к  раскаленным вискам. Крупная победа. Один-ноль в пользу
Кореллии. Вот  так  он и  лежал, периодически проверяя языком передние зубы.
Почему-то он был убежден, что во рту у него в большом количестве вырос мох.
 Потом он решил, что ему  привиделся жуткий кошмар. Хотя...  может быть,
он сыграл в бесконечность  и теперь пребывает в какой-нибудь из преисподних.
Хэн напрягся, но ни в одной из известных ему религий ничего  не говорилось о
дружелюбной  физиономии,  сплошь  покрытой  рыжеватой   шерстью,   с  синими
встревоженными    глазами   и   носом   пуговкой.   Пока   Соло    занималс
культурологическими изысканиями, обладатель мохнатой физиономии сгреб его за
воротник  и  осторожно  усадил,  прислонив  спиной  к  каменной  стене.  Хэн
схватился было  за  бластер - пальцы  царапнули  по  пустой  кобуре.  Нельз
сказать, чтобы  кореллианин с восторгом отнесся к  исчезновению оружия, зато
ему определенно и быстро полегчало.
 Он снова  подержался  за ноющую голову,  надеясь, что она не развалитс
тут же на две половинки.
 - Знаешь, какое самое подходящее время для побега? - спросил он у вуки.
 Чубакка жалобно заскулил. Он не знал.
 - Чем раньше, тем подходящее... то есть подходимее...  короче,  вышибай
дверь и делай лапы.
 - Рф-ффуй уау уф-уф, - с отвращением сказал Чубакка и показал на дверь.
 Хэн  повернул  голову и переждал звездопад. М-да.  Погорячился. Прости,
дружище. Сам понимаешь, мы птицы  гордые  и даже где-то в чем-то перелетные.
Только в данный момент на голову очень крепко долбанутые.
 Дверь едва можно было различить, она сливалась с каменной стеной. Зазор
был - с волосок. С  обеих сторон, правда, висели люминесцентные трубки,  так
что, по крайней мере, ее было видно. Хэн пошарил  по карманам: ни оружия, ни
инструментов, даже зубочистку отобрали.
 Бадуре  и  Хасти лежали в  углу общей кучей.  Там  же отдыхал  все  еще
свернувшийся  в клубок Скинкс. Боллукса видно не было. Кореллианин поднялся,
опираясь на  крепкую лапу Чубакки,  выдрал  из  гнезда  лампу  (аккумулятора
должно  хватить  на какое-то  время) и пошел  исследовать помещение. Чубакка
тащился следом и готовился подхватить  напарника, если тому снова вздумаетс
полежать в обмороке.
 - Ты только  оцени размеры, - сипло выдохнул Хэн на большее дыхания не
хватало.
 Вуки раздраженно забубнил. Не  слушая,  кореллианин  пошел дальше.  Над
головой угадывался изгиб потолка. Очень скоро Хэн выдохся и присел отдохнуть
на  каменный  монолит  высотой примерно ему по пояс,  шириной в  две высоты.
Монолит был не один - ряды его точных копий уходили во мрак.
 - Где это мы? - спросил голос сзади.
 Чуи  вздрогнул,  Хэн  тоже  хотел,  но  был  слишком  слаб.  Он  просто
оглянулся. К ним шла Хасти, пошатывающаяся и бледная. Рыжие лохмы торчали во
все стороны.
 - Что это за штуки? Полки? Столы?
 - Пресс-папье, - буркнул  Хэн, морщась  от боли в  висках. -  Разгонный
трек для космического  корабля...  Откуда  я знаю. Давай  лучше осмотрим зал
дальше.
 По крайней мере, ходьба помогала преодолевать слабость. Остальным лучше
дать  полежать.  Хорошо, что темно. Не видна его озабоченная физиономия. Хэн
беспокоился за Бадуре.
 Они обыскали  огромное помещение, поспорили о  размерах  и  сошлись  на
ангаре  в  космопорте  Мос   Айсли  (при  этом  Хэн  заподозрил,  что  Хасти
согласилась просто так, потому  что никогда не была на Татуине), но не нашли
ни других дверей, ни вообще хоть чего-нибудь  еще, кроме каменных одинаковых
монолитов и голых стен.
 - Наверное,  вся гора внутри полая, - предположил Хэн,  который уже мог
говорить почти  нормально, но предпочитал не повышать голоса. - Только я все
равно не  понимаю, как  те  стукнутые  при  посадке  попрыгунчики ухитрились
отгрохать себе такой особняк.
 Чубакка вновь заворчал. Хэн перевел:
 -  Говорит,  как  здесь сухо.  Можно  было  ожидать, что  будет  мокро,
конденсация там и все такое.
 К  тому  времени  Скинкс уже развернулся,  а  Бадуре  ухитрился  сесть.
Перебивая друг друга и делясь  впечатлениями, они сумели-таки выяснить,  что
произошло. Приблизительно.
 - И что с нами сделают? - спросил Скинкс, не скрывая нервной дрожи.
 - Кто  его знает? -  буркнул  Хэн. -  Но они забрали Боллукса и  Макса.
Надеюсь, наши металлические друзья  не  окончат жизнь на  местной свалке или
полочке для сувениров.
 Пришло  робкое раскаяние, что он  так долго  разглядывал макеты, но Хэн
помотал  головой,  прогоняя его. Гораздо больше его  интересовало: обычно ли
такое поведение для дикарей, или они столкнулись с чем-то неординарным? Не к
месту  вспомнилось замечание  плывуна Шазиена  о том,  что немногим  повезло
перейти через горы. А еще...
 - Я хочу пить, - сообщила Хасти. - И я голодная, точно вуки.
 Чуи одобрительно хмыкнул.
 - Можно вызвать  прислугу, - предложил Хэн.  - Маринованные кальмары на
четверых   и   несколько   бутылок  охлажденного   "т'йил-т'йил".  Пока   вы
освежаетесь, мы поменяем белье.
 Хасти  безуспешно  попыталась  остаться  холодной  и  неприступной,  но
фыркнула.
 - Лучше вызови камердинера, пусть искупает тебя. У тебя  такой вид, как
будто ты неделю чистил сопла на своем "Соколе".
 Хэн вымученно улыбнулся. Затем  вздохнул и сел, привалившись  спиной  к
одной  из  каменных  плит.  Чубакка,  озабоченно  ворча,   устроился  рядом.
Осторожно потрогал кореллианина лапой. Хэн приоткрыл глаза:
 - Эй, напарник,  стражник -  в желтый  центральный сектор  по  третьему
меридиану. В защите шесть фигур. Император выходит в пространство бант.
 Чубакка тут же впал в глубочайшую задумчивость. Без помощи компьютера и
доски в  голографические шахматы играть могли,  пожалуй, только кореллиане с
их  буйным  воображением.  Поэтому   вуки  решил  действовать  методично   и
последовательно. Сначала  он представил  доску  и расставил на  ней  фигуры.
Потом  перевел стражника в указанную  позицию. Пространство бант  немедленно
рассыпалось.  С  этим  нужно  было что-то делать, потому  что  иначе капитан
введет  в  бой  своего  молатора  и  может  быть  даже  навороченных  лесных
самострельщиков.  Почему это  к началу  схватки  у  него всегда  оказываютс
навороченные лесовики, а у вуки  - сплошные импы?  Этого Чуи никогда не  мог
сообразить.
 Хэн  с  удовольствием   наблюдал  за  сменой  мыслей,  отражавшихся  на
подвижной мордочке вуки. Потом стал смотреть на Хасти. Девчонка стояла возле
двери,  плечи  ее вздрагивали. Хэн  поднялся и подошел к ней проверить  - не
плачет ли? Но Хасти оттолкнула его и с яростью запустила в дверь фонарем. Во
все  стороны  брызнуло  стеклянное  крошево.  Как будто ей было  мало, Хасти
пинала  осколки,  давила  их  каблуками,  колотила в  каменную  стену крепко
сжатыми кулачками, выплевывая все ругательства, которые выучила в шахтерских
лагерях и на фабриках гегемонии Тион.
 -  Я не  сгнию  в  этой  старой  паршивой горе!  - крикнула она Хэну  и
швырнула в него  остатком фонаря. Кореллианин  увернулся.  - Часть  сокровищ
принадлежит мне! И никто не смеет...
 Она всхлипнула, обвела мужчин мокрыми глазами, потом, пошатываясь, ушла
в  угол, откуда за ней с интересом наблюдал Чубакка, на время отвлекшийся от
хитросплетений виртуальной шахматной баталии, села  и прислонилась к теплому
мохнатому боку первого помощника и второго пилота "Тысячелетнего сокола".
 Хэн  придумывал, что  бы  такого  сказать,  но на  ум приходили  только
сравнения и  комментарии  - и никаких утешений. А поскольку  он  пока не был
готов распрощаться  с  головой,  то  молчал. В  наступившей тишине раздалось
негромкое нежное глиссандо флейты.
 Оказывается,  все личные  вещи  руурианца  остались  при нем.  Когда он
свернулся в клубок, они оказались внутри,  надежно укрытые в пестрой  шубке.
Теперь он вынул из мешочка флейту и поднес ко рту.
 Хэн сел рядом с Хасти и стал слушать. Мелодия была простая и протяжная,
но полная  напоминаний о страсти и одиночестве.  Огромный каменный  мешок, в
котором они  были  заперты, создавал необычные  акустические  эффекты, и  от
этого всем стало еще печальнее. Хасти положила голову Хэну на плечо.
 Скинкс сделал паузу.
 -   Эту  песню,  -   объяснил  он,  -  играют,  когда  приходит   врем
окукливаться.  В  это  же время вскрываются коконы предыдущего цикла, из них
выходят крылатики,  и  воздух  насыщается феромонами, которые  привлекают их
друг к другу. Мелодия называется "Я стою  в ожидании друга на розовом берегу
теплого 3'гага".
 В фасетках его красных глаз появилось загадочное выражение.
 - Наше путешествие многому меня научило, - продолжал  Скинкс, -  но это
всего лишь опасный и трудный путь, уводящий далеко от дома. Если мне повезет
вернуться на берега 3'гага, я никуда оттуда больше не уеду.
 И он снова принялся наигрывать на флейте.
 Хасти,  не  меняя  позы,  смотрела  в  темноту   расширенными  глазами.
Восково-бледное пятно лица  в мертвом и тусклом свете, беззвучно шевелящиес
губы:  беззвучный  вопрос  и  отчаянный протест. Ни  капли  высокомерия,  ни
манерных ужимок.  Без маски "девочки из высшего общества" она казалась  Хэну
еще красивее, чем тогда, на борту "Сокола", когда она появилась из его каюты
в сногсшибательном одеянии. Кореллинанин обнял ее, и Хасти прижалась у нему.
Она все еще вздрагивала.
 - Не убегай, - попросил ее Хэн.
 Она кивнула. Потом подняла руку,  дотронулась кончиками грязных пальцев
до его заросшей щетиной щеки, провела по давнему неровному шраму.
 - Знаешь, а так  даже лучше,  Соло. Ты больше не  Ловкач и  не гладкий,
беспечный мальчик...
 Он нагнулся к  ней, пока она не наговорила каких-нибудь гадостей. Хасти
не стала продолжать  и не отвернулась. И тогда он поцеловал  ее. Трудно было
сказать,  кто  удивился  больше.  Они  не  стали  выяснять,  просто  уселись
поудобнее,  чтоб  было  сподручнее  целоваться,  и  всерьез  предались этому
занятию. Скинкс продолжал играть.
 Вдруг Хасти уперлась ладонями в грудь кореллианина:
 - Хэн, я... ой, перестань, ну, прошу тебя, прекрати!
 Он послушался.
 - Меньше всего на свете я хочу увлечься тобой.
 Он помолчал, стараясь справиться с обидой и удивлением.
 - Чем я тебя не устраиваю?
 - Ты  скачешь по  жизни, не  обращая  внимания  на  людей, и ничего  не
воспринимаешь   серьезно,   -  кажется,   у  нее  был  длинный  список  Хэн
приготовился слушать. - Ты всю  жизнь шутишь  с этой глупой ухмылкой, ты так
уверен в себе, что мне хочется выбить всю дурь у тебя из головы!
 Теперь Хасти отодвинулась уже на расстояние вытянутой руки.
 - Соло, моя сестра Ланни унаследовала папино членство в летной гильдии,
так что здесь,  в Гегемонии, у  нее  был статус пилота.  Но  мне приходилось
браться за любую работу. Уборщица, кухарка, ассенизатор,  я всем занималась!
Всю  жизнь я видела  таких  людей, как  ты.  Только и  делают,  что смеются!
Уверена, ты можешь заколдовать человека одним взглядом, если тебе взбредет в
голову, но на следующий день  ты  уйдешь и даже не оглянешься. Хэн,  в твоей
жизни нет людей!
 - Чуи, - подсказал кореллианин.
 - ...твой лучший друг, - отрезала Хасти, - но он -  вуки. У  тебя  есть
парочка механических слуг, у тебя шикарный корабль, но остальные для тебя  -
лишь временный груз. Где люди, Хэн?
 Он  открыл   было   рот,   но   она  не  дала   ему  и  слова  сказать.
Заинтересовавшись, Чубакка даже забыл, что обдумывает свой ход.
 -  Уверена,  Соло, что в каждом порту сидит  девочка, которая сходит по
тебе с  ума. Ты  похож на героя голографического боевика. Но я -  не из тех,
никогда не была и никогда не буду.
 Она вдруг смягчилась.
 - Я не слишком отличаюсь от Скинкса. На моей родной планете есть земли,
которыми  когда-то владела  моя семья.  И клянусь своими мозолями, я  получу
свою долю сокровищ  и выкуплю их,  даже если для этого мне придется перерыть
всю планету. Я построю  дом и  стану жить в нем, и буду заботиться о Бадуре,
потому что он единственный позаботился обо мне  и о Ланни.  У меня будет мо
собственная жизнь.  Если я встречу нужного человека,  то  разделю  ее с ним,
если нет  - обойдусь. Соло, мыть  пол  на твоем великолепном корабле мне  не
хочется!
 Она встала и пошла к Бадуре, запустив пальцы в волосы.
 Хэн многое мог  бы сказать.  Но не  стал. Момент был упущен, и он снова
был для  нее лишь  дурачком-солдатиком,  слишком  легкомысленным  для  столь
серьезной и устремленной в жизни девушки.
 Скинкс наконец закончил играть и опустил флейту.
 -  Мне бы хотелось вновь увидеть  свой дом, - вздохнул он, - там воздух
полон феромонами и пением влюбленных крылатиков. А чего хочется вам, капитан
Соло?
 Хэн пожал плечами:
 - Чего-нибудь покрепче феромонов, - с отсутствующим видом буркнул он.
 Скинкс вздрогнул. Потом  пушистые  его бока всколыхнулись,  и руурианин
разразился высокими переливчатыми звуками.  Спустя  мгновение Хэн понял, что
Скинкс хихикает. Чубакка тоже выдал длинное замысловатое хрюканье, хлопая по
ноге лапой. Хэн горестно  усмехнулся.  Он  протянул  руку и легонько  пихнул
руурианина  кулаком в бок. Скинкс  опрокинулся на спину, извиваясь и забавно
суча короткими ножками.  Заржал  обернувшийся  Бадуре. Чубакка, одной  лапой
вытирая навернувшиеся  на глаза  слезы,  второй заколотил  пилота  по плечу,
после чего тот завалился на бок, задыхаясь от хохота.
 И тут открылась дверь.
 Вошел Боллукс, дверь тут же захлопнулась. Никто не успел даже моргнуть.
А  в следующий  миг они уже  столпились  вокруг робота, отпихивая друг друга
локтями и одновременно задавая одни и те же вопросы.
 Бадуре удалось перекричать всех:
 - Что происходит? Кто эти люди? Что им от нас нужно?
 Для начала Боллукс издал звук, весьма напоминающий откашливание.
 -  Это  удивительная история, - сказал он. - И очень запутанная. Видите
ли, давным-давно в далекой...
 - Боллукс! - рявкнул Хэн. - Что они хотят с нами сделать?
 Дроид еще раз прочистил вокодер.
 -  Я  понимаю, - сообщил  он,  - что  в  наши дни это звучит  абсурдно,
капитан,  но если мы ничего не предпримем, то вам  предстоит участие в, э-э,
человеческом жертвоприношении, сэр.

 12

 - Между  прочим, -  с очень робкой надеждой поинтересовался  Скинкс,  -
можно предположить, что вы имели в виду только людей?
 - Отнюдь, -  Боллукс  кивнул,  если  бы умел,  -  просто  они не совсем
уверены,  к  какому разряду относить  вас,  профессор, и  первого  помощника
Чубакку, но полагают, что ничего не потеряют, принеся в жертву вас вместе со
всеми. На данный момент они обсуждают процедуру.
 Вуки зарычал красные глазки Скинкса вспыхнули.
 - Боллукс, - спросил Хэн, - что это за
 парни?
 - Они называют себя  Избранными. Полученный  нами сигнал послали именно
они, и  это был сигнал  о помощи. Они ждали, когда их кто-нибудь обнаружит и
спасет. Когда  я  спросил у них, почему они просто  не  пошли  в город,  они
пришли  в  истинное  негодование.  Они  испытывают  величайшую  ненависть  к
остальным  деллалтианцам. Я  смею высказать предположение, что  их неприязнь
каким-то образом связана с их религией. Они жаждут изоляции, сэр.
 -  И  как тебе удалось все разузнать? -  поинтересовался  Бадуре. - Они
говорят на общегалактическом?
 - Нет,  сэр, - меланхолично отозвался дроид. - Они говорят на диалекте,
который превалировал в этом секторе пространства  со времен  создания Старой
Республики. В записях  Скинкса  мы нашли  соответствующие материалы, и Синий
Макс  переписал все себе в  память. Конечно, я  не  стал информировать  их о
существовании  Макса он переводил мне по внутренней  связи, а я вел беседу,
сэр.
 -  Культура дореспубликанского происхождения, -  восторженно  прошептал
Скинкс, позабыв про страхи.
 -  Что, вспомнил  про  домашнее  задание? -  фыркнула  Хасти. - Слушай,
дроид, так что там про жертвоприношение? Почему именно нас?
 - Потому  что они ждали, когда  их отыщут,  - отозвался  дроид.  -  Они
убеждены, что  уничтожение жизненных форм улучшит условия основной передачи,
мэм.
 - Значит,  нам придется выступить в роли усилителя, - Хэн положил конец
общему гомону. - И когда мероприятие?
 -  Поздней  ночью,  сэр.  Насколько  я  смог  понять,   это  связано  с
расположением звезд и выполнением весьма протяженного ритуала.
 Хоть один козырь в рукаве остался, подумал Хэн, а вслух сказал:
 - По-моему, у них все получится.
 В их тюрьме  не предоставлялись ни прохладительные напитки, ни закуски,
о   чем  кореллианин   не   преминул   возвестить,   добавив,  что  подобное
гостеприимство демонстрирует, что они  попали в руки существ, находящихся на
низкой ступени развития. Переварив только что сказанное, он подумал, что  со
временем  стал  изъясняться,  как  Боллукс.  Придется  взять  на  заметку  и
исправиться, иначе его засмеют во всех кабаках отсюда и до Корусканта.
 Горная обитель оказалась  довольно-таки  большим комплексом, в  котором
жило -  по  приблизительным  подсчетам Боллукса -  не больше  сотни человек,
образовывавших  что-то  вроде клана. Когда  у  дроида спросили,  почему  его
отделили  от остальных,  Боллукс  ответил,  что  может  сказать  только, что
Избранные  имеют понятие об автоматах  и испытывают перед ними благоговейный
ужас. Они были непреклонны  в вопросе жертвоприношения,  но склонились перед
его требованием увидеть своих товарищей.
 В подробностях  жертвоприношения Боллукс не разобрался.  Как раз сейчас
на поверхность выносились предметы и оборудование  для ритуала жертвы будут
приносить на летном  поле. Конфискованного оружия Боллукс так и не нашел, но
пленники  решили,  что пытаться  бежать лучше  все-таки  с  поверхности, чем
из-под земли.  Хэн тут же придумал план  и поделился  с  остальными. В плане
было много неясностей и тумана.
 - Все может пойти совсем не так, как ты думаешь, - скептически заметила
Хасти.
 Хэн согласился.
 -  Худшим исходом  будет алтарь,  -  он пожал плечами. -  Сколько у нас
времени до темноты?
 Хасти сверилась  с хронометром: еще  несколько часов.  Компания  решила
отдохнуть. Чубакка пролаял  свой ход в игре и наладился  подремать, пока Хэн
думает, как ему отвечать. Бадуре последовал его примеру.
 Хэн сам  чуть было не залаял на Чуи -  понять  логику  игры вуки не мог
даже другой вуки.
 - Только  потому, что  нас сейчас принесут в  жертву, не  стоит  ходить
наобум, - сказал он.
 Вуки оскалился в самодовольной ухмылке.
 Скинкс  ввязался  в  беседу  с Боллуксом  об  особенностях и  тонкостях
диалекта  Избранников.  Хасти отгородилась от всех, погрузившись в невеселые
размышления.  Хэн решил  не тревожить ее. Самому ему  не  сиделось на месте,
хотелось  вскочить  и заняться хоть чем-нибудь, лишь бы  втянуть  их отряд в
действия,  чтобы  отвлечь  народ  от  грустных мыслей. Никаких действий, как
назло,  на ум  не  приходило,  так что Хэн занялся тем, что больше всего  не
любил, - ожиданием. Ждать и догонять - хуже не придумаешь...
 * * *
 Звук  открывающейся  двери выдернул  его из беспокойного  сна,  полного
кошмаров  о  чужаках,  развинчивающих   "Тысячелетний  сокол"  по  винтикам.
Ввалившаяся  разношерстная  компания  в   карнавальных  масках,  вооруженна
фонарями  и оружием,  показалась продолжением бреда. Чуть-чуть  позже он был
вынужден  - хоть и с  отвращением - признать  ее реальностью. Сопротивлятьс
было  бесполезно,  учитывая  арсенал,  который  добрые молодцы  приволокли с
собой.  Хэн насчитал  с  десяток  гарпунных ружей, несомненно, похищенных  у
жителей  озерного  поселения,  древние  лучеметы  с   увесистыми  неудобными
прикладами  и даже подлинный антиквариат - огнемет.  До  этого  Хэн встречал
только  одного человека, вооруженного огнеметом, но  у  того  была небольша
модель, вмонтированная в наручь  доспеха. Кстати,  об  этом человеке - не  к
добру он его вспомнил. Дурной знак.
 Худшие  опасения,  тем не  менее,  не сбылись: дурманящего газа ребятки
применять не стали. И хорошо.  Хэн  совсем не желал заканчивать жизнь в виде
овощной  закуски  на  праздничном  столе.   Кореллианин  всегда  недоверчиво
относился к вегетарианцам.
 Избранные ограничились  громкими криками и тычками. Один  из охранников
неразумно   потор