естах,  где  о  них   ударились
разнообразные    предметы,   словно   брошенные    невидимой
#(#  -ba*.)  рукой. Сараи и изгороди лежали  в  обломках  на
земле, а кью-пеи, блерды и прочая скотина разбежались, топча
урожай  Старожилов. Блерды смешались с алкопаями Старожилов,
тоже  разбежавшимися  посреди  всеобщего  замешательства,  а
алкопаи, как известно, были переносчиками паразитов, вредных
для  более нежных блердов; в общем, сегодня днем, по пути  к
дому  Юмолли, Люк наблюдал около десятка стычек между  двум
группировками маленького городка.
     Тетя Джин сообщила ему сегодня утром, что два человека,
которые  пострадали,  когда  на них  опрокинулся  плавильный
котел,  все еще находятся в критическом состоянии в больнице
в  Хвег  Шуле.  Женщина, находившаяся на попечении  целител
Старожила,  который, по слухам, использовал для  ее  лечени
Силу,  умерла  в  мучениях, после того как все  таинственное
искусство целителя было сведено на нет.
     И все это из-за него. От осознания собственной вины ему
становилось не по себе.
      - Ты говорила, Старожилы что-то рассказывали о штормах
Силы.
      -  Только  то,  что их деды и бабки утверждали,  будто
когда-то  они  были  явлением  вполне  обычным,  -   девушка
осторожно  присела  на верхнюю ступеньку, готовая  мгновенно
вскочить,  если  какая-нибудь молния  начнет  взбираться  по
столбу. Люк сел рядом с ней. - Последние из них были  двести
пятьдесят три года назад, и даже у Слухачей нет рассказов  о
том, как они начались и чем они в действительности являлись.
Слухачи   говорят  лишь,  что  они  происходили  только   на
протяжении около ста лет. До этого и после ничего  подобного
не было.
     Люк молчал, погруженный в размышления.
      -  Есть  ли какой-нибудь шанс?.. Старожилы никогда  не
говорили  о  неких... существах, живущих  на  этой  планете?
Может быть, невидимых? Или прячущихся в горах? О чем-нибудь,
что может быть тому причиной?
     Юмолли Дарм усмехнулась.
     - Благослови тебя твои боги, пилигрим, эта планета была
обследована  вдоль  и поперек гриссматами,  прежде  чем  они
забросили  сюда первую живую душу. Можно побиться о  заклад,
что они никогда не основали бы здесь колонию-тюрьму, если бы
существовал хоть малейший шанс получить хоть какую-то помощь
от  местных  обитателей. Я сама облазила  все  эти  скалы  и
никогда  ничего такого не видела и не слышала. Даже  Слухачи
тебе скажут, что там ничего нет.
     - Тогда как насчет голосов, которые они якобы слышат?
      -  Они утверждают, что это их древние святые, Терас  и
прочие.  Наверняка  нет никаких невидимых туземцев,  которые
вызывают  штормы  Силы,  тем  более  -  наземные  грозы  или
смертельные  бури, которые бывают у нас зимой. Что  касаетс
меня, то я склонна полагать, что это просто солнечные пятна.
      "Солнечные пятна, - размышлял Люк позже, сидя в флаере
Арвида  и  глядя на белые оштукатуренные здания,  висящие  в
воздухе антигравитационные шары и возвышавшиеся вдали башни,
на  которых росли топаты. - Или, может быть, джедаи, который
прилетел  на  планету  и поселился здесь,  возможно,  обучил
cg%-(*  ?  Который так никогда и не понял, что было причиной
штормов  Силы?  Или все же пытался как-то их контролировать?
Джедаи, который узнал нечто о Силе, прежде неизвестное?"
      Он  продолжал  думать о Силе и позже, сидя  у  окна  в
комнате,  которую  снял в таверне "Голубой  Блерд  Счастья",
глядя   на   зеленые   антигравитационные   шары,   медленно
покачивавшиеся  на  вечернем ветру.  Он  думал  о  ее  мощи,
сбивающей с толку, пугающей, о ее непостижимости. Он не  мог
найти с ее помощью Каллисту и так или иначе не знал, в какой
степени  он  может здесь воспользоваться Силой, не  причинив
кому-либо вреда.
     Но он должен был найти Каллисту. Должен был.
      Печаль  снова навалилась на него, словно груда тлеющих
углей, жгущих горло, жгущих сердце. Не было ни дня без  этой
печали - с тех пор как она ушла. И без ее смеха с хрипотцой,
без  веселого блеска в смелых серых глазах... без запаха  ее
волос  и  без  крепких объятий - все, казалось,  было  одной
бесконечной ночью.
      И  в  этой, ночи эхом отдавались слова старой песни  -
той, что любила петь тетя Беру:

     Сквозь умирающие солнца и мрачные полуночи,
     И предательство, и уходящее доверие,
     Какую бы тьму ни послал мир,
     Любящие все же встречаются у конца пути.

     Он должен был найти ее. Должен был.
     Восемь месяцев со дня падения "Молота Рыцарей" на Йавин
были  тьмой, таящей минуты, когда Люк не был уверен,  сможет
ли  он жить дальше. Он понимал, что какой-то смысл жить  все
же остается: он был нужен своим ученикам, нужен Лейе, Хэну и
детям. Но часто по утрам он не мог найти подходящего повода,
чтобы  встать с постели, а по ночам считал бесконечные часы,
зная, что с рассветом его не ждет ничего хорошего.
      Он закрыл глаза и опустил голову на руки. Бен, Иода  и
его  занятия с Холокроном научили его тому, что такое  Сила,
что  такое добро и зло, что такое тьма и свет. Теперь он уже
восемь месяцев чувствовал, что остался совершенно один.
      В  тишине  комнаты  он  несколько  успокоился,  и  ему
хотелось  лишь отдыха. Он прислушался к шуму в  баре  внизу,
негромкому  ворчанию привязанных где-то неподалеку  блердов,
почуял  химическую  вонь перерабатывающих  заводов,  которые
были  сердцем  города, едкую, просачивавшуюся сквозь  мутное
окно за спиной, и запах не слишком чистого белья на постели.
     Он настроил свой разум на враждебно ревущую Силу.
     И ощутил присутствие джедая.
     Где-то здесь находился джедай.

                              8

      Они  выпустили  на  свободу Семя Смерти.  Несмотря  на
дурман сладоцвета, ее охватила слепая, тошнотворная ярость.
      Стоя у ограждения балкона, Лейя смотрела на одного  из
многочисленных   синтдроидов   Ашгада,   который   медленно,
a/.bk*  oal, шел по расположенной внизу террасе. Она  знала,
что  эти  создания на самом деле не живые, что  это  -  лишь
квази-живая  плоть, налепленная, словно  крем  на  торт,  на
механический  каркас дроида. Но, увидев  темные  омертвевшие
пятна на его лице и шее, она вновь ощутила гнев, смешанный с
жалостью.
      Снизу  донесся  низкий, негромкий и  терпеливый  голос
пилота  Лигеуса  -  который, судя по всему,  был  далеко  не
просто пилотом:
      -  Каждый день, в полдень, ты должен выходить  на  эту
террасу и стоять пятнадцать минут на солнце. Это приказ.
      Он  прошел  чуть дальше, и она смогла  его  увидеть  -
одетого  в  серый лабораторный халат со множеством карманов;
длинные  седеющие волосы были собраны на спине  и  скреплены
изящной  деревянной  заколкой. Он  был  среднего  роста,  но
казался   совсем   мальчишкой  рядом   с   могучей   фигурой
синтдроида. "Ашгад, вероятно, пытался произвести впечатление
на  кого-то  -  возможно,  на  местное  население,  -  когда
заказывал  эти создания", - подумала Лейя. Мускулистое  тело
было  лишь видимостью. Их гидравлические сочленения обладали
неограниченной,  ужасающей  силой  дроидов,  будь  они  даже
размером и видом похожи на эвоков.
     Лигеус взял синтдроида за руку, расстегнул рукав и стал
внимательно  разглядывать  предплечье.  Лейя  ощутила  запах
разлагающейся плоти.
     - Что-что, а приказывать ты умеешь, - промурлыкал тихий
голос  Дзима,  которого не было видно в  тени  дома.  -  Ты,
случаем, не поторопился?
      Лигеус  резко повернул голову. Лейя увидела его  лицо,
хотя  он  был  слишком  далеко, чтобы можно  было  разобрать
выражение.  Тем  не менее, все еще одурманенная  наркотиком,
она ощущала его страх. Страх звучал в его голосе:
      -  Эти синтдроиды - мои работники и помощники. Они  не
умирают от Семени Смерти, но через какое-то время умирает их
плоть. Я не хочу, чтобы ты...
      - Чего ты не хочешь? - медленно проговорил Дзим, дела
паузы-между   словами,   во  время  которых   на   мгновение
воцарялась  мертвая  тишина.  - Может  быть,  предпочитаешь,
чтобы  эпидемия пришла на те корабли в твоем теле,  а  не  в
теле этих ребят?
     Лигеус отступил на шаг, ближе к свету, и рука его почти
машинально поднялась к груди, словно пытаясь унять холодную,
гнетущую боль.
      -  Может быть, предпочитаешь сам доставить мне немного
наслаждения? Вместо твоих помощников? Я - только  за.  Жива
плоть  слаще, - продолжал Дзим, все более угрожающим  тоном.
Лейе казалось, будто сама Смерть притаилась под ее балконом,
там,  где лежала густая тень. - Мне уже обещали, ты,  мелкий
барабанщик по клавишам. Мне обещали, и я еще должен получить
плату  кое за что из того, что могу сделать только я. Помни,
что  в  сутках много часов, и только половину из них  светит
солнце.
      Видимо, Дзим ушел, поскольку Лигеус вдруг расслабился.
Но  еще долго стоял в лучах солнца, и даже с верхней террасы
Kейя могла заметить, как он дрожит.
      Он  все  еще  был не в себе, когда поднялся  к  ней  в
комнату  несколько минут спустя. "Видимо, он пришел прямо  с
террасы",  -  подумала  она,  когда  послышался  тихий  звук
дверного звонка - Лигеус единственный предупреждал  о  своем
приходе.  Ашгад  и синтдроиды, приносившие ей  воду  и  еду,
просто входили, не спрашивая разрешения. Она подумала было о
том, чтобы вернуться в комнату и встретить его, но почему-то
не могла решиться. Несмотря на то что снаружи было холодно и
не  слишком приятно из-за резкого, сухого воздуха, солнечный
свет   ее   успокаивал.  Поэтому  она  осталась  сидеть   на
пермакретовой скамье, завернувшись в покрывало с  кровати  и
уже  основательно  потрепанное красное бархатное  платье,  и
глядя,  как он оглядывается по сторонам, проверяет графин  с
водой - а потом, обернувшись, он увидел ее.
      Он  всегда проверял графин. Так делали здесь все. Лей
слегка  гордилась тем, что нашла место у ограждения террасы,
где  можно было вылить воду, делая вид, будто она выпила  ее
вместе с содержащимся в ней снадобьем. Ей уже приходилось по
несколько  дней обходиться без воды в крайне сухом  климате,
тем не менее сейчас ее мучили приступы головной боли. Но это
-  был  единственный способ сохранять хоть какую-то  ясность
мысли.   С   первого  дня  она  пыталась  найти  возможность
добраться  до  труб, питавших увлажнители в  помещении,  или
каким-то  образом извлечь хоть немного влаги из воздуха,  но
остававшийся в ее организме наркотик практически сводил  все
подобные  попытки на нет. Она могла долго искать решение,  а
потом с удивлением обнаруживала, что сидит, глядя в пустоту,
два или три часа.
     Лигеус вышел на террасу.
      -  Ваше превосходительство, - вежливо обратился  он  к
ней.
      Она  не собиралась говорить ему о том, что только  что
видела, и вообще давать ему понять, что что-то знает,  -  но
под  действием сладоцвета трудно было помнить о  всех  своих
намерениях.
      Он  был столь бледен, а в его темных глазах был  такой
страх, что она сказала:
     - Вы здесь такой же пленник, как и я.
      Он  вздрогнул.  Потом быстро, едва  заметно  кивнул  и
отвернулся. Он напомнил ей зверя, с которым плохо обращаютс
и  потому  он  боится  любого резкого  движения.  Сердце  ее
сжалось от сочувствия.
      - У вас, похоже, здесь есть хоть какие-то права. Разве
вы не можете уйти?
      - Не так все просто, - ответил он. Подошел к скамейке,
на   которой  сидела  Лейя,  и  сумрачно  взглянул  на  нее.
Синтдроид все еще стоял на террасе, и бледный солнечный свет
золотил  его  мертвые, словно у куклы,  волосы.  -  Что  вам
удалось услышать?
     - Мне... Ничего, - пробормотала Лейя, ругая себя за то,
что  не может избавляться от воды с наркотиком каждый  день.
Но  она  знала,  что  многие не отдают себе  отчета  в  том,
насколько слышны их голоса. - То есть я слышала,  как  вы  с
Dзимом разговаривали, но не расслышала, о чем именно. Только
по вашему виду я поняла, насколько вы его боитесь.
     Лигеус вздохнул, и плечи его поникли. На лице мелькнула
тусклая, болезненная улыбка.
      - Сами видите, ваше превосходительство, даже если бы
ушел  -  а  мне  здесь очень хорошо платят за работу  -  мне
просто некуда идти.
      Он обвел рукой кристаллический пейзаж, глубокие ущель
и острые стеклянные хребты. Потом немного помолчал, глядя на
нее с беспомощной грустью в глазах.
      -  Вы  много  времени проводите здесь, на  террасе?  -
неожиданно спросил он.
     Лейя кивнула.
      -  Я знаю, что, вероятно, это не лучшая мысль. Немного
щиплет кожу...
      - Я дам вам мазь, - сказал Лигеус. - Вы слышали, что
говорил  синтдроиду?  Очень удобно  управлять  ими  всеми  с
центрального компьютера, но это означает, что их  невозможно
отличить друг от друга.
      - Единственное, что я слышала, что он должен проводить
пятнадцать минут в день, стоя на террасе.
      -  Вам  тоже было бы неплохо. При возможности  -  даже
дольше.
      -  Хорошо,  -  кивнула Аейя. "Солнечный  свет  не  мог
излечить  Семя  Смерти", - подумала  она.  От  него  умирали
миллиарды, и днем и ночью, на планетах половины Галактики. -
Лигеус...
      Он  уже  собрался уходить, но обернулся, услышав  свое
имя.
     - Если я могу чем-то помочь...
      Едва  эти  слова сорвались с ее губ, она ощутила  себ
последней дурой. "Наркотик", - подумала она и снова обругала
себя. Здесь она была пленницей, ее собственная жизнь была  в
их  руках - ибо похоже было, что Дзим способен вызвать  Сем
Смерти, а потом снова от него избавиться, - а она предлагала
помощь ему.
      Но  в  глазах  Лигеуса  что-то  переменилось  -  страх
сменился  стыдом  и  благодарностью  даже  за  столь   малую
доброту.
      -  Спасибо, - сказал он, - но вы ничем не  можете  мне
помочь.
     Он скрылся в тенях дома.

                             ***

      Дом,  который искал Люк, находился в глубине  квартала
Старожилов.  Во  многих отношениях он удивительно  напоминал
дом  Сети Ашгада, который показал ему Арвид, когда они ехали
в  город.  Как и дом Ашгада, это здание не было поднято  над
землей - что весьма удивляло Люка, пока он не вспомнил,  что
дом  Ашгада был построен сорок лет назад отцом Ашгада  -  и,
как  сейчас дом Ашгада, этот дом, видимо, когда-то  окружали
роскошные цветы, снабжавшиеся водой из поливальных установок
и  труб, а не стандартная растительность, обычная для земных
*.+.-(), не получающих в избытке солнечный свет.
      Но  в то время как жилище Ашгада продолжало утопать  в
роскоши,   на   которую   впустую   расходовалось   изрядное
количество   воды,   этот  дом  носил  лишь   следы   былого
великолепия.   Сломанные   трубы   пересекали   грязно-белые
оштукатуренные  стены.  Несколько иссохших  пней  торчали  в
нишах,  заросших  лианами, как и  почти  все  в  неухоженном
квартале  Старожилов.  Молочно-белая  штукатурка  стен  была
местами  разбита зимними ветрами, и под ней  виднелся  серый
прессованный пластик, из которого было сделано почти  все  в
городе.  Большая часть солнечных панелей на крыше тоже  была
разбита,  кабели  болтались  в воздухе.  Казалось,  от  дома
исходит  запах  разложения, подобный вони  болота.  Ощущение
распада и некой чудовищности происходящего.
     "Нет, это не здесь", - подумал Люк.
      Кое-чего  он  не учел - а именно того, что  за  восемь
месяцев  Каллиста могла перестать быть той женщиной, которую
он знал.
      Она  провела  тридцать  лет наедине  с  артиллерийским
компьютером  на  дредноуте "Глаз Палпатина".  Могла  ли  она
столь быстро опуститься меньше чем за год?
      Но  как  бы  то  ни  было, тот, чью Силу  ощущал  Люк,
находился именно здесь.
      Дверь  открылась,  прежде чем он успел  постучать.  На
низком  хрустальном крыльце стояла женщина - но это была  не
Каллиста.
      Она улыбнулась и протянула к нему руки. Улыбка сделала
ее настоящей красавицей.
      -  Еще  один,  - тихо проговорила она. - Спасибо  всем
богам.
      Невозможно  было сказать, сколько ей  лет.  Люк  сразу
понял, что она не немолода, несмотря на совершенство черт ее
лица.  Она  лишь выглядела моложе своих лет. У нее  не  было
складок  вокруг  рта, морщинок в уголках  глаз,  придававших
столь  мудрый  вид Лейе, не было и отпечатка  хоть  малейших
мыслей  на  лбу. Ее иссиня-черные волосы, похоже,  рке  мною
недель не знали воды и мыла. На ту же мысль наводил и вид ее
стройного,   высокогрудого,   длинноногого   тела,   которое
облекало выцветшее зеленое платье.
      -  Добро  пожаловать, - она втащила его в густую  тень
первой из многочисленных комнат дома. Ее рука с обгрызенными
ногтями  напоминала  пострадавшее изваяние  богини,  кончики
пальцев  словно  искрошились, теряя форму и длину.  -  Добро
пожаловать.  Меня  зовут Тазельда. Я - рыцарь,  -  ее  глаза
встретились  с  его  взглядом, голубые,  словно  драгоценные
камни, под безупречными бровями. - Впрочем, ты это и так уже
знаешь.
      Люк  огляделся  в полумраке. Большая часть  окон  была
закрыта   ставнями,  и  комнату  освещали   лишь   несколько
старомодных ламп накаливания, подвешенных к потолку.  Сердце
его  сжалось от сочувствия к ней. Оби-Ван Кеноби многие годы
скрывался в мрачной пустыне Татуина, притворяясь сумасшедшим
отшельником, добровольно отказавшись от использования  своих
способностей,    которым   предначертано   было    оберегать
/.a+%$-nn, избранную надежду Ордена. "Но ему, - подумал Люк,
-  помогала  переносить  эти испытания  Сила".  Эта  женщина
провела  здесь  неведомо сколько лет,  не  имея  возможности
воспользоваться  Силой  из опасения  повредить  невинным  во
время  очередного  шторма  Силы. Вероятно,  она  слышала  от
Новоприбывших,  что Палпатин мертв и не может  причинить  ей
вреда...
      -  Меня  зовут  Оуэн, - сказал он,  понимая,  что  им
Скайуокер,  вероятно, звучит как проклятие  для  большинства
старых  джедаев,  оставшихся  в  живых  после  преследовании
Вейдера. - И я кое-кого ищу.
     - Вот как?
      В ее голубых глазах вновь мелькнула мудрая улыбка. Она
подошла  к  шкафу и достала пару стеклянных бокалов,  старой
кореллианской  работы, в форме тюльпана, очень  дорогих.  Из
одного  из  них  она вытряхнула дроха. Через  ее  плечо  Люк
заметил,  что  весь  шкаф кишит ими.  Достав  бутылку  вина,
хранившуюся за единственным незакрытым окном, она  наполнила
бокалы.  Было полутемно, и она открыла ставни на  нескольких
окнах.  В  тусклом  свете, казалось, не  проникавшем  дальше
оконных рам, Люк увидел, что ее белые руки испещрены укусами
дрохов.  Едкий  запах  насекомых чувствовался  повсюду.  По-
прежнему улыбаясь глазами, женщина взглянула на него.
     - Каллисту?
      - Вы ее видели? - он был готов кричать от радости и не
мог этого скрыть.
     - А как же! - улыбнулась Тазельда. - Теперь я обучаю ее
сущности Силы.
      Вино  было с Дуррена, не из лучших, с весьма  странным
вкусом,  словно  смешанное с перебродившими водорослями,  но
Люк отхлебнул глоток, глядя на женщину.
     - Она здесь? Как она себя чувствует? - тихо спросил он.
- Как она выглядит?
       Тазельда  откинула  прядь  волос  со  лба  и  грустно
улыбнулась.
      - Как любая женщина, которой многое пришлось пережить,
-  ответила  она. - Как любая женщина, у которой разрываетс
сердце  и которая пытается отвернуться от того, в чем больше
всего нуждается.
      Улыбка  Тазельды казалось несколько странной: широкая,
прямая, на первый взгляд - не более чем растянутые губы.  Но
мгновение спустя, глядя на нее из-за края бокала, Люк понял,
что  чем-то ее улыбка очень похожа на улыбку старого Вена  -
мудрая,  мягкая, чуть насмешливая. Он подумал  о  том,  кого
напоминает ему эта женщина. Немного - тетю Беру,  немного  -
Лейю,  и  кого-то еще, женщину, о которой у него сохранились
лишь смутные воспоминания. Его мать?
      Глубокое  чувство душевной теплоты было тем же  самым,
чувство доброты и безграничной, бескорыстной любви.
      - Где она? - спросил он, чувствуя, что эта женщина все
знает и понимает. - Вы может