Его другой Рукой, - добавил он, когда 
Лея быстро подняла вопрошающий взгляд. - И Мара из-за этого вся кипит. 

- Это объясняет, как она смогла проделывать штуки, вроде похищения Наздры 
Магроди и использование имперских фондов, - сказала Лея. - Должно быть, она 
планировала развить способности Ирека с тех пор, как узнала, что он обладает 
ими. Возможно, еще до того, как он родился. Они где-то там и по-прежнему 
представляют собой опасность. 

Она вздохнула, внезапно почувствовав себя очень усталой, и посмотрела, как и 
Элегин, на свинцовое небо, словно могла увидеть след исчезнувшего космического 
корабля, удиравшего из места, которое было ее первым и последним - истинным 
домом. 

- Нам лучше пройти в укрытие, - мягко предложил Хэн. - Если тот корабль, о 
котором говорила Мара, собирается попытаться выполнить свое задание, то мы не 
знаем, насколько велик запрограммированный радиус атаки. Просто давай надеяться, 
что пещеры достаточно глубоки. 

Внезапно на тусклом небе вспыхнула точечка белого света, померкла, а затем вдруг 
разрослась в чудовищное пылание. Хэн отшатнулся, прикрывая глаза рукой. Лея 
отвернулась в сторону и увидела их тени - мужчина, женщина, вуки, дройд, - на 
мгновение вытравленные черным на фоне голубовато-белой меренги сугробов, среди 
которых они стояли. 

- Что за... - начал было Хэн. 

- Не знаю, - ответила Лея. - Но для "Тикиара" эта вспышка слишком велика. Должно 
быть, это был "Глаз". 

- Прости меня, Люк. 

Он перевернулся, все тело болело от последствий выстрела из станнера. В полутьме 
слышалось тихое уханье, и к нему подошло что-то огромное, белое и пушистое и 
нагнулось над ним, побуждая его лежать, прижимая подушечками черных лап. 

Тальцы. Они скопились вокруг санитарной койки, на которой он лежал, и все темное 
пространство трюма шаттла пропахло их мехом. 

Кто-то пел "Грабя деревни одну за другой". 

Люк поднялся в сидячее положение и тут же пожалел об этом. 

- Прости меня, - произнес голос Каллисты, когда он снова лег. Где-то поблизости 
верещали джавасы, в темноте светились желтые глаза. Глядя поверх голов тальцев, 
он увидел один конец шаттла, забитый старыми частями дройдов и шлемами 
штурмовиков, употребляемыми в качестве ведер для хранения в них обрезков 
металла, проводов и батарей. Он вспомнил, что Каллиста сообщила обеим группам 
гаморреанцев в своих псевдопосланиях Повеления, что, согласно Намерению 
Повеления, они должны оставить оружие перед своими шаттлами. 

Голос казался тихим, слабым. Повернув голову, он увидел рядом с собой на тонком 
матрасе койки плейер. Над ним смутно вырисовывалась голограмма ее лица, не более 
материальная, чем звучание. 

Она выглядела измотанной, как выглядела в его сне-видении в орудийном отсеке, ее 
каштановые волосы выбивались из косы, в которую она заплетала их, а серые глаза 
смотрели спокойно. 

- Это была моя идея - моя и Крей. Я боялась - мы обе боялись, - что ты в 
последнюю минуту попытаешься удовольствоваться меньшим, чем полное уничтожение 
"Глаза Палпатина"- что ты попытаешься выиграть время, чтобы забрать меня с 
корабля. Я сожалею, что мне пришлось принять решение за тебя. 

Ее изображение растаяло, и появилось изображение Крей, усталой и изможденной 
тоже, но сохранившей утомленное спокойствие в глазах. 

- Раз я буду в орудийном отсеке и применю Силу против энклизионной решетки, то у 
дройда, на мой взгляд, появится-таки возможность подняться по шахте... И дройд 
может получить несколько отметин, но все же остаться способным функционировать. 
Никос согласился на это. 

Рядом с ее лицом появилось бледное, неподвижное лицо Джедая, который год был 
учеником Люка, выглядявшее странно отделенным от металлической черепной коробки. 
Рука - точная копия руки Никоса - легла на плечо Крей, и та, подняв руку, 
коснулась пальцев, запрограммированных на человеческое тепло. 

- Люк, ты знаешь, что я всегда был не более чем суррогатом, дройдом, 
запрограммированным думать, помнить и вести себя как некто, кого Крей очень 
сильно хотела сохранить. И мне это могло бы подойти, если б я тоже не любил ее - 
по-настоящему любил. Но я не живой Никос и знаю, что никогда не смогу им быть. Я 
всегда буду чем-то меньшим, чем-то, что не совсем он. 

- Никос на другой, стороне, Люк, - тихо сказала Крей. - Я это знаю, и Никос... - 
Она полуулыбнулась. - И этот Никос тоже это знает. Помни нас. 

Их изображения растаяли. 

Нового изображения не возникло, но голос Кал-листы повторил: 

- Прости меня, Люк. Я люблю тебя. И буду любить всегда. 

Из иллюминаторов левого борта полыхнула белая вспышка. 

- Нет! - Люк сбросил себя с койки, вскочив на ноги. Он протолкался сквозь толпу 
тальцев, сквозь скопища прильнувших к иллюминаторам джавасов и мягких трехногов, 
теснившихся у куч барахла, привалился к стене и уставился в иллюминатор как раз 
вовремя, чтобы увидеть огромную белую вспышку, постепенно гаснущую, на 
противоположной стороне дрейфующего астероида... 

Она была совсем крошечной, висящей вдали... 

- НЕТ! 

А затем взрыв, словно апокалипсис, словно конец света. 

Глава 25 

Мара Шейд подобрала их на "Охотничьем Счастье" вскоре после этого. 

- Я выйду из гиперпространства сразу вслед за "Тикиаром", - пообещала она, когда 
они с Леей помогали Люку перебраться по короткому гибкому переходнику из шлюза 
Красного Шаттла в шлюз "Счастья". Позади них, в шаттле, Чубакка свирепо рычал на 
всяких там гаморреанцев и джавасов, пытавшихся последовать за Люком, причем 
рычал так громко, что его было слышно даже в этом разряженном почти вакууме. 

Си-Трипио, который более или менее пилотировал оба шаттла, уводя их от 
расширяющегося облака обломков, бывших прежде "Глазом Палпатина", остался с вуки 
в качестве переводчика, объясняя на множестве языков, что все под контролем и 
обо всех позаботятся. 

- Он устремлялся в коридор так, словно на хвосте у него сидела стая Демонов 
Пустоты. Знай я, кто это, то выстрелила бы по ним, но они уходили так быстро, 
что я, вероятно, все равно не попала бы. С тобой все в порядке, Скайвокер? - Она 
набрала код главного шлюза "Счастья" и обеспокоенно разглядывала Люка, пока шлюз 
наполнялся воздухом. 

Люк кивнул. Что-либо говорить не имело смысла. Он верил, что исцелится не только 
физически, но и духовно. Ведь другие люди исцелялись. 

Черная бездна, разверзшаяся у него внутри, не всегда будет тем единственным, о 
чем он сможет думать. А сейчас он просто хотел спать. Лея обняла его за талию, и 
он почувствовал прикосновение ее разума к своему. 

- Позже расскажешь, - сказала она. Лее понравилась бы Каллиста, подумал Люк. И 
Мара тоже полюбила бы ее - на свой лад. 

- Со мной все будет отлично, - заверил он, зная, что это ложь. 

- В Плавале есть очень неплохой медицинский центр, - говорила Мара, ведя Люка по 
короткому коридору к одной из маленьких кают. "Охотничье Счастье" было яхтой 
какого-то богатого юнца. Много лет назад она попала в руки пиратов, но некоторые 
из прежних удобств еще остались, включая саморегулирующуюся постель в нише с 
маленьким экраном монитора, выходившего на мостик. После спанья на кучах одеял 
на палубе, в углах кабинетов такой комфорт казался странным. 

- Малыш, а кто этот старый болван, которого ты поставил гнать стадо на Синем 
Шаттле? - Хэн, стоявший на мостике, поднял взгляд к его собственному экрану. 

Люк чуть улыбнулся, услышав от Хэна такое обращение. 

- Трив Потман. Он когда-то был штурмовиком, давным-давно. - Он откинул голову на 
подушку, едва почувствовав, как Лея распорола штанину комбинезона от лодыжки до 
бедра, налепила на избитую, горящую плоть два сверхмощных гилокальных пластыря и 
вколола массированную дозу антибиотиков. 

Люк услышал, как Мара выругалась и спросила: 

- И давно ты так? 

Подсчитать время оказалось трудновато. 

- Пять-шесть дней. 

Лея срезала шину, наложенную Як; он едва почувствовал, как она снимает трубку и 
ленту двигателя. 

- Ты пользовался Силой? Судя по виду этих ран, у тебя должна быть гангрена от 
тазовой кости до ногтей ног. 

- Арту-Дету! - услышал он донесшийся из коридора голос Трипио. Повернув голову, 
он увидел через дверь, как педантичный дройд протягивает свои помятые руки к 
маленькому товарищу-астромеху, тоже побитому и прокопченному, покрытому коркой 
грязи и слизи. - До чего же приятно найти тебя функционирующим! 

"Я всегда буду всего лишь дройдом, - вспомнил он голос Никоса. - Если б я не 
любил ее..." 

Он попытался закрыть свой разум для этих болезненных воспоминаний. Пять-шесть 
дней, сказал он... 

- Ваше высочество, - продолжал голос Трипио. - Полагаю, ваша миссия на Белзависе 
прошла так, как вы надеялись? 

- Можно сказать и так, Трипио, - отозвалась Лея. 

- Если несколько вольно трактовать истину, - вставил с мостика Хэн. - Тпру, что 
это у вас здесь? Мы получили сигнал в поле обломков. По всем признакам - 
спасательная капсула. 

Люк открыл глаза. 

- Крей. - Так, значит, она в конце концов все-таки решила жить. Что-то у него 
внутри гадало: 

почему? 

Мара ушла на мостик - манипулировать магнитами, а Люк стал настаивать, чтобы Лея 
наложила еще одну шину, чтобы он мог спуститься в трюм, когда туда доставят 
капсулу. 

- О ней нужно будет" позаботиться, - твердил он, принимая сидячее положение, 
едва сестра плотно закрепила скобы. Сев, он мельком увидел себя в зеркале на 
другой стороне каюты - когда-то там был бар - и поразился, увидев, как за 
последнюю неделю исхудало и осунулось его лицо. Голубые глаза словно обесцветило 
усталостью и бессонницей, а под оставленными осколками скверными рубцами на 
скулах сияла радуга сходящих синяков. Если добавить к этому еще и неровную 
поросль каштановой щетины, он выглядел каким-то неряшливым старым отшельником, 
опирающимся на свой посох... 

Он выглядел, сообразил он, немного похожим на старого Бена. 

Лея помогла ему подняться на ноги. 

- Что там насчет Крей? Никос... - Он увидел, что она заколебалась на слове 
"умер", когда вспомнила, что Никос, после того, что сделала для него Крей, был 
неспособен умереть. 

- Это длинная история, - ответил он, чувствуя себя невероятно усталым. - Я... не 
ожидал, что она сядет в спасательную капсулу. У меня сложилось впечатление, что 
она не хотела больше жить. 

Он услышал, как голос Мары звучит в динамиках: 

- Есть. Провожу ее через щит. Лея подставила ему плечо и помогла пройти по 
коридору. Два дройда и Чуви шли за ними следом. 

- Очевидно, штурмовик Потман сумел успокоить клаггов и аффитеханцев на Синем 
Шаттле, мастер Люк, - уведомил его Трипио. - Генерал Соло уже отправил 
субпространственное сообщение Отделению Контактов Дипломатического Корпуса. Они 
организуют группу, которая займется переориентацией пленников "Глаза". Они 
говорят, что хотели бы, чтобы вы помогли им в этом. 

Люк кивнул, хотя ему трудно было строить планы больше чем на несколько минут или 
часов. Он теперь понимал, почему Крей сделала все, что было в ее власти, 
истерзала себе душу и тело, чтобы попытаться сохранить для себя Никоса. 

Потому что она не могла и помыслить о своей жизни без его присутствия. 

"Он на другой стороне", - сказала она тогда. 

Как и Каллиста, которая тоже была теперь на другой стороне. Что бы ни заставило 
ее изменить свое решение, подумал он, она будет нуждаться в нем, когда выйдет из 
своего холодного сна. 

Лампочки на двери трюма загорелись зеленым, и дверь с шипением открылась. 
Капсула стояла на квадрате меток прямо под потухшим глазом неподвижного 
притягивающего луча. Она едва достигала двух метров в длину и примерно восьми-десяти 
сантиметров в ширину и была матово-имперско-зеленой и ледяной на ощупь от холода 
космоса. 

Он сдвинул крышку. Крей лежала там в похожем на кому сне частичной гибернации, 
ее грудь едва поднималась под изорванной, грязной формой; длинные кисти рук 
сложены поверх пряжки пояса. Несмотря на синяки, ее лицо выглядело таким 
спокойным, таким расслабленным и таким непохожим на мрачное, изможденное лицо 
той женщины, какой она стала, что он почти не узнал ее. 

Не так ли она выглядела, гадал он, в тот первый день больше года назад, когда 
Никос привез ее на Явин? Самая блестящая программистка ИИ в Институте Магроди - 
да вдобавок владеющая Силой. 

Та высокомерная элегантность, которую она носила как защитный плащ, исчезла. 

Она сделалась иной женщиной. 

Иной женщиной... 

"Нет..." - подумал Люк. 

И покачал головой. 

Нет. 

Это было не лицо Крей. 

Черты, прямой нос и тонкие кости, полные, почти квадратные губы были те же. 

Но все в нем говорило: "Это не Крей". 

Нет, снова подумал он, не желая верить. 

Вселенная замерла вокруг него. 

Затем лежащая сделала глубокий вдох и открыла глаза. 

Они были серыми. 

Нет. 

Он протянул руку, и она быстро подняла свои ладони, словно опасаясь 
прикосновения. Несколько мгновений она просто смотрела на собственные руки, 
поворачивая их и словно бы дивясь форме ладоней и пальцев, как будто глядя на 
какой-то незнакомый образчик скульптуры, гладя ладони, пальцы и рельефные, 
выпирающие кости запястий. Затем их глаза встретились, и у нее появились слезы. 

Очень мягко, боясь коснуться - боясь, что она исчезнет, испарится, превратится в 
сон, - он помог ей сесть. Ее ладони были теплыми. Некоторое время они лишь 
смотрели друг на друга... Этого не может быть... 

Она коснулась его лица, синяков и рубцов от осколков, недельной щетины, 
коснулась его рта, который прижимался к ее губам, который не был сном. 

Если бы я мог попросить только одно, только одно за всю жизнь... 

Он мягко привлек ее к себе, обнимая ее длинное худощавое тело, уткнувшись лицом 
в светлые, неровно обрезанные волосы, которые, как он знал, со временем 
превратятся в каштановые. Она дышала. Он чувствовал ее дыхание на своей щеке, у 
себя под ладонями, у своего сердца. 

А затем она рассмеялась, тихим, чудесным плачем навзрыд, и он откинул голову, и 
в нем поднялся и вырвался дикий крик торжества и радости. 

- Да! - заорал он, и они оба смеялись и плакали, обнимаясь, и она все повторяла 
его имя, словно все еще не веря этому, словно не могла поверить, что Судьба иной 
раз допускает и такое. 

Это был ее голос, совсем не похожий на голос Крей. 

Его руки дрожали, когда он сжал меж ладоней ее лицо, а Лея, Мара, Хэн и другие 
стояли в дверях трюма, молча глядя на все это, зная, что происходит Нечто, и не 
совсем понимая, что именно. 

Но через некоторое время Лея, запинаясь, произнесла: 

- Это... это не Крей. - В ее голосе не слышалось вопроса. 

- Она уступила, - сказал Люк, словно сам видел все то, что случилось в последние 
мгновения на борту "Глаза". 

- Да, после того как Никос поднялся по шахте, - тихо проговорила Каллиста. - Он 
был тяжело поражен, большинство его систем разрезало на куски... Он не испытывал 
боли, но он чувствовал, как отключается, когда установил активную зону реактора 
на перегрузку. Крей сказала мне, что хочет остаться с ним. Перейти с ним на 
другую сторону. Быть с ним. Вспомни, она ведь тоже была Джедаем... не вполне 
обученной, но одной из лучших. 

Слезы снова затопили серые глаза. 

- Она сказала, что если она не может быть с тем, кого любит в этом мире, то по 
крайней мере хоть кто-то сможет. Она просила поблагодарить тебя, Люк, за все, 
что ты пытался сделать для нее, и за все, что сделал. 

Он поцеловал ее, словно отпил тепла, входящего в его тело после долгого холода, 
и споткнулся, пытаясь встать на пострадавшую ногу. Сотрясаясь от смеха, опираясь 
друг на друга, они поднялись на ноги и повернулись к группе в дверях. 

Он тихо объяснил, зная, что сказанное им - правда: 

- Лея... Хэн... Мара... Трипио... Арту... Это Каллиста. 

Глава 26 

За все приходится платить. - Каллиста провела ладонями по поверхности стеклянной 
сферы, там где при свете лампы сверкала розовато-золотистая жидкость - теперь 
неподвижная. Тени изгибались и метались в комнате игрушек, создавая пестрый узор 
тьмы и света. Протекавший через широкий зал поток что-то клохтал и бормотал в 
своем каменном канале, а осветительный штырь, немного свободно вставленный в 
патрон, иногда шипел, но никаких других звуков не доносилось. 

- Мне следовало бы знать, что без риска не обойтись, - продолжала она тихим, 
чуть хрипловатым голосом, с интонацией характерной для жителей глубоководных 
пастбищ Чада. - Я могла бы догадаться, что будет и какая-то цена. 

- Ты сделала бы это, - спросила Лея, - если б знала? 

- Не знаю, - ответила Каллиста. 

Она прошла через комнату к плоскому прямоугольному чану с тонким слоем желтого 
песка, двигаясь со странной, изящной неуклюжестью. На ней был выцветший синий 
комбинезон механика космопорта, зашнурованный на спине настолько туго, насколько 
он вообще затягивался, но все равно висевший мешком по бокам и плечам, и тяжелые 
ботинки. С обрезанными волосами и робким, довольно угловатым лицом она выглядела 
совсем юной, словно курсант военного училища. На поясе у нее висел меч, с 
выгравированной по рукояти цепочкой из летящих морских волн. 

- Мастера когда-то вызывали образы в этом чане, похожие на образование 
голограмм. Они проецировали свои мысли сквозь песок. Не знаю, какой у него 
состав, но он существует в естественном виде на какой-то планете в Скоплении 
Гелвиддис. Именно песок и помогает ребенку делать то же самое. 

Лея нахмурилась, рассматривая чуть сверкающую, бледно-желтую пыль, пытаясь 
вызвать лицо Хэна или Джассины. 

- Легче всего давались цветы, - сообщила Кал-листа. - Нечто, с чем ты хорошо 
знаком. Цветы или звери. Заставь их выйти из песка. 

Тишина снова воцарилась. Лея уселась на скамью перед чаном, расслабляясь и 
фокусируя свой разум, как учил ее Люк, видя во всех деталях маленького конфетно-розового 
питтина, игравшего когда-то с концом ее кос. Думая сквозь песок... 

И каким-то путем, которого она не могла определить, образы прошли сквозь песок и 
появились в чане, не мало-помалу, а со странного рода внезапной постепенностью. 
ЛА-АЛМ, перевернувшийся на спину поколотить по лепесткам звездоцвета, словно он 
не погиб одиннадцать лет назад. 

- Какой хорошенький! - восхитилась Каллиста. - Он твой? 

- Был моим, - ответила Лея. - Давным-давно. 

- У Мастеров всегда, знаешь ли, возникали сложности с детьми, рожденными 
Джедаями от не-джедаев, - продолжала Каллиста, когда Лея дала образу растаять. - 
Потому что это обычно передавалось по наследству, но не всегда... и зачастую это 
проявлялось спонтанно в людях, у которых не было никакого опыта по этой части и 
никакой возможности узнать, как следует обращаться с детьми, которые обладают 
этим. Мастера пытались поймать таких как можно раньше, потому что именно такие и 
подвергались наибольшему риску воздействия. Их, - продолжала она, - и детей, 
рожденных Джедаями, лишь незначительно владевшими Силой, обладающих крошечной 
капелькой того, что их братья и сестры и товарищи по играм имели в полной мере. 
Некоторые из таких были... самыми опасными из всех. 

Она остановилась, и возникла очень неловкая пауза. 

Затем Каллиста быстро отвернулась. 

- А это - ментальный лабиринт. - Она слегка постучала по одной из металлических 
сфер на подставке у стены. Лея попятилась от нее, когда Каллиста взяла эту 
сферу, напомнив ей Ирека, направлявшего такой шар на нее, стремясь засосать ее 
дух и заточить там навеки. 

- Большинство людей по-настоящему не входят в них, - объясняла Каллиста, - во 
всяком случае, не всем своим... не всем своим существом, не всем духом. И из них 
легко выбраться, если знаешь как. Большие - самые простые, и они становятся тем 
сложнее, чем делаются меньше, лабиринты внутри лабиринтов, скрытых внутри 
лабиринтов. Младшие когда-то изготовляли их для забавы и пытались сбить с толку 
и поймать друг друга в ловушку, как все дети. 

Она поставила сферу на стол, крутанула