветираптор в клетке, подошел к столу, где рядом с открытой сумкой с 
инструментами Чуви лежал запор. 

Вуки снова что-то проворчал. 

- Сам знаю, что она помогает друзьям! Но она... Сигнал голофона снова замигал, и 
Хэн прыгнул к кнопке включения так, словно та была включателем цикла 
самоуничтожения всепланетных масштабов. Но вместо зеленого местного огонька 
мигала голубая звезда субпространственной связи. Миг спустя в будке появилась 
стройная, затянутая в кожу фигура Мары Шейд. 

- Достала тебе твои координаты. - Она подняла руку, показывая ему желтую 
пластеновую "вафлю". 

- Почему ты не рассказывала нам о том, что охотилась за Нуббликом Слайтом? - 
грубо спросил Хэн. 

- Потому что друзьям я не вру, - резко ответила Мара. - И если это все, что ты 
способен сказать- 

- Извини. - Хэн отвел взгляд, сердясь на себя. - Но я слышал... 

- Что стряслось, Соло? - Она еще раз посмотрела на его лицо, и весь сарказм 
сошел с нее, словно вчерашняя косметика. 

- Лея исчезла. Отправилась сегодня днем в Муни-Центр, и я только что выяснил, 
что она туда так и не добралась. Она с Арту-Дету... Он прошлым вечером потерял 
голову и попытался убить нас, и мы поставили ему ограничительный запор, но 
похоже, что Лея этот запор вынула" 

Мара отпустила крайне не подобающее даме замечание, и за плечом у нее появился 
Ландо Калриссит, нафабренный, причесанный и одетый в лучший свой пурпурный атлас 
для вечернего приема. 

- Что такое? 

Хэн рассказал ему, добавив: 

- Мы ждем сейчас Джевакса. О